Скучная Жизнь 2

- Все очень просто – если ты уже мертв, то чего тебе опасаться? Чего боятся? Смерти? Смешно, ты уже мертв. Миямото Мусаси вон говорил, что в ситуации между жизнью и смертью самурай всегда выберет смерть. На самом деле любой наш выбор ведет к смерти. Поговоришь ты сегодня с Соен или нет – ты все равно умрешь. Заведешь ты с ней семью, троих детей, купишь домик у озера или будешь жить один-одинешенек – ты все равно умрешь.

- Старший! Не нагнетай!

- А я не нагнетаю. Это правда. Ты. Умрешь. Это – истина, может быть даже единственная из тех, что я знаю. Никакая иная не истинна так как эта. Ты смертен и значит ты умрешь. Может быть даже сегодня. Или завтра. И… кстати, вон, пришла твоя девушка.

- Что? – Бон Хва оборачивается и видит Соен. Она стоит перед ним, сложив руки на груди и изучая его внимательным и серьезным взглядом. В любой иной ситуации он пожалуй – испугался бы. Того, что она так на него смотрит. Того, что они на крыше школы совсем вдвоем и что про них могут подумать. Того, что она может про него подумать. Того, как он выглядит в ее глазах. Много чего он мог бы испугаться. Но сейчас, после разговора со Старшим в его груди загорелось пламя. Он все равно умрет, так чего ему боятся?

- Соен! – шагнул он вперед: - извини, что вызвал тебя сюда. Но мне было необходимо с тобой поговорить.

- И о чем же? Видимо ты привык, что к тебе все приходят по одному мановению твоего пальца? – нахмуривается Соен: - так вот, это не так. Я пришла сюда не потому, что готова слушаться, а для того, чтобы сказать тебе лично. Не смей больше мне писать. Будет лучше, если мы прекратим общаться. – она разворачивается, чтобы уйти и … Бон Хва – хватает ее за руку, сам поражаясь своей смелости!

- Что это? – она смотрит на его руку брезгливо, как на какое-то мерзкое насекомое, посмевшее осквернить ее кожу: - убери свои руки!

- Соен! – он отпускает ее: - извини, но я не могу принять такой ответ. Пожалуйста скажи мне, в чем причина такого вот… поворота событий. Скажи мне правду, и я клянусь, что оставлю тебя в покое, если это моя вина. Что произошло?

- А ты сам не понимаешь? Я терпеть не могу врунов! Тех, кто скрывается под личиной! Зачем тебе это все? Чего ты собираешься добиться, проникнув в эту школу? Тебе доставляет тайное удовольствие общаться с нами, заводить друзей, делать вид что ты такой же как мы – а внутри ты посмеиваешься и называешь нас всех нищебродами, да? Ты для этого поступил в нашу школу? Видимо на твоем уровне ты самый низкий из низших, раз тебя доставляет удовольствие самоутверждаться за счет тех, кто ниже на социальной лестнице! Терпеть таких не могу! Плевала я на твои деньги, так и знай!

- Деньги? Эээ…. Соен ты о чем вообще? – Бон Хва недоуменно моргает глазами. О чем она говорит?

- О чем я? Продолжаешь все отрицать, а? Давай-ка вспомни, тот вечер в караоке, помнишь?!

- Помню. – кивает Бон Хва: - но я вроде ничего такого тогда не сделал… и все довольны были, даже ты.

- Как ты домой доехал потом, Бон Хва? На общественном транспорте, как и говорил? – складывает руки на груди Соен и Бон Хва – вспоминает.

- Ах, да! – говорит он: - в тот день меня на лимузине к больнице довезли, представляешь! Останавливается рядом со мной лимузин, такой черный, блестящий и из него шофер выскакивает – настоящий немец! Или скандинав. И говорит, что я – выиграл возможность… постой, - он поворачивается к Соен: - так ты поэтому обижаешься? Что я вас с собой не позвал прокатиться? Так я же думал, что вы ушли и не видел… ну и потом он про маму мою сказал, вот я и поторопился, думал беда может какая… а там наоборот – скидка и хорошее учреждение по уходу.

- … или ты самый хитрый человек, которого я когда-либо встречала, или же ты говоришь правду… - прикусывает губу Соен, глядя на него: - а что у тебя с мамой-то?

- А… она заболела. И в кому впала. Ей нужно учреждение для ухода, оказывается столько всего нужно, чтобы у человека в коме не ухудшалось здоровье. Каждые два часа нужно менять позу, нужен специальный матрац, профилактика пролежней… - говорит Бон Хва, чувствуя себя неожиданно свободно и спокойно: - а еще наблюдение профессионалов. Оказывается, есть фонд, который помогает людям, которые попали в такие обстоятельства и там проводится лотерея, и я – выиграл, представляешь? Они подобрали учреждение и предоставили скидку. Вот за мной лимузин и прислали…

- Нет такого фонда. – говорит Соен и ее поза немного смягчается: - но ты не мог об этом соврать. Я тебе верю.

- Конечно есть такой фонд. У меня и буклеты остались. Они мне визитку оставили и свой номер, я с ними уже договорился, маму послезавтра из больницы переведут.

- Наверное я чего-то не понимаю. – Соен подходит к нему совсем близко: - скажи мне, Бон Хва – ты чеболь?

- Что?! Да с чего ты взяла? Нет конечно. У меня очень бедная семья, я же говорил. Я и в школу эту попал по квоте, а не потому, что деньги были оплатить учебу. Да я тебя могу прямо сейчас к себе домой отвести, ты все сама увидишь! Я понимаю, что не чета вам, у вас всех родители состоятельные, если поэтому ты со мной общаться не хочешь, то… ну я пойму. Действительно, и я не богат и семья у меня бедная… просто… - он замолчал. Если Соен общалась с ним только предполагая, что он богат, то у него нет шансов. Может когда-нибудь он и станет богатым, но пока… конечно же все решают деньги. Как он и предполагал, в этой школе никто с ним дружить не станет, как только узнают, насколько он беден. Ну и ладно, думает он, все равно я умру, может даже сегодня, ну и пусть. Лучше уж сразу все сказать, чтобы все было ясно. Он может и один прожить, пусть даже все три года обучения в старшей школе. В обиду себя он теперь не даст, а остальное… у него есть Чон Джа, есть Юна, есть та девушка в наушниках с кошачьими ушками, что кивает ему на пробежке, есть мрачный парень, две домохозяйки, старый дед и много кто еще. В конце концов у него диссоциативное расстройство личности, у него в голове есть Старший. И он все равно скоро умрет.

- Ловлю тебя на слове! – неожиданно говорит Соен: - пошли.

- Куда? – не понимает Бон Хва, мысленно уже приготовившийся прожить остаток лет в Башне Одиночества.

- К тебе домой. Если все это правда, то я – извинюсь. И продолжу с тобой дружить. – говорит Соен: - ну?

- Может завтра? Или …

- Прямо сейчас. Я не дам тебе времени приготовиться. Идем прямо сейчас. И да, вынь телефон и передай мне.

- Зачем?!

- Чтобы не мог никого предупредить. Чтобы там не сделали мне спектакль и не построили дом пока мы идем. Давай сюда… - она протягивает ладонь и нетерпеливо шевелит пальцами: - телефон, Борн Хва! И – вперед, к тебе в гости.

- У меня, наверное, беспорядок.

- Плевать.

Глава 6

Глава 6

Интерлюдия Джей Ван

- Все там совсем по-другому. – говорит Маленький Джон, выруливая на главную дорогу: - почти два года там пробыл, но так и не привык. Больших машин на улицах и не видно практически. Они там все на общественном транспорте катаются, ну или маленькие электромобильчики такие берут. Даже не покупают, а в аренду берут. Все, даже богатые. Вот у нас если чеболь, то сразу видно – спереди едет автомобиль охраны, сзади еще один и посередине лимузин. А там богатые люди спокойно в метро или там автобусом… или вообще на электромобиле, представляешь?

- И как же они отличают, кто богат, а кто нет? – спрашивает Джей Ван, откинувшись на спинку сиденья и шаря по карманам в поисках пачки сигарет.

- А они и не отличают. – хмыкает Маленький Джон: - зачем? Это у нас если богатый, то отношение другое. А там – ко всем примерно одинаковое… а, нет, хотя иногда богатых там даже не любят. В нашем студенческом кампусе девчонка одна жила, так она скрывала что у нее родители богатые. Чтобы относились как ко всем.

- Чего? Странно. Если человек богатый, то у него и возможностей больше. Ресурсов там.

- Старый ты динозавр. – крутит головой Маленький Джо: - да кто так говорит сейчас? Сейчас в моде минимализм. Аскетизм. Даже социализм. В Европе левый поворот, никто не любит сраных Рокфеллеров и Ротшильдов.

- Я бы хотел быть Рокфеллером. Или Ротшильдом. Я бы сейчас на острове в океане сидел на берегу в шезлонге, и ослепительная блондинка мне коктейль подавала, в одних пальмовых листьях. А тебя бы я нанял, чтобы ты рядом стоял и от меня мух отгонял опахалом. – Джей Ван наконец находит и извлекает на свет смятую пачку сигарет. Смотрит на нее и вздыхает. Снова все сигареты переломал…

- Ни черта ты бы меня не нанял. – отвечает Маленький Джон: - у меня достоинство есть. Я, между прочим, в Англии учился, у меня степень бакалавра в области современного искусства. Не стану я от тебя мух отгонять. А курить вредно.

- За миллиард вон еще как стал бы. – Джей убирает смятую пачку обратно в карман: - куда бы ты делся?

- Вы старики искренне верите в то, что все за деньги купить можно. – качает головой Маленький Джо: — это потому, что у нас в стране нет настоящих old money, вот и все. У нас богачи – все богачи в первом поколении, потому они и ведут себя как варвары. Понапокупают себе самолетов, яхт, любовниц, разоденутся во все брендовое, тьфу. Смотреть противно.

- А для чего еще деньги-то?

- Это ограниченный взгляд на вещи. Сегодняшние чеболи в Корее как помойные кошки.

- Поясни свою аналогию. – Джей открывает бардачок и некоторое время ищет там, извлекая то пачку влажных салфеток, то сломанную зажигалку: - у тебя такой беспорядок в машине!

- Я творческий человек, мне легче работается в атмосфере легкого хаоса. – пожимает плечами Маленький Джон: - а сигарет там нет, можешь не искать.

- Помойные кошки?

- У меня девушка один раз такую притащила с помойки. Так вот, ты можешь вытащить кошку из помойки, но вот помойку из нее … бесполезно. Она вечно голодная, жрет в три горла, давится, блюет, но снова жрет. Один раз запрыгнула кастрюлю с супом, плавает там и курицу жрет, представляешь?

- В кипятке?

- Да нет, просто так стоял суп на плите… холодный. Но все равно. Суть аналогии в том, что нынешние богачи в Сеуле – они еще помнят восьмидесятые. Черт, да они еще помнят войну и послевоенную разруху. Военную цензуру только в восемьдесят седьмом отменили. Деньги люди начали делать в девяностые. Эти чеболи – богатые в первом поколении, брат. Они выросли в нищете, впроголодь и никак не могут нажраться. Потому им так важно выпячивать свое богатство. В Европе, кстати, модные бредновые бутики – в них только арабы и русские что-то покупают. Для человека с old money нет смысла показывать всем что он богатый. Только бывшие нищие любят позолоту.

- Хм. Забавно. Но я тебя понял. Интересно должно быть местечко. Нужно будет съездить. – кивает Джей Ван: - а то я уже лет десять как без отпуска. Попрошу Лиджуан об отгуле дней на десять и слетаю. Внучку возьму.

- Серьезно? Ты ее так и зовешь? Лиджуан? – качает головой Маленький Джон: - у меня от нее мурашки по коже. Она же со старыми кангпхэ до сих пор отношения поддерживает. Говорят семь лет назад она одного дизайнера в бетон закатала за то, что тот ремонт в ее новых апартаментах сделал не так. Что там… цвет штор не подобрал? Как на мой взгляд так перебор.

- Да что ты слушаешь всякий бред. Не дизайнера, а массажиста. И нет, не за то, что он разминал ее ягодицы во время массажа, разминать ягодицы полезно и в этом ничего эротического нет. Если массажист делает. – говорит Джей Ван: - кроме того, Лиджуан очень порядочная и добрая женщина. А тот массажист денег из казино украл на полтора миллиарда. Все, приехали.

- Ага. – Маленький Джон останавливает автомобиль и вглядывается в стоящий перед ними скромный двухэтажный и многоквартирный дом. Обычный дом для этой округи – несколько десятков маленьких квартирок, лестница снаружи, навес от погоды, с левой стороны – мусорные баки.

- Так что мы тут должны делать? Ногу кому сломать? – интересуется он, разглядывая дом: - как-то не сильно впечатляет. Да тут одна беднота живет. Я в таком районе в первый раз вообще.

- Ты оторвался от народа, вот и все. Обучался в Европе, сыночек богатеньких родителей. – ворчит Джей Ван: - знаешь ли, многие вообще на минимальную ставку живут.

- Ты просто старый ворчун, вот и все. Так что будем делать? Ноги ломать?

- Можно подумать ты когда-нибудь из машины выходил. – хмыкает Джей Ван: - «ноги ломать»…

- Эй, я водитель в мафии. Мне сказали вести машину – я веду машину. Исполняю свои функции хорошо. А вот если начнется заварушка – то я покажу себя. У меня между прочим пояс по тхэквондо и сертификат по капойэре. А еще – вот! – Маленький Джо вынул откуда-то из кармана черный револьвер и Джей Ван – тут же отобрал его.

- Прекрати баловаться. – сказал он: - пусть и зажигалка, но нечего такими вот вещами светить. И вообще, нахрена ты его с собой таскаешь? Что ты с ним делать будешь, если до дела дойдет? Прикурить кому-то предложишь?

- Припугнуть.

- Идиот. И никакая у нас не мафия, запомни это. Мы с тобой – респектабельные партнеры уважаемой госпожи Вонг. Хотя это я респектабельный, а ты – так. – Джей забрасывает револьвер в бардачок: - если тебя с этим полиция примет – могут и срок дать. «Предмет похожий на оружие» - знаешь как оружие квалифицируется в уголовном праве? По факту применения. Проще говоря, если ты угрожаешь кому-то своей зажигалкой и тот считает, что это оружие – тебе срока добавят за вооруженное ограбление. Ты что, совсем дурак?

- Но тебя же послали чтобы этого, как его… который Молотобойца – его припугнуть!

- Дурак ты, Джи Хван и не лечишься. – покачал головой Джей Ван: - не был бы ты племянником Лиджуан – я бы просто тебе подзатыльников накидал. Слушай сюда внимательно, нет никакой мафии.

- Ага, как же… - недоверчиво посмотрел на него Маленький Джо: - а ты тогда кто?

- Респектабельный партнер. Который идет к своему другому партнеру напомнить о его обязательствах и не более. Никто никому ничего ломать не будет. Намекнуть – да. Запомни, если ты пытаешься доказать, что ты – страшный, то тебе не нужно из кожи вон лезть. Ты просто намекаешь, а человек сам себе все придумает. Сам себя напугает. Наше дело – показаться, сделать спокойные физиономии и намекнуть. Именно спокойные. Хладнокровные, как у Жана Рено в «Профессионале». А там вся эта чушь, которую вы, молодежь смотрите в кино – начинает работать. Человек сам себя запугает, вспоминая все эти фильмы и комиксы. Тут бы и задаться вопросом – что первичнее, мафия или фильмы о ней? Ну, это как курица и яйцо. Хотя с курицей и яйцом все ясно. Первее было яйцо, в конце концов у змей и ящериц тоже были яйца. Да, даже икра – это ж рыбьи яйца.

- И как мы с мафии на рыбьи яйца перешли?

- Сиди в машине, Джи Хван. Делай свою работу, «шофер мафии». – коротко хохотнул Джей Ван, открывая дверь: - не скучай тут.

Конец интерлюдии

- Ну вот. Проходи. – Бон Хва пропускает Соен вперед, потому что – джентльмен. Открыть дверь перед девушкой и пропустить ее вперед – естественно да? Вот только едва сделав это он тут же пожалел о содеянном. Потому что спина у Соен тут же выпрямилась и задеревенела, как будто она на пороге с саблезубым тигром встретилась. Бон Хва выглянул из-за спины Соен и … так и есть, у них маленькая квартирка, а потому прихожей не существовало как понятия. Вот прямо от открытой двери была видна кухонька, по которой порхала едва одетая Чон Джа, как обычно – в его футболке на голое тело. И если он уже привык к такому зрелищу, оправдывая его для себя тем, что кондиционер у них еле работает, в квартире бывает душно, а Чон Джа его за своего младшего брата держит… то Соен конечно могла понять все не так!

- Ты пришел! – Чон Джа оборачивается на звук открывающейся двери и недоуменно моргает, увидев Соен.

- Здравствуйте! – Соен тут же кланяется, как вежливая девушка: - извините за беспокойство!

- Ээ… да конечно. Проходите… - Чон Джа наконец видит его за спиной у Соен и расслабляется: - конечно проходите! Добро пожаловать! Дорогой, ты почему не предупредил что у нас будут гости?

- Дорогой? – Соен бросает быстрый взгляд на Бон Хва: - прошу прощения, что помешала вашей семейной жизни…

- Это она шутит! У нее такие шуточки! Она… моя родственница! – тут же находится Бон Хва: - далекая! Из деревни!

- Меня зовут Чон Джа. – наклоняет голову девушка: - я … эээ… племянница Бон Хва. Из деревни. Далекой деревни.

- Племянница?

- У нас запутанные семейные отношения. Бон Хва, почему ты не представишь свою подругу? – прищуривает глаз Чон Джа.

- Это Соен. Она моя одноклассница. А это – Чон Джа, моя… племянница, да. Из деревни.

- Из деревни, значит? – взгляд Соен тут же скользит по его футболке с изображением главы погребального бюро «Ваншэн» в седьмом поколении. Улыбающееся лицо Ху Тао на белом фоне никак не может скрыть тот факт, что под футболкой ничего больше нет. Жарко у них в квартире, вот что. Слишком жарко.

- Ээ… ну мы же родственники. У нас в деревне все так ходят. – оправдывается Чон Джа, проследив ее взгляд: - люди мы простые. Невзыскательные. Пойду я, пожалуй, накину что-нибудь на себя. А ты пока поухаживай за гостьей, чаю ей налей, что ли… - и она легкой бабочкой вспорхнула и исчезла в комнате, откуда тотчас раздались звуки выдвигаемых ящиков, хлопанье дверцей шкафа и сдавленные ругательства.

- … эээ, ну вот так и я живу. – говорит Бон Хва и ему становится еще более неловко. Ему и так было неловко от того, что Чон Джа тут стоит в одной футболке. А сейчас – стало неловко от того, что Соен наконец увидела в каких условиях он живет. Тесная квартирка, маленькая кухонька, старый кондиционер, газовая плита, белый холодильник, который был старше чем сам Бон Хва…

- Как классно! – говорит Соен и Бон Хва – не понимает. Она над ним издевается? Он смотрит на нее и видит, что она не издевается, на ее лице нет высокомерия или отвращения, скорее – интерес и любопытство. Но… почему? В том, как он живет – нет ничего интересного. Это просто жизнь.

- Можно пройти? – она не дожидается его ответа, скидывает туфли и скользит на кухню, оглядывается вокруг: - совсем как в дорамах!

- В дорамах? – моргает глазами он. В дорамах наоборот – все живут в шикарных домах с огромными бассейнами, летают на частных самолетах и заказывают черную икру с дорогим шампанским.

- Ага. Как в дорамах. Как в «Девушка, которая дворецкий», ну или там «Невеста чеболя из трущоб». Ну, где трущобы показывают. – кивает Соен: - ты и правда тут живешь? Здорово. А тут что? – она открывает какую-то дверцу и оттуда прямо на нее падает пакет с рисом. Она ловит его в полете и оглядывается на Бон Хва.

- Извини. – говорит она: - наверное это вся ваша еда на месяц, да?

- Мы бедные, но не настолько же!

- Как здорово. Так ты на самом деле бедный? – она разглядывает пакет с рисом: - дешевый, наверное. Вы где его покупали? На распродаже? Да?

- Я же тебе говорил, что я бедный! Не знаю, где она рис покупает.

- Вообще-то и я тоже не из богатой семьи. – признается Соен: - у нас даже самолета своего нет. Папа говорит, что свои самолеты только у мажоров. А у нас денег нет. Так что и ты и я – бедняки. Не переживай, я уже привыкла.

- Это … так не работает. – говорит Бон Хва и чешет себе затылок. Нет денег на личный самолет и нет денег чтобы риса купить на месяц – это разные уровни бедности. Хотя, какие к черту разные уровни?! Это вовсе не бедность, если на самолет не хватает! К нему домой никого и не пригласить, если сюда их компанию пригласить, то может и места не хватить, даже чтобы просто посидеть.

В этот момент хлопнула входная дверь. Бон Хва обернулся и увидел Юну, которая вошла с какими-то папками под мышкой.

- У вас опять дверь открыта, заходи, бери что хочешь. – говорит она, складывая папки на полку в прихожей: - у вас же райончик не очень, вы бы хоть запирались. Я тут дела кое-какие принесла, Бон Хва – передашь брату своему, пусть посмотрит. Чон Джа, привет. Что это ты в школьную форму вырядилась, опять с ним в свои фетишные игры играешь?

- Юна-нуна! – вскидывается Бон Хва, понимая, что она – приняла Соен за Чон Джа, все-таки она не умеет отличать людей по лицам и естественно предполагает, что дома у него может быть только Чон Джа.

- Я тебе уже говорила, что секс с несовершеннолетними вообще-то уголовное преступление. Хорошо, что Бон Хва на тебя заявление не напишет, но вы бы хотя бы запирали дверь, раз уж решили в «старшую школу разврата» поиграть. – Юна непринужденно вбивает гвоздь в крышку гроба Бон Хва и поправляет очки, строго глядя на него: - Бон Хва, а к тебе у меня серьезный разговор. Верни бюстгальтер. Он же новый совсем и дорого стоит. Если так не терпится, я тебе могу старый дать, тебе же без разницы. А мы пока не так много зарабатываем, чтобы хорошим бельем разбрасываться.