Попаданка. Мама для бастарда

Я сидела у зеркала, расчесывая свои длинные каштановые волосы. Было непривычно орудовать не расческой, а плоским деревянным гребнем. Прочные зубцы венчались искусной резьбой. Там, в узоре, можно было рассмотреть и вьющиеся лозы, и диковинных птиц.

Эх, перенести бы пару таких вещиц на Землю, любители антиквариата с руками и ногами оторвали бы! Вот только путь на Землю мне закрыт, это я уже поняла. Моя тушка рухнула с моста вместе со слетевшим с него автобусом. И теперь либо покоилась на дне в ледяной воде, либо уже валялась в морге. Так или иначе, приятного мало!

Я аж поежилась от таких мыслей. По спине пробежал холодок. Я даже не сразу поняла, что это не просто мурашки, а дверь приоткрылась. Сразу несколько свечей погасло. Осталась только та, что стояла недалеко от меня.

Я резко обернулась, увидев девушку в роскошном платье из красной, расшитой золотом парчи. С тяжелого венца тончайшей работы свисали ниточки жемчуга, одна за другой. «Как ламбрекены на шторе!» – вякнула я про себя, ведь незнакомка не понравилась мне с первого взгляда.

Стройная, уверенная, с заплетенными в толстую косу светлыми волосами, она смотрела свысока, крутя на пальце массивный перстень. Будто… нарочно привлекала к нему внимание.

– Многовато свеч тратят на подстилку моего мужа, – усмешка скривила ее губы.

Я вскочила, невольно отступая назад на шаг. Чувствовалось что-то нехорошее, змеиное в презрительном взгляде королевы.

– Анисья?

Анисья тихо рассмеялась. Она подплыла ко мне, будто загоняя зверушку в угол. Я сама не поняла, как за моей спиной оказался массивный деревянный стол. Мои пальцы нервно вцепились в его край, когда Анисья оказалась близко-близко. Так, что я почувствовала чуть приторный аромат духов.

– По имени хозяйку зовешь? Дерзкая, – Анисья перехватила меня тонкими пальцами за подбородок.

Я рывком высвободилась, строптиво вздернула лицо.

– А я тебе не собачка, чтобы у меня хозяйка была!

– Ты в моем доме, девочка, – Анисья с усмешкой отбросила с плеча назад прядь моих волос, которые я не успела снова заплести. – Государь наш не вечно рядом будет. Это же мужчины. То приемы, то переговоры, то поход военный… Это со мной тебе поладить нужно.

– Или что? – я с вызовом подалась вперед. – На улицу меня с ребенком вышвырнешь? Теодор за такое по головке не погладит! Если единственного наследника прогонишь.

Анисья даже немного отпрянула. Похоже, нечасто ей давали отпор! Но это ее лишь разозлило. Анисья зло прищурилась.

– Пока что единственного. Пока, – процедила она. – А когда у нас появится свой наследник, Теодор и думать забудет о тебе и твоем щенке! Поэтому готовься вернуться в свою деревню, где будешь спать в сарае с коровами. Вряд ли после такого тебя муженек обратно в постель пустит! Когда ты ноги перед другим раздвигала.

– Ах ты… – я вскинула руку, но осеклась, поняв, что не нужно начинать знакомство с пощечины.

Анисья тихо рассмеялась. Она перехватила мою руку, но не останавливая, а напротив, приложив к своему лицу. Я затаилась, не зная, чего ожидать, а эта стерва начала издевательски подначивать!

– Давай, давай. Вперед, Дана, ударь да посильнее, до следа. Тут же стражу позову. Скажу, что напала ты на меня. А может, и задушить саму королеву пыталась? – Анисья скользнула моей рукой к себе на шею, сама сжала мои пальцы, состроив лицо невинного страдающего ангела. – Как быстро вылетишь отсюда? Не бойся, об отродье твоем я позабочусь. Хорошая розга даже из деревенщины человека сделает.

Я отдернула руку, словно меня заставили погладить змею.

– Только тронь его!

– А ты придержи свой дерзкий язычок, – Анисья смерила меня надменным взглядом, скрещивая руки на груди. – И с Теодором, если и забавляетесь, то будь тише воды, ниже травы. Понятно? Мне плевать, если ты ему по ночам постель греть будешь. Главное, выше подстилки подняться не пробуй. Не то я тебе быстро твое место покажу.

***

Анисья сбежала в свои покои. Она размашисто хлопнула тяжелой дверью, даже не обращая внимания, закрылась та до конца или отлетела обратно, оставляя щель. Молодой королеве было не до этого.

Анисья подбежала к своей кровати, доставая из-под подушки небольшой черный тканевой мешочек. Тонкие пальцы взволнованно стиснули его в горсти, ощущая под плотной тканью какие-то травы и тонкие палочки… а может, и косточки. Кто знает, что старая ведьма насовала туда. Развязывать запретила строго-настрого. Иначе не сработает колдовство. А это не изученная магия, как у князей родовитых и у самого короля, которые ей обучаются так же, как клинком владеть. Зная-понимая все приемы… С древними обрядами и заговорами лучше не шутить. Анисью до сих пор пробирали мурашки, стоило вспомнить взгляд ведьмы. И все-таки продолжала к ней бегать.

– Говорила бабка, что с этой вещицей с первой ночи от короля понесу! Да только где ее взять, эту ночь? Если он и дорогу ко мне забыл! – прошипела Анисья себе под нос. – Ему любые дела милее, чем жена молодая! А теперь еще и девка эта, деревенщина со своим крысенышем приблудным… Того и гляди, к ней захаживать начнет! Так никогда я не дождусь сына от Теодора!

Она снова спрятала мешочек под подушку. На постели стояла брошенная Анисьей шкатулка. До верха самоцветы до золото. Анисья со вздохом присела на край постели, пропуская сквозь пальцы янтарные бусы. Привез Теодор недавно, когда перед очередной поездкой попробовала поплакаться ему, как скучно одной во дворце, пока муж делами королевскими занят… Развлек, паршивец, ничего не скажешь! Анисья зло захлопнула шкатулку. Лучше бы на этой самой постели разложил, утешил! Авось и вышло бы из этого что-то.

– Ну, ничего, Теодор… Мне твоя любовь и ласка без надобности, – зло прошептала Анисья, сжимая в руке бусы. – Как только рожу наследника, чтобы у трона укрепиться, мигом тебя со свету сживу. Отравой или колдовством – дело десятое… Сама править стану Сальмиром. А от девки этой и ее щенка быстро избавлюсь, мне соперники за власть ни к чему.

***

Зря Анисья забыла о том, что и у стен есть уши. Особенно в королевском дворце, где так много полутемных коридоров. Я замерла у приоткрытой на щелочку двери, так и не захлопнувшейся. А нечего так психовать и дверями хлопать! Тоже мне, королева драмы! Зато так я смогла расслышать, что Анисья бормочет себе под нос, перебирая свои побрякушки. У меня ослабели ноги, кровь отлила от лица. Я привалилась к стене, тяжело дыша.

«Значит, Анисья хочет убить Теодора? – от этих мыслей голова шла кругом. – А потом… потом она выставит и меня, и Драго на улицу. Да что там? Она и убить может! Чтобы Драго уж точно на трон не претендовал. Нужно рассказать Теодору!»

Я уже рванулась прочь от покоев Анисьи, на поиски Теодора. Но остановилась за углом, прислонившись горящим от эмоций лбом к холодной каменной спине. Разве он мне поверит? Решит, что вешаюсь ему на шею и нарочно оговариваю его жену! Но ведь детей у Анисьи еще нет. А судя по ее недовольству, даже о беременности речи пока не шло. Значит, у меня было время что-нибудь придумать!

Глава 6

Драго прохаживался по покоям, которые ему выделили в королевском дворце. Подумать только, одни они были больше, чем весь прежний деревенский дом! Он слышал, как каждый шаг под белыми сводами разносится, и взволнованно теребил поясок на простой, чуть разорванной рубашке.

На постели лежала аккуратно сложенная одежда, чистая и дорогая. Но притронуться Драго. к ней не решился. Такую испачкаешь – годами отрабатывать будешь!

В деревне говорили, что в ногах правды нет, вот он и сел на краешек кровати, как вдруг в дверь постучали. Драго настороженно метнулся к ней взглядом. Привык жить в опаске, как звереныш затравленный. Вот и взвился на ноги, когда на пороге оказался сам король… отец? Драго не понимал до конца, кто этот человек, но на всякий случай склонился в поклоне, держась настороже, наблюдая за Теодором. Хотя тот с порога вроде бы ни кричать, ни кулаками махать не начинал – жить можно.

***

Теодор не сразу решился войти к Драго в покои. Еще несколько минут под дверью топтался. Думал… как с мальчиком разговор лучше начать. Чтобы не напугать его. Поверил ему, чтобы. Еще и Дана своей новостью огорошила, что попаданка! Чертова девка!

– Драго? Ну, что ты? Я же не на прием королевский явился, – улыбнулся чуть напряженно Теодор, видя, как мальчик склонился в церемонном поклоне.

Как бы то ни было, а воспитали его хорошо. Даже для его юного возраста.

– Я просто к тебе в гости зашел. Можно? Поговорить нам надо, – Теодор неловко прошелся по покоям, чувствуя, как заполняет собой, своим крепким телом, всю комнату, и присел на кровать, да ладонью похлопал рядом с собой. – Садись. Поговорим.

Последние слова прозвучали как-то совсем угрожающе. Теодор поморщился. Ну, что ж ты будешь делать? Не умел он с детьми обращаться, хоть убей!

Драго послушно присел на краешек кровати, рубашку одернув и руки на коленях сложив. Не знал, о чем говорить-то с государем.

Вроде бы и к себе забрал, по улицам теперь не скитаться, но стража у него страшная, да и во дворце чужое все, непривычное. Хотя… Драго неловко поднял взгляд, думая, что неприлично молчать и сопеть просто.

– Красивый дворец у тебя… – выдавил Драго и тут же чуть поежился, словно ожидая подзатыльника за то, что без разрешения заговорил.

Драго незаметно разглядывал Теодора. Вспоминал свое отражение в речке, встрепанное, худощавое. Не похожи ведь совсем… а может, и похожи? Сам он запутался, не знал, что и думать.

Теодор сел рядышком и осторожно потянулся к Драго. Приобнял его за плечи, да волосы пригладил. Много лет мечтал о наследнике! Так и тянуло теперь к сыну. Обнять, за руку подержать, с клинком деревянным во дворе побегать. Девки все твердили за его спиной что-то про материнский инстинкт, что у каждой из них просыпается, когда в руки младенчика-то берут. А Теодор? Отцовский, стало быть, инстинкт проснулся? Еще задолго до того, как про Драго узнал.

– Это теперь твой дом! – гордо сказал Теодор и дернул Драго за прядку. – Знаешь, почему твой дом теперь тут? А не в деревне твоей?

Черт, будто он наставник, так говорит с сыном. Сухо и сдержанно как то. Вот мамки это дело умеют! И ласковое слово скажут. И обнимут-поцелуют! И забалуют. Теодор пытался. Но Драго даже одежду новую не надел, что уж говорить о другом?

Драго дернулся немного от прикосновения неожиданного. Вроде бы старался Теодор его не пугать лишний раз, касаться мягко, бережно, давая время заметить движение руки, но тело все равно вздрагивало. Драго повернул голову, глядя на него большими глазами.

– Потому что папа сказал, что я не родной ему? – тихо произнес Драго, по привычке называя Милада отцом. – И разозлился страшно из-за метки.

Драго посильнее натянул рукав рубашки, будто боясь, что и Теодор за нее ругать начнет. Как только принесли воды умыться да оставили одного в покоях, он первым делом метку треклятую тереть начал. Но только кожу докрасна натер – не сходила она.

Вздохнул Теодор и руку убрал. Чего мальчика пугать? Не готов он пока признать его отцом. Вон, чужого… мужчину папой зовет. Боль пронзила его сердце непрошеным уколом стрелы. Но он попытался скрыть это от Драго.

– Вот об этом я и хотел поговорить, – Теодор осторожно потянул рукав на рубашке Драго вверх, обнажив метку.

И нахмурился, увидев, как раскраснелась кожа вокруг нее. Да что малец с ней делал?! Содрать пытался? Первым желанием было рыкнуть на Драго, чтобы не уродовал себя. Да вовремя вспомнил Теодор, как мальчик дичится от него и без этого. Поэтому максимально мягко попросил:

– Не надо больше трогать это, Драго. Ты ее не уберешь. Это магическая метка. Она появляется сама собой. По праву рождения. И показывает принадлежность к какому-то роду. Видишь корону? Смотри, у меня такая же, – Теодор тоже задрал рукав рубашки и показал свою. – Она появилась у тебя потому, что ты не сын Милада… скорее всего, – Теодор с неприязнью взглянул на глаза, слишком напомнившие ему глаза этого негодника. – Мы с твоей мамой любили друг друга. Давно. Еще до твоего рождения. А я уехал далеко, за моря, и она не могла весточку прислать. И не знала, вернусь ли я к ней. Вот и вышла замуж за Милада. Милад не виноват… он тоже не знал, что ты мой сын. До того момента, пока метка не появилась. Вот и… расстроился в тот день. Дана не рассказала правду. Ни Миладу, ни мне. Ни тебе.

Теодор вздохнул. Как-то нехорошо получилось. Будто маму Драго очернил. Надо исправиться! А то не хотелось… ругать ее. Это же Дана так поступила. А не попаданка. Попаданка, она другая. Честная и хорошая. Теодор сердцем чувствовал: и любит попаданка малыша Драго, и защищала всегда от Милада, и забрала с собой, когда сбежала от него в лес.

– Значит, это ты мой отец? – тихо и нерешительно проговорил Драго. – Точно-точно?

Он осторожно потянулся кончиками пальцев к метке на руке Теодора. Такая же точно, магическая, золотистая. Драго провел по ней легонько, будто убеждаясь, что она реальная.

Он слегка нахмурился, вспоминая, как часто злился на него Милад, как иногда кричал на Дану, что еще непонятно, от кого он. Неужели от короля, от этого красивого и смелого мужчины? Драго завороженно поднял взгляд уже на его лицо. Глаза темные, черты уверенные, жесткие, не похожи совсем… но мало ли, что на свете бывает! Много сыновей на отцов не похожи! Да и Драго в мать пошел, наверно. Пока он от Теодора зла не видел. Так что придвинулся немножко ближе.

Теодор поерзал на кровати, пытаясь спрятать глаза. Не хотел он врать мальчику, совсем не хотел! Но как объяснить ему все эти тонкости любовных и магических связей взрослых людей? Дана умерла, у нее уже не спросишь. А если бы и жива была, то вряд ли она могла бы объяснить тот факт, что глаза у мальчика так похожи на Милада. Но метка на руке у Драго была именно определяющая принадлежность к королевскому роду.

– Магия показывает, что ты мой сын. Но точно не знает никто. Даже твоя мама, – честно сказал Теодор Драго и сцапал его за запястье быстро-быстро, чтобы не улизнул мальчик. – Но я не верю в бабкины сказки, в сходство лиц и голосов, прочие дела. Я верю в магию. А она точно говорит мне, что ты мой наследник. Теперь ты, Драго, маленький принц. Представляешь? А когда вырастешь, а я умру, ты станешь королем. Так что стоит тебе забыть прошлую жизнь в деревне. И Милада забыть нужно. Обижал же он тебя? Но больше не будет обижать. Иначе будет иметь дело со мной. И с моей стражей. Всегда хотел иметь наследника. Никогда не было у меня ни сына, ни дочери. Не знал я, кому передать корону, королевство, дело всей моей жизни. Всегда мечтал воспитывать сына. Учить его у лучших наставников. С клинком сражаться учить. Магию взращивать. Гордиться и хвастаться сыном перед другими королями. Думал, никогда не будет этого, не суждено мне этого. Но небо сжалилось и послало мне тебя, Драго. Ты мой сын. И я очень этому рад!

Теодор говорил вдохновенно. Глаза его горели, а сам он крепко сжал маленькие руки Драго в своих. Он говорил от сердца, свои мечты рассказывая, как со взрослым, говорил. И не понимал, что этими словами может напугать ребенка, а не обрадовать. Ведь Драго, он другой, он глубже и чище, чем многие знакомые Теодору дети. Ему были безразличны многие вещи, которые любили остальные. Сладости, игрушки, одежда дорогая, кони породистые, оружие дорогое. Мальчишки обычно восхищались этим. Но Драго был не из таких. Хотя Теодор еще мало знал этого мальчика, поэтому и попытался немного подкупить его будущими благами, которые обычно даются всем принцам и королевичам.

Драго сжался от слов Теодора. Тот и не заметил этого, держа его ладони в своих, восхищенно рассказывая о том, что ждет мальчика в будущем. А Драго, в итоге, просто отдернул руки и порывисто обнял его.

– Не надо тебе умирать, – пискнул Драго, пряча лицо у Теодора на груди. – Лучше ты будь королем, а мне этого не нужно! Может, у тебя еще будут дети… и мне тогда не придется.

Драго отстранился боязливо, опустив взгляд. Милад мог разозлиться, если ему казалось, что мальчик ленится. Вдруг и Теодор такой же? Вдруг решит, что просто ленивый мальчишка боится уроков с наставниками? А Драго… он боялся подвести Теодора. Не стать для него тем маленьким принцем, которого тот хотел видеть в нем. Драго невольно потер метку, будто она ему мешала.

Теодор растерянно погладил его по голове. Снова что-то не так сказал, что испугал Драго? Но ведь каждый мальчишка из деревни мечтает стать принцем! А затем королем! Но… кажется, Драго мечтал о другом?

Теодор потер виски и нахмурился, вспоминая все то, что говорила ему Дана. Они немного говорили про Драго, но он помнил, как она просила его быть более чутким и терпимым к мальчику. Что малыш отчаянно нуждается в любви, а не в дорогих королевских побрякушках. Теодор моргнул и осторожно подхватил Драго на руки, усадив себе на колени. Осмелел с мальчиком немного. Но ведь тот сам потянулся и обнял его! Как оставить это без внимания и поощрения?

– Когда-то я умру, но надеюсь, это будет нескоро, – улыбнулся Теодор детской наивности. – Все умрут. И я, и мама твоя, и Милад. Это закон нашего мира и любых других миров.

Но он быстро закруглил слишком сложную для ребенка тему. И подтянул Драго на коленях ближе к себе.

– И что за новости про детей? – строго сказал Теодор и потянул за прядку Драго, будто призывая его к порядку. – Не тебе и не мне решать про детей. Как бог даст, так и будет. Но как бы то ни было, ты всегда останешься моим первенцем. Самым любимым. Самым обожаемым. Моим наследником. Тебя никогда не будут звать бастардом, ты станешь настоящим принцем, а потом королем. Потому что ты желанное дитя, дитя любви наше с Даной. Просто так сложилась судьба, что я не сразу узнал о тебе. Понял, мой мальчик? Ты мой сын. Что бы ни случилось. Я уже прикипел к тебе душой. И если не захочешь чего-то, ну, там уроков каких-то или еще чего-то, что обычно делают принцы, то просто скажешь мне об этом. Потому что ты для меня не кукла красивая, которую демонстрируют другим королям. А намного больше. Ты мне важен и нужен такой, какой ты есть. Обычный мальчик. И неважно, кто и что думает об этом. Что думают об этом другие короли или простой народ. Ты мой сын, Драго. Запомни это.

Драго заерзал на коленях у Теодора. Милад никогда так не сажал, тем более сейчас, когда говорил, что он уже почти взрослый! А тут… как маленького. И говорил Теодор так нежно, осторожно, что Драго чувствовал себя котенком диковатым, которого гладят по мягкой шерстке, боясь спугнуть.

– А если назовет кто-то… бастардом? – он нахмурился, заглядывая Теодору в глаза, запоминая слово, ведь в деревне говорили иначе, ругательнее. – Люди… злые они. Всегда языками чешут, дай только повод. В деревне тоже иногда говорили Миладу, что маме другой нравился, может, и я от него… Он после этого злился сильно.

Драго зажмурился, потерев плечо. Под рубашкой видно не было, но разорванная немного, она сейчас сползла. Он поспешно поддернул ее повыше. Не хватало еще синяками светить! Где это видано, принц и битый?

Брови Теодора сошлись в прямую линию. Лицо приобрело грозное выражение, губы зло сомкнулись. Драго заерзал, наверное, восприняв его гнев на себя? Но Теодор не собирался смягчаться и его успокаивать!

– Если назовет кто бастардом, укажешь на него. Это приказ, Драго! – отчеканил Теодор таким голосом, что Милад, наверняка, пошел за сарай погулять, и глаза сверкнули неподдельной яростью. – А я тех, кто так тебя назовет, на кол посажу.

В голосе его оказался щедро разлит яд. Драго дернулся было испуганно в сторону, попытавшись слезть с колен. Но Теодор не отпустил его.

– Или головы отрублю на городской площади, – пожал он плечами, слегка успокаиваясь.

Почему-то при взгляде на затравленное личико Драго первым кандидатом на обезглавливание нарисовался Милад. Но не захотелось портить настроение Драго этим и говорить о его так называемом отце. Правда, взгляд наткнулся на разорванную рубашку, и Теодор потянул ее легонько на себя, не желая смущать Драго. Но и поговорить о том, что заметил, следовало.

– Злился, говоришь? Покажи, что у тебя под рубашкой? – голос звучал спокойно, деланно спокойно.

Потому что уже чесались руки ссадить с колен Драго, надеть черную кожаную маску и накидку и подстеречь Милада в деревне. И один на один устроить ему темную за каким-то сараем. Останавливали две вещи. Первая, что негоже королю до мордобоя опускаться. А вторая… что Милад – парень крепкий. Мало ли, кто еще победит, за меч тогда хвататься? Можно и не удержаться… У Теодора были другие козыри в рукаве. Управа и на этого негодника, руки распускающего на слабых, найдется!

Глава 7

Драго мигом слез с колен Теодора на кровать. Тонкие пальчики судорожно сжали края разорванной рубашки, натянули сильнее. Он замотал головой, и глаза у него заблестели.

– Н-ничего, – выдавил Драго дрожащим голосом.

Он прикусил губу. Думая, что не хватало еще нюни распустить перед самим королем, подумает, что слабак и плакса! Хотя в горле был комок.

Не хотелось, чтобы Теодор видел синяки. Казалось, что тогда… тогда он подумает, что Драго непослушный, ленивый, плохой. И тогда точно прогонит! И снова придется скитаться! Драго поежился, сжимаясь. Злить Теодора не хотелось. Видел, каким жестким он может быть. Вон, как глаза потемнели, когда про голову с плеч говорил!

Теодор выругал себя за несдержанность. Сразу же видно, напугал мальчика разговорами о казнях! Это он так воспитан был, что его не щадили и в возрасте Драго могли отправить и на войну, и головы смотреть, как рубят. Но мальчик не так воспитан был, он еще ребенок, еще и запуганный! С ним нельзя так!

– Прости меня, маленький, – осторожно Теодор потянулся ладонью к волосам Драго, погладить, как зверушку, но он съежился и сжал рубашку в горсти. – Драго, что случилось?

Теодор мягко спросил это и подвинулся ближе, буквально загоняя в угол на кровати. Закрывая путь к побегу своим широким телом.

– Ничего!

– Покажи, пожалуйста, что у тебя там. Я больно не сделаю, обещаю. Но я должен посмотреть. Вдруг лекаря надо позвать?

Ой, не стоило о лекаре говорить. Все мальчишки этого боятся. Но Теодор твердо вознамерился дожать Драго в этом! И увидеть, что под его рубашкой.

Драго замотал головой еще отчаяннее. Пальцы вжались в ткань рубашки так, что костяшки побелели.