Помоги проекту - поделись книгой:
Старички разошлись. Они готовы были идти - неважно под какими знаменами – лишь бы вперед. За кем-то. Куда-то. Они созрели.
А я?
Я стух. На задворках сознания, там, где была запатентована совесть, шевельнулось нечто, похожее на укор. Выступить, воспылать, повести за собой оставшихся – хоть и не кондит, отвергнутый Султаном. Выйти на баррикады, увлекая за собой индифферентную пока молодежь…
Мой усталый взгляд оттолкнулся от разведенных в стороны «спешали фо ю» коленей Алисы, поплыл дальше. Светом маяка прямо по курсу многообещающе улыбалась Тая.
Теперь стало привычней, а поначалу секс с ней напоминал военные действия на территории противника. От одного неверного действия запросто могло сорвать не только крышу, но и чердак - не фига это не сравнение.
Я помню еще многолюдный июль. Жаркую духоту полдня, обещание дождя на неподвижном небе – где-то в серости присосавшихся к горизонту туч. На набережную Фонтанки меня вытолкнула не ярость – я оставил ее в объятьях Дашки, когда снова пытался втолкнуть в нее жизнь. Я очнулся, когда понял, что сжимаю ей шею. Что держу ее за горло, в то время, когда она тянется ко мне губами
Лишенный надежды, с почти пустой бутылкой виски, я стоял на проезжей части. Все вокруг - и обгорелый остов Рендж Ровера, омытый дождями, уткнувшийся в помятый бок туристического автобуса, и пустая перспектива Невского, желтоглазо мигающей змеей ползущая к Адмиралтейству, и колонны дворцов, до неприличия четкие в прозрачном воздухе – с легким налетом паранойи. Мимо меня сновали тени. Нерешительно, словно пытаясь перейти вброд незнакомый водоем, они с трудом обходили препятствие. Путаясь в собственных ногах, неуклюже вливались в колею закольцованной программы, продолжали путь. Дальше, по кругу, по кругу.
Я стоял, пьяный в лоскуты. Щедро омытая спиртным реальность внутри меня почти вписывала меня в окружающее пространство. Сжимая в руках бутылку, я раздумывал: выпить еще или разбить ее о решетку, огораживающую набережную.
- Что, Сусанин, заблудился? – Женский голоc наплыл на меня, окутал, развернул.
Свежая, сбитая - отколовшийся кусок прежнего мира, Тая стояла передо мной. Конечно, шутила. Они все – каждый из них – считали обязательным пройтись по поводу моей фамилии. Тая не улыбалась. В ее взгляде отражалась безнадега. И еще – желание зацепиться за что-нибудь.
Кого-нибудь.
Мимо нас, по тротуару, сметая на своем пути бесхозную детскую коляску, на роликах покатился худой парень. В обрывках разорванной на груди футболки алели свежие царапины.
Дверь в кафе открылась. Вышли двое: девушка в светлом, испачканном платье и парень, по пояс голый. Его безволосая грудь из-за многочисленных ссадин походила на полотно безумного художника, практикующегося на палитре в диапазоне от фиолетовой до желтой.
- И тут мне она такая заявляет, - вяло, растеряв энтузиазм на многочисленных повторах, заговорила девушка. – А ты знаешь, что на корпоративе твой бывший целовался с Леркой? Прикинь?
Ее спутник не одолел пары ступеней. Потоптавшись на месте, словно собираясь танцевать ламбаду, он не справился с очередным па. Оступившись, тяжело рухнул на колено. Бросил руки вдоль тела и затих. Его губы двигались.
- Скажешь тоже! Ну, подумай сам – какое мне дело до того, с кем трахается мой бывший?.. А причем здесь это? Я не удаляю статус, потому что…
Девушка перешла Невский по лихорадочно мигающему желтым светофору, потом повернулась в сторону Аничкова моста. Она продолжала делиться наболевшим с молодым человеком. Он так и не поднялся с колен. Честно соблюдая регламент, он шевелил губами, заполняя паузы в речи своей спутницы. Девушка шла дальше. Ее светлые грязные волосы ворошил ветер. Секунда – и девушку поглотила тень, упавшая от Клодтовских коней, пожевала самую малость и вытолкнула ее, спотыкающуюся в солнечный день. Едва удержавшись на ногах, блондинка припала к решетке, огораживающей мост. Она продолжала говорить, пожимая плечами. Сверху на нее, насмешкой гениального скульптора, вылепившего гениталии жеребца в форме человеческого лица, пялился, увековеченный в бронзе, то ли один из недоброжелателей Клодта, то ли сам Наполеон.
Из дверей кафе выходили люди, неловко толкая с двух сторон стоявшего на коленях молодого человека. Восточная женщина с низко посаженной задницей, вбивала что-то резкое в мертвый айфон, прижатый к уху. Чудом разминувшись с ней, из-за поворота вынырнула зрелая шатенка.
- Закрой рот, - скрипуче выговаривала она. – Я с тобой больше никуда не пойду, пока ты не научишься себя нормально вести. Сколько раз тебе говорила…
Она шла, конвульсивно дергая рукой. Ребенка рядом с ней не было. Наверное, он давно потерялся. В лучшем случае, не в силах одолеть препятствие, топчется где-нибудь в одиночестве, размазывая по щекам слезы, пока его сердитая мать ведет за руку пустоту. Ее словам внимали лишь пара трупов пожилых людей. Они сидели, привалившись к решетке моста. Слепо таращились, уже зная ответы на все вопросы. По их лицам ползал рой мух, а над ними, такой же застрявший во времени, бил копытами воздух с трудом удерживаемый под уздцы бронзовый жеребец.
Я отвернулся. Почти пустая бутыль с виски взлетела на уровень моих глаз и снова я не смог решиться – то ли допить, то ли разбить ее.
Мир перешел на сторону на шизофрении, и я, по неизвестным мне причинам - один из немногих, не прошедших таможенный контроль - мог быть только свидетелем.
- Я подвезу тебя, Сусанин, - хрипло сказал Тая. Она шагнула, оказавшись в поле моего зрения. Майка защитного цвета туго обтягивала тяжелую грудь без лифчика. Шорты на ней были такими короткими, что я вообще не сразу обнаружил их наличие. Прищурившись, она разглядывала меня, настраиваясь на отказ. Ослепительно белые на солнце колюче топорщились короткие волосы.
- Куда? – спросил я у бутылки.
- А куда ты хочешь? – вместо бутылки отозвалась Тая.
- Домой.
- Поехали, - девушка пожала плечами. Она сделала это так буднично, как будто ей было по плечу завести свой байк и перенести нас через… время? Эпидемию? Апокалипсис? Усадить меня на заднее сидение, форсировать двигатель, рвануть по Невскому, заполняя уши города рокотом.
И вернуться туда, к началу.
Или наоборот, пропустив все, вкатиться сразу в печальный конец.
Мне было все равно.
Шугая голубей и собак, мы промчались по Дворцовому, повернули направо, виртуозно вписавшись в узкое пространство между двух перегораживающих проезжую часть туристических автобусов. У спуска на набережную толпилась стайка китайцев. Высохшие как щепки, они, тем не менее, весело переговаривались.
Я старался не смотреть по сторонам. Я не мог больше видеть их – застрявших в майском субботнем дне. Довольных, улыбающихся, со смехом спотыкающихся об умирающих и трупы. Грязных, в ссадинах, с лицами, залитыми кровью, прижимающих к ушам темные экраны гаджетов, дергающихся в такт звенящей в наушниках тишины.
Тая остановила байк у одного из элитных отелей на набережной. Не говоря ни слова, она направилась к дверям, не спеша, давая мне возможность оценить две упругие полужопицы, оголенные шортами, на мой взгляд, практически неотличимые от трусов. У входа девушка оглянулась.
«Идешь?» - гордость не позволила ей задать мысленный вопрос.
Я не стал испытывать ее терпение. Подошел, распахнул дверь. Сделал приглашающий жест. «Прошу», - из меня даже вывалились остатки галантности.
В холле, заставленном красивой мебелью, было прохладно. За стойкой стояла блондинка – администратор. Мы появились во внеурочное время, поэтому девушка нам не улыбалась. На испачканном потекшей тушью лице застыло деловое выражение. Ее пальцы порхали по клавиатуре, в который раз выбивая на темном экране послание, которое некому было получать… Да и отправлять, по сути, тоже.
Мы поднялись на последний этаж, в номер-люкс. Круглая кровать занимала почти всю комнату, заполняя пространство между стеклянным потолком и окнами от пола до потолка. Вид открывался впечатляющий. Отсюда все выглядело по-прежнему. Нева, подгоняемая усилившимся ветром, катилась к Балтийскому морю, на противоположном берегу радостно вздымал в посеревшее небо зеленые колонны Зимний дворец.
Тая прижалась к моей спине, порывисто, страстно, практически не оставив зазора между нашими телами. Впервые за долгое время, я почувствовал себя спокойней.
- Ты здесь обитаешь? – спросил я, не шевелясь. Боясь потревожить не девушку, а свое состояние покоя.
- Я обитаю везде. Пить будешь?
Я не знал ответа на этот вопрос. Тая выскользнула из-за моей спины, заслонив мне вид из окна.
- Так будешь?- повторила она. Открытый взгляд ее серых глаз мазнул меня по лицу, задержался на губах, скользнул по шее и нырнул в отвороты рубахи. Тонкие руки вспорхнули и опустились на мою талию. Я потянулся к ней губами, но она мягко отстранилась.
- Пойдем, Макс. – Она взяла меня за руку и повела в ванную комнату – огромную, с заполненной водой джакузи, стоявшей в центре. По пути я пытался перехватить инициативу, но Тая настойчиво пресекла мою попытку.
- Не надо ничего делать, - шепнула она. Потом, спохватившись, добавила: - Пожалуйста.
Тая остановилась. Расстегнула пуговицы на моей рубашке, неторопливо сняла ее. Та же участь постигла и мои шорты. С той лишь разницей, что мне пришлось задрать одну ногу за другой. Не скрою, вид коленопреклоненной блондинки задел меня за живое. Она подвела меня к краю джакузи, встроенной в пол. Тонкие и сильные пальцы зацепились за резинку последнего предмета одежды, оставленного на мне. Тая задержалась, вопросительно заглянув мне в глаза. Я промолчал, чувствуя, как медленно ползут по ногам мои плавки.
Теплая бурлящая вода безропотно приняла меня, разгоряченного, в свои объятия. На берегу, на мой взгляд, не вкладывая ничего эротического в свои движения, раздевалась Тая. Хорошая фигура, выдающаяся грудь с непропорционально маленькими сосками, чисто выбритый лобок. Ее тело покрывал ровный загар – то ли уже умудрилась перехватить солнца, то ли оно досталось ей в наследство от прежних времен.
Не знаю. Вполне возможно, она собиралась продолжать свои игры. Но я уже шагнул к горизонту, где имело значение только настоящее. Девушка не успела войти в воду, когда я одним движением ухватил ее за затылок, притянул, подмял под себя, залепив рот долгим, болезненным поцелуем…
… - Послушайте же меня! Все это было не раз! Науке, по крайней мере, известны пять случаев! Вдумайтесь! Пять! Пять случаев, когда вымирал господствующий вид! Сначала беспозвоночные…
- Нинка, ты, что ли, избранная? Да с такими избранными я срать рядом не сяду!
- А я говорю: у чёрта! Готова поклясться, что та задница, где мы все с вами сидим, и есть те самые кулички!
- Пока не упокоимся в могиле. Все! В одной общей могиле! А Колюня сверху ковшом, экскаватором…
Дискуссия в концертном зале отеля «Санкт-Петербург» рисковала скатиться к примитивной драке. У Семеныча на красном носу блестел пот, Сан Саныч брызгал слюной, как щитом прикрываясь научными гипотезами. Василий Федорович грудью напирал на Софью Михайловну, щедро субсидируя свою речь матюгами. В углу, наблюдая за баталией старичья, веселилась молодежь. Предусмотрительно отвел подальше свою паству Султан. Только Вера по-прежнему далекая, сидела в углу, слушая лишь то, что упиралось в ладони, скрещенные на животе.
И было явление Христа в народе – в боковом проходе возник Колюня. Замер, подслеповато разглядывая собравшуюся публику. Худой, с острым носом и ввалившимися в лысый череп глазами, он посмотрел на меня и кивнул в сторону выхода.
Я двигался навстречу Колюне между рядами, когда ко мне решительно подался Гопник.
- Ты, это, Сусанин, - сквозь зубы выдавил он, приглаживая волосы, собранные в хвост. – Разговор есть.
- Сейчас? – удивился я. На моей памяти Гопник не обращался ко мне никогда.
- Ну, как бы, да.
- Пять минут тема подождет?
- Пять подождет, - согласился он и отчего-то насупился.
- Хорошо. Я сейчас подойду. Поговорим.
У выхода в неяркий осенний день меня поджидал Колюня.
- Там это, Сусанин, - без предисловий начал он, - что-то не так с этими покойниками. Посмотришь? Сил моих больше нет.
Глава 7. Влада
Влада
- Врете вы все, врете! Вы, жалкие чмошники! Думаете, я не вижу, как вы все ко мне относитесь? Я все вижу! Я вам не дура слепая. Влада, вон, за своими ухаживает, Сусанин жену не бросает. Киру ладно, повезло, у него родичей не найти. Данька… Это вы не фига не знаете, а он мне по секрету рассказал, что мать навещает. Одна я? Да? Да? Думаете, какая я последняя сучка, раз своих бросила? А я? А что думаю я, вы у меня спросили?
От крика Алиска постепенно перешла на шепот. Успокаивать ее было бесполезно. Мы с Киром пробовали и у нас не получилось. Мартини – тоже оружие в неумелых руках. Пусть не было у Алиски в намерениях запустить бутылку кому-нибудь из нас в голову, но она пила. И с каждым глотком либо орала все громче, либо шипела все злее. Все, что мы могли – отобрать у нее очередную бутыль, мы сделали.
- А я их боюсь, - шептала она. – Я смотрела, как мать ходит там по квартире. Страшная, грязная… А сеструха? От нее воняет. Она обоссала всю кровать… И спит там же… Не надо на меня орать! – Алиска опять повысила голос, хотя никто ей не возражал. – Я не могу себя заставить ухаживать за ними! Отец приходит каждый день пьяный… Даже не знаю, где он там находит. Орет на всех, на мать…
Алиска билась в истерике в номере отеля «Санкт-Петербург», где мы зависли на пару дней после собрания. Кстати, пусть мне кто-нибудь задаст вопрос, на который я не смогу ответить – не знаю почему, но мне отчего-то казалось важным, чтобы он прозвучал вслух.
- Зачем мы вообще ходим на эти собрания? – вдруг в унисон моим мыслям спросил Кир. – Все, что могли сказать эти два дебила, метящих в лидеры, они сказали.
Я не нуждалась в уточнениях. И так понятно, кого он имел в виду. Странно, но из всей толпы, только двое захотели повести за собой массы: Султан и Сусанин. Только…
- Только ты зря называешь их дебилами. Султан – не спорю, но… - попыталась вставить я, но Кир как всегда меня перебил. Он любил слушать только себя. Именно, не говорить, а слушать свои мысли вслух. Мне казалось, что мыслительный процесс Кира останавливался, когда он замолкал. И те «гениальные» мысли, которые Кир время от времени рождал, плод не мыслительных, а вербальных усилий.
- Поехали к башне Грифонов! – сорвался Кир. – Кого ты тут хочешь успокоить? Ее? Она по жизни такая. Ничего с ней не станется, если мы отъедем. Ненадолго. Я чувствую. Это будет именно сегодня!
Я только вздохнула. Подумаешь, легенда какая. Стоит себе на Ваське башня из кирпичей без окон, без дверей. Больше книг на сайте кnigochei.net И что с того, что все они пронумерованы? И надо же было туда добавить мистику: вот в один из дней кирпичи меняют цифры, и если случится там оказаться, то исполнится любое твое желание. Туда до кучи и мальчика Петю приплетали, который будучи сиротой получил по желанию родителей, и какого-то там инженера, которому вдруг резко повезло с карьерой. Да что там мелочиться? И даже дедушку Ленина. Откуда бы вы думали на него свалилась такая удача в форме огромного пряника – ешь-не хочу - с надписью «Твоя Россия»? Все оттуда же.
- Хватит тут торчать, - уже мягче продолжил Кир. Видно, до него дошло, что криком меня не возьмешь. – Поехали. У меня предчувствие – это случится сегодня. А вдруг я загадаю желание, и оно исполнится?
- Один уже такой загадал, - я хмыкнула.
- И что? – повелся Кир.
- Что – что? Видишь, - я развела руками, - исполнилось.
- Ну почему мы все не могли зависнуть в каком-то другом дне?! – вклинилась Алиска, прервав долгий и разочарованный выдох Кира. – Когда все было хорошо. И все друг друга любили!.. Неправда, были такие дни! Наверное, были. Мне… Вы мне не поверите, - после паузы тихо-тихо, как по секрету, добавила она, - мне бывает жалко сеструху. В тот последний день она рассердилась на меня. Что?! За дело, блин, за дело. Я не знаю, зачем я это сделала. Она спала с Димочкой, и все время говорила про него гадости. А он – такой хороший мальчик! Вот я ни за что не стала бы говорить про него такое! И что целуется со слюнями, и что кончает быстро… А Сонечка, моя подружка, еще та сплетница, все знают. Зачем я ей все это рассказала? Вот поэтому и рассказала. Что все знали, какая сеструха… И Димочка устроил разборку…
За окном солнце нырнуло в тучи. И тут же пошел дождь. Без всякого ритма застучали по подоконнику капли.
Не было смысла в солнце. Не было смысла в дожде. Некому стало обсуждать погоду, делить ее на солнечные и пасмурные дни. Падали капли, пузырились на стекле, текли вниз, зигзагами отыскивая легкие пути к подоконнику. Остаточное явление – вот, что напоминал мне этот лениво-усталый дождь. Словно где-то наверху перекрыли кранчик, а капли продолжали падать. Еще некоторое время.
- Во мне живут два человека, Влада, - так же устало забормотал Кир. – Первый страшный придурок. Он всем желает зла, и никому не верит. А второй наоборот – добрый, хороший. Настолько хороший и добрый, что все время доказывает первому, что его есть за что любить. Его… Или может, меня?
- Может, это и есть бог?
- Влада, ну ты даешь. Первый или второй?
- Это ты даешь! Кого ты придурком назвал?
- Бога нет.
- Ага. И то, что происходит с нами – сплошная физика.
- Конечно. А почему нет? Наш земной шарик ворочается в абсолютной пустоте. Огромный и большой. Не улетает в пространство и не падает на солнце. Ты можешь себе это представить?
- Ну, в принципе…
- Не можешь, я знаю. Он перекатывается с боку на бок и за все эти бесконечные века так и не качнулся ни влево, ни вправо.
- Постой, Кир, не могу понять. Ты это к чему? В любом случае, мы с тобой не те сущности, которые могут что-то решать. Мы просто выпали из обоймы. Для того, кто все это затеял, мы погрешности в эксперименте. Ненужные и никчемные.
- А может, все наоборот и это проверка! Может от того, останемся ли мы человеками, зависит будущее! Тот, кто отнял у нас все, может все и отдать! Вот выдержим испытание, проснемся в один прекрасный день – а все вокруг по-прежнему. Утро, лето, люди… Мама. Может, это от нас зависит, будет ли будущее. Я не верю, что мы не сможем выпросить прощения! Мы проснулись, когда все было кончено, почему не можем проснуться, когда все начнется? Может, надо сделать что-то серьезное, чтобы обозначить наше существование на этой земле? Может, если мы поведем себе лучшим образом, то все вернется на круги своя?
- Лучшим образом – это помогать Колюне закапывать трупы?
- Думаешь, я могу ответить на этот вопрос? А вдруг это все сделано для нас? Вдруг будущее человечества поставлено на карту из-за нас? И они - те, кто сделал ставку, смотрят на нас и ждут. Если мы правильно поступим, все будет как прежде.
- А если неправильно?
- Знаешь…
- Кир, я тебя сильно разочарую, если скажу: мне кажется, что я уже поступила. Неправильно.
- Ты запала на Сусанина, - внезапно, как всегда без всяких переходов, огорошил меня Кир.
- Что? – переспросила я, хотя отлично слышала его слова. Просто я хотела взять тайм-аут на раздумья.
Поделиться книгой: