Запрет на браки в Чосоне. Том 1

С этими словами Хёнсон развернулась и нерешительно направилась прочь.

– Госпожа, не надевайте эти башмачки с цветочным узором! – крикнул ей вслед Кэи.

После ухода Хёнсон воцарилась тишина, а потом ошеломленная толпа завалила Кэи вопросами.

– Значит, никому из нас не суждено вступить в брак? Почему? Что это значит?

– Ни о чем не спрашивайте. Опасно задавать слишком много вопросов!

Даже после того как Кэи, тихонько посмеиваясь, неторопливо собрал свои книги и направился прочь, ропот людей не утихал. Запрет на брак… Одна женщина глубоко задумалась, потом ударила себя по голове и воскликнула:

– Неужели королевский дворец собирается издать указ о безбрачии?

Указ о безбрачии? Как правило, указ о безбрачии издавался во время выбора наследной принцессы. В этот период девушкам в возрасте от тринадцати до восемнадцати лет запрещалось выходить замуж, причем это касалось не только девушек благородного происхождения, но и простолюдинок. Бывали случаи, когда чиновники, зная о готовящемся указе, спешили выдать замуж своих дочерей за ночь до его вступления в силу, но их ловили, снимали с должности и наказывали. Раз девушки на выданье не могли выйти замуж, то и юноши, конечно же, не могли жениться. Чем дольше длился запрет на вступление в брак, тем больше страданий он вызывал у мужчин. Невозможно было представить, чтобы король женился на всех женщинах страны, поэтому всеобщий запрет на браки казался абсурдным. Как бы ни было важно для поданных тщательно выбирать королеву, для них это был всего лишь драконовский закон. Тем не менее это правовая традиция, пришедшая из Китая, и династия Чосон не имела другого выбора, кроме как следовать ей.

– Какая чушь! – возразил кто-то. – Наследный принц и принцесса неразлучны как утки-мандаринки[8]. Указ о запрете на брак будет означать, что с наследной принцессой что-то случилось!

– Верно-верно! Говорить так, будто наследной принцессы не существует, – само по себе предательство. Будьте осторожны в своих словах!

Даже говорить об этом считалось преступлением, и рыночная площадь начала стремительно пустеть. «Ни о чем не спрашивайте. Опасно задавать слишком много вопросов!»

Это ли имел в виду старец Кэи? В потрясенных сердцах людей зародилось сомнение, которое продолжало расти. Неужели нам запретят вступать в брак в течение семи лет? Конечно же, нет. Этого просто не может быть.

Слухи по природе своей имеют свойство приумножаться и преувеличиваться, заставляя вымысел казаться явью, а явь приукрашивая невероятными подробностями, однако ходившие за пределами дворца слухи о наследном принце Хоне и наследной принцессе Ан были правдой. Они были неразлучны как пара уток-мандаринок. Той ночью наследный принц Хон и наследная принцесса Ан наслаждались лодочной прогулкой, согреваясь вином. Круглая луна отражалась в круглом пруду и в круглых, как монеты, чашках.

– Пейте до дна.

Подливая супруге вино, наследный принц Хон внимательно следил за ее настроением. Свою чашку он осушил одним махом, и капля вина скатилась с его губ. Освещенный лунным сиянием, наследный принц Хон был похож на спустившегося с небес красавца-бога. Брови его, символизирующие твердость правителя, крепко подпирали лоб, а глаза сверкали, как звезды. От отца он унаследовал силу духа, от матери – красоту. Однажды он станет королем, который будет управлять страной, однако его уже сейчас окружала аура правителя.

– Ну вот, осталось, – заметил наследный принц Хон, дразняще упрекая наследную принцессу в том, что она оставила немного вина на дне чашки, но голос его звучал тепло и нежно. Только с супругой он всегда был добр и внимателен и терпеливо заглядывал ей в глаза, пытаясь понять причину малейшей заботы на ее лице.

– Луна светит так ярко, почему же на вашем лице сгустились тучи?

– Ваше Высочество так добр ко мне, даже устраивает для меня прогулки на лодке. Я словно на небесах, а все тучи остались далеко внизу.

– Если к вам добры, проявите немного доброты в ответ.

– Что?

– Разгладьте морщинку меж бровей и поделитесь причиной вашего беспокойства.

Детство наследной принцессы Ан прошло в рыбацкой деревушке Каннын. Заключенная в удушливом дворце, не имеющая возможности снова увидеть море, она сильно по нему тосковала. Поэтому наследный принц Хон частенько катал любимую супругу на лодке по королевскому пруду. Однако пруд никогда не заменит настоящего моря. Хон жалел о том, что не может предложить ей большего.

– Быть может, все потому, что мы не на настоящем море? Закройте глаза и представьте, что это море. Ка-ка-ка! Не кажется ли вам, что вдалеке кричит чайка?

От шутки наследного принца лицо госпожи Ан смягчилось.

– Разве этот звук не исходит прямо из вашего рта, Ваше Высочество?

– Не понимайте все буквально.

– Здесь не бывает бури.

Она взглянула на спокойную водную гладь и провела по ней кончиками пальцев, оставляя длинный след.

– Буря не дает морю зацвести. А под этой безмятежной поверхностью пруд, быть может, гниет и разлагается.

– Зачем говорить о неприятном в столь красивую ночь? Неужто вы хотите сказать, что с виду спокойное лицо дворца скрывает за собой гниль?

– Нет, я не то имела в виду.

Наследная принцесса вздрогнула, и лодка покачнулась. По воде пошла рябь. Наследный принц Хон мягко улыбнулся и молвил:

– Опасаясь того, что власть в стране попадет в руки родственников супруги, наследный принц нашел себе жену в далеком Канныне. То ли потому, что красивее нее не сыскать во всех восьми провинциях, то ли потому, что для меня она прекрасна, как фея, но она получает от будущего короля Чосона больше внимания, чем полагается. Однако несмотря на это, вы говорите о гниении в пруду. Как моему сердцу не болеть при взгляде на вас?

– Мои слова о гниении касаются политической ситуации в стране. Власть портится, когда застаивается, поэтому необходима буря, которая ее опрокинет. Чосону необходима буря, которая принесет изменения, однако те, у кого нет веревки, будут смыты с палубы.

– Вы говорите, что у вас нет веревки. В таком случае я стану для вас веревкой. Где еще вы найдете такую опору, как я?

– Если Ваше Высочество будет удерживать меня, то пошатнется сам. Его Высочеству следует различать дела государственные и дела сердечные.

Наследная принцесса не впервые говорила о вероятности того, что однажды ей придется покинуть супруга, и каждый раз слова ее огорчали Хона до глубины души. Вдовствующая королева и министры считали госпожу Ан, которая смела разговаривать с наследным принцем о политике, бельмом на глазу. Хон был богат знаниями, но не знал, как их применять. Супруга учила его видеть мир по-новому и править мудро. Однако госпожа Ан прекрасно понимала, что если наследный принц Хон будет защищать ее, то его положение может оказаться под угрозой.

С помощью евнуха наследный принц помог супруге выбраться из лодки, которая, опустев, покачнулась.

– Даже если буря отнесет меня от Вашего Высочества, не волнуйтесь и позаботьтесь о себе.

– Говорить о разлуке сродни предательству, как и просить меня не волноваться. Вас должно волновать свое благополучие. Прошу, пообещайте, что с вами ничего не случится.

Наследный принц Хон протянул супруге мизинец для скрепления обещания, но та взяла его руку и поцеловала тыльную сторону ладони. Прежде госпожа Ан никогда так не делала, и наследный принц посмотрел на нее в изумлении.

Повисло молчание.

Госпожа Ан так и не дала супругу обещание – евнух объявил о прибытии магистрата Чо Сонгюна. Стараясь скрыть разочарование, наследный принц Хон пошел по освещенной евнухом дорожке. Оглянувшись на госпожу Ан, которая стояла у кромки воды, принц Хон увидел, как она одними губами повторила: «Прошу вас, позаботьтесь о себе». Казалось, она вот-вот исчезнет в ночном тумане, поднимающемся от воды. Внезапно магистрат Чо Сонгюн посмотрел на госпожу Ан и улыбнулся. Улыбка его была столь холодной, что пронизывала до костей. Госпоже Ан привиделось, что к ней приближается буря. Во взгляде министра читались дурные намерения. Темные облака медленно заволокли сияющую луну, погасили ее свет. Воздух наполнился предчувствием смерти. Ночь погрузилась во тьму.

Для одних эта ночь была наполнена предчувствием смерти, а для других – трепетным волнением. Ли Синвон, молодой господин из дома с ивой, принадлежал ко второй категории. Широкоплечий и высокий, он выглядел очень серьезно, но на лице его читалось волнение человека, готовящегося к свадьбе.

– Какая же собой моя невеста?

Сколько бы он ни наседал на старую сваху, внятного ответа не получил.

– Она прекрасна и нежна, как цветок груши, – отвечала сваха, однако обращалась при этом не к Синвону, а к его слуге. Подумать только! Слабые глаза свахи не могли отличить его от слуги. Как тут поверить ее похвалам о красоте невесты? Тогда Синвон придумал хитроумный план: дал носильщику несколько монет, чтобы тот поменялся с ним одеждой.

Как и ожидалось, старая сваха даже не заметила подмены. На лице Синвона появилась игривая улыбка. Он ловко взвалил на спину шелк, присланный его отцом, уважаемым господином Ли, и последовал за свахой в дом Хёнсон.

«О! Вот так повезло!»

Войдя во двор, Синвон передал свой груз старику у ворот и незаметно проскользнул во внутренние покои. Если бы его спросили, он бы сказал, что заблудился в этом доме, похожем на китовую спину[9]. В следующую секунду луна скрылась за темными тучами. Синвон решил, что это прекрасная возможность выполнить задуманное.

«А? Это она?»

Первой, кто попался ему на глаза, оказалась Хёнхи – единокровная сестра Хёнсон, о чем он, однако, не знал.

– Неужели это моя будущая жена? Но ведь она еще совсем ребенок!

На вид девушке было лет пятнадцать.

– И к тому же недостаточно хороша собой…

Недовольно надутые щеки, угрюмое выражение лица. Слова, вырвавшиеся из ее уст, прозвучали требовательно и капризно:

– Сухян! Принеси башмачки с цветочным узором, которые сегодня купила сестра!

Служанка в ужасе всплеснула руками.

– Юная госпожа, вам нельзя их трогать!

– Нельзя трогать? Что я, по-твоему, с ними сделаю? Выброшу? Украду? Ты хоть понимаешь, кого выставляешь воровкой?! У моей сестрицы отвратительный вкус, поэтому башмачки наверняка отвратительные. В отличие от меня, она не разбирается в красоте.

Через слегка приоткрытую дверь в комнату Хёнхи можно было увидеть перламутровые шкафы и ценный антиквариат. С таким нравом и любовью к дорогим вещам девчонка очень скоро пустит семью по миру. Синвон покачал головой и направился вглубь внутренних покоев. Упоминание о сестре говорило о том, что его невеста – это совсем другая девушка. Пока он крадучись двигался в темноте, до него вдруг донесся слабый аромат цветущей груши. Задохнувшись от сладкого и душистого запаха, Синвон повернул голову и увидел чистую и красивую девушку, которая сидела на пхёнсане[10]. Она была прекрасна, как цветок груши. В эту секунду Синвон был уверен, что красавица ему привиделась – как и божественный аромат. Впрочем, на самом деле Хёнсон пила рисовую брагу макколли.

– Неужели эта девушка – моя невеста?

Сердце Сивона, наблюдавшего за ней из темноты, затрепетало от невыразимых чувств. Если даже запах макколли казался ему цветочным ароматом, то что еще говорить? Вдруг красавица подняла глаза к небу.

– Луна, неужели я правда выхожу замуж?

Луна была скрыта за облаками – похоже, не только Синвон переживал из-за брака с незнакомым ему человеком.

– Я боюсь, что жених мой некрасив.

«Неужели слухи о моей внешности сюда не дошли? – удивился Синвон. – Мои сестры всегда восхищаются моей светлой кожей!»[11]

– Я боюсь, что в доме супруга меня ждет суровая жизнь.

«О моя прекрасная госпожа. Я буду любить вас, даже если вы принесете с собой только ложку. Обещаю, что вам никогда не придется мочить руки в воде, кроме как во время купания».

– А еще я боюсь первой брачной ночи.

На лице Синвона появилась улыбка.

«Не волнуйтесь, моя госпожа, нет, моя супруга! Я буду нежен и не причиню вам зла!»

– Я боюсь разлуки с отцом…

«Вместо отца у вас будет муж. Я обниму вас так крепко, что вы не заметите разлуки с отцом».

– Надеюсь, что мой супруг будет человеком, на которого я смогу равняться и которого смогу любить всю оставшуюся жизнь.

Услышав это, переодетый в носильщика Синвон просветлел лицом. Казалось, даже лунный свет, попадая на него, становится ярче. Синвон молча кивнул в ответ на пожелание своей прекрасной невесты, твердо решив быть хорошим мужем и во что бы то ни стало сделать ее счастливой. Хёнсон обернулась на шорох, но Синвона уже след простыл. Издалека донеслось тихое: «Я счастливчик!» «Интересно, – подумала Хёнсон, – кто буянит в столь поздний час? Или я настолько пьяна, что мне послышалось?» Оглядевшись по сторонам, Хёнсон увидела, что в комнате госпожи Со до сих пор горит свет. Предчувствие, которое она пыталась заглушить выпивкой, нахлынуло на нее темной волной.

– Эволь, принеси мне еще бутылочку макколли!

Но сколько бы Хёнсон ни звала, служанка не приходила. Выйдя во двор, девушка заметила, что слуги выглядят необычайно встревоженными. Атмосфера царила такая же, как в день смерти ее матери. Казалось, убийца этого дома снова обнажит клыки, как десять лет назад, когда Хёнсон была всего лишь семилетней девочкой. Именно тогда госпожа Со Унчжон привела в этот дом Хёнхи и объявила ее дочерью достопочтенного господина Е. Ходили слухи о том, что госпожа Со то ли была кисэн в Пхеньяне, то ли жила вдовой в Кэгёне. Старейшины дома относились к ней свысока. Говорят, даже каменный Будда отвернулся бы от такой женщины, но госпожа Ким, законная жена господина Е, отнеслась к госпоже Со с теплотой. Несмотря на грубую речь и манеры, госпожа Со во всем старалась подражать госпоже Ким и училась вести себя так, как подобает высокопоставленной даме. Но может ли черное сердце стать белым, а злые намерения исчезнуть? После того как госпожа Со возглавила кухню, один за другим стали уходить из жизни презиравшие ее старейшины дома. Зависть госпожи Со к милостивой законной жене, госпоже Ким, росла с каждым днем, и в конце концов она начала травить соперницу, отплатив за доброту предательством. Через некоторое время госпожа Ким поддалась неизвестной болезни и умерла.

Встав во главе дома, госпожа Со злонамеренно сваливала все проступки Хёнхи на Хёнсон, чтобы в глазах господина Е ее дочь выглядела достойнее сестры. Росшая в доме, где в каждом происшествии обвиняли ее, Хёнсон с каждым днем становилась все наблюдательнее. Со временем она научилась понимать истинные намерения людей, причем настолько метко, что некоторые могли бы счесть это особым талантом. Однако Хёнсон осторожно держала прозрения при себе, понимая, что коварная госпожа Со, которая сейчас улыбается ей, вынашивает намерения однажды ей навредить. Она знала, что должна покинуть отчий дом и выйти замуж, пока этот день не настал. Слова уличного сводника о том, что она не выйдет замуж, тревожно отозвались в душе Хёнсон. Черные тучи заполнили ее сердце, еще больше омрачив настроение.

Тем временем госпожа Со находилась в своих покоях. Обычно она избегала играть на комунго, чтобы не выдать своего прошлого, однако сейчас музыкальный инструмент лежал у нее на коленях. Вспотевшей рукой она защипнула струны.

– Значит, в Чосоне будет введен запрет на браки?

Напротив нее сидела жена торговца, известная своей осведомленностью о городских слухах.

– Все только об этом и говорят.

– Если слова предсказателя правдивы… – Глаза госпожи Со хитро блеснули в мерцающем свете свечи. – Не пропустим ли мы брачный возраст Хёнхи? Если запрет продлится семь лет…

– Не продлится! Чтобы так долго оставаться одинокими, нам придется выкапывать мужей из могил.

– Если придется молить мертвых вернуться, то не составит труда отправить к ним живых.

– Вновь прибегнете к отравлению?

Прежде жена торговца давала госпоже Со яд из империи Цинь, который нельзя обнаружить при вскрытии.

– Нет, это займет слишком много времени.

Струна глухо простонала.

– Нужно сразу перерезать струну, и только тогда она больше не издаст ни звука.

С этими словами госпожа Со перерезала струну у основания. Струна коротко звякнула напоследок, словно издавая последний вздох комунго. После этого наступила долгая тишина.

Тихой ночью, когда все спали, в покои вошел убийца. Это были покои не Хёнсон, а наследной принцессы Ан. Убийца уже собирался накинуть принцессе на шею веревку, когда она внезапно открыла глаза.

Принцесса Ан быстро перекатилась, чтобы увернуться, но бежать в этой маленькой комнате было некуда. В отчаянии она позвала дворцовых служанок, но ответа не последовало. Ан стало еще страшнее. Только кто-то из дворца мог управлять служанками. Это было тщательно спланированное убийство.

Она утонет в дворцовой буре.

Убийца с силой сжал горло наследной принцессы. Она не могла дышать, кровоток замедлился, и над ней нависла мрачная тень смерти. Принцесса уставилась на убийцу налитыми кровью глазами.