Ангел

— Что же за человек этот Макгрегор, который занимается сводничеством для Кремера и даже уступает ему собственную девушку? — вслух задумался я.

— Думаю, Эл, теперь вам понятно, почему я так хотела, чтобы вы расквасили ему нос, — медовым голоском пропела она. — Уж наверняка не для того, чтобы спасти его от тюрьмы.

— А вы ядовитая штучка! — кисло констатировал я.

— Мы, женщины, предпочитаем действовать по-своему. У нас есть средства борьбы, которые разят сильнее, чем оружие!

— Начинаю постигать вашу философию, дорогая, — проворчал я. — Если кто-то и оказался в дураках, то это несчастные наивные пилоты, которые придумали называть вас Ангелом. Когда им в голову пришла эта идея, видимо, они смотрели на вас сквозь розовые очки.

— Не сердитесь на меня, старина, — капризно попросила Эйнджел. — Не то мне снова придется называть вас лейтенантом.

— О’кей. — Я беспомощно пожал плечами, больше сердясь на то, что она заставила меня разозлиться на нее, чем на то, что она меня использовала, если, конечно, вы понимаете, что я имею в виду. Лично я в тот момент сам себя не понимал и поэтому предложил: — Давайте еще немного поговорим о человеке, который представляет собой гордость Христианской ассоциации молодых людей. Вы давно его знаете?

— Хотите сказать, о завсегдатае самых крупных клубов? — Она презрительно засмеялась. — Стью Макгрегор — один из самых больших лентяев и бездельников, которых я когда-либо знала, а за свою не очень долгую жизнь я повидала их достаточно.

— Почему он хотел, чтобы вы заигрывали с Кремером? Он что, какой-нибудь извращенец? — раздраженно спросил я.

На этот раз Эйнджел серьезно отнеслась к моему вопросу.

— Не знаю, — помолчав, ответила она. — Думаю, Кремер имеет какое-то влияние на Стью. Когда я об этом думаю, то не могу представить себе никакую логичную причину, но факт остается фактом: когда бы Кремер ни приказал ему что-либо сделать, он со всех ног бросается это выполнять.

— Вроде того, как это было перед нашим уходом? — не удержался напомнить я. — Когда вы попросили Макгрегора отвезти вас домой, а Кремер сказал ему, что они еще не закончили поминки, и его приказ перевесил вашу просьбу?

— Вот именно, — кивнула Эйнджел. — Все в таком духе, хотя это не добавляет мне ясности. Стью заведует отделом продаж в крупной инженерной компании и не нуждается в деньгах. У него нет жены, он не алкоголик и не наркоман — так что я просто ничего не понимаю. — Она допила свою водку и протянула мне стакан. — Для разнообразия займитесь чем-нибудь полезным, Эл. Ну, хоть налейте мне еще. Вы же не рассчитывали, что выудите из меня историю моей жизни бесплатно, правда?

— Думал, что только это и получу. — Я встал и взял у нее бокал, когда проходил мимо кресла, в котором она сидела. Вернувшись от бара, я вручил Эйнджел наполненный бокал, присел на ручку ее кресла и, с надеждой глядя на девушку, вкрадчиво проворчал: — Ох уж эти вопросы! Из-за них только понапрасну теряешь такой прекрасный вечер. А между тем у меня дома простаивает великолепная система с пятью усилителями, с самой потрясающей коллекцией пластинок и еще…

— А Ленни Брюс? — живо заинтересовалась она.

— И еще… еще… Что вы сказали?

— Ленни Брюс! — восторженно повторила она. — Это же самый прекрасный…

— В моей коллекции только самая отборная музыка вроде Эллингтона и самые восхитительные певцы вроде Синатры, Ли и все такое, — с достоинством сообщил я.

— И что еще? — ласково полюбопытствовала она. — Уверена, ваше страстное увлечение не выдержит здоровой насмешки. Это ведь разрушило бы настрой на интимное общение, верно?

Прежде чем я успел сообразить, как мне опровергнуть ее предположение, она вдруг так резко ткнула меня острым локотком в ребро, что я слетел на пол и больно ударился спиной. В ту же секунду Эйнджел перегнулась через подлокотник и озабоченно воззрилась на меня, как и подобает хозяйке дома, в котором с гостем произошло что-то неприятное.

— Почему бы вам снова не сесть на диван, Эл? — с сочувствием спросила она. — У вас такой глупый вид, когда вы сидите на полу.

Я кое-как встал на ноги и дотащился до кушетки, стараясь по мере возможности сохранять остатки достоинства, затем осторожно уселся, как мне и было приказано. Если Эйнджел представляла собой новый тип женщин, не уверен, что мне хотелось бы оставаться в обществе, где таковые станут составлять большинство. Пожалуй, тогда нам, мужчинам, останется заниматься только вязанием — мысль, против которой бурно восставало мое мужское самолюбие!

— У вас есть еще какие-либо вопросы, старина? — Грубый, резкий голос исходил из отверстия на отвратительной маске, представляющей ее лицо.

Я решил, что мне необходимо постепенно приспосабливать свое мышление к этому новому, ужасному типу женщин, поэтому процедил сквозь зубы:

— Разумеется. Случайно, у вас не найдется корсета для позвоночника?

— Есть старый намордник, может, он подойдет? — невинно парировала она.

— Не беспокойтесь, не надо его! — проворчал я. — И вернемся к допросу. Сколько времени вы знакомы с Макгрегором?

— Месяцев шесть-семь. Я познакомилась с ним на вечеринке у фотографов — это было одно из тех сборищ, которое, похоже, должно было закончиться полным разгулом. Поэтому когда Стью предложил мне незаметно исчезнуть вместе с ним, его идея пришлась мне по вкусу.

— И так завязался ваш новый возвышенный роман?

— Я бы не назвала его возвышенным, — засмеялась Эйнджел. — Просто вскоре наши встречи вошли в привычку, а спустя месяц или около того Стью привез меня в гости к Кремерам, где я познакомилась с остальными ребятами и, конечно, с дорогой Салли. Ребята сразу окрестили меня Ангелом и назначили своим талисманом, мы веселились, как дети. Мне все это ужасно нравилось, пока сегодня утром не произошло это страшное несчастье с Рэдом Хофнером!

— И когда Макгрегор передал вас Кремеру, вам это тоже ужасно понравилось? — холодно уточнил я. — Хотя вы же сказали мне — ради того, чтобы доставить неприятность Салли Кремер, и не то еще стоило сделать, не так ли?

— Как бы вы ни старались, Эл, вам все равно не удастся меня уязвить! — В ее тоне прозвучала скрытая напряженность, которая заставляла усомниться в сказанном. — В этой ситуации мне вообще ничего особенно не нравилось, но Салли Кремер оказалась такой мерзкой особой, что я посчитала возможным не очень-то беспокоиться о ее чувствах. Как я уже сказала вам, у женщин свои методы борьбы. Существует гораздо больше способов убить кошку, чем убедить ее, что она затмит норку, когда позволит сшить шубу из своего меха. Я играла с Кремером, не позволяя ему перейти определенную границу в наших отношениях. Прошлой ночью в ангаре он, казалось, дошел до точки и готов был взорваться, но я хотела, чтобы Митч получил жестокий урок, что не каждая женщина легко доступна, даже если ее уступил ему друг!

— Эйнджел, дорогая, почему бы вам не быть откровенной? — проговорил я тем же фальшиво-сочувственным тоном, который она использовала в обращении ко мне. — Скажите честно — в глубине сердца вы просто ядовитая колючка. Выражаясь точнее, с головы до ног вы — сплошной кусок льда и со временем превратитесь в тощую старую деву, которой не доверят демонстрировать даже нижнее белье для дряхлых стариков.

— Ну, на вашем месте, старина, я бы не стала разбрасываться такими предсказаниями. Тем более, что я переживу вас лет на тридцать.

— Почему вы так уверены в этом? — негодующе спросил я.

— Вы состаритесь еще до пятидесяти, — бесстрастно, как врач, устанавливающий диагноз, пояснила Эйнджел. — Лет через десять от вас останутся только кости да кожа. После этого вы еще немного протянете, а затем — фрр! — И она изобразила мое исчезновение с лица земли.

— А могу я этого избежать, если учесть, что я не только очень привлекательный, но и достаточно мужественный, сильный? — скромно полюбопытствовал я.

— Эл, милый, вы не тот и не другой, — заверила она. — Вы просто очень легко поддаетесь разочарованиям. Если будете продолжать в том же духе, то вас ждет смертельное разочарование в сравнительно молодом возрасте.

— Следовательно, если Макгрегор работает в крупной компании и в прошлом не имел никакой подозрительной связи с женщинами, каким образом Кремер возымел на него столь сильное влияние? — От отчаяния я вновь решил вернуться к расследованию дела.

— Хороший вопрос, — весело отозвалась Эйнджел. — Только у меня нет на него ответа.

— Возможно, в ответе на этот неплохой вопрос скрываются мотивы преступления?

— Почему бы вам не спросить об этом у самого Стью?

— Думаю, я это сделаю. А вы оказались не такой уж полезной, изящная ледяная статуэтка!

— Извините, дорогой, — мило улыбнулась она. — Я не подозревала, что вы ждете от меня помощи. Могу я взять для вас какие-нибудь отпечатки пальцев или еще что-нибудь в этом роде?

— Только мои, — проворчал я. — Но вы уже отказались от этого!

— Но быть таким уязвимым! — Эйнджел печально покачала головой. — Эл, милый, а вы никогда не думали переменить хобби? Я имею в виду заняться чем-либо другим?

— Вроде убийства? — сердито спросил я.

Она тихо вертела в пальцах свой бокал, и льдинки в нем позванивали, ударяясь о стекло.

— Нет, серьезно, у меня нет ни малейшего представления о том, кому понадобилось убивать Митча Кремера. По мне, он того не стоит.

Я встал с кушетки и поставил опустевший бокал на маленький столик:

— Благодарю за угощение. Оно было замечательным, чего не скажешь обо всем остальном.

— Я провожу вас, — небрежно откликнулась она и одним скользящим движением выбралась из глубокого продавленного кресла.

Когда мы оказались у выхода, Эйнджел остановилась, держась за круглую ручку двери, и пытливо посмотрела на меня:

— Эл, вы действительно думаете, что сможете поймать убийцу Хофнера?

— Разумеется, смогу, — ответил я, в глубине души не очень в этом уверенный. — Да и могу ли я думать иначе — ведь это значило бы работать против себя!

— Ну, тогда желаю вам удачи! — Она решительно повернулась ко мне спиной.

— Премного благодарен за пожелание, — с горечью сказал я и открыл дверь.

— Эй! — возмущенно воскликнула Эйнджел, когда я уже вышел в коридор. — Вы не хотите, чтобы вам сопутствовала удача?

Я обернулся и замер от изумления. Эйнджел стояла спиной ко мне, нагнувшись и уперевшись руками в колени, так что передо мной оказались два крутых полушария, туго обтянутых тонкой золотистой тканью. Это зрелище было рассчитано на то, чтобы я стремительно воспарил в небеса даже без помощи аэроплана, и вместе с тем предоставляло возможность, против которой я не мог устоять — отомстить за все колкости девушки.

— Удачи вам, Эл, — торжественно проговорила она слегка приглушенным голосом.

— Чего и вам желаю, ледяной Ангел! — восторженно проговорил я, высоко занес руку и обрушил ее вниз с силой падающей снежной лавины.

Раздался оглушительный звук, напоминающий кульминационный момент из «Увертюры 1812 года», когда оркестр создает настоящую какофонию. Эйнджел издала пронзительный крик — удар мой руки по ее выпуклой попке заставил ее заскользить по полу на четвереньках.

— Будем надеяться, Эми, этот шлепок не оставит у вас никаких изъянов! — Я дьявольски рассмеялся, затем осторожно прикрыл за собой дверь, чтобы резким шумом не травмировать ей нервную систему.

Проблема в том, рассуждал я по дороге к машине, что то, что мне нравится в добродетельных девушках, практически не существует. Все-таки у меня определенно имеется природная склонность к глубокомысленным размышлениям — нечто вроде способности внезапного озарения, проникновения в суть вещей, дар, который дается немногим.

Глава 5

В основном существует два типа адвокатских контор. Первый — это запущенные, неряшливые помещения, все полки которых забиты связанными в пачки старыми пожелтевшими документами, покрытыми густым слоем пыли. Хозяин такой конторы рассчитывает таким образом убедить потенциального клиента в том, что он давно и успешно практикует. Вместе с тем, судя по внешнему виду заведения, он берет не слишком высокие гонорары, ибо в противном случае его офис выглядел бы значительно презентабельнее. Адвокаты второго типа предпочитают обзаводиться современными офисами, где все сверкает стеклом и полированным деревом и к услугам клиента всегда два-три стенографиста-помощника, излучающие профессионализм и усердие. Первая реакция посетителя такого сверкающего офиса — благоговейный ужас: сколько же этот адвокат тратит на роскошную обстановку? Однако, размышляя, человек приходит к успокоительному выводу, что этот юрист должен быть хорошим профессионалом, успешно ведущим дела своих клиентов, чтобы нести такие внушительные расходы.

Офис Филипа Ирвинга, который я увидел следующим утром около половины одиннадцатого, занимал среднее положение между двумя указанными подходами и, насколько я мог судить по самому Ирвингу, вполне ему соответствовал. Он был из тех, кто вечно колеблется и не может занять сколько-нибудь определенную позицию. Но секретаршу-стенографистку все-таки себе завел, и я оценил этот его шаг по достоинству.

У девушки, поднявшей глаза от бумаг на столе, когда я к нему приблизился, была странная прическа: ее блестящие черные волосы были небрежно острижены, как будто она рассеянно отхватила себе два-три клока тупыми ножницами во время перерыва на кофе просто от нечего делать, а потом забыла закончить стрижку. Правда, как ни странно, она ей очень шла — короткая стрижка великолепно подчеркивала ее круглое румяное личико с пухлыми, надменными и самолюбивыми губками. На ней был строгий и изящный голубой костюм, который определенно рекомендовался модными журналами как самая подходящая одежда для работы в офисе, только для меня было полной загадкой, как они могли это советовать, не видя ее фигуры. Но когда я внимательнее пригляделся к девушке, то осознал, что для нее просто невозможно подобрать подобающий для секретарши делового человека туалет, — даже костюм, сшитый из кольчуги, не смог бы скрыть эти восхитительные изгибы. Она смотрела на меня светло-карими глазами, в которых когда-то я прочитал бы интерес к моей скромной особе, но с тех пор, как я узнал Эйнджел, у меня пропала былая уверенность в суждениях о женщинах. Девушка глубоко вздохнула, при этом шелковая ткань блузки так туго натянулась, что я начал подозревать — в такой ситуации не выдержала бы и кольчуга, не обладающая эластичностью шелка.

— Могу я чем-нибудь помочь вам? — Ее мелодичный голос напомнил мне одну из моих фантазий, где я представлял себя обреченным провести долгую арктическую зиму в эскимосском иглу в обществе всего лишь десяти юных звездочек Голливуда.

— Может быть, вы могли бы вернуть мне утраченную уверенность в себе? — тоскливо сказал я. — Я чрезвычайно нервозный человек.

— Если вы ищете доктора Кралла, психоаналитика, то он двумя этажами ниже, — деловито сообщила она, продолжая внимательно меня изучать. — Но вы вовсе не кажетесь мне нервозным.

— За всю мою жизнь такое случалось со мной только однажды, — доверительно признался я. — Вообще это со мной происходит только тогда, когда я неожиданно сталкиваюсь с девушкой абсолютной исключительной красоты вроде вас.

— По тому, как вы весь дрожите, видно, что вы действительно человек нервный. — Она улыбнулась, и мне показалось, что это сияющий луч солнца прорвался сквозь завесу мрачных туч. — Уверена, доктор Кралл позаботится о вас.

— А я-то надеялся, что это сделаете вы, — серьезно проговорил я. — Знакомство с такой исключительной девушкой определенно излечило бы меня, я в этом уверен.

— Над этим стоит поразмыслить, — задумчиво произнесла она. — Доктор Кралл берет пятьдесят долларов в час, но если вы доверяете мне больше, чем ему…

— Я рассчитывал, что вы можете рассмотреть возможность платежа частичными взносами, — тоном банковского клиента заявил я. — Небольшой платеж наличными, а проценты — регулярными свиданиями…

И снова ее полные губки изогнулись в милой улыбке, а белоснежные ровные зубки дразняще прикусили нижнюю из них.

— У меня строгое правило — проверять кредитные возможности каждого потенциального… клиента, но, возможно, для вас я сделаю исключение, — так же важно ответила она.

— Вы очень любезны, а это редко встретишь в девушке столько редкой красоты, мисс…

— Джоанна Джонс, — представилась она. — Друзья зовут меня Джонни, мистер…

— Уилер, Эл Уилер, — с готовностью сообщил я. — Враги называют меня лейтенантом.

— Вы — резервист? — Она с улыбкой покачала головой. — Почему-то вы не кажетесь мне человеком, который каждое лето проводит свой отпуск в военном лагере, где собираются одни мужчины!

— Я — полицейский, — пояснил я, стараясь, чтобы это настораживающее всех слово прозвучало как можно более дружелюбно и даже романтично. — Из офиса окружного шерифа.

— Вы коп? — От искреннего удивления у нее открылся рот. — Но у вас совершенно иная манера разговора.

— Вот и хорошо, — туманно заявил я, не желая, чтобы мы пустились в отвлеченные рассуждения. — Джонни… я понимаю, что это странный вопрос, но ваша ослепительная красота поразила мой разум… Вы уже решили, как проведете сегодняшний вечер?

— Да, — задумчиво ответила она, — но, думаю, я готова изменить свои планы.

— Великолепно! — радостно воскликнул я. — Могу я зайти за вами около восьми?

Полностью игнорируя мой вопрос, она заправила в машинку лист бумаги с фирменной шапкой офиса Филипа Ирвинга, и ее пальчики забегали по клавиатуре. Я уже начал погружаться в бездну отчаяния, вообразив, что стало сказываться действие проклятия Ангела и Джонни передумала, когда она вдруг закончила печатать, вытянула лист из машинки, аккуратно сложила его и протянула мне.

— Здесь мой адрес и номер телефона. Не потеряйте его, Эл. Терпеть не могу, когда меня подводят.

— Скорее голову потеряю! — пылко заявил я и заботливо убрал сложенный листок в бумажник. — Встретимся вечером, Джонни, ровно в восемь.

Я был на полпути к выходу, когда меня остановил ее мелодичный голосок.

— Да? — Я предупредительно обернулся.

Ее глаза хранили озадаченное выражение, когда она поманила меня к себе изящным розовым пальчиком. Если тебя призывает такая красавица, можно только повиноваться — в мгновение ока я снова оказался у ее стола.

— Скажите, Эл, — дрогнувшим голосом проговорила она. — Вы уже видели меня раньше?

— Как вы могли подумать?! — ужаснувшись, воскликнул я. — Разве такие прелестницы встречаются в нашем Пайн-Сити на каждом шагу?

— Значит, вы хотите сказать, — в каком-то благоговейном страхе медленно произнесла она, — что случайно зашли в наш офис, рассчитывая найти здесь образец совершенной красоты?

— Что? — Я недоуменно уставился на нее и только через несколько секунд все вспомнил. — Господи! Спасибо, что напомнили, Джонни. Я хотел видеть Филипа Ирвинга.

Она с облегчением вздохнула:

— Я чуть не сошла с ума, честное слово! Мистер Ирвинг здесь, но боюсь, сейчас он занят. Хотите, чтобы я ему позвонила?

— Передайте ему привет из Бронкса, если пожелаете, дорогая, — сказал я с величавой важностью.