Том 2. Рожденный для мира / Том 3. Рожденный для любви

Том 2. Рождённый для мира / Том 3. Рождённый для любви

Глава 1

Здравствуй, школа

Ещё вчера в Москве стояла мокрая осень, весь день небо плаксивилось моросью холодных капелек и гнало дождевые облака куда-то на юго-восток. Вечер утонул в густом тумане, когда даже электрический свет фонарей с трудом отвоёвывал лишь крошечный пятачок вокруг столба. Ночная температура вообще впервые опустилась ниже нуля. Но уже с раннего утра, то ли в честь первого учебного дня этого года, то ли отмечая ровно середину сентября, столбик термометра радостно скакнул вверх. Вернулись ярко-багряные дни начала осени, пахнущие яблоками, дни красных гроздьев рябины, рдеющих среди золотых листьев, дни пролёта птиц и крика невидимых стай в вышине, прозрачные дни ласкающей теплоты солнца.

Пятнадцатого сентября, в первый день нового учебного года, дом Тёмниковых прямо с утра наполнили лихорадочная суета и растерянность. Слишком уж все привыкли вставать когда вздумается. А ведь теперь ехать до школы на двадцать минут дольше, чем прежде. Хорошо хоть сегодня в честь первого дня учебного года школьники собирались не к восьми, а к десяти часам. Ане и Михаилу, которые и так почти каждый день поднимались достаточно рано, вроде должно было оказаться легче… в теории. Потому что на практике до сих пор сказывались последствия загула, который брат с сестрой устроили три дня назад в обнимку с коньяком. И то, что причина была крайне уважительная, не отменяло помятого состояния и желания послать всех и рухнуть обратно в постель. Свежими и радостными в столовой за завтраком выглядели разве что госпожа Абель Энрикет вместе с дочкой Бертой.

Михаил, глядя на них, в очередной раз подумал, что им крупно повезло. И сам господин Энрикет просто уникальный специалист, и жена оказалась весьма умной и деятельной женщиной. Так, она единственная, кто озаботился подготовкой к началу школьных занятий. Хотя тут, видимо, ещё сыграло и то, что её Берта тоже переходила в престижную Первую Старомосковскую гимназию. Дальше выяснилось, что Маша и Аня на большую часть вопросов про школу и чего для занятий необходимо купить, ответить просто не в состоянии. Раньше они про это не думали, за всё отвечала прислуга и родители. К счастью, Аня вспомнила, как мать её одноклассницы обещала, если что помочь. Госпожа Сормова откликнулась сразу и даже не поленилась выкроить один день и приехать сама. Сначала вместе с Машей и госпожой Энрикет втроём долго обсуждали и писали списки необходимого. Потом они не стали перекладывать всё на прислугу в форме ценных указаний и пожеланий, а лично поехали в город. В итоге всё необходимое закуплено, новая форма приготовлена и отглажена, шарики, заменявшие в этом мире букеты цветов на первый день учебного года, ждут в семейном микроавтобусе. Осталась мелочь — дотащить уже себя до школы.

Ане, судя по всему, подъём сегодня дался тяжелее всех. Она и в столовую зашла последняя, и на стул даже не села, а растеклась по нему. Дальше, сонно хлопая глазами, намазала масло на сыр, положила сверху кусок хлеба и попыталась налить кофе вместо чашки в сахарницу. Хорошо, девушка-служанка, как раз заносившая фарфоровую кастрюльку с кашей, в последний момент успела перехватить руку и направить струю куда нужно.

— Спасибо, — поблагодарила Аня. Отхлебнула кофе и задумчиво выдала: — Вот в прошлом году в последний день каникул, перед тем как лечь спать, мне ужасно захотелось стать взрослой. И не через четыре года, а назавтра же. Спать ты ложишься ещё маленькая, просыпаешься утром, смотришь — ты уже совершеннолетняя и в школу идти не надо. И что? Я вон по всем документам взрослая, и всё равно надо идти в школу. А в нагрузку ещё и куча проблем.

Михаил на слова сестры хмыкнул, так как подумал, что у него желание тоже сбылось, но опять же извращённым образом. Сколько раз он за сорок лет после выпускного дня думал, что вот хорошо бы обратно в школу и подальше от проблем? Сбылась мечта… Впрочем, надо признать — уж он-то не пожалеет ни мгновения. Хотя бы потому что уже и представить не может, как раньше жил без своих сестрёнок.

— Это пройдёт, — жизнерадостно отозвалась Маша. Она вообще, кажется, единственная сегодня из всех Тёмниковых, была в хорошем настроении. — Неделька-другая, особенно после уроков домоводства, и ты сразу же начнёшь считать дни до каникул. Что я, тебя не знаю?

Спорить Аня не стала, то ли была согласна, то ли спать хотелось сильнее. Не зря, едва все заняли места, Аня мгновенно уснула. Впрочем, сразу как микроавтобус выехал за пределы жилого квартала родового поместья, задремали и все остальные, даже Берта. Разве что госпожа Энрикет бодро читала газету. Михаил какое-то время пытался бороться с дремотой, глядя в окно: с собой он взял общие и отсюда несекретные сводки за три последних дня плюс прессу. Главе рода из потока новостей от гадючника столичного светского общества выпадать было нельзя. Собраться с духом и заставить себя работать никак не получалось. За окном одна за другой проносились московские улицы, по которым пёстрые ручейки детей и подростков с цветными шариками в руках текли в школы. В салоне автобуса — тёплый кондиционированный воздух, а вот лица детей и взрослых на улицах сейчас обдувает прохладный ветер. Всё вокруг наполнено печальной осенней свежестью. Бледно-прозрачное сентябрьское небо, чистые холодноватые облака, шарики в руках. И каждый чувствует себя свежим, умным и наверняка трепещет от предвкушения скорого начала нового цикла жизни под названием учебный год… На этой философской мысли Михаил не заметил, как всё-таки задремал.

Проснулся Михаил оттого, что телохранитель легонько тряс его за плечо:

— Михаил Юрьевич, подъезжаем.

— А? Да? Спасибо, — и выглянул в окно.

Дома по обеим сторонам улицы были сплошь в стиле русского ампира позапрошлого века. И в отличие от имитации под старину для корпусов гимназии, эти здания действительно были старыми. Заодно погода явно решила, что вчерашний мокрый день больше пристал осени, чем сегодняшнее тёплое и ясное утро. Купол неба превратился в пепельно-серое ватное одеяло, сыплющее мелким дождём на город. Стоило приоткрыть форточку, как в салон ворвался уличный воздух, насквозь сырой, набухший влагой, а ещё шум множества двигателей и шорох сотен шин. Обычно, чтобы по возможности не создавать заторов от машин, которые привозят учеников на занятия, школа была условно разделена на три ступени, а уроки каждой ступени начинались со сдвигом в двадцать минут. Однако в первый день учебного года все приезжали на общее торжественное построение к одному и тому же часу. Добавить машины родителей и родственников первоклашек… У каждого светофора мгновенно возникал затор, в сторону школы выстроилась длинная очередь неторопливо ползущих автомобилей.

Всё равно, очередь двигалась слишком быстро. Оценив расстояние и примерно оставшееся время, Михаил вздохнул, вызвал в сознании образ двери в Библиотеку и шагнул туда. Сегодня за окном кабинета был такой же грустный золотистый осенний день, штиль в море и в небе. Даже пушистые мягкобрюхие облака и те, казалось, прилипли к небесному куполу. Всё равно на морском побережье в такую погоду промозгло и неуютно — зато в кабинете тепло, пахнет свежесваренным кофе, и от этого в мягком кресле сидеть вдвое уютнее. Прогоняя остатки дремоты, Михаил достал из шкафа кофейник, чашку, и принялся смаковать напиток, заедая крепкий эспрессо кусочками зефира.

Как раз, когда чашка закончилась, организм окончательно проснулся и перешёл в рабочий режим. Начало учебного года — достаточно важное событие в светской жизни дворянского сообщества, и неизбежно отражается на политике. Учитывая, что на ближайшие несколько лет жизнь Михаила и сестёр связана со школой, для них сегодняшний день значим вдвойне. Можно и нужно спокойно и обстоятельно прочитать и проанализировать всё то, чего собрал начальник безопасности… Именно того самого бесконечного запаса времени и идеальной рабочей обстановки Михаил и побаивался, потому и старался пользоваться Библиотекой ограничено. Как справочником или когда как сегодня, случался цейтнот по срокам. Слишком легко, привыкнув неограниченно работать лишь в идеальном мире Библиотеки, ты разучишься сосредотачиваться в обычной жизни, когда вокруг множество мелких помех, а уж тем более быстро анализировать обстановку и действовать в критической ситуации. Потом вообще начнёшь прятаться в Библиотеку при любом эмоциональном напряжении. Думать о том, чем всё в итоге может закончиться, не хотелось.

Но если пользоваться осторожно и разумно, Библиотека давала уникальнейшие возможности. Сейчас Михаил сильно порадовался, что смог прочитать и разобрать светские новости и городские сплетни утром, а не вечером. Если сложить их с тем, что Аня и Михаил раскопали несколько дней назад: война между боярскими родами Воронцовыми и Столешниковыми началась как упреждающий удар со стороны Воронцовых… Каждый час задержки, с которым Ругимов — финансист рода Тёмниковых — получит информацию, увеличит им в итоге трудности с поглощением промышленно-торговой империи Столешниковых.

К сожалению, пронести записи из Библиотеки в реальный мир было невозможно. Потому, вернувшись, Михаил лихорадочно начал писать указания для Ругимова плюс комментарии для него и для Энрикета, на каких направлениях срочно необходимо усилить внимание, а где стоит быть вдвое осторожнее. Листочки он вручил одному из своих телохранителей со словами:

— Сразу по возвращении господину Энрикету в руки лично.

— Так точно.

Хотелось сесть и поразмышлять ещё, уже в реальном мире — не забыл ли Михаил чего-то вписать. Но в это время за окном показалась ограда территории Старомосковской гимназии, и политико-экономические дела были усилием воли отодвинуты в сторону. Пора будить сестёр.

— Подъём, сони. Приехали. Машин в очереди много, выходить придётся быстро.

Видимо, нервное напряжение ощущали все, так как проснулись практически мгновенно и без споров, даже младшие девочки, пускай и продолжили зевать. Да ещё Аня мрачно высказала:

— Миша, поделись секретом, как ты такой бодрый? У тебя настолько энергичное и радостное лицо, что аж стукнуть хочется.

— Много будешь знать — скоро состаришься.

— Это намёк, что в школу ходить вредно? — съязвила Женя.

— Это намёк, что школьные знания — это не много. Всё, приехали, вылезаем.

Первым из микроавтобуса на улицу выбрался Пламен, он же помог девочкам и госпоже Энрикет выйти. Естественно, на территории школы телохранитель был не нужен, но Михаил давно уже заметил, какое впечатление на окружающих производит его богатырская фигура. Спрыгнув на асфальт автостоянки последним, Михаил как раз поймал потрясённый взгляд своего одноклассника, приехавшего одновременно с Тёмниковыми, и остался доволен. А ещё радовало наличие магии, разница с миром Российской Федерации заметно проявлялась именно в такие моменты, как сейчас. Пускай в остальной Москве прохладно, сыро и моросит противный дождик — на территории гимназии сухо и достаточно тепло, чтобы школьники и их родители могли обойтись без пальто. Стоило такое удовольствие наверняка бешеных денег и расхода маны — но оно того стоило.

Дальше захватила знакомая суета общешкольных мероприятий, которые, по-видимому, едины для любых стран мира всех существующих миров. Вот растерянные первоклашки и их ошалелые родители, ищут место сбора. Вот серьёзные и знающие себе цену дети вторых, третьих и четвёртых классов, свысока поглядывающие на растрёпанных первоклассников: они давно настоящие и опытные школьники, не то что эта мелюзга. Зато уже Вторая ступень, которая шла с пятого класса по восьмой, сейчас демонстрировала нарочитую расхлябанность: жизнь кипит, надо всё успеть, ну а уроки в гимназии — это так, вынужденная необходимость и плата за общение с хорошей компанией одноклассников. Ну и действительно серьёзные девятые и десятые классы Третьей ступени, где скоро одним выбирать дальнейшую специализацию, а вторым готовиться к поступлению в то или иное высшее учебное заведение. Даже если не очень хочется — никто не отменял обязательств перед кланом, который тебя все эти годы кормил и оплачивал твоё образование.

Понемногу хаос успокоился. Подъехали последние ученики, одноклассники нашли друг друга, и классы выстроились коробочками на большой площадке возле главных ворот, образуя букву «П». Свободный промежуток — это трибуна с директором и учителями, горизонтальная линейка — первоклассники и родители. Торжественные речи, затем пошла церемония образования классов. Директор спустился с трибуны, дальше по одному к нему подходили учителя, которые станут классными руководителями на следующие десять лет. Учителя называли фамилии детей, те робко выходили и вставали у трибуны. Звучало поздравление от директора, маленький магический фейерверк над головами. Уже упорядоченной группой класс возвращался на прежнее место, как бы занимая общий строй. И так, пока аморфная толпа первоклашек тоже не превратилась в условные квадратики. Финальным аккордом стали двое парней из параллельного десятого класса — Михаил обратил внимание, что директор выбрал для первого звонка молодого боярича, а второго из худородных дворян. Парни подняли и посадили к себе на плечи какую-то рыженькую первоклассницу, дали ей в руки огромный звонок. Над шеренгами понёсся нежный звон. Дальше все выпустили в небо шарики, начавшие взрываться фейерверками, и громом прозвучал усиленный магией голос директора:

— Учебный год начался! Поздравляю.

Речи и разделение на классы шло довольно долго. Стоять как солдатики никто из учеников так много времени был, естественно, не в состоянии. Учителя это понимали: пока дети вели себя прилично, на перешёптывания в строю не обращали внимания. Тем более, всех наверняка распирает от событий лета, которыми хочется поделиться. Михаил оказался будто бы в изоляции, вроде стоит в общем строю, но словно его и нет — пока одноклассники не определились, как к нему относиться. И с учётом личного отношения и смены статуса, и с учётом клановой политики. Наверняка дома родители события лета обсуждали и какие-то инструкции давали, однако всё это проявится потом. Пока же Михаил был одиночеству рад. И во время предпраздничной суеты, и при построении он следил за сёстрами.

Ну с Машей понятно, ей вчера пришло письмо от Ильи Ефимовича Брасикова. Великий художник, с которым они познакомились и неожиданно хорошо сошлись во время отдыха в Крыму в письме сначала в своей обычной манере — жёсткой, но одновременно очень информативной, разбирал ошибки парочки Машиных картин. Сестра их рисовала, уже вернувшись в Москву, а дальше переслала фотографии Брасикову в Карелию. Но во второй половине письма Илья Ефимович рассуждал, кого девушке посоветовать в наставники и для подготовки к поступлению в Московскую академию. Рекомендовал троих своих бывших учеников, оставалось выяснить — кто сейчас в Москве, свободен, и потому согласится заниматься. В итоге Маша на данный момент в реальном мире присутствовала лишь наполовину, а на вторую половину размышляла над предложенными кандидатурами, так что пытаться её уязвить было бессмысленно. Попросту не заметит.

Больше Михаил переживал за Аню, особенно вспоминая её стычку с одноклассницей Лией Сормовой в «Золотом яблоке». Но у Ани явно ещё сказывались последствия их совместного с братом коньячного загула три дня назад, настроение было злобно-агрессивное. Сестрёнка явно даже обрадовалась бы попытке нахамить или обидеть, чтобы сожрать нахалку без соли. Окружающие это просекли мгновенно и старались Аню не задевать. С Яной и Юной, понятно, проблем не возникло вообще, учитывая, как вокруг начинающих киноактрис мгновенно возникла целая кучка любопытствующих не только из своего класса, но и из других. Сильнее всех удивила Женя… взяв опеку над Бертой. Вот уж точно, давно можно бы сообразить, что у Жени комплекс самого младшего ребёнка. Ведь в поколении детей верхушки боярского клана Столешниковых она была самая младшая. И это в детсадовском возрасте приятно, когда все с тобой носятся, сюсюкаются и умиляются. В школьные годы отношение старших как к живой кукле и несмышлёнышу-малолетке начинает бесить. Но уже никуда от этого не деться. И если близнецы эту Женину слабость воспринимали как данное, вроде позволяя собой время от времени командовать, но именно что всё-таки только позволяя, то в глазах десятилетней Берты Энрикет у Жени, кажется, появилась возможность стать настоящей старшей сестрой. Опытной, всё знающей, мудрой и заботливой.

А вот дальше, стоило убедиться, что с сёстрами всё в порядке, накатила глухая тоска. Взгляд искал и находил пустые места, где должны были стоять остальные родственники. Двадцать учеников Первой Старомосковской гимназии, которые в этом году не пришли на торжество начала учебного года, а легли в землю. Просто потому, что старшее поколение захотело власти и сожгло семью дотла на алтаре своих амбиций. И вроде бы хорошее с утра настроение принялось стремительно ухудшаться. Так что когда шарики улетели, а ученики отправились по корпусам и классам, попутно уже свободно весело общаясь, Михаил, наоборот, искал, с кем бы поссориться.

Глава 2

Уроки и ученики

Повод выплеснуть раздражение нашёлся быстро. Лена Салахова, из-за которой Михаил-два и оказался в загородном доме во время атаки. Со всех сторон — хороша, стройная и уже полностью сформировавшаяся по женской части брюнетка, с очень красивыми, выразительными чертами лица, длинными шёлковыми волосами и карими большими глазами. Добавить не подозрения, а послезнание Михаила-два, что Леночка уже в девятом классе потеряла девственность… Нет, если бы она согласилась и поехала, просто вздохами при Луне всё бы не ограничилось. Однако Лена в тот день просто не пришла на свидание, хотя и обещала. Зато сейчас, едва закончилась торжественная часть, а геометрически правильные прямоугольники классов рассыпались, превращаясь в единую аморфную массу толпы, растекавшуюся по корпусам и аудиториям, девушка оказалась рядом с Михаилом. И пользуясь тем, что он шёл быстрее остальных, опережая свой класс на пару десятков метров, явно захотела с ним поговорить один-на-один.

— Миша, здравствуй. Я… Я хотела извиниться. Что я тогда не пришла. И объяснить…

— Не надо. Извини — неинтересно. Ни ты, ни твои объяснения.

— Миша, но я на самом деле за тебя переживала…

— Повторяю — неинтересно. Знала ты о нападении и потому не пришла, или нет, и тебе просто не захотелось. Давай будем честными. Если бы ты сейчас была искренна, то могла бы заехать летом. Я весь июль был в Москве.

— Но меня родители увезли за Урал, — в голосе зазвучали слёзы. — А ещё зачем ты меня вообще туда звал, если в доме сёстры были?

— Письмо могла написать, по телефону позвонить. Извини, но говорить буду прямо и откровенно. Тогда в июне ты раздумывала, переспать со мной или нет. Для коллекции. Решила, что пусть боярич, но таких у тебя было и будет много, и отсюда неинтересно. Зато сейчас про меня в Москве все говорят, как же, и основатель нового рода, и всё остальное. Можно и добавить трофей. Ну так вот. Во-первых, я не люблю, когда на меня охотятся вот так. Во-вторых, чисто практическое соображение. Я больше не сплю с несовершеннолетними, даже если у них наступил возраст согласия. Извини, как главу рода — не поймут. Потому ищи себе грелку под бок среди остальных одноклассников. Думаю, многие мальчики захотят составить тебе компанию на ночь.

И не обращая внимания на зарыдавшую за его спиной в голос Лену, размашистым шагом двинулся в сторону корпуса Третьей ступени. Видел он ещё в прошлой жизни немало таких вот шлюшек, собирающих мужиков как трофеи. И научился распознавать. Подобных девиц необходимо отшивать грубо и сразу, ибо намёков они не понимают, а вежливость воспринимают как слабость.

Первым уроком на сегодня была теория и практика магии. Учебников здесь из дома не носили, в гимназии имелся отдельный комплект. Потому хватало небольшой наплечной сумки с тетрадками, а ученики, не придавленные тяжестью школьных рюкзаков, перед уроком могли вести себя намного привольнее. Вот и сейчас до класса добрались быстро, раньше, чем подошёл учитель. И сразу Михаил демонстративно оказался изгоем — отдельно от остальных. Если сложить красные глаза и нервную дрожь Лены Салаховой, окружённой подружками, и неприязненные взгляды парней… В общем, можно было себя поздравить. Пар спустил, от одной проблемы избавился — зато создал себе кучу других. Да Лене даже натравливать своих поклонников не понадобится. Сами с требованиями дуэлей набегут, причём не только те, кто по ней вздыхал, но и остальные одноклассники. Отомстить за обиду «своему» — Михаил, кажется, с ходу по глупости продемонстрировал, что отныне он для класса чужак.

Поэтому Михаил подошёл к учительской кафедре, на которой стоял графин с водой, и громко произнёс:

— Я тут смотрю, кто-то уже прикидывает, как половчее подыскать повод для дуэли? Прежде чем бросать вызов, советую сейчас посмотреть и сначала подумать.

Плетение было достаточно простым, но требовало изрядной концентрации внимания и отработанного автоматизма выполнения, чуть собьёшься — ничего не выйдет. Михаил пальцем провёл окружность в верхней части хрустального графина. Повторяя траекторию, изнутри вода кольцом начала превращаться в лёд и намерзать на стенку. Одновременно ниже ледяного кольца вода закипела, именно туда отводилось тепло сверху. Дальше несильный щелчок пальцами по горлышку графина, и стекло, не выдержав перепада температуры в двести градусов, треснуло. Плетение использовали в Африканском корпусе, чтобы ломать запоры, но и с графином вышло эффектно. Михаил поймал кусок хрусталя, чтобы не разбить, поставил на кафедру и спросил:

— Вопросы?

— После урока вы мне ещё раз покажете структуру вашего плетения, Михаил, — раздался чуть насмешливый голос учителя, стоявшего на пороге. — Это можно считать вопросом? Издали я его не очень хорошо рассмотрел.

— Извините, Арсен Павлович, — смутился Михаил. — Я потом стоимость графина гимназии компенсирую.

— Ничего, спишем как учебный материал. Хочется вас поздравить, вы очень неплохо подтянули, хм, уровень владения даром за лето. Считайте, зачёт по моему предмету вы получили. А от остальных хотя бы к концу года жду такого же уровня концентрации и точности исполнения плетений. Что, впрочем, не освобождает вас, Михаил от изучения теории и выполнения домашних заданий.

Все следующие уроки класс смотрел на Михаила странными взглядами. Было понятно, что какая-то реакция или как минимум разговор с парнями после занятий сегодня неизбежен. Вопрос лишь, чем всё закончится. И тут неожиданно последним уроком заявился хмурый преподаватель начальной военной подготовки с неофициальным прозвищем «Утюг» — за чугунную непрошибаемость и привычку давить на учеников. И заявил:

— Так, физкультуры у вас сегодня не будет. Вместо этого будет мой урок.

Спорить с учителями в гимназии было не принято, но кто-то не выдержал:

— В первый день? Нельзя же так, мы же ещё после каникул в себя не пришли.

— Если что, своим врагам будете рассказывать, мол, вам сначала настроение нужно, — резко ответил учитель. — Вперёд — и на Полигон.

— Как на Полигон? — тут же растерянно прозвучало уже штук пять голосов.

— Ничего, — ядовито продолжил учитель. — Виктора Сергеевича внезапно с аппендицитом увезли, после выписки он ещё месяц занятия вести не сможет. Пока на замену кого не найдём, а это не факт, буду у вас я. Считай, та же физкультура. Времени на сдачу Полигона у вас будет достаточно.

Ситуация выходила понятная, но от этого приятнее не становилась. Традиция, что незанятые и освободившиеся учителя в первый учебный день устраивали небольшой фуршет. Естественно, никаких крепких напитков, максимум пара бокалов лёгкого вина. И вдруг ситуация, когда одного из учителей увозят в больницу, срочно надо кого-то более-менее подходящего на замену. Но поскольку в классе учатся маги, даже с минимальной дозой алкоголя в крови идти нельзя. Половина секунды замедленной реакции в нештатной ситуации дорого обойдётся. Отсюда учитель начальной военной подготовки, которого выдернули с банкета, глотал соответствующие лекарства. И настроение портится, когда тебя вот так вот с праздника тащат, и эффект от магического протрезвителя крайне неприятный, Михаил на себе это попробовал недавно. А отыграется за всё учитель сейчас на их классе.

Одетый в спортивную форму класс стоял на стадионе начальной военной подготовки рядом с самым сложным тренажёром — Полигоном, и бросал на учителя мрачные и злые взгляды. Тот в ответ ухмылялся не менее мрачно и злобно.

— Итак, ваша задача — пройти Полигон, победой считается, если вы поразите мишень. Удар может быть нанесён как магией, так и физически. Но так и быть, сделаю вам уступку. Если сегодня хоть кто-то сумеет выполнить задание, не получив ни одного попадания, то весь класс получит годовой зачёт по Полигону. Ну или иначе будете его проходить, пока не сдадите. Итак, начинаем по алфавиту. Первой идёт Авдеева.

Кажется, остальные подвох не заметили, а вот Михаил напрягся. Не скажет так учитель в первый день занятий: вдруг кто-то из учеников за лето набрал форму, подтянул магию и физподготовку и способен пройти тест? Ну или он железно уверен, что выполнить его условие в принципе невозможно.

Полненькая девушка с обречённым видом вышла из толпы и направилась к полосе препятствий. Вроде бы ничего сложного. Десять выстроенных в линию зон, в каждой по какой-то непонятной конструкции, которые могут служить укрытием. Можно пользоваться любыми известными тебе плетениями, задача — пройти все зоны и в десятой поразить мишень. В процессе три «пушки» будут обстреливать тебя снарядами. Вроде бы всё просто — вот только каждый снаряд бил очень больно, и чем выше номер зоны, тем сильнее обстрел. А у любой защиты расход маны прямо пропорционален плотности и числу ударов на пробитие. Что девушка и продемонстрировала, уже на отметке три получив шквал зарядов, часть из которых прошла через полог. Школьница взвизгнула и капитулировала.

— Авдеева — незачёт. Следующий.

Класс негромко загудел, обсуждая ситуацию. Так как уже на второй жертве стало понятно, что по злобе «Утюг» включил полигон на максимум сложности, когда стреляют сразу три «пушки». Михаил в обсуждении не участвовал. И не приглашали, и вместо болтовни он внимательно следил за полигоном. Всё сильнее в нём разгорался азарт и… желание доказать одноклассникам, что зря они так холодно на него смотрят? Или наоборот показать им всем, что это они его недостойны, потому что недоросли? Звучало глупо, поэтому Михаил над собой посмеялся. А вот желание утереть нос учителю росло с каждой минутой, пусть он не считает. что если ставит невыполнимые задачи — кто-то его условие не сможет выполнить.

Неожиданно Виктор Демидов прошёл Полигон. Ловкий и сильный парень из боярского рода Демидовых, хороший маг Земли с большим резервом и развитый физически. Он ловко перемещался от укрытия к укрытию в те моменты, когда обстрел снижался. Умело прикрывался щитами, так что несколько пробивших полог зарядов оказались неприятными, но терпимыми. Ну а в конце попёр вперёд, как танк, кинув все остатки в защиту. Конечно, к отметке десять он вышел с резервом не больше трети, и целиком закрыться от шквального обстрела в упор его не хватило, но Виктор смог вытерпеть боль и подобраться на дистанцию, откуда добросил до мишени сковывающую печать. Прозвенел зуммер, и лапочка на столбе впервые сменила цвет с синего на зелёный, а не на красный. Виктор стоял бледный, пошатывался, но счастливый — он победил.

— Молодец. Вот вам пример, что Полигон можно пройти. Так, следующий…

— А можно я? — неожиданно для всех попросил Михаил.

— Вам не терпится получить вне очереди, Ст… Тёмников? — видно было, что из-за оговорки, по привычке чуть не назвав старую фамилию, учитель ещё сильнее разозлился.

— Ну почему? Может быть, я хочу пройти, как вы и желали: не получив ни одного попадания.

— Попробуйте, попробуйте. Только раз вы лезете вне очереди, поставлю вам условие. Если сейчас вы провалите попытку, то повторите её, когда до вас дойдёт обычная очередь.

Класс, до этого негромко обсуждавший и победу Виктора, и странную инициативу Михаила, растерянно смолк. Вторая попытка — идти на Полигон с опустошённым резервом. И очень больно огрести.

— Согласен. Но раз вы ставите дополнительное условие вне заранее оговорённых правил, то на пари и с вас ответная ставка. Если я сейчас пройду Полигон, как обещал, то вы не только зачтёте его всему классу, но и мне зачёт за год.

— Ну вы нахал, Тёмников, — оторопело сказал учитель. — Хорошо, за наглость ставка принята. Но когда проиграете, обещаю вам весёлую жизнь в течение года.

— Принято.

Насвистывая бравурную мелодию, Михаил пошёл на стартовую позицию. Самое простое решение Михаил отмёл сразу. Хотя формально учитель выставлял требование «любым доступным вам способом», но вряд ли гимназия и учителя обрадуются применению боевых проклятий и уничтоженной автоматике полигона. Ну и ещё не стоило демонстрировать в детских играх взрослые козыри. Однако Михаил не просто так внимательно следил за прошлыми попытками, включая успех Виктора Демидова. Компьютеров этот мир не знал, «пушки» работали по наведению на магию и движение и управлялись несколькими полуавтоматами с жёстко прошитым алгоритмом. В крови плескался злой азарт. Чтобы русский штурмовик, против которого когда-то дрались лучшие солдаты западного альянса — и спасовал перед какой-то примитивной железкой?

Зазвенела сирена, и прозвучал голос учителя:

— Пошёл!

Михаил кинулся вперёд. Но не к укрытию зоны один, а к двойке. Автоматика имела задержку, иначе ученик рисковал просто не начать прохождение Полигона, а сразу вылететь, получив болезненный удар. Всё-таки тут не профессиональные военные, мгновенно готовые к драке, а ещё дети, им нужно сосредоточиться. Дальше автоматика всегда выставляла прицел на первую зону — двух секунд форы и полторы на перенос огня хватило, чтобы, укрыв спину от слабых рикошетов, добраться до защитного сооружения. Михаил замер, сжавшись, каждой клеточкой тела ощущая, как по укрытию забарабанил обстрел. В такой ситуации главное — заставить тело подчиниться разуму, который точно знает, что боец находится в мёртвой зоне огня. Иначе высунулся — и сразу ранен или убит.

Десять секунд — и огонь начал ослабевать: сначала одна, потом вторая пушка ушла на перезарядку. Михаил выскочил из укрытия, но побежал не вперёд, а назад в единицу. Тут же автоматика смокла, посчитав, что ученик признаёт проигрыш и хочет покинуть полигон. Но поскольку пока ты не ушёл на ноль или не выскочил вбок за пределы полос, раунд продолжался. Едва переступив границу единицы, Михаил изо всех сил кинулся к тройке. Секунда паузы на принятие решения о возобновлении стрельбы, время переноса огня с первого сектора на третий, и главное — плотность изначально соответствовала сектору один, а потом уже три. Пушки отработали программу «обстрел один», следом мгновенно начали программу «обстрел три», не запуская дозарядки — из-за скорости смены программ секторов, полуавтоматы пушек слишком быстро проскочили триггер зарядки, он не успел сработать.

Дальше Михаил опять начал отступать к двойке. Пушки молчали — ученик покидает полигон. И снова рывок вперёд. Программа запуска огня, перезарядка, выбор алгоритма в соответствии с новым сектором и наведение… Когда начался бешеный огонь, Михаил уже надёжно укрылся за защитным сооружением четвёрки. И только сейчас понял, как пристально за ним следил весь класс, потому что услышал крики:

— Ура! Молодец!

Способ отлично сработал до полосы семь. А вот дальше то ли случайно, то ли специально, защитная конструкция семёрки была в начале сектора, а восьмёрки — в конце. Как раньше вернуться на сектор назад не получится, минимум треть пути придётся бежать под огнём. И хоть один заряд да прорвётся, а условие пари — ни одного. Михаил даже с Полигона ощутил напряжение зрителей и как все смотрят, затаив дыхание. Ну что же? Тем человек от железки и отличается, что умеет адаптироваться при изменении условий. Ждать пришлось почти три минуты, слишком уж с опережением графика Михаил вышел к семёрке. Тревогу и напряжение зрителей к концу этих минут можно было вёдрами черпать, зато Михаил хорошо передохнул. Самым трудным было заставить себя лежать вообще без движения, чтобы датчики его потеряли. Дальше сработало плетение-мина, заложенное в двойке. Несложное, оно высасывало влагу из окружающего пространства и кристаллизовало. Яркое облако снежинок мгновенно перетянуло на себя автоматику — движение физического объекта плюс выброс маны. Следом сработали мины в тройке и четвёрке. Потом, конечно, система заметила более плотный объект и перенацелилась, но к этому моменту Михаил уже добрался до сектора девять.

Здесь играть в кошки-мышки не имело смысла, слишком велика плотность обстрела, и отсюда слишком много непредсказуемых рикошетов. Но Михаил добрался почти до конца с резервом аж восемьдесят процентов, так что мог себе позволить сразу несколько плетений. Ещё одно облако кристаллов, забившее датчики. Плотный щит из воды, причём полусферой. Ну и сразу два атакующих заклинания, сначала ледяные иглы, а если учитель втихаря задумал пакость, и мишень имеет дополнительную защиту — то следом полетела плотная ледяная звёздочка.

Оказалось, что нет. Зазвучала сирена окончания раунда, загорелась зелёная лампочка, заорали одноклассники. После того как туман рассеялся, Михаил увидел, что мишень украшают два десятка мелких отверстий от иголок и большая дыра в центре. Когда Михаил вернулся к старту, учитель в полной растерянности сказал:

— М-да, удивили вы меня, м-да. На моей памяти вы первый, кто выполнил моё условие. Хотя нет, был ещё один ученик лет пятнадцать назад, у него была аномальная скорость восполнения маны. После этого мы и добавили пространство перед сектором восемь. Вот применить ловушку в тылу, чтобы пройти к восьмёрке… Нет, с этим способом вы точно первый. Ну что же, обещания надо исполнять. Вам зачёт, а вашему классу всем засчитываю Полигон.

— Ура!

Виктор Демидов поймал Михаила после уроков недалеко от парковки, когда показалось, что всё-таки удалось слинять из гимназии без разговоров. Правда, Виктор с чего-то был один.

— Мишка, подожди. Стой, дело есть. Вопрос. Ты зачем Лену Салахову обидел? Она же опять после первого урока в туалете опять ревела. И я не верю, что тебе на друзей и вообще на нас всех плевать. Иначе ты бы на Полигоне не вступился, причём рисковал. Если бы ты проиграл… ты же нашего «Утюга» знаешь, он бы до Рождества тебе мстил. Но я же видел, что тебе наших девчонок жалко было, по пять раз эту дурацкую полосу проходить. И ты пошёл. За нас всех пошёл.

Михаилу же на этих словах стало стыдно. За то, что его одноклассники намного лучше, чем он про них думал. Лучше, чем их родители, привычные к холодным и подлым интригам высшего света. Ничего и ни про кого он ведь не думал, просто взыграла гордыня всем чего-то доказать и показать. И стало очень совестно перед Леной. Ну с чего он по шаблону, не думая, примерил на неё поведение взрослых двадцатипятилетних инфантильных девиц, стерв и социальных тунеядцев из прошлой жизни? Которые действительно по натуре были шлюхами, мужиков собирали как трофеи и выбирали исключительно с точки зрения, чего от них можно урвать.

Лена же ещё почти ребёнок. Да, она чуть раньше одноклассников попробовала секс, но для неё это пока всего-то новое и необычное, острое ощущение, а не способ манипуляции. Она ещё готова променять физическое удовольствие от секса на возможность любить и быть любимой, единственной. И отказалась Лена тогда ехать, ибо ощутила — Михаилу-два в тот день нужно было всего лишь затащить её в постель. А ещё, похоже, она узнала, что в загородном доме будут посторонние… Ну Женька, ну стратег непоротый! Как эта манипуляторша малолетняя тогда всех провела, начиная с брата, чтобы организовать себе бесконтрольный выходной. Хотя в итоге вышло и к лучшему. И пропала Лена Салахова на лето вовсе не потому, что ей было плевать. Она же сама проговорилась, что испуганные родители — ведь Михаил за Леной навязчиво ухаживал весь май — просто запрятали дочь на всякий случай за Урал. Обрезали связь, а в Москву привезли только к началу учебного года и сразу под защиту Игната Карловича.

Дальше Михаил говорил, уже сам не зная — правду или чтобы успокоить свою совесть, отыскать логичное оправдание своей глупости и гадости.

— Ну здрав будем, боярич. Поговорим.

Виктор аж переменился в лице и отшатнулся:

— Мишка, ты сдурел? Мы с первого класса друг друга знаем, и если ты думаешь, эта ерунда…

— Витя, а ты подумай, — неожиданно жёстко сказал Михаил. — За мной теперь ни боярского титула, ни рода. Зато мои родители наплодили много таких долгов, за которые могут попробовать взыскать с меня в том числе и кровью. Думаешь, я просто так с телохранителем езжу, и сестрёнки мои тоже с охраной? А ещё учти, это на меня императорская защита распространяется, и то лишь на прямой удар или убийство. Можно и подставить, скомпрометировать. Но я-то готов, а про Лену ты подумал?

— Нет… — растерялся Виктор и отвёл взгляд.

Ага, а девочка-то нравится ему самому.

— Сразу скажу, я не собираюсь за Леной ухаживать. Она хорошая и хороший друг, но… нет, не вышло у нас. Но это я знаю, что мы тогда летом расстались насовсем. А что подумают те, кто захочет через Лену дотянуться до меня? Вспомнят, как я за ней тогда весь май бегал? — Виктор принадлежал к боярскому роду. Хотя и школьник, но царящие в высшем свете нравы представлял. Закусил нижнюю губу и молча кивнул. — Нарочно плакать так, как Лена сегодня утром — нельзя. Теперь все видели и знают, как я её оскорбил, и мы рассорились насмерть так, что за мои слова только по морде надавать. Для неё так лучше. И всё же… Если можешь, осторожно объясни Лене, что от меня ей стоит держаться подальше. А заодно присмотришь за ней?