Помоги проекту - поделись книгой:
Воспоминания о «другом» ползут холодом по спине.
— Я могла не прийти…
— Не пришла бы — не предложил. Но ты пришла. Чему я очень рад.
Глава 5
Юля
Закончив третий по счету обход квартала, поворачиваю к суду, смотря в экран своего мобильного.
Злюсь, устала, ненавижу происходящее и себя за то, что позволяю всему происходить.
После зачета у Тарнавского меня снова встретил Руслан Смолин.
Я не решила проблему и не решилась ни на что, просто отложила, а ему сказала, что Тарнавский ничего не обещал, но позвал на собеседование.
Конечно, отец Лизы настойчиво предложил сходить. А еще ко мне на колени легли уже не пальцы, а конверт.
Осторожность не дала вспылить и гордо отказаться. Я послушно сложила его в сумку рядом с зачеткой и мобильным Тарнавского.
Открыла дома.
Тысяча долларов.
Вот так. Просто. Для меня — огромные деньги.
У другой девушки это, наверное, вызвало бы восторг, эйфорию. А я еще сильнее отчаялась.
Легкие на первый взгляд деньги легли грузом на плечи.
Я не думаю, что за каждый шажочек мне будут платить так щедро. Это мотивация. Но делать ничего я по-прежнему не хочу.
Не хочу, но…
Написала Тарнавскому, что подумала и согласна. Где-то через полдня получила от него:
Вспоминаю и прерывисто вздыхаю.
К сожалению, нет, Вячеслав Евгениевич. Решение ужасное. Но вы позже узнаете. Или нет.
Я все же даю вселенной шанс доказать мне, что из любой безысходности существует хотя бы один маленький выход. Найти бы…
Сегодня на три мне назначено собеседование. Сейчас — без десяти. И я по-детски оттягиваю неизбежный звонок Тарнавскому.
Приехала заранее. Оделась в лучшее. Распечатала резюме.
Только не волнуюсь, что могут не взять. Больше об обратном.
Вздрагиваю из-за вибрации. Смотрю на экран и кривлюсь.
Пишет Лиза.
Ее беззаботность меня убивает. Я верю, что подруга ни при чем и просто так совпало, но не злиться не могу. И поделиться с ней тоже. Боюсь ее отца.
Только и он мне тоже теперь пишет.
Это как раз от него.
Выдыхаю и блокирую мобильный, оставив обоих Смолиных без ответа.
Занимались бы друг другом, вот честно. А меня… И Тарнавского… Оставили бы в покое.
Я знаю, что Лиза переживает из-за моей внезапной отчужденности. Причин я не объясняю. Буду ли в принципе — не знаю. И думать не хочу.
Слух раздражает сигнал автомобиля.
Я рефлекторно дергаюсь и отступаю в сторону, хотя и так стою на безопасном тротуаре за столбиками. Просто чувство безопасности — это блажь, которой я в последнее время лишена.
Телефон продолжает щекотать вибрацией ладонь, но я даже не смотрю. Опускаю руку, разглядывая череду машин на светофоре.
Сначала проезжаюсь по всем, потом останавливаюсь на знакомой низкой ауди. Купленной на взятки, если верить Лизе и ее отцу.
За рулем Тарнавский. Вижу его профиль и волнение выплескивается адреналином в кровь.
Он же не дурак, правда?
Не пользовался бы вот так в открытую имуществом, происхождение которого не может объяснить? Или ему настолько на все похуй, что…
Прищуриваюсь, присматриваюсь…
Он поворачивает голову и я осознаю, что в машине мой судья не один.
Делаю шаг в сторону. Напрягаю зрение.
Рядом с ним сидит девушка. Или женщина.
Не знаю, придумываю или нет, но мне кажется, что она тянется к нему. Тарнавский не против. Улыбается. Она пытается поцеловать в подбородок сбоку, он дергает голову. Сжимавшие нижнюю челюсть мужчины пальцы слетают, но девушка не сдается — подается за ним и прикусывает.
Тарнавский смеется. Я его вдруг ненавижу.
Господи, почему Смолин попытался подкупить не ее? Почему я вообще здесь?
На светофоре зажигается зеленый. Машина судьи сворачивает.
Тарнавский занимает одно из нелогично свободных в загруженном центре мест перед зданием суда. Подозреваю, оно закреплено за моим бывшим преподавателем. Вряд ли соцпакет судьи предполагает паркоместо, так что это — еще одна грань его договоспособности. Конечно же, машину никто не заберет.
Не знаю, зачем себя накручиваю.
Стою на углу улицы и слежу, как из машины выходит он. Его… Кто-то.
Мне приятно, что Тарнавский не открыл ей дверь и даже руку не подал. Не знаю, почему. Да и какая разница?
Разглядываю внимательнее. Она стройная. Одета с иголочки. По-офисному. Рыжая. Смотря на осанку — и сама ровняю спину.
Обойдя машину — не лезет к Тарнавскому. Они обмениваются парой фраз, улыбаются друг другу. Девушка разворачивается и уходит первой. Тарнавский… Смотрит вслед. Меня сжигает глупой ревностью.
Рыжих любите, господин судья? Такими же себя окружаете?
Ну и идите к черту!
Состою из импульсивных несовершенных поступков.
Хочу развернуться и сбежать. Бросить в черный список всех. Собрать чемодан, вернуться домой. Переждать. Перебояться. Перетерпеть. В сентябре вернуться…
Но не успеваю. На часах 14:57, а телефон опять жужжит.
Смотрю на экран — Вячеслав Тарнавский.
Спесь моментально слетает. Осторожно смотрю через плечо. Он стоит на тротуаре один и ждет чего-то от экрана.
Когда не беру — скидывает и хмурится.
Мое секундное колебание заканчивается ожидаемо: ступаю из-за угла навстречу.
Ловлю взгляд на себе. Еще сильнее развожу плечи и стараюсь не реагировать на персонально мою улыбку.
Набравшись смелости — отдираю взгляд от ворота белоснежной рубашки и еду выше. Встречаюсь с глазами. Сглатываю.
Тарнавский поворачивается ко мне. Когда останавливаюсь на расстоянии полутора шага — протягивает руку.
Я бы может постеснялась, но вкладываю в ладонь пальцы.
Бросаю взгляд мужчине за спину. Девушка, которую он подвез, как раз поднимается по ступенькам соседнего здания.
Я смотрю на нее, она — на нас. Я ему никто но почему-то приятно думать, что вот сейчас вызываю в ней те же эмоции, что она во мне чуть раньше.
Возвращаюсь к Тарнавскому. Дергано улыбаюсь.
— Волнуешься?
В ответ на этот вопрос врать не приходится. Киваю.
Достаю пальцы, он отпускает.
Слежу, как прячет ладонь в карман. Силой заставляю себя снова оттолкнуться от ткани брюк и подняться к лицу.
Я растеряна, Тарнавский смотрит с улыбкой.
Хорошо быть им. Не смущаться. Не бояться. Хочу.
— Каждый день встречать не обещаю…
— Вы только что приехали. Я видела.
Становлюсь причиной новой улыбки.
Рука выскользает из кармана. Поднимается вверх. Тарнавский указывает мне на дверь в суд.
Я разворачиваюсь. Он за мной. Поясницей чувствую тепло ладони. Мышцы спины напрягаются.
— Как за тобой парни ухаживают, Юля? Ты же даже выебнуться не даешь…
Я понимаю, что он пытается сбить напряжение. И я бы млела, честно, но обстоятельства не позволяют.
Осторожно поднимаюсь по лестнице, смотря под ноги.
Дверь нам с господином судьей открывает молодой парень в форме. Я благодарю его себе под нос, Тарнавский воспринимает как должное.
Не успеваю испугаться, но по факту клетка захлопывается.
Передо мной — рамка металлоискателя. Сзади — закрывшиеся двери и широкая грудь Тарнавского.
Оглядываюсь, он подбадривает и кивает:
— Идем, Юль. Обсудим все. Времени не так много, а затягивать я не хочу.
— Сука, да чего ж здесь всегда так жарко?
Тарнавский заходит в кабинет первым вместе с претензией.
Я предпочла бы оказаться где-угодно, но следую за возможным работодателем.
Нервно прижимаю сумку к боку, палевно и по-идиотски подсматривая за передвижением по кабинету мужчины.
Тарнавский ставит окно на проветривание. Довольно агрессивно швыряет мобильный на стол. Закатывает рукава той самой безупречно белой рубашки. И делает несколько «взмахов» тканью на груди, пускаю воздух под нее.
Я сглатываю.
Чувствую себя виноватой еще и в жаре. Остаюсь ближе к двери, чтобы… Сбежать?
Поделиться книгой: