Меня учит Смерть. Том I — Абитуриент

— А как же месть? — неожиданно вспомнил я. — Ты обещал мне. Там, на Той Стороне…

— Я обещал шанс на месть, — поправил меня Смерть. — Ну, те ребята, что внутри… ты видел, что с ними.

— Это же просто исполнители! — я покачал головой. — Честно говоря, я думал, ты хотя бы скажешь мне, кто их послал, чего они хотели… да хоть где искать-то?

— Так я же говорю — я понятия не имею, кто их послал и чего они хотели, — терпеливо объяснил мне Смерть. — Думаю, ты и сам догадался, что это как-то связано с твоим университетом — вот в той стороне и ищи, если хочешь этим заниматься. Мсти, если есть силы и желание. Или можешь просто забыть о произошедшем и жить дальше.

— Забыть?! Ты серьёзно? — не поверил я.

— Образно говоря, — Смерть махнул рукой.

Мы замолчали, глядя на дождь, всё так же свирепо лупящий по крыльцу, земле и машинам. Свистел ветер, шумели кроны деревьев. Буря выглядела обычной, ничуть не сверхъестественной, но чертовски неуютной; выходить наружу не хотелось, даже учитывая, где я находился и что здесь пережил.

Я обернулся. Тьма стояла в конце коридора, не двигаясь и сверля нас тускло-алым взглядом.

Нет, пожалуй, лучше всё же тут не задерживаться. Особенно после того, как Смерть уйдёт.

— Значит, на этом расходимся? — зачем-то спросил я.

Смерть усмехнулся.

— Парень, ты немного странный. Обычно люди радуются, когда у них получается избежать встречи со Смертью.

— Будешь тут странным, — вздохнул я. — Коснуться Той Стороны и остаться обычным… это было бы уже чересчур.

— И то верно, — прикрыв глаза ладонью, Смерть поглядел куда-то вдаль. — Что ж. Рад был пообщаться, но мне пора.

Он шагнул вперёд, и я увидел, что капли дождя не трогают его; будто вода идёт прямо сквозь него.

Читер. Он вообще материален?

Я поспешил шагнуть наружу, пока в Тьме не проснулся её зверский аппетит; струи холодной воды хлынули на меня с неба, залили целиком — а когда я сощурился, пытаясь что-то разглядеть в этом бесконечном потоке, Смерти рядом уже не было.

Почему-то мне было от этого немного грустно. Может, я и правда странный?

Около Могильника стояли две машины — автобус, высадивший нас, уже уехал, но остались два джипа, на которых приехали Зверь и те ребята с автоматами, мир их праху. Мне это мало чего давало — водить я не умел, разве что дождь переждать внутри… но задерживаться здесь хоть сколько-то мне не хотелось. Ну его нахер, мало ли, что ещё случится!

Что дальше?.. Возвращаться ли мне в Немёртвый, или наоборот, избегать его как огня? Кому и о чём рассказать, а кому и о чём промолчать? Искать ли мне виновников того, что случилось сегодня, или же лучше не вскрывать эти тайны, которые ещё невесть что мне принесут?

Ответы на эти вопросы можно было найти и потом; сейчас же передо мной стояла простая и ясная задача. Добраться до дома.

Проблема была лишь в том, что находился я далеко за городом. И я понятия не имел, как далеко отсюда до цивилизации или даже в какую сторону мне идти.

Глава 7

Ливень зарядил незадолго до полудня, и с тех пор лил не переставая. Самая погодка для… чего-то такого, из старых фильмов ужасов.

Когда-то давно, в студенчестве, ещё за пару лет до Прорыва, Ингрид Зоммер смотрела тот старый ужастик, про Франкенштейна; теперь что-то такое и крутилось у неё в голове. Образы, искажённые годами, были смутными, но почему-то всё равно казалось, что ещё вот-вот — и из-за поворота покажется то ли мрачный замок, то ли величественный викторианский особняк, в котором зловещий доктор Франкенштейн ловит молнию, чтобы пропустить её через накрытое простынёй тело, лежащее на прозекторском столе…

Увы, готических замков и особняков пока не попадалось; конечной целью их поездки было место, безусловно, жуткое и мистическое, но снаружи выглядящее как заброшенный деревенский дом с выбитыми окнами. А вместо Франкенштейна, пожалуй, она сама. А что? Национальность совпадает, цели и род деятельности, в каком-то смысле, тоже. И даже силы, с которыми они так запросто заигрывают…

— Слушай, я всё думаю… Это ведь не может нас подставить? — прервал поток её мыслей собеседник, сидящий рядом с ней, на пассажирском сидении. Водитель, гнавший машину по размытой ливнем загородной дороге, был отделён от них звуконепроницаемой перегородкой, так что никто не мешал им говорить без экивоков. — Мы вот едем туда, лично; мало ли, на какой камере засветимся, или кто поинтересуется…

— Не о том беспокоишься, Миша, — вздохнула Ингрид, поворачиваясь от залитого дождевыми струями окна к высокому человеку с худым лицом. — Не о том. Мы ведь и по плану должны были туда приехать… просто после сигнала от Зверева.

— Вот именно, что после. Сигнал был бы зарегистрирован, у нас был бы совершенно законный повод…

— Чует моё сердце, он у нас будет и так, — Ингрид поджала губы. — Говорю же — не о том беспокоишься. Волноваться нужно о том, что мы там увидим.

— Думаешь, что-то пошло не по плану?

— По плану Зверев должен был связаться с нами ещё час-два назад. По плану — с ним было четверо твоих силовиков, которые тоже связались бы с нами, если бы Зверев не смог…

— Вот именно. Они не связались, значит, повода для волнения нет. Может, просто какая-то задержка! — Михаил пожал плечами. — Может, кто-то из этих парней продержался подольше, мало ли. Или они попали в пробку и прибыли туда на час позже…

Ингрид покачала головой. Никто в пробку не попадал, это точно. И к тому же…

— По плану, — припечатала она, — никто не должен был использовать Дверь. А её использовали. Два часа назад; как раз тогда, когда мы должны были получить сигнал. Думаешь, использование Двери — это «повода для волнения нет?»

Михаил замолчал и нахмурился, явно что-то обдумывая про себя. Он уже хотел было открыть рот, когда неожиданно что-то с силой врезалось в машину сзади, швыряя её вперёд. Та заскрежетала; в мокрые окна полетели комья земли, Михаила швырнуло прямо на его собеседницу…

— Какого?!! — Ингрид ухватилась за ручку двери.

Джип явно занесло; машина перекосилась — и ухнула куда-то вниз, в размытый кювет, устрашающе грохоча.

— Да что!.. — обернувшись на собеседника и убедившись, что он жив, шумно выдохнуло. — Что сегодня за день-то такой!

…важный день. Ответственный. Чёрт. Как будто весь мир против неё, против того, что она делает…

Ингрид выскочила наружу; Михаил тут же последовал за ней. Из второй машины, небольшого бусика военного образца, уже вываливались парни в форме Отдела по борьбе с некротическими прорывами. Это именно он, заскользив внезапно по мокрой сельской дороге, врезался в них.

Что ж, в итоге обе машины улетели вниз. Что за проклятие!

Водитель джипа, оббежав машину сзади, схватился за голову и заматерился.

— Меньше эмоций! — велела ему Ингрид. — Что с машиной? Есть шансы, что поедет?

— Какое там, Ингрид Дитмаровна! — запротестовал тот. — Вы ж гляньте, весь зад всмятку! Это ж ещё чудо, что вы с Михал Сергеичем живы остались, а то ж я чуть не поседел! Думал, всё уже, вас угробил, сам на пятнашку…

— Ось повреждена, госпожа Зоммер, — отозвался кто-то их охотников Отдела. — Теперь не вытащишь.

— А эта? — Михаил указал рукой на бусик. — На вид вроде цела.

Ещё один охотник кивнул.

— Так точно, цела. Но по склону вверх не проедет, нужно выталкивать…

— Так выталкивайте! — мокрый и злой как чёрт Михаил махнул ладонью. — Чего стоите?

Охотники и личный водитель Ингрид решили не испытывать судьбу и занялись делом; Ингрид с Михаилом остались стоять под дождём.

— Это минут на тридцать, если не больше, — оценил мужчина. — Дор-р-роги, блин… Только чуть за город выехали, а уже ни намёка на асфальт. И ливень этот ещё…

Оглядевшись, он указал Ингрид куда-то вдаль.

— О, гляди-ка. Там через сто метров что-то есть; то ли недостройка какая-то, то ли Могильник пустой…

— И зачем тебе туда? — не поняла женщина.

— Ну, чем стоять под дождём и мокнуть…

— Мы и так уже промокли, — Ингрид поддёрнула воротник осеннего пальто. — Чем ковылять туда по грязи, лучше тогда уж вернуться в машину. Она хоть и не поедет, но крыша у неё ещё есть.

Михаил с сомнением поглядел на стоящую под очень непрямым углом машину, затем на охотников Отдела, бестолково облепивших грязный бусик, как жуки-навозники — большой шарик навоза…

— Пошли, — безапелляционно заявил он, похлопав женщину по плечу. — Меньше лишних ушей будет. Там и разъяснишь мне всё про эту… Дверь.

* * *

…строение я сперва принял за какую-то недостройку или покинутую всеми заброшку.

Только подойдя к нему поближе, я понял, что это ещё один Могильник. На этот раз, похоже, пустой.

Обычное дело. Могильники открывались то тут, то там; разумеется, нежить в них быстро зачищали, а вот сами здания никуда не девались. И что потом? Где-то их сносили, где-то даже начинали использовать, если помещение было пригодным для этого. В самых крупных были организованы музеи, мемориалы, научные центры по изучению Той Стороны или даже парки развлечений, как та гигантская пирамида в Мексике.

А всякие мелкие, да ещё и расположенные у чёрта на куличках, так и торчали безжизненным памятником самим себе.

Впрочем, сейчас мне было плевать. Я хотел лишь одного — немного отдохнуть и просушиться, пусть даже сразу после этого снова намокну.

….да уж, нас завезли в реальную глушь, и я, честно говоря, понятия не имел, приближаюсь я хоть немного к цивилизации, или наоборот, только от неё отдаляюсь. Изначально я выбрал направление по полу-размытым следам шин, пытаясь выйти туда, откуда мы приехали, но любые следы исчезли, и я не знал, не сбился ли я с пути.

Матерясь и стуча зубами, я шёл и шёл вперёд, по каким-то бескрайним полям и пролескам, а дождь даже не думал кончаться. Даже мысли о том, что мне делать дальше, в голову не шли — всё было вытеснено мыслями о том, как меня задолбал этот дождь и о том, как я хочу уже добраться хоть куда-то, где можно будет отдохнуть.

По распутице я шёл не меньше часа, а дождь всё это время лил не переставая. Наверное, когда ты уже вымок до самой последней нитки и мокнуть больше некуда, это можно и потерпеть… если бы хотя бы асфальт был под ногами!

Увы, там, где пробирался я, асфальта не было. Под ногами хлюпала вязкая грязь, идти было тяжело, ветер бил в лицо, а промокшее тело продрогло до костей. Идеальный день, бл*ть.

Поэтому, увидев старый Могильник, я направился к нему. Хотя бы немного передохнуть… кажется, вдалеке виднелась сельская дорога; это уже какое-никакое, но направление. Но я валился с ног. Кажется, залечив мои раны, Смерть вовсе не убрал усталость и стресс.

Просто посидеть у стенки.

Минут пять. Пусть ноги отдохнут.

Ну ещё пять…

И ещё…

…я почти задремал там, у самого входа в строение, напоминающее большой склеп, когда неожиданно услышал голоса. Люди!! Первой моей реакцией было броситься к ним навстречу. Если здесь есть люди, то они как-то сюда попали, у них есть транспорт, они знают дорогу…

На моё счастье, я успел услышать голос своего декана и узнать его раньше.

* * *

— …а вот это самое использование Двери… как вы его вообще засекли? — Михаил моргал, оглядывая Могильник. Очередной криповатый склеп совершенно не пугал его — таких он за свою жизнь повидал целое множество.

Ингрид пожала плечами, заходя следом за ним и приглядываясь к темноте. У них с собой ведь были фонари дневного света… вот только остались в машине. А впрочем, какая разница, что им тут разглядывать?

— Зверев давно привязал к ней дешёвый артефакт-сигналку, и оставил её у меня, — отозвалась она. — Он и говорил — мол, если сработает, значит, у меня всё плохо, дуйте ко мне изо всех сил.

— Хорошо, — кивнул Михаил. — Но… больше его никто не засёк? Оно нас не выдаст?

— Ты действительно не о том думаешь, Миша, — отрезала Ингрид. —Ты хоть представляешь себе, что такое Дверь?

— Защитный амулет одноразового действия, — пожал плечами её собеседник. — Позволяет один раз обмануть судьбу и выбраться живым из ситуации…

Ингрид покачала головой и махнула рукой, обрывая его.

— Это не какая-то защитная побрякушка, Миша. Этих штук на весь мир — несколько десятков, и это артефакты высшего порядка. Зверев свой обнаружил в одном из крупнейших Могильников, ещё в первые годы Прорыва, и хранил, не трогая, всё это время. Потому что Дверь — это страховка на самый крайний случай.

— Побочные эффекты? — Михаил развернулся к собеседнике всем корпусом.

— Дверь не спасает от смерти, Миша, — отозвалась Ингрид, медленно обходя первую комнату Могильника по периметру. — Дверь выводит тебя с Той Стороны, если ты ещё не успел уйти достаточно далеко. Буквально воскрешает из мёртвых.

— Хочешь сказать, это что-то вроде Ключа?! — изумился Михаил, двигаясь за ней. — И он всё это время был у Зверева? Тогда зачем мы вообще устроили это всё, вместо того, чтобы…

— Нет, не что-то вроде Ключа. Дверь ведёт только оттуда — сюда, но не наоборот. Дверь, как ты сам заметил, вещь одноразовая, к тому же ещё и «одноместная». Наконец, насколько мне известно, Дверь не защищает от воздействий Той Стороны, и если у человека не хватит силы воли, или банально недостанет времени, он не сможет применить артефакт.

Михаил кивнул.

— Ясно, понятно. Демо-версия Ключа для бедных. Так, значит, Зверев там успел помереть и воскреснуть? Надеюсь, он теперь не нежить?

— Дверь не превращает в нежить, иначе какой в этом был бы толк? Нежитью в нашем мире можно стать и безо всяких артефактов.

— То-то и оно, что… — Михаил вздохнул. — Ладно. Но если он всё-таки задействовал Дверь, если использовал последний шанс и вернулся — почему не связался с нами уже после этого? Это он что, получается — погиб, вернулся с Той Стороны и затем ещё раз погиб?

— Ты у меня спрашиваешь? — удивилась Ингрид. — Я затем туда и еду, чтобы это выяснить.

Остановившись возле разбитого саркофага в стене, она покачала головой.

— А впрочем, даже если Зверев мёртв, окончательно и бесповоротно, это ещё не трагедия. Да, он ценный кадр, да, его потеря ударит по Немёртвому. Но его смерть ничего не нарушит в нашем плане — даже наоборот, в каком-то смысле, сделает всё лишь убедительней. А вот если кто-то каким-то чудом выжил — кто-то из тех четверых студентов…

Она замолчала, неожиданно уставившись на пол.

* * *

Лёжа в самом дальнем углу саркофага (я скорчился так, как только мог, чтобы не застрять в каменной могиле), я уставился на пол склепа.

Следы.