Помоги проекту - поделись книгой:
Когда я спросила отца о человеке, спасшем нас, он назвал мне его имя. Я хотела убедиться, что с ним всё в порядке, и поблагодарить его за то, что он пришёл на помощь не только мне, но и моему отцу. Папа сказал, что он не из его людей, но это всё, что я смогла от него добиться, чтобы это не прозвучало подозрительно. Немного странно, что я думаю о Кае как о своем рыцаре в сияющих доспехах, но ничего не могу с этим поделать.
— Я думаю, это отличная идея. Уверена, что ему это понравится. — Она ставит передо мной чай, я беру его и делаю глоток.
— Он когда-нибудь вернётся домой? — спрашиваю я, но лицо Маргарет ничего не выдаёт.
— Конечно, — быстро отвечает она.
Я не хочу думать о том, что никогда больше не увижу отца за пределами тех стен. Поэтому, когда звонит стационарный телефон, я спешу ответить. Только один человек звонит на него, и именно с ним мне сейчас больше всего нужно поговорить.
— Привет? — я говорю быстро, как только беру его в руки.
— Сладкая. — Я улыбаюсь, когда слышу его голос, потому что знаю, что сегодня с ним всё в порядке. Автоматического представления разговора не было, поэтому я знаю, что он разговаривает по чьему-то мобильному телефону.
— Как ты?
— Всё хорошо, — отвечает он.
Не хочу выдавать себя, но не могу не спросить.
— Кай. С ним тоже все в порядке?
Крови было так много, и, если бы не он, это была бы моя кровь. Он принял тот удар вместо меня, и за это я обязана ему жизнью.
— Он всё ещё находится в одиночной камере, но меня заверили, что с ним всё хорошо. — Узел в моей в груди развязывается, когда я знаю, что с ним всё в порядке. — Ты волновалась о нём.
Отец не задаёт мне вопросов, но я не собираюсь рассказывать ему всё, что чувствую. Вместо того, чтобы объяснять свою новую одержимость, я придерживаюсь фактов.
— Он нас спас. Я бы чувствовала себя ужасно, если бы он умер в процессе.
Я знаю, что мой отец не чувствовал бы того же. Я уверена, что люди постоянно умирают, защищая его. Хотя меня это почему-то не смущает. Это Кай меня волнует. Он другой, и я не знаю, почему.
— Да, это так, и я прослежу за тем, чтобы о нём позаботились.
Мне хочется спросить как, но не спрашиваю. Он может быть и разговаривает по мобильному телефону, но мы никогда не должны прекращать быть слишком осторожными в том, о чём говорим.
— Могу ли я увидеться с тобой, если все улажено? — я скрещиваю пальцы, надеясь, что он даст мне полную ясность.
— Ещё нет, сладкая.
Моё сердце замирает. Я не только хочу его увидеть, но и надеюсь, что, возможно, Кай тоже будет там. Я уверена, что это небольшой шанс, но он всё же есть.
— Ты когда-нибудь позволишь мне вернуться?
Прежде чем он отвечает, следует долгая пауза.
— Посмотрим.
Мои глаза начинают гореть от слёз при мысли, что я его не увижу. В моей жизни всего несколько человек, и этот круг постепенно сужается. Скоро я останусь совсем одна, и что тогда? Здесь нет никого даже примерно моего возраста, и мне не удаётся знакомиться с новыми людьми, пока я наслаждаюсь жизнью. Ведь единственная возможность, когда я могу выйти, это пойти к нему в гости.
— Не грусти, сладкая. Я что-нибудь придумаю.
— Хорошо. — Я стараюсь не выражать эмоций в голосе, потому что меньше всего мне хочется расстраивать отца. У него уже достаточно дел, и я не хочу взваливать на его плечи ещё больше.
— Я люблю тебя, и я позвоню позже, чтобы узнать, как дела.
— Я тоже тебя люблю, — говорю я, прежде чем он заканчивает разговор.
— Ты голодна? — спрашивает Маргарет, пытаясь отвлечь меня.
— Не очень.
Вернувшись к столу, я сажусь и делаю ещё глоток чая. Я не хочу показаться грубой и не выпить его, и, возможно, Маргарет станет менее обеспокоенной, если я не выбегу отсюда в слезах.
Стационарный телефон снова начинает звонить, и я с удивлением смотрю на Маргарет. Я может и написала номер телефона в письме Каю, но это ни в коем случае не он. Я была уверена, что он никогда не позвонит, но я не смогла сдержаться. Судя по всему, у меня нет самообладания, когда дело касается человека, который меня спас, но он пока никак не мог получить письмо, которое я отправила. Ещё слишком рано, и папа ничего не сказал о том, что получил своё. Не говоря уже о том, что папа сказал, что Кай всё ещё находится в одиночной камере.
— Привет? — говорю я, подняв трубку.
— Сиенна, — произносит мужчина на другом конце линии, и я сразу понимаю, что это не мой отец. Я также знаю, что это не Кай, потому что его голос был глубоким и властным. — Привет, это Карлос. Я хотел узнать, как у тебя дела.
Внутренне я стону. Папа, должно быть, сказал ему позвонить мне. Он не будет заставлять меня выйти замуж за Карлоса, но попытается провернуть эту идею.
— О, привет, Карлос. Прошло много времени.
— Слишком много. Я скучал по звуку твоего голоса. — В его голосе звучит нетерпение и такое ощущение, что он собирается сказать что-то ещё, поэтому я прерываю его.
— Да, Маргарет, я уже иду! — кричу я, а она оборачивается и странно смотрит на меня. — Хэй, Карлос, извини, мне нужно идти. Маргарет зовёт меня на ужин.
— Хорошо, я позвоню позже. Хочу наверстать упущенное.
— Хорошо. Поговорим позже.
— До звонка, бебита (
— Так теперь ты проголодалась? — Маргарет дразнит меня, и я прикусываю нижнюю губу.
Ох, я голодна, но дело не в еде. И точно не в Карлосе.
Глава 4
Кай
Тюрьма настолько ужасна, насколько её представляют себе посторонние. Одиночное заключение? Это ад на земле. После трёх дней пребывания в камере приходит охранник и открывает металлическую дверь, посылая в тёмное пространство часть света. Должно быть, лунного, потому что уже поздно.
— Тупуола, на выход, — приказывает он, ударяя деревянной дубинкой по решётке.
Я встаю с пола и наклоняю голову. Камера недостаточно велика, чтобы я мог стоять прямо, и мои мышцы протестуют и сводят судорогой. К счастью, мои швы всё ещё чистые, и достаточно зажили, чтобы не беспокоиться, что они порвутся.
Держа рот на замке, я подхожу к назначенному месту за пределами камеры и выпрямляю позвоночник. Это приятно, но я не позволяю эмоциям проявиться. Я никогда ничего не показываю.
Охранник ведёт меня и ещё троих мужчин, находившихся в одиночках, по длинному коридору, ведущему в душевые. В ванной кабинки открыты, без приватности. Рядом с душем лежат чистые комбинезоны, мыло и единственное полотенце размером с марку. Охранники находятся на своих постах, а мы раздеваемся и бросаем нашу форму в корзину для белья. После двух лет здесь я знаю, что делать и хватаю мыло.
Приятно быть чистым после нескольких дней сидения в собственной грязи. Я не представляю, как ребята, которым приходится оставаться там надолго, не сходят с ума. Проведя мылом по груди, я смотрю на племенные татуировки, покрывающие большую часть моего тела. Охранники сначала спрашивали меня о них, но, так как я не удосуживался ответить, отпустили вопрос. Здесь не так уж много мужчин с татуировками на заднице и бёдрах, но я не собираюсь их искать.
Нам осталось недолго принимать душ, поэтому я быстро смахиваю грязь, а затем смываю её. Как только они кричат нам шевелиться, я хватаю полотенце и вытираюсь. Оглянувшись вокруг, я вижу, что некоторые из ребят, участвовавших в беспорядках, сидели, как и я в одиночках. Я не вижу Лео или парня, которому я сломал руку. Скорее всего, этому парню понадобится операция после того, что я с ним сделал. Или кто-то из ребят Лео О'Нила вытащили его оттуда и уже разобрались с ним.
Как только мы снова надеваем комбинезоны, нас проводят в главный блок, где расположены наши камеры. Моя находится на втором этаже, и после того, как охрана отвела остальных заключённых, идём к моей. Подойдя к камере, я с удивлением увидел, что она пуста. Мой сокамерник Реджи — маленький жилистый придурок, которого арестовали за приготовление метамфетамина в подвале многоквартирного дома. Тупице удалось подорваться на нём с парой жильцов. После того, как он исцелился от ожогов, его перевезли сюда ко мне, и я подумывал убить его по меньшей мере дюжину раз в день.
— Где Реджи? — я оборачиваюсь и вижу, что теперь там только один охранник, и это тот, которого я помню, видел стоящим над Лео после того, как сработала сигнализация.
— Подарок от короля, — тихо говорит он и кивает, когда дверь моей камеры открывается.
В моей камере теперь только одна койка, а от Реджи не осталось и следа. Я думаю, у них нет планов переселить ко мне кого-то другого, и если это подарок короля, кто я такой, чтобы сомневаться в нём?
— Под матрасом, — шепчет охранник, прежде чем дверь камеры снова закрывается, и они требуют выключить свет.
Я жду несколько минут, чтобы убедиться, что я один, и лезу под матрас. С края торчит сложенный лист бумаги, и я хватаю его. Когда я открываю его, я вижу, что он от Лео.
Подойдя к унитазу в камере, я бросаю туда записку и наблюдаю, как она мгновенно растворяется. Независимо от того, почему произошёл тот бунт, я должен максимально использовать этот шанс.
Растягиваясь на койке, я думаю о том, как дошёл до этого момента и что это может означать. Я закрываю глаза и думаю о доме, желая ощутить солнечный свет и запах соли. Молюсь о том дне, когда я снова смогу чувствовать песок под ногами и ветер моего острова вокруг меня.
Моя мать была с Филиппин и ещё маленьким ребёнком приехала на Гавайи. Её семья была бедной, но, когда она подросла, то начала работать в ресторане, чтобы подзаработать. Она убирала столы и мыла посуду, пока не стала достаточно взрослой, чтобы готовить, а затем, в конце концов, взяла на себя управление кухней. Так она познакомилась с моим отцом. Он родился на Молокаи и приехал на Ланай по работе. Однажды его попросили доставить продукты в ресторан, и именно тогда он увидел её. Он сказал мне, что влюбился с первого взгляда, хотя даже и не сказал ей ни слова.
Вскоре они поженились, и ровно девять месяцев спустя родился я. У моих родителей было немного, но они дали мне всё, что имело значение: безопасный дом, полный любви, и образование. Они не закончили школу, поэтому для них было важно, чтобы это сделал я. Я много работал, потому что все их надежды и мечты были во мне, и я с гордостью нёс это на своих плечах. Они плакали в тот день, когда я уехал в колледж, но не от грусти. Это была возможность, о которой они даже не мечтали, но они не дожили до моего выпуска.
Моя мать подхватила простуду, которая осела в её легких и больше не уходила. Позже врачи выяснили, что это пневмония, но было уже поздно. Мой отец исчез в день её смерти, и никто не знает, что произошло. Часть меня мечтала о том, что он был жив, но я знаю, что он не стал бы жить без неё. Однажды он сказал мне, что, когда его время закончится, он пойдёт в море и там снова встретит маму. В глубине души я знаю, что они вместе, я просто надеюсь, что они поймут то, что я теперь делаю.
После того, как я потерял их, решил, что единственный способ двигаться дальше — осуществить мечту, которую они для меня загадали. Я не знал, что это будет означать сидеть за решёткой и заключать сделки с криминальными авторитетами.
Это лучшая ночь, которую я спал с тех пор, как меня заперли здесь, и это благодаря Лео О’Нилу. Мне не нужно было беспокоиться о том, что Реджи-настройщик попытается ударить меня ножом, пока я лежал в постели, поэтому я мог спать с закрытыми обоими глазами.
Причина, по которой мне до сих пор не удавалось сблизиться с Лео, заключалась в том, что нас поместили в разные тюремные блоки и у нас были разные графики. Не знаю, что изменилось, но после завтрака я захожу во двор и вижу его на другой стороне со своими людьми. Их пятеро стоят возле забора, а Лео сидит с двумя парнями за столом и играет в карты. Он улыбается и разговаривает с ними, пока не поднимает голову и не видит меня. Он жестом предлагает мне подойти поближе, и я делаю, как мне говорят, проходя мимо групп людей во дворе, наблюдающих за нами.
— Присаживайся, — произносит Лео, и ребята, сидящие за столом, встают. Одним взглядом они расходятся, и мы остаёмся одни. — Спал хорошо?
— Спасибо тебе за это, — отвечаю я, когда он берёт карты и начинает их тасовать.
— Я расспрашивал о тебе, — говоря это, он не смотрит на меня, просто тасует карты и кладёт их между нами. — Раздели их, — он кивает, и я делаю это, откладывая половину стопки в сторону и кладя нижнюю половину сверху.
— Узнали что-нибудь интересное? — спрашиваю я, пока он раздаёт карты между нами.
— У тебя здесь нет друзей. — Это заявление, которое не требует ответа. — Итак, я пришёл к своим собственным выводам.
— Каким? — я смотрю на карты, которые он мне раздал, и раскладываю их по порядку. Я давно не играл в покер, но это несложная игра.
— Две вещи, — он сбрасывает одну карту, а затем тянет другую.
Я заметил, что он не играет на деньги, и раньше его не было со своими людьми. Лео О’Нил не из тех, кому нужны деньги, чтобы получить то, что он хочет. Он может сделать это с помощью информации и услуг. И то, и другое не стоит на столе, чтобы все могли видеть.
— Либо тебя перевели сюда, чтобы убить меня… — он поднимает глаза, и его тёмные глаза напоминают мне глаза Сиенны. — Или ты полицейский.
— Разве не может быть и то, и другое? — спрашиваю я, и наступает долгая пауза, прежде чем на его лице расплывается широкая улыбка.
— Что ты хочешь? — спрашивает он, ожидая, пока я сделаю ход. Я снова смотрю на свою руку и качаю головой.
— Ничего.
Его глаза сужаются, и мне кажется, что в его вопросе больше смысла, он имеет в виду не только карты. Это тест? Король добился того, чего он достиг, не потому, что не умел читать людей. Что он видит, глядя на меня? Смотрясь в зеркало, я вижу мальчика, который тоскует по дому.
Я кладу карты на стол лицом вверх, показывая ему их. Четыре короля подряд смотрят на нас, и их значение ясно. Он король, но карты у меня в руках. Он дал мне эту силу, передав их мне, и теперь он спрашивает, что я хочу с ней делать.
— Сколько времени у тебя осталось? — спрашиваю я, и он снова улыбается.
— Слишком много. — Он смотрит на решётки, и его улыбка исчезает, и мне интересно, думает ли он о Сиенне.
— Возможно, — говорю я, вставая из-за стола, оставляя королей между нами. — А возможно, и нет.
Глава 5
Сиенна
Стою перед зеркалом и мне интересно, что Кай подумает об этом платье. Я попыталась выбрать что-то, что заставило бы меня выглядеть старше, но в моём шкафу не так уж много таких платьев. Уже поздно что-либо заказывать, а у меня нет времени.
Обернувшись, я проверяю себя со спины чтобы убедиться, что платье закрывает всё, что должно. Особенно те места, где я крупнее, например, попу и бёдра. Нежно-розовое платье облегает сверху и до талии. К счастью, оно немного тянется и довольно удобное. Вырез сердечком, сзади оно завязано бантиком. В нём я кажусь слишком молодой и незрелой, но это то, что есть.
После того, что случилось в прошлый раз, я надела туфли на плоской подошве вместо каблуков. Я знаю, что в более высоких туфлях я буду казаться старше и, возможно, стройнее, но, учитывая, насколько безумно всё было в прошлый раз, я не хочу рисковать.
В дверь моей спальни раздаётся стук, и я слышу Марко с другой стороны.
— Сиенна, машина готова.
Марко не смеет войти в мою спальню. Никто из персонала этого не делает, если я здесь, кроме моего отца и Маргарет. Единственный раз, когда охрана может пересечь этот порог, — это если у меня проблемы.
Я быстро наношу тушь и блеск для губ, а затем хватаю заколку и убираю волосы с лица.
Поделиться книгой: