Разглашению не подлежало

— Слышали мы, Яков, тебя назначили командующим 6-м повстанческим районом?

— Это еще в Польше, — улыбнулся хозяин. — Там умеют ценить Якова Шепеля! Под мою руку отдали Литинский, Могилевский, Летичевский, Проскуровский, Жмеринский и Новоушицкий уезды. Сказали: бери, Яков, искореняй красную заразу!

— И что же ты?

— Искореняю! Только мало пока... Вот подойдет из Польши Тютюнник — вместе ударим на большевиков!

Софья решила: нужно выбираться отсюда. Утром «случайно» облила френч атамана мясной подливой, чем ужасно рассердила Шепеля. Он приказал дать горячих и в шею...

Измученная, но счастливая она появилась в Виннице...

— Нам стало известно, что Гонта перешел границу совсем недавно, — докладывал председатель губЧК. — Его визит к Шепелю, конечно, не случайность, оба атамана действуют по указанию панской Польши...

— Гонта побывал и у Нечая, — добавил Констандогло.

— Откуда тебе известно?

— Передал Артем... Сказал, что к Лыхо собирается...

— Значит, они концентрируют силы... Ставку делают, конечно, на Тютюнника, под его командованием в Польше несколько десятков тысяч повстанцев. Появление Тютюнника у нас нежелательно... Товарищ Горин, свяжитесь с пограничниками, предупредите: возможно вторжение...

После совещания Эльза подошла к Констандогло.

— Старик, я бы хотела встретиться с Артемом.

— Зачем это тебе?

— Есть план...

Артем жил у родственников, выходил на улицу редко, вечера просиживал в ресторанах.

Михаилу все же удалось повидаться с Онищуком.

— Разговаривать буду лишь с товарищ Грундман, — поставил условие Артем. — Уважаю смелых... Завтра, на кладбище...

Констандогло старался разгадать замысел Артема. Кладбище — место не для встреч. Надеется появиться первым, проследить за Эльзой — не готовится ли западня? Да и время встречи назначил — полночь! Каково женщине одной среди могил? Не у каждого мужчины нервы выдержат...

Эльза пришла на полчаса раньше. Ступила на дорожку — замерло сердце. Ухнула сова — оглянулась: никого! Треснула под ногой ветка — остановилась. Может, он? Нет... Замелькали огоньки. Оказалось, поросший мхом пень, облепленный светлячками.

Вдруг с ближнего дерева что-то свалилось. Вздрогнула.

— Ты, Артем?! Напугал...

— Скажете... Если вы моих хлопцев не побоялись, то здесь вам бояться некого... Зачем звали?

— Где Нечай?

— В лесу — где же еще?! Вам его не взять...

— Согласна. Самим не взять... Но ты ведь знаешь, где его искать.

— Друг он мой... — рассердился Онищук. — Поймите — друг! Не могу я товарища продать...

— А помочь ему?

— Сесть в тюрьму? Не-е...

— Зачем так? Тебя ведь не посадили...

— Какие гарантии?

— Ты на свободе — лучшая гарантия для Нечая! — сказала Эльза. — И пример...

Со слов Артема, Нечай распустил банду и жил в домике железнодорожника. Условились, что завтра Онищук организует встречу с ним...

— Помните: Нечай нужен нам живым, — предупредил председатель. — Он — заметная фигура в контрреволюционном подполье. Может пригодиться... Так что просьба: аккуратно!

Домик железнодорожника — крепкий, сложенный из дубовых бревен, обнесенный высоким глухим забором. Неподалеку — лес, дальше — яры и балки...

К дому подошли незаметно и, распахнув двери, ворвались в комнату. Артем остался во дворе.

— Руки! — навели револьверы.

Облокотившись на угол стола, Нечай беседовал с женщиной. Увидев гостей, замер на полуслове. Эльза заметила, как его правая рука сантиметр за сантиметром тянется к кобуре маузера.

— Не трогай! — подошла и разоружила атамана.

— За мной?

— Да. Еще оружие есть?

Нечай отдал свой пистолет, положил на стол, отодвинул подальше. Вдруг заметил вошедшего Артема.

— Ты? Здесь?

— Как видишь...

— Живой?!

— Хожу по земле. Не будь дураком...

— Где ваши хлопцы? — спросила Эльза.

— По домам распустил... До весны... Меня расстреляют?

— Возможно...

— А как же амнистия? — Нечай достал из-за голенища сапога газету с Обращением 5-го Всеукраинского съезда Советов к атаманам и участникам банд. При условии прекращения враждебной деятельности гарантировалась жизнь. Газету Нечаю принес железнодорожник. Он ее взял, но прочитал только тогда, когда прошли все установленные сроки, а из Польши, из штаба Тютюнника, не поступило ни помощи, ни делового совета.

— Если сдадите добровольно отряд...

Нечай молчал. Размышлял.

— Так как, Петр Станиславович? — не отступала Эльза.

Атаман не поверил своим ушам: впервые, может, за последние годы его назвали по имени и отчеству — по-человечески просто.

Нечай ударил по колену.

— Слывянки! И запить не грех!..

Атаман рассказал, что на осень Тютюнник запланировал начать свержение Советской власти на Украине, обещал прислать на Брацлавщину отряд Палия, сформированный из белых офицеров и кулацких сынков.

Через несколько дней с покаянием явились все члены его отряда, пожелавшие порвать с бандитским прошлым.

За окном звонил трамвай. Звенели на мостовой подковы конного патруля.

На подписанном мандате еще не подсохли чернила.

«...дан члену Коллегии Подольской чрезвычайной комиссии товарищу Грундман Эльзе в том, что ей поручается вести переговоры с атаманом банды Лыхо и главарями других подобных антисоветских организаций, с учетом этого, принимая во внимание чрезвычайный характер данного поручения, товарищ Грундман и сопровождающие ее сотрудники без санкции Председателя Подольской чрезвычайной комиссии и командира 1-го Конного Корпуса Червоного казачества не могут быть подвергнуты ни обыску, ни задержанию...

Всем военным единицам как Конкорпуса, так и другим, а также гражданским властям предлагается оказывать товарищ Грундман помощь по первому требованию как реальной силой, так и всеми средствами передвижения...

Тов. Грундман имеет право свободного передвижения по всем путям Украины...

Все вышеизложенное подписями с приложением печати засвидетельствовали

ПредгубЧК (Подпись)

Командир 1-го Конного корпуса

Червоного казачества...»

Не было подписи Примакова.

— Возвратится с задания Виталий, подпишет, и тогда, Эльза, возьмешься за новое дело... Желание есть? Может, отдохнуть хочешь — тогда только скажи... А почему бы нет — заслужила! — стоял перед ней председатель.

— После победы отдохнем — сами ведь говорили?!. — улыбнулась Грундман.

— Куда мне отдыхать!.. Старикам отдыхать в разгар борьбы вредно, могут много проспать, политический нюх потерять...

— Какой из вас старик!

В это время вошел Примаков. В военном кителе, перетянутом в поясе ремнем, с кобурой маузера через плечо, в припавших пылью сапогах. Снял кубанку, вытер ею вспотевшее лицо.

— Ну как, Виталий?

— Порядок! Захватили канцелярию Хмары. Вот... — взял у ординарца мешок и вытряхнул на стол бумаги.

Они достали из этой кучи несколько страничек. Оказалось, список сотрудников Брацлавской народной милиции. В графе «Примечания», куда раньше заносили служебные благодарности, рукой Хмары или кого-то другого проставлено «зарезать», «расстрелять», «порубать».

— Жаль, самого гада не застали...

— Сбежал?!. Как же вы?

— Да нет... Батько Лыхо его пристукнул... Не успели.

— За что это?

— Спор у них вышел... Думаю, из-за этой бумаги...

То был приказ № 1 главного атамана УНР[1] от 29 февраля 1921 года о назначении Хмары-Харчука «командующим 144-й повстанческой Надбужской дивизией» (под таким названием была известна в Польше его банда). В частности, говорилось: «Назначаю помощником старшину Дорошенко (Лыхо), есаулом оперативного отдела — Вариводу, делопроизводителем — Завирюху, комендантом сотни — Сивожу, подсотенным — Кочубея, вахмистром — Голодригу...»

— Лыхо не устраивала должность заместителя, — объяснил Примаков. — Хочет быть лидером...

Председатель коллегии подал ему мандат, Примаков склонился подписать и заметил фамилию Эльзы.

— Снова вас посылают?

— Я добровольно... — ответила.

— Не страшно?

— Привыкла.

— У Эльзы на этих атаманов везение какое-то, — сказал Заковский. — Артем, например, ни с кем больше разговаривать не желает... Давай комиссаршу — и все!

— Артем — это не Лыхо... Этот, может, на всю губернию такой — настоящее лыхо! Кличка сама о себе говорит...

Прежде чем послать Артема к Лыхо, все хорошенько обмозговали, проанализировали имеющиеся о нем сведения. Риск был. Банда Лыхо хорошо организована, сплоченная в единый кулак. Большинство — петлюровские офицеры, некоторые из них специально присланы Петлюрой для укрепления. Виталий Примаков сказал, что, по имеющимся данным, Петлюра считает отряд Лыхо своим действующим подразделением, расквартированным в губернии, высокого мнения о нем, ценит его заслуги и, конечно же, полностью доверяет ему. Еще в апреле прошлого года задержали поручика Стачинского, который по приказу Петлюры побывал у Лыхо, передал указание: «Соединиться с моей армией в Яруге, возле Ямполя, и тесно сотрудничать с польскими войсками против Красной Армии».

Что-то, очевидно, случилось на канале связи Петлюры и Лыхо, потому что последний не подчинился... Почему? — пыталась разобраться Эльза. Разуверился в дальнейшей борьбе? Нет, ведь не сложил оружия, до сих пор терроризирует отдельные районы губернии. Почему же? Захотел самостоятельности в борьбе — или все звезды себе на грудь, или неудача. Или, может, не забыл обиды, нанесенной ему Петлюрой, который назначил заместителем Хмары? На эту карту можно попытаться поставить.

...В этот раз, наверное, впервые за много встреч Артем с Лыхо не напились до смерти. Сидели друг перед другом и трезво беседовали.

— Как поживаешь, Артем? Только правду-матку... — требовал Лыхо.

— Не обижаюсь... — грыз крепкими зубами соленый огурец тот.

— Ага... Спишь в теплой хате, баба под боком... — размышлял батька. — Как говорится, и чарка, и шкварка...

— И ты бы мог...

— На амнистию колеш? — прошипел атаман. — Думаешь, я поверю?! Думаешь, поверю, что даже на таких, как я — как Лыхо! — амнистия распространяется?!. Дудки! Не может такого быть, чтобы под Лыхо закон подвели...