Звезда в академии драконов

– Да боги с тобой, Блайк! Не поверишь, но я тоже была на этой лекции. Сгинь, умоляю! – не выдержала я. – Два года у тебя получалось игнорировать меня, продолжай в том же духе. Пока!

– Значит, это ТА САМАЯ глина? – сделал он свои выводы, даже не думая повиноваться. – С ума сошла, Лачи?! Противоядие приняла? Это нужно немедленно смыть.

Я закатила глаза к небу и снова услышала легкий треск – глина на лице слишком засохла. Давно пора было избавиться от нее.

– Иди к себе, – велел мне Николас так, будто без его команды я могла поступить иначе, – немедленно помойся и приляг. Быстро!

Отвечать не стала. Вокруг губ все слишком засохло. Пообещав себе потом обязательно поставить Блайка на место, рванула вперед, решив, что здоровье дороже.

– А я принесу антитоксин последнего поколения, – раздалось в спину. – Намажем тебя как следует, чтобы убрать даже намек на ожоги.

– Куда принесешь? – не поняла я, резко притормозив.

Обернулась, но Блайк уже стремительно удалялся к подвесному мосту, соединяющему острова. Бывший друг шел очень быстро, почти бежал, но все равно выглядел так, будто нес свою царственную персону на радость миру. Заносчивый гаденыш, впитавший безупречные манеры с молоком высокородной матери. Предатель!

Я фыркнула и, плюнув на все, помчалась к себе в комнату за свежей одеждой и мыльными принадлежностями. Кожа на лице и пояснице (те места, что оказались открыты в момент соприкосновения с глиной) начинала гореть огнем.

Если бы не Блайк с его разговорами – успела бы вовремя, а теперь точно придется разбираться с последствиями. И чего он снова свалился на мою голову?!

Пока стояла под душем, молила Великого Духа помочь успеть смыть все следы сегодняшней вылазки. Но, судя по тому, как саднила кожа на лице, ключицах и пояснице – ожоги уже проявлялись.

Закончив с водными процедурами, привалилась к стене, гадая, смогу ли добраться до лекарского крыла самостоятельно? По всему выходило – нет. Ноги буквально подгибались, а глаза закрывались. Антигистаминные усыпляли и не давали нормально подумать. Кое-как натянув белье, накинула сверху халат и завязала пояс. Тряхнула головой и направилась к выходу. Предстояло преодолеть целый коридор, чтобы оказаться в своей комнате. Сейчас это расстояние казалось мне бесконечным. Однако боги смилостивились: стоило выйти из душевой, как меня бесцеремонно подхватили на руки.

В другое время я бы удивилась, возмутилась и послала в наглеца легкое проклятие. Сегодня все было иначе. Я лишь расслабилась и сонно пробормотала:

– Комната три восемь шесть. За доставку этого тела в кровать отдам череп фриссира и коробку шоколадных конфет.

– И выслушаешь меня, – добавил знакомый красивый голос.

В голове пронеслись ругательства. Снова он! Блайк.

Сильные руки прижали меня к крепкому телу. Появилось странное чувство, похожее на смущение. Я не узнавала объятий Ника. Во времена нашей дружбы ему несколько раз приходилось таскать меня на руках, но тогда все было иначе. Теперь этот парень был другим. Чужим.

– Где ключ? – спросил Блайк чуть раздраженно.

Я ответила. Нецензурно. В том месте ключа точно не было. Но отвечать вежливо не могла – язык не поворачивался.

– Тогда открою по старинке, – пожал плечами Николас и, оперев мой зад на свое колено, освободил одну руку, чтобы приложить ладонь к двери. Шепнул заклинание, которое когда-то сам придумал и опробовал именно на моей комнате.

За два года я совсем об этом забыла. Но теперь воспоминания наваливались, как валуны: от них становилось тяжело.

– До сих пор работает, – усмехнулся Николас.

Дверь, к моему недовольству, действительно услужливо отворилась. Ник внес меня, положил на кровать и по-хозяйски осмотрелся. Долго, изучающе.

Я последовала его примеру, гадая, чего он медлит? Жила я одна – условия общежития некромантов это позволяли, слава Великому Духу. Многим студентам других факультетов приходилось делить комнаты с одногруппниками или доплачивать за их отселение. Но на некромантов училось мало народу, к тому же некоторые отсеивались к пятому курсу. Так что мы имели возможность размещаться с бо́льшим комфортом. Обстановку моей комнаты Блайк знал как свои пальцы. Две кровати, две тумбы, два письменных стола, хладник в углу, пара недособранных скелетов, на одном из которых висят грязные вещи, и один огромный пузатый шкаф. Все как всегда.

– Ничего не изменилось, – вторил моим мыслям Ник. – Даже пыль на лампах в люстре так и лежит. Разве что скелеты новые. Теперь классом повыше.

Да, когда-то он проводил много времени в моей комнате. А потом просто забыл сюда дорогу, заставив меня ощутить одиночество во всем его многообразии.

– Николас, – позвала я.

– Да, Тайлер? – Он соизволил посмотреть на меня.

Глаза все такие же карие, но когда-то в них сияли смешинки, а теперь все эмоции хранились за непроницаемой завесой. Жутко.

– У меня носки пропадают, – сказала я обвиняюще.

– Не понял. – Судя по виду, он действительно удивился.

– Я все гадала, куда пропадают носки в парах, – пояснила задумчиво, – а теперь поняла. Это ты. Зачем они тебе, Блайк? Ты ненормальный? Извращенец? Не смотри, будто не понимаешь. Кроме меня, комендантши-призрака и тебя сюда никто не может войти без спроса. Верни награбленное, пока я на тебя не заявила.

– Носки, значит? – Он прищурился.

Что-то мелькнуло в карих глазах. Злость? Прекрасно.

– И кольцо с пауком, – выдав оскал, добавила я. – У него еще глаза-ониксы. Вот с этого пальца. – Я оттопырила средний.

Ник вздохнул, прикрыл глаза рукой и что-то пробормотал. Про терпение и какую-то сторицу, которая обязательно куда-то там вернется. Затем он снял со спины кожаный рюкзак и вынул небольшой темно-коричневый пузырек, приказывая:

– Закрой глаза и рот, Тайлер Лачи. А еще поблагодари Великого Духа за мое терпение. Иначе я уйду, а ты останешься спать и проснешься с ожогами. Покажи, где хуже всего.

Тон у Ника был резкий холодный, не терпящий возражений. В ответ страшно хотелось сказать нехорошее, цепляющее за самые тонкие душевные струны. Но поясницу жгло огнем, а лекарство в руках Блайка могло помочь. Скрипнув зубами, я повернулась на живот и завозилась, стаскивая с себя халат. Гордость – это, конечно, прекрасно, но не прекраснее моей нежной гладкой кожи, которую я хотела сохранить такой до старости.

– Мажь осторожней, мой терпеливый недруг, – пробормотала в подушку. – И говори уже, чего тебе. А потом… Эй!!! Куда? Совсем обалдел?!

Николас как раз спустил халат и часть белья еще ниже, едва не оголив мои бедра.

– Чтобы не запачкать, – тихо ответил он. – Замри, Лачи. Будет немного неприятно.

Немного?! Да я впилась зубами в подушку, чтобы не кричать. Кожу пекло адски! И ведь винить, кроме себя, некого. Мы с парнями почти час бродили по Разлому в поисках нужной нечисти, а потом, когда почти отчаялись, набрели на гнездо. Пришлось лезть, предварительно поторговавшись за награду от однокурсников. Как только добыла всем по хиллису, вышла и приняла все необходимые лекарства, но увы, этого оказалось мало. Следовало немедленно отправляться в душ и смыть остатки глины, а не идти на пару к профессору Зигмусу. Однако тогда он не поставил бы мне зачет.

В общем, день оставлял желать лучшего.

– М-м-м, – жаловалась я подушке.

– Мозгов бы тебе побольше, – бурчал Николас, втирая в мою поясницу спасительную ужасно дорогую мазь. – Ты вообще не меняешься, Тайлер. Сначала делаешь, потом думаешь.

Он прикасался ко мне осторожно, причиняя при этом ужасную боль. Не только телу – это как раз можно было терпеть. Внутри меня тоже болело. Глупая душа дала о себе знать: заныла так, что хоть вой. Снова в голове появились ненужные вопросы и обиды.

Почему Ник – бывший мне самым верным другом несколько лет – неожиданно прекратил общение? Что я сделала не так? Из-за чего он отвернулся, предав все хорошее?

Мне понадобилось много времени, чтобы прекратить искать ответы, все понять и отпустить его. Теперь я жила сама по себе и даже перестала следить за успехами Блайка. Мне стало все равно. Вернее, я так думала. До того момента, как он решил вернуться.

Пришел, гаденыш, словно ничего не случилось, открыл мою дверь и стал втирать в кожу мазь от ожогов, отчитывая за очередной промах.

Зачем? Что ему снова от меня понадобилось?!

– Ладно-ладно, не дергайся, Лачи, – услышала я Ника. – Здесь все. Полежи минуту, пусть впитается. Потом займемся лицом. А пока ты не уснула, расскажу, почему я помогаю тебе и щедро трачу свои время и ресурсы.

– Просто ты очень добрый и бескорыстный, – зло прошипела я в подушку. – Как и все Блайки. Или нет, подожди… Это ведь твой дедушка за копейку удавится. А папа женился только из-за денег матери. Ну а ты уже год помолвлен со Стефанией Тропс, папа которой владеет сетью ювелирных мастерских на западе королевства. Пришел пригласить меня быть подружкой жениха?

– Лучше, – заметил Ник, и я почувствовала, как рядом прогнулся матрас. – Я пришел пригласить тебя заменить Стефанию. Ты готова стать моей девушкой, Лачи?

– Не поняла, – напряглась я.

– Как уже говорил, хочу заключить с тобой сделку, – равнодушно прозвучало в ответ. – Мы поможем друг другу, как в старые добрые времена. А потом разбежимся. Ничего такого, просто взаимовыгодный договор. Срок – примерно месяц.

– Николас, – с угрозой начала я, – что ты несешь?

– Так уж вышло, что мне – как это правильно объяснить? – понадобилась твоя экспрессия, – услышала в ответ. – Недавно одна особа заявила, что я слишком сдержан. Если быть точным, она назвала меня скучным и усомнилась в том, стоит ли нам дальше быть вместе. Естественно, Стефания ошибается, но у меня нет времени ждать, пока она повзрослеет. Поэтому прошу временно изобразить мою пару. Тебе просто надо иногда появляться рядом и… ну что там делают влюбленные? Смотреть, держать за руку? Признаваться в чувствах. Можем составить план. Главное – вызвать интерес и ревность Стеф. А я взамен подтяну тебя по нужным предметам. Знаю, ты не успеваешь по стихиям. Поможем друг другу. Ты меня слушаешь, Тай?

К сожалению, в этот момент я не могла обернуться и бросить в Блайка каким-нибудь заклинанием. Не осталось сил. Но язык у меня шевелился. Потому, набрав воздуха в легкие, я выразительно, красиво, с чувством отправила Ника в долгое пешее путешествие, куда предложила взять в качестве пары хверса[2].

– Закончила? – ничуть не удивившись и не разозлившись, спросил Блайк.

– Перевожу дух. Подожди минутку, продолжим, – пообещала я, понимая, что сил практически не осталось.

Бороться со сном становилось все сложнее. Веки отяжелели, и я поддалась усталости, позволила им опуститься. Лицо и ключицы жгло от проявляющихся ожогов, а у Ника в руках пряталась спасительная мазь. Однако на этот раз я решила ни о чем не просить и не принимать помощи Блайка. Старая обида оказалась сильнее гордости и здравого смысла.

Ник что-то сказал. Я не разобрала слов. Попыталась прислушаться, выплыть из сонливого тумана, даже придумала какую-то угрозу, но… безвольно провалилась в бессознательное.

Проснулась от голода. Открыла глаза и несколько секунд пыталась сообразить, как оказалась в постели и какое сейчас время суток. Потом додумалась посмотреть на часы.

– Не-е-ет… – простонала, поняв, что очнулась утром нового дня.

Я проспала больше шестнадцати часов подряд. Непозволительная роскошь для студентки выпускного курса с кучей «хвостов» по непрофильным предметам.

– Уф, – пробормотала, откидывая одеяло. – Надо же было так…

Успела свесить ноги на пол и нащупать пальцами тапки, прежде чем замерла, озаренная воспоминаниями.

В постель меня принес Николас Блайк!

Он. Нес. Меня. На руках.

Вошел в мою комнату при помощи старого заклинания, которое придумал больше двух лет назад. Ну и память у гаденыша. Я дотронулась до своей талии – там, где Ник прикасался. Вздрогнула, нахмурилась, недовольная собственными действиями. Попробовала сосредоточиться на более важном. На лице должны остаться ожоги, а на теле халат! Теперь на мне оставалось лишь белье. Черное хлопчатобумажное. На трусах-слипах изображен череп. Это вам не кружева с оборками…

Поймала себя на мысли: посмотреть бы на Ника, когда он увидел рисунок. Наверняка маска надменности хотя бы ненадолго слетела с его лица. Тут же мотнула головой – да какое мне, к хверсу, дело до Блайка?!

На всякий случай осмотрелась. Следов бывшего друга не обнаружила. Оно и понятно – не ночевать же ему здесь? Затем все же ощупала кожу. Боли не почувствовала, рубцов тоже не нашла. По всему выходило, что Николас развернул меня спящую, обмазал мазью, заботливо укрыл и ушел.

Картинка услужливо нарисовалась в голове. Беззащитная полураздетая я, и он рядом. В моем воображении – недоуменно смотрит на череп.

Нет, в извращениях я Ника не подозревала. Он – тот еще эгоист и наглец, но порядочный, никогда не делающий гадостей исподтишка. Вот только и хорошее Ник просто так делать не стал бы. Раньше – да, теперь – ни в коем случае. За последние два года Блайк почти полностью превратился в копию своего отца, став надменным тщеславным гордецом. И невесту Нику выбрали под стать. Я не то чтобы следила за ними, но и игнорировать сплетни о человеке, бывшем когда-то другом, не могла.

Вот только теперь, насколько поняла, между идеальной парочкой произошел раскол. Я попыталась вспомнить, что мне говорил Николас. Ах да, он предлагал изобразить любовь. Между нами. Временно заменить его невесту.

– Идиотизм, – пробурчала вслух, – этот парень точно ударился головой.

Фыркнув, я встала и прошаркала к зеркалу. Всмотрелась в отражение: никаких ожогов. Даже покраснения и шелушения не нашла. Это подняло настроение.

Задумавшись, я принялась рассматривать себя более внимательно. Темные спутанные волосы, большие карие глаза, обрамленные густыми ресницами, прямой нос с чуть задранным кончиком, средней величины губы…

Не сказать, чтобы красавица, но и не уродина. Я комплексовала из-за собственной внешности лишь однажды – когда Ник сошелся со Стефанией. Какое-то время мне казалось, что он выбрал ее из-за потрясающей внешности и, возможно, повези мне с мордашкой чуть больше, друг бы никуда не делся.

Кроме красоты невеста Блайка славилась идеальным воспитанием, прекрасными манерами и отличным пониманием своей роли в будущем: она должна была стать женой и матерью наследников богатого рода. А я известна тем, как умело нахожу неприятности в самых неожиданных местах. По успеваемости я тоже никогда не блистала. Как только решала взяться за ум и подтянуть «хвосты», тут же вляпывалась в историю и приходилось разбираться, забыв про остальное. А Стефания Тропс со второго курса входила в кружок «Умницы академии Великого Э́лиоса Драка», по простому «уве́ды». Туда пускали только самых одаренных и сознательных. Зануд, в общем. Сейчас ими заправляла надменная выскочка Катари́на Во́ттер. Она же – староста пятого курса на водном факультете. И тоже вечно трется рядом с Николасом… Вот уж если и предлагать кому-то заменить его невесту, то этой выпендрежнице с вечно задранным носом.

Но Блайк пришел ко мне. Почему?

– Хватит думать об этом, – подвела я итог собственным размышлениям. – Пусть Ник катится со своими предложениями, а у меня полно более важных дел.

На этой здравой мысли я облегченно вздохнула и принялась собираться на завтрак. Перед выходом проверила связеон: удостоверилась, что никто не звонил, пока я изволила отсыпаться. Вынула из-под кровати бедолагу Ря́шика и тут же сунула в открывшийся клюв пару заранее припасенных сухарей. Рюкзак шевельнулся, завращал глазами, заухал. Я погладила красную кожу и, извиняясь за пропущенный ужин, сунула в клюв еще пару печенек.

Ряша получился год назад во время практики на Бурой пустоши.

Я пыталась избавить местных жителей от разбушевавшейся нечисти, но из-за переживаний не смогла сдержать силу. Магия дала сбой, и один из угху́ров[3] вместо развоплощения навеки сплелся с моим рюкзаком. Уничтожить его рука не поднялась. Без спроса созданная нежить питаться энергией уже не могла. Осталась лишь способность говорить, копируя голоса, и необходимость есть несколько раз в день. Так и подкармливала Ряшика собственной силой и всем, чем питалась сама.

К слову, с той практики я вернулась раньше всех однокурсников. Жители пустоши, впечатленные талантами будущего специалиста, написали коллективное письмо декану – просили прекратить контракт досрочно. А ведь меня запугивали, когда отправляли к ним. Декан Мигру́ш говорил, что пустошь – мое наказание за разгильдяйское отношение к дару.

– С двоими далантами божно горы сборачивать, – гнусавил простывший декан, натирая раскрасневшийся орлиный нос белоснежным платком. – Божно до багистра темной багии дослужиться. Только соберись. Как ты убудрилась не сдать элебентарный зачет по воздушным стихияб? Почебу декан бытового факультета до сих пор вздрагивает, когда слышит твое имя, Лачи? И этот твой жуткий проект… – Он пощелкал пальцами, вспоминая название.

– Скелет-садовод, – вздохнула я. – Мне казалось, на бытовом оценят Ио́на. Он же неутомимый, и мог стать незаменимым помощником.

– А профессора Лисду ты спросила, нужны ли ей дакие Ио́ны? Он же выскочил из парника с лейкой наберевес. Она чудь концы не отдала от восторга. – Декан вперился в меня жутким взглядом. Конъюнктивит никого не красит…

– Простите, – попросила я.

– Шутишь? – удивился он, шмыгнув носом. – Божет, еще обнибемся и сабудем? Одработаешь, Лачи. Поедешь в Бурую пустошь. Кондингенд там жуткий, много бывших ссыльных. Но отрабадывать жалобы дадо. Тебя будуд сопровождать местные болисмаги. Сдрашно?

Я пожала плечами:

– Грустно. Хотелось в столицу.

Дальше декан Мигруш гнусавил что-то на ругательном, я предпочла не вслушиваться. А потом отправилась отбывать практику. Справилась за две недели вместо трех. Декан встречал меня лично, смотрел странно.

– Не знаю, что с тобой делать, Лачи, – признался он. – Ругать странно, жалобы-то ты отработала. Но и хвалить язык не поворачивается. Понимаешь, почему?

– Бы́ргу[4] мне в печень, – ответил вместо меня мой рюкзак. Нахватался у жителей пустоши всяких непотребств…

Господин Мигруш ненадолго замер, потом склонился над новоиспеченной нечистью и уточнил:

– Что это за наглая ряха?

– Так получилось, – вздохнула я, собираясь все-все объяснить. – Понимаете…

– Понимаю, – перебил меня декан. – Зарегистрируй это, если не собираешься развоплощать. Под твою ответственность, Лачи. И езжай домой до конца практики.