Помоги проекту - поделись книгой:
— В лес. Там тропинка…
— Ты пошел за ней?
— Не-ет! — мотнул головой Глицевич.
— Лариса ушла, и тебе было все равно?
— Да нет, я поехал за ней.
— На машине, через лес?
— Зачем через лес? Тропинка на шоссе выходит, я знаю, где, поехал, встал. Думал, она успокоится, думал, домой ее отвезти.
— Отвез?
— Так не вышла она!
— И ты уехал?
— Ну, а если она нарочно не выходила? Не хотела ко мне выходить. Что я, бегать за ней должен?
— А куда везти Ларису собирался?
— Она в Демьярске живет, на улице Парижской Коммуны, дом не назвала.
— И ты собирался отвезти ее домой, — уточнил Кауров.
— Так я и вез ее домой!.. Просто по пути решили заехать, — Глицевич кивком указал на реку.
— А ехала она откуда?
— Автобус у них сломался, я смотрю, стоит, голосует, ну я остановился. Я ж не какой-то там…
— С вещами ее забрал? Что у нее там было, сумка, чемодан?
— Сумка дорожная.
— Где сумка?
— В машине у меня осталась…
— Поехали!
— Куда?
— Сумку в управление отвезем! — усмехнулся Кауров. Не уловил он логики в объяснениях. Глицевич вошел в раж, зашвырнул колготки за куст, Лариса могла психануть и даже забыть о своей сумке. Парень отправился за ней, собираясь отвезти ее домой, но не дождался и уехал. А до Демьярска километров двадцать, пешком очень далеко, на попутной машине опасно, и Глицевич не мог этого не знать. И про сумку в машине он знал, понимал, что Лариса может обвинить его как минимум в краже. Но тем не менее он уехал, можно сказать, оставил девушку в беде. Или он подлец и вор, или убийство — его рук дело. Сначала убил, а потом уже уехал.
— Всего лишь сумку? — тешил себя надеждой Глицевич.
И даже на какое-то время поверил, но в дороге надежды развеялись. Он косо глянул на Каурова.
— Вы думаете, что это я убил?
— Надеюсь, что нет.
Кауров не хотел обострять и без того непростую ситуацию. Сейчас он пытался одним выстрелом убить двух зайцев — и добраться до управления самому, и доставить к месту назначения подозреваемого вместе с его автомобилем. Задача непростая, поскольку Глицевич в отчаянии мог направить свою машину в придорожный столб. Если убийца он, то его ждет безумно долгий тюремный срок, одна мысль об этом — тяжелейший удар по психике. Нервы не выдержат, рука дернет руль…
— Наде-етесь?!. Да вам за радость человека посадить! Невиновного!
— Может, там у реки еще кто-то был? Может, ты кого-то видел? — чтобы успокоить страсти, спросил Кауров.
— Кого я видел?.. — встрепенулся Глицевич и даже немного снизил скорость.
— Может, за Ларисой кто-то пошел?
— Не знаю, не видел… Но там на поляне машина стояла, — парень быстро глянул назад и стал притормаживать.
— Где там?
— У реки, недалеко от нас. Могу показать!..
Кауров усмехнулся. Он дал подсказку, Глицевич за нее ухватился и на ходу придумал посторонний автомобиль. Как утопающий за соломинку схватился.
— Номер, марка?
— Номер не разглядел… Да и с маркой непонятно, кажется, «Патфайндер», но, может, я ошибаюсь. Темно было. А машина с выключенными фарами стояла. И подсветка номеров не горела.
— А почему сразу не сказал?
— Да как-то не подумал…
— Мы проезжали мимо места, где машина эта стояла?
— Да.
— Понятно.
— А я все равно покажу! — вышел из себя Глицевич.
Но машину развернул аккуратно, спокойно, не психуя. Кауров смотрел на него, сдерживая раздражение. Вдруг «Патфайндер» на берегу реки не вымысел?
Глицевич вернулся к реке, остановил автомобиль перед зеленеющей рябиной, заглушил двигатель, вынув ключ зажигания. И выскочил из машины, как будто решил убежать от Каурова, но далеко не ушел, встал, раскинув руки.
— Здесь машина стояла, вот, на полянке. Тут до нас метров пятьдесят было.
Глицевич смотрел на полянку, которая действительно находилась неподалеку от их с Ларисой места. Кусты здесь вялые, трава хилая, грунт глинистый, местами лишенный дерна. След колеса отпечатался довольно хорошо.
— Ключи! — потребовал Кауров.
Сначала он отобрал у подозреваемого ключи от машины, только затем склонился над отпечатком протектора.
Сам по себе этот след ни о чем не говорил. Май, весна, время любви, а место у реки пользовалось спросом, может, какая-то парочка на машине нашла здесь уединение. И все-таки Кауров достал телефон, сфотографировал на всякий случай след. И место, где предположительно находился внедорожник, обошел, хотя и не обнаружил ничего подозрительного, ни свежего окурка, ни бутылки из-под воды.
— Правда, машина здесь стояла!.. Точно, это «Ниссан» был!.. — от нервного возбуждения шея у парня стала длиннее обычного.
— И что? — хлестко спросил Кауров.
— А если там убийца был! Может, он один, без бабы приехал! А тут смотрит, Лариса в лес уходит, он за ней…
— Что ты видел?
— Машину видел.
— Что ты слышал?
— Слышал, как двигатель работал. Потом заглох. Мы тогда только-только подъехали, я дверь открыл… Ну точно, машина за нами ехала! Может, за нами следили! Или за Ларисой! — Глицевич лихорадочно моргал, глядя на Каурова.
Кожаная курточка на нем нараспашку, темно-серое поло, джинсы с накладными карманами, синие кроссовки с белой подошвой. Одежда не совсем новая, но и не заношенная, к тому же чистая, следов крови не заметно.
— Ты в этой одежде вчера здесь был? — спросил Кауров.
— Да.
— Не переодевался?
— Только белье сменил… А что?
— Отношения с Ларисой были?
— Отношения?!.. Ну да, все было! — не удержавшись, загадочно улыбнулся Глицевич. — Все на добровольной основе!.. Она такой горячей штучкой… — парень осекся, осознав неуместность восторга.
— Обнимал ее?
— Ну так!..
— В одежде был, когда обнимал?
— Не совсем…
— Поло снимал?
— Да нет…
— Думаю, у тебя есть шанс выкрутиться, — в раздумье проговорил Кауров.
Если экспертиза выявит на одежде биологические следы Ларисы, ее запах, но не обнаружит следы крови, можно будет делать выводы. Хотя бы потому, что Глицевич не мог убить, не испачкав одежду кровью. И это действительно шанс для него выпутаться из истории с убийством.
— А я могу позвонить?.. Мне же полагается адвокат?
— Полагается, — кивнул Кауров. — С момента фактического задержания.
— А я задержан?
— Пока нет.
Кауров неуверенно качнул головой. Фактическое задержание — вопрос довольно-таки сложный, законом очерчен расплывчато. Физическое задержание вроде бы и произошло, а юридического оформления пока нет. Нужно составить протокол, довести до подозреваемого его права, в том числе на защиту, опять же под подпись. Тогда уже можно будет говорить об адвокате.
— А отцу я могу позвонить? — спросил Глицевич, вынимая из кармана смартфон.
— Можешь, — кивнул Кауров и ловким движением вырвал из руки мобильник. — Из управления.
— Значит, я все-таки задержан?
Парень смотрел на следователя, а видел, казалось, свое будущее. Решетки там, колючая проволока, вышки с часовыми. Страх перед тюрьмой искажал лицо, в глазах паника.
— Я же говорю, у тебя еще есть шанс выкрутиться. Главное, сейчас без глупостей.
— Ну да, конечно… — кивнул парень.
И, бросив на Каурова нервный, но вполне осмысленный взгляд, резко повернулся к нему спиной. Но убежать не смог, споткнулся о вовремя подставленную ногу, потерял равновесие и стал падать.
Кауров толкнул его в плечо, ускоряя падение, но Глицевич все-таки удержался на ногах. И даже попытался ударить в ответ. Кауров перехватил его руку, крепко сжал запястье, а кисть заломил назад. От боли Глицевич со стоном опустился на колено. А Кауров полез в карман за парной нейлоновой стяжкой. Стальные наручники он при себе не держал, а пластиковые были.
Глава 3
Куртка в одном опечатанном пакете, джинсы в другом, кроссовки в третьем. Задержанного раздели практически догола, взамен изъятого предложив застиранную пижаму на два размера больше, из-за чего казалось, будто Глицевич находится в смирительной рубахе. Протокол задержания составлен, права доведены, задержанный уже позвонил домой, в нескольких словах описал ситуацию, отец пообещал адвоката в ближайшее время. Эта поддержка обнадежила парня, помогла ему взять себя в руки.
— И слова не скажу, пока не будет адвоката! — Глицевич откинулся на спинку стула за приставным столом и скрестил на груди руки.
— Как вам угодно, — кивнул Кауров.
Глицевича лишили одежды, взяли смывы с рук, из полости рта, носа, срезы с ногтей, волосы. Процедура, понятые, протоколы по каждому изъятию образца, документальное оформление каждой процедуры. Все бумаги нужно правильно заполнить, приобщить к делу, да так, чтобы никакой адвокат не придрался. С протокола задержания снять копию — для прокурора. Работы много, а в протоколе допроса даже «шапка» не заполнена. И никаких перспектив. Дело поручено Панаеву, фактически Кауров стелил бумагу под задержание ради него.
И Панаев как будто ждал, когда Кауров закончит канцелярскую возню, соберет все бумаги в папку. Но появился он не один, а сопровождая Евграфова, с появлением которого в кабинете стало невыносимо тесно. Кауров поднялся, Евграфов заметил это и кивком указал на освободившееся кресло. Кауров вышел из-за стола, освободив начальнику место. В отделе он еще не совсем освоился, но кабинет в свое распоряжение уже получил.
— Ты с потерпевшей был? — устраиваясь в кресле, спросил Евграфов. На задержанного он смотрел как на своего личного врага, грозно, гневно.
— Глицевич Максим Дмитриевич, — пояснил Кауров.
— Был, — кивнул парень, забыв об адвокате.
— Колготки зачем снял?
— Мы любовью занимались.
— А выбросил зачем?
Поделиться книгой: