Начальник милиции – 2

Мухтар встретил меня с видом довольным, но совсем не голодным. Не прыгал на сетку и не подталкивал к калитке пустую миску.

Отлично! Кто-то его догадался-таки покормить. Я, конечно, сказал дежурному, чтобы он все организовал с утра по кормежке, но в этот раз был не Баночкин, и на него надежды не было. Еще сказал, чтобы тот передал Кулебякину, что меня с утра не будет по причине того, что ночью работал.

Но судя по тому, что начальник свесился из окошка, едва увидев меня возле вольера, и, главное, курит и пристально смотрит, то получается, что дежурный и про это забыл. Но Мухтара кто-то покормил. Рожа довольная и сытая. Или крови вчера напился? Вампир… Ха.

— Морозов! — наконец, окликнул меня из окна начальник. — Ты где ходишь? Это ты только сейчас на работу соизволил явиться?

— Работал ночью, Петр Петрович, зайду, доложу.

— Ладно, — отмахнулся тот. — Предупреждай в следующий раз.

И убрался из окошка, ловко пульнув окурок в бурьян у забора.

Я подошел к своему строению, увидел, что дверь не заперта. Рука почему-то сама нащупала то место на поясе, где должна была висеть кобура. Никогда не было такой привычки, а сейчас вот здрасьте.

Но пистолета, естественно, не было, я его сдал еще ночью. Он у меня был не на постоянном ношении, хотя в свете последних событий, думаю, надо бы разрешение выбить на постоянку. Но там тоже заморочек много, сейф нужен. А я в общаге живу. Да и на испытательном — нет, нет, не дадут.

Постоял, подумал, кто там ко мне вломился, потом понял, что, наверное, свои — среди бела дня враги в ментовку не придут.

Дернул дверь и вошел…

Глава 2

— Привет, Сан Саныч! — воскликнул Серый. — Долго спишь! А я Мухтара покормил, вольер почистил.

Я и забыл, что дал Серому ключ от кабинета, на тот случай, если вдруг я не приду вовремя (как сегодня) — чтобы он занимался собакой.

— Молодец! — похвалил я. — Как там сестра? Не спалила тебя, что поздно вечером отсутствовал?

— Э-э! Еще как спалила, — вздохнул паренек. — Понимаешь, какой закон подлости — как дома сижу, так в комнату ко мне в жизни не зайдет, как отлучился — ей понадобилось вдруг фломастеры взять на ночь глядя. Как чувствовала…

Он скорчил гримасу досады.

— Сильно ругалась? — уточнил я. — Ты нас не выдал?

— Не выдал, конечно, сказал, что с пацанами на стройку в войнушку играть бегал. Днем там рабочие — не сунешься. Разозлилась! Даже тапком меня хотела отходить по заднице, но я не дался, не маленький уже, тапок выхватил — и в форточку его.

Я присвистнул.

— Суровая у тебя сеструха, и тапок жалко.

— Да он дырявый был, второй целый дома лежит. В общем, сейчас мы с ней не разговариваем. То есть, взаимно.

Обиделся Андрей на заботу.

— Хреново, надо бы помириться.

— Да заколебала она.

— За тебя беспокоится…

— Ага, так беспокоится, что за тапок хватается. Думает, что я балбес и на все мне пофиг.

— А ты не балбес? — прищурился я.

— Балбес, конечно, — честно выдал Серый, — но не на всё пофиг. Хотя есть вещи, которые меня абсолютно не интересуют. Вот другие пацаны, к примеру, на речке, на рыбалке пропадают, или черешню хорькуют с дач, гудрон на стройке жуют, в ножички играют, по помойкам «клад» ищут, а мне как-то совсем не интересно это. Детский сад, блин… Ну я понимаю, если еще дымовуху смастерить или бомбочку из карбида. Но тоже уже надоело…

Он вздохнул. Ну прямо Онегин местного разлива, всё уже в этой жизни видал.

— Вот как? И что же тебе интересно? — спросил я, а про себя подумал, что вообще-то быстро взрослеет Серый. Главное, чтобы не в то русло не ушел…

— Как что? Вот в ментовке, то есть в милиции у вас тут, мне шибко интересно! И с Мухтаром возиться тоже. Я тут подумал, Сан Саныч, — парень опустил глаза, будто стыдился того, что будет говорить дальше. — Я это… ну… согласен стать ментом… Ну, то есть не совсем ментом, а кинологом.

— Кинолог — это совсем мент. Прям настоящий-пренастоящий.

— Ладно, чего уж теперь… — шмыгнул носом Серый. — Школу придется заканчивать.

— Ха! Погоди… А ты что? Не хотел и школу заканчивать? — насторожился я.

— Да, думал… Годик еще перекантоваться в восьмом классе и в ПТУ пойти. В школе книжки неинтересные задают читать.

— Нет уж. Придется тебе десять классов заканчивать, — авторитетно заявил я, хотя доподлинно не знал, где учат на кинологов и после какого класса.

Но все же эта должность, по крайне мере, сейчас, в семидесятые, не офицерская. Тям у Серого есть, это видно и сейчас, и по прошлой-будущей жизни. Его уровень вообще-то и повыше будет, чем простой кинолог. Выучиться ему надо…

Сам того не замечая, вдруг мысленно я и себе планку задал. До этого момента как-то особо не задумывался — пересижу собачником оставшихся два года и свинчу на вольные хлеба. А теперь? А что, если и эти два года использовать с пользой? Можно как-то по службе продвинуться… Чего время терять?

Я напряг мозги и попытался ковырнуть память Сашка, уж он-то должен разбираться в ментовских передвижках по вертикали, как-никак закончил высшее ведомственное. Но в памяти всплыли (от Сашка, или, может, я и сам это знал) лишь такие перспективы.

В милиции все зависит от должности. Если ты следователь или инспектор розыска, то выше старшего инспектора тебе не подняться. Можно вообще всю жизнь просидеть на должности старшего инспектора. Чтобы пробиться наверх — это нужно стать начальником подразделения. Например, того же следствия или уголовного розыска. Но у нас в Зарыбинске горотдел небольшой, и начальников подразделений совсем нет. Есть только Кулебякин — начальник всего-всего разношерстного отдела. Получается, что если мне приспичит двигаться дальше, то это уже в область нужно. Ну нет, не согласен… Оставить Мухтара? Но, как ни крути, в Зарыбинске мне роста нет, разве что, если только Кулебякин на пенсию уйдет. Опять же, там много претендентов на его кресло — Антошенька, например. Кто поставит начальником простого кинолога? От таких мыслей я пришел к выводу, что карьеру мента в этой жизни мне делать пока совсем не хочется, да и возможности нет. Но червячок засел. Семечко проросло. Комарик укусил…

Все эти мысли пронеслись буквально за несколько секунд, и я продолжил разговор:

— Сестра-то что, больше про Мухтара не спрашивала?

— Не-а, говорю, же — разругались вдрызг. Ни про что и не спрашивала.

— Надо, значит, чтобы она знала, что тебе не все равно, что некоторые важные в жизни вещи ты ценишь, — задумчиво пробормотал я. — Ты же сам бы хотел, чтобы она в тебе разглядела, — я поводил рукой, как будто в живот к нему залез, — вот это вот. Нужно дать ей понять это…

Андрей только фыркнул.

— Как? Ты опять придешь и замолвишь за меня словечко? — Серый вопросительно чесал нос. — Вот только сеструха почему-то начинает дергаться, когда тебя видит. Будто суеверная и черного кота увидала. Ты же ей ничего плохого не делал, Сан Саныч.

— Нет, конечно, женщинам я делаю только хорошее, — я постарался ухмыльнуться, как самый обычный человек, который ничего такого ни про кого не знает.

— Вот и я не пойму, чего она так?

— Переубедим ее… Я про тебя, имею в виду… — я задумался и принялся искать взглядом непонятно что. — Но тут надо что-то поавторитетнее моих слов… О!.. Придумал! Мы тебе благодарность от начальника ГОВД выпишем. Или грамоту. Похвальный лист? Диплом? Как там это называется? Грамота, скорее всего…

— Грамоту? — сверкнул глазенками парень. — Ух ты! У меня пока нет ни одной грамоты. Класс! Ну, то есть, ей понравится. У нее лично много грамот.

Он поскреб макушку, чуть поразмышлял и, немного сникнув, спросил:

— А за что грамоту? За просто так? Это же не по-настоящему… Неинтересно.

— Как это не по-настоящему? — стал загибать я пальцы на руке. — Ты осуществляешь кормление служебно-розыскной собаки — раз, помогаешь с ведением документации — два! Чего смотришь? Да, да, помогаешь с бумажками! Табличку с рационом ты же составлял? Во-от… В отсутствие инспектора-кинолога выполняешь его обязанности на базе, так сказать, как сегодня, например, это — три. Ну и помогаешь в дрессировке и натаскивании Мухтара, вернее, будешь помогать, как договорились — след мы так еще и не проложили, но авансом зачтем — и это четыре. При таком раскладе ты не только грамоту заслужил. Тебе медаль положена.

Тут я, конечно, немного загнул. Это на меня частые беседы с начальством так плохо влияют. Но это сработало.

— Ого… — восторженно пробормотал Серый. — Лучше грамоту, я ее на стену повешу. Вот сеструха гордиться мной будет. А долго ждать эту грамоту?

— Недолго, сиди здесь. Я скоро, все разузнаю и вернусь… Читай пока книжку по дрессировке.

Я направился в кадры. Поднялся на второй этаж, дверь кабинета открыта. Мария Антиповна, изящно выгнув цаплей спинку, стучала по клавишам пишущей машинки. Как настоящий кадровик, она не поворачивала головы, когда кто-то входил. Просящему положено было первому прокашляться, поздороваться, пошмыгать носом, дабы привлечь к себе внимание инспектора. Но меня она сразу узнала по походке, хоть я и был без галифе, и шляпу на панаму не носил.

Не переставая стучать по клавишам (это высший пилотаж навыков машинистки), она повернула голову и проговорила:

— Здравствуйте, Александр Александрович.

— Привет, Маша, а что так официально? Вот подойду и ущипну за…

Хотел сказать — за попу, но осекся. Я вдруг понял, почему Мария Антиповна не вскочила ко мне с объятиями — в кабинете мы были не одни. За столом для бумаг и пришлых сотрудников-посетителей копошился эксперт-криминалист.

— Ущипну за… — пришлось продолжать начатую фразу… За вон тот росток. Вернее, отщипну.

Я ткнул в стоящий на окне в глиняном горшке глянцевитый вялый фикус-пикус неизвестной породы.

— Уж больно цветок красивый, — качал я головой, будто любуясь на отвратительное порождение флоры, — Все хочу росточек попросить, а то у меня в кабинете без декора грустновато интерьер смотрится. Это же… спатифиллум?

— Бегония, — ответила Мария, а Валентин удивленно приподнял бровь, оторвавшись от бумажек и глянув на полудохлое комнатное растение с нездоровой рыжиной на листьях.

Его бы пристрелить (не эксперта, а цветок), чтобы не мучился, а не росток отщипывать.

— М-да? А я думал, спатифиллум. Тогда потом отщипну… Как-нибудь в другой раз.

Честно говоря, для меня каждый незнакомый цветок — это спатифиллум. Слово красивое, и из названий цветов только его знаю (само растение в глаза не видел, наверное), и как-то запомнилось раз и прилипло. Нет, я, конечно, знал самые распространенные в СССР комнатные цветы, их обожали выращивать советские хозяйки. Это герань, хлорофитум и прочие кактусы. А все остальное для меня — спатифиллум.

— Что вы хотели, Александр? — кадровичка старалась не улыбаться, даже лоб морщила, но глаза ее светились, уголки губ все одно предательски прогнулись чуть вверх.

Что хотели… Не «что», а «кого»… Сказал бы я ей, да Валек рядом. Копошится в бумажках, что личинка в навозе. Интересно, скоро он уйдет? Судя по сосредоточенному взгляду и тщательности, с которой он трет сейчас краем вязаной жилетки стекла очков — совсем не скоро. Ну да ладно… В следующий раз, значит….

— Грамоту хочу, — сказал я правду.

— М-м… Ну это на день милиции или на юбилей Главка. Или можете внеочередным образом отличиться. Поймать маньяка. Сексуального…

— А маньячки бывают? Сексуальные? — серьезно произнес я.

— Сексуальные бывают, а вот насчет того, маньячка или нет, это уже органам решать.

Валя и ухом не повел на наши игры в иносказания.

— Нет. Не мне награда. Я и без грамоты обойдусь, она нужна моему другу.

— Мухтару? Хи-хи…

— Мухтару я куплю мяса лучше. Юному помощнику милиции. Школьнику. Да ты, то есть вы, его видели. Он частенько у меня в кабинете находится. Ну-у… когда дверь у меня открыта, — уточнил я, поняв, что сотрудник кадров обычно не бывает в кабинете у кинолога. — Из вашего окна видно. Да?

— Конечно, конечно, это рыженький такой?

— Темненький, просто на солнце блестел. Он многое делает для становления кинологической службы в ГОВД, — я стал снова перечислять, но уже не загибая пальцев.

Мария Антиповна, слушая меня, наклонилась к выдвижному ящику стола, вытащила оттуда лощеный бланк грамоты. Все как положено — с флагом, гербом и Лениным. Протянула мне и сказала:

— Заполни красиво, напиши, за что и кому, подпиши у Петра Петровича, потом придешь, я тебе шлепну. В смысле, печать шлепну.

Она снова захихикала, уже не слишком скрываясь.

— Так просто?

— А что, должно быть сложно?

— Ну, Мария Антиповна, — изобразил я эмоции, глотая смешок. — Я тут, значит, распинаюсь, настраиваюсь, а оказывается, все просто… И в главк не надо запрос делать.

— Грамоты у меня с соревнований по Динамо остались, — улыбнулась женщина. — Считайте, вам повезло.

— А если бы не повезло?

— Пришлось бы в «Союзпечати» бланки покупать.

— Ну, тоже ничего сложного и критичного.

Наша игра для одного зрителя подошла к концу. А зритель этот ни ухом, ни глазом, ни другим местом не повел. Вот паразит, а мы так старались…

— Валентин, — я подошел к столу с криминалистом. — А вы что, в кадры перевелись?

— Я характеристику свою в личном деле не могу найти. Чтобы заменить.

— На фига? Э… э-э… Зачем?

— Мама мне новую сделала. Представляете? В старой забыли указать общественную деятельность по линии юных защитников природы, мою победу в Артеке на математической спартакиаде, и еще не было прописано о…

— Погоди, — прервал я его. — Валёк! Характеристика, блин, что? Школьная?

— Ну да…

И тут уж я не стал сдерживаться и поправляться:

— На фига⁈..