Юность

— «А я вас с Варькой поздравляю! Обошла она меня, пользуясь … — не договорила Люда, махнув рукой — А! Ладно! Что уж теперь тут поделаешь?! Будьте счастливы!».

Но её тут же принялась успокаивать Тамара:

— «Люд! Хватит, пойдем уже!».

И закадычные подруги повернули к Берёзкам. Тамара, в отличие от Людмилы, поступившая не в техникум, а в институт и потому больше не завидовавшая красавице-подруге, теперь тайно злорадствовала, что той обломилось с Платоном. Ведь ей тот тоже поначалу очень нравился. Но она быстро уступила его своим сверстницам, но красавицам-конкуренткам, лишь как бы со стороны наблюдая за обольщением молодого красивого самца.

А началось оно ещё несколько лет назад, когда рано созревающий Платон по-разному удивил и девочек и мальчиков своими не по возрасту физическими кондициями.

— «Красавчик! А ты не хочешь с нами? Здесь сегодня больше никого нет!» — удаляясь, спросила Люда.

— «Нет! Спасибо! Работы много!» — увернулся от соблазна Кочет.

Они вежливо распрощались, и Платон понуро вернулся к родителям.

— «Ты что это так быстро? Совсем не погулял!» — удивилась мама.

— «Да мне Люда Сухова сказала, что здесь сегодня больше никого нет и не будет!».

— «Какая Люда Сухова?» — поинтересовался тут и отец.

— «Да с шестьдесят пятого участка!».

— «Какого, какого?».

— «С шестьдесят пятого!» — повторил сын.

— «Не может быть! Суховы живут на шестьдесят шестом. А шестьдесят пятый участок Василия Петровича Кузнецова. У него действительно есть сын и дочь старше тебя. Как её звать?».

— «Люда!».

— «Да, точно! Мы ведь с ним вместе работали в Планово-производственном отделе министерства. Но потом во время реорганизации я был переведён на работу в другое место. А Кузнецов вскоре стал начальником!».

— «А почему не ты?!».

— «Так я не член партии! А он член! Да и меня на два года моложе — значит перспективней. Я даже помню его день рождения первого марта. Да ещё у него в пятьдесят восьмом жена Марина Моисеевна умерла! А ей было, кажется, всего-то тридцать восемь лет!?».

— А вот, почему Слава пошёл работать, а Люда подалась в техникум — скорее стать финансово независимыми от отца! — понял Платон.

Далее Пётр Петрович рассказал, что его бывший коллега, как житель Выборгского района Ленинградской области, был призван в армию в августе 1941 года и прослужил простым красноармейцем 203-го стрелкового полка 92-ой стрелковой дивизии. А после окончания войны получил медаль «За боевые заслуги».

— «Его первая семья вся погибла в блокаду. И после войны он быстро женился снова, родились дети, а он окончил вечерний институт. Он вообще всегда был спокоен, скромен, никогда вперёд не рвался. А оказавшись со своим опытом один среди женщин, стал их начальником!» — завершил рассказ отец.

— «Мам! А как же тогда ты назвала их Суховыми?».

— «Не знаю. Чуток ошиблась! Мне показалось, что они выходили с шестьдесят шестого участка!».

— «А у тебя вообще проблемы с фамилиями на букву «с»! Вон ты, сколько лет называла хозяйку сорок третьего участка Солодовниковой?! А она Солодовник! Я видел документы с печатями и её собственноручными подписями. Также и Сушина с Сушкиным раз перепутала. Смешно было! Алюнь, помнишь?».

— «Да, помню! Так … маскируются же!?».

Пообедав, Кочеты приступили к упаковке сумок, в чём всегда весьма преуспевал отец.

В оставшееся до электрички время мама прибиралась в доме, а мужчины наводили окончательный порядок в саду и огороде. Отец успел ещё и обрезать несколько сухих и лишних веток, показав сыну, как надо садовым варом заделывать оставшиеся свежие срезы.

— «В следующее воскресенье надо сразу начать с костра. Вон сколько веток накопилось!» — подвёл отец итог трудовому выходному дню.

Домой в Реутово возвращались в сумерки и все вместе. За ненадобностью Кочеты давно не маскировали свои отношения.

В прошлые годы отрочества, когда Платон стал возить на участок вещи, а с него урожаи, то поначалу очень стеснялся этого — вдруг его увидит кто-то из знакомых.

Но отец успокоил и научил его:

— «Сын! Никогда не надо стесняться своих хороших, полезных дел и поступков, какими бы они не казались тебе грязными и недостойными. Нельзя жизнь прожить чистоплюем! И, чтобы тебе побороть твою природную деревенскую стеснительность, ты должен просто себя преодолеть, заставить, и потом понять, что ты это делаешь, прежде всего, для своей семьи. Ты не воруешь. Чужое что в дом не тащишь, а несёшь своё, трудовое, добытое, прежде всего потом и здоровьем родителей. И со временем ты привыкнешь, и будешь даже гордиться этими своими делами!».

В первые годы их проживания в Реутове и поездках на участок и обратно Платон даже ходил на станцию не короткой дорогой через двор, а трижды сворачивал налево и обходил торец дома под своими окнами. Он шёл по улице Ленина, думая, что теперь ему никто из соседей по дому не попадётся на глаза.

Он даже долгое время стеснялся признаться товарищам, что их семья имеет в собственности садовый участок. Но после двух гостевых поездок к ним в Бронницы Саши Комарова об этом знал уже весь дом.

Но, когда он увидел, что его мать, а тем более бабушка вовсе не стесняются этого и даже гордятся этим, хвалясь перед соседями урожаями, то успокоился и смирился. Теперь, проходя к подъезду двором, он гордо шёл впереди своих женщин, под восторженные взгляды девчонок и завистливые — мальчишек, неся большие и очень тяжёлые сумки.

И это несмотря на то, что их двор теперь просто кишел и детьми — гостями из других домов. Дом № 18 в Реутове вообще был единственным в городе домом, имевшим свой большой и изолированный, ни с кем не делимый двор. Он был хорошо благоустроен, начало, которому положила ещё Алевтина Сергеевна. Кроме беседки в его центре с турником, теннисным столом и песочницей для малышей, он имел волейбольную площадку, а рядом за деревянным забором у овощного магазина — изолированную со всех четырёх сторон, футбольную.

Но была во дворе и хозяйственная зона, располагавшаяся в противоположном конце. Как раз напротив окна Кочетов были вкопаны металлические столбы для сушки белья, а за ними располагалась помойка. По длинной стороне и северному торцу двор теперь огораживал решетчатый металлический забор, создавая у жителей дома ощущение уюта и защищённости, хотя в нём со временем и проделали узкий проход.

Такое же ощущение испытывал и Платон, когда с матерью, а теперь ещё и с отцом возвращался вечером в воскресенье с участка. На финишной прямой он брал себя в руки и приосанивался, делая вид, что ему не тяжело.

А дома их с радостью встретила Настя, похвалившаяся, что сделала уборку во всей квартире, и сразу из-за любопытства приступившая к разбору сумок.

— «Насть! Ты уже помылась?» — сразу и по-деловому спросила мама.

— «Да! Я же понимаю, что вам всем тоже надо! И не только помылась, но и ужин вам приготовила!».

И старшие Кочеты поочередно оккупировали ванную, заранее предупредив соседку о своём вечернем нашествии. Параллельно поужинав, спать всё равно легли поздно. Впереди их всех ждала полная трудовая неделя.

В понедельник 7 сентября Платон познакомился и с Астрономией. В отличие от большинства учеников их класса он слушал учительницу сначала очень внимательно, всё больше удивляясь потери внимания у своих товарищей. Ему даже пришлось в один из моментов шикнуть на зарвавшихся. Его удивило их такое пренебрежительное отношение к этому предмету, как к чему-то излишнему и в жизни ненужному.

Но виновата в этом была и сама учительница. Она толком не представилась и не провела традиционную для первого урока ознакомительную перекличку. Чувствовалось, что она сюда пришла отбывать повинность, и на учеников ей было наплевать. И те сразу ответили ей взаимностью. Пока учительница не громким голосом доносила «до балбесов» интересный и познавательный материал, те переговаривались между собой и занимались своими делами. Но таких, правда, было заметно меньше половины класса. Совершила она и методическую ошибку, не описав место Астрономии в жизни людей, а сразу перейдя к изучению звёздного неба.

— Что-то я их не понимаю! Ведь здесь мы узнаем не только о звёздах, но и о мироздании, строении вселенной, месте Земли в нашей солнечной системе, влиянии на годовые и суточные её циклы, смены времён года!? — про себя досадливо рассуждал Кочет.

А на ближайшем классном часе они выбирали старосту. Но все выдвигаемые кандидатуры, в том числе и Кочет, выдвинутый Мельниковым и Любаковой, один за другим отказывались, ссылаясь на ещё плохое знакомство с классом.

— «Ну, хорошо! Я всё поняла! Действительно вам надо получше узнать друг друга. Поэтому я, как ваш классный руководитель, сначала сама назначу старосту, хотя бы только на первую четверть! Согласны?» — вмешалась в споры Нина Григорьевна.

— «Да-а!» — послышалось с мест.

Нина Григорьевна ещё раз окинула класс озорным взглядом из-под очков, остановив его в центральном ряду, и объявила:

— «Поберухин!».

А на уроке физкультуры Виктор Иванович Зенкин, просмотрев физические кондиции и умения каждого, вполне предсказуемо и уверено назначил физоргом класса Сашу Сталева, тепло прозвав его «Наш железный Саша». Особенно Сталев превосходил всех на перекладине, не уступая никому и в другом.

Как физорг, Сталев назначил дату мини-футбольного матча для просмотра уровня игры каждого желающего и формирования классной футбольной команды. Многих, стеснявшихся и боявшихся опозорится, Сталев уговаривал лично.

В конце концов, азарт и любопытство взяли верх, и желающих попробовать сыграть оказалось девятнадцать человек. Только Сергей Гриненко, Михаил Соркин и Геннадий Донов наотрез оказались, сославшись на своё полное неумение играть в футбол.

После уроков все пошли на стадион «Старт». Разделившись на три команды, представляющие ряды, временно передавая двух игроков, выбранных командой центрального ряда, они устроили круговой турнир семь на семь, играя на хоккейной коробке всего по двадцать минут.

— «Заодно проведём первенство класса между рядами!» — обрадовал всех Сталев, понимая, что это зачтётся прежде всего ему, как физоргу.

В первой команде, сидевшей у окна, оказались Алдашкин, Блохин, Иванов, Мельников, Тадыщенко, Терентьев и Шихаров. Во второй, сидящей в центральном ряду, оказались только пятеро: Быков, Исаев, Кутузов, Поберухин и Степанов. А в третьей: Ветров, Замшелкин, Клыков, Кочет, Лазаренко, Смирнов и Сталев. Так: 1,2,3 команды и пронаименовали.

Расставились по системе: 1+3+3.

— «Давайте сначала сыграет первая и третья команда! Тогда второй будет легче выбирать недостающих игроков!» — предложил опытный в этих делах Платон.

Капитаном первой с поддержкой Тадыщенко и Шихарова, избрали Витю Мельникова. В ворота встал Блохин. Алдашкин, Мельников и Шихаров играли впереди, а Тадыщенко, Терентьев и Иванов, поменявшийся потом местами с Шихаровым, сзади.

Капитаном второй команды единодушно избрали великана Серёжу Степанова, поставив его в ворота. В защиту встали Быков, Кутузов и Поберухин. А впереди Толя Исаев поочерёдно ждал новых партнёров из других команд.

Капитаном третьей команды без голосования избрали физорга Сталева. В ворота с удовольствием встал Лазаренко. В защиту почти квадратный Ветров взял себе на края соседа по парте Клыкова и шустрого Замшелкина. А в нападение Сталев как всегда взял Кочета и на левый край — Смирнова.

Первыми начали игру команды, имевшие по семь своих человек, то есть первая с третьей. И игра, которую вызвался судить Исаев, началась.

В воротах Лазаренко оказался явно лучше Блохина, удачно парировав несколько ударов. Замшелкин, хоть и с трудом, но закрыл Шихарова.

Мельников всё время упирался в Ветрова. Зато Алдашкин финтами просто затерзал Клыкова, показав свой профессионализм и вначале забив два гола подряд. Из-за чего Сталев и Кочет были вынуждены часто приходить Клыкову на помощь. Зато они впереди, как нож в масло, проходили Иванова и особенно Тадыщенко по центру. А на левом краю Смирнов легко и издевательски переигрывал Терентьева, из-за чего Мельникову и Шихарову приходилось часто возвращаться ко всем им на помощь.

В общем, первая команда оказалась прижатой к своим воротам, оставив впереди одного Алдашкина. И голы после сильных ударов Смирнова, Кочета и Сталева полетели один за другим.

Дело завершилось курьёзом, когда после выхода Кочета один на один с Блохиным, тот, под смех смотревших игру девчонок, выбежал из ворот, закрывая лицо руками. Понимая, что гол в пустые ворота неизбежен, все остановились.

— «Иди на место! Я тебя не убью!» — громко крикнул Платон.

И как только сам себя опозоривший Блохин вернулся в ворота, распетушившийся Кочет что есть силы засадил гол под перекладину рикошетом от его левой щёки, сразу покрывшуюся багровым румянцем. Этот гол оказался для Кочета четвёртым при хет-триках Смирнова и Сталева.

Победив 10:2 они фактически обеспечили себе первое место.

— «Давайте теперь проигравшая команда сыграет со второй!» — снова предложил Кочет.

Но его предложение вызвало несогласие уставших.

— «Так если мы сейчас выиграем, то следующий матч не будет иметь никакого смысла. Так в Европе все турниры трёх команд проводят!» — всё-таки убедил всех Платон.

Несмотря на уговоры Сталева взять Кочета, капитан второй команды Степанов выбрал себе двух крайних нападающих — его и Смирнова.

— «Так, а где тогда будет играть Исаев?» — оправдался Сергей.

Тогда и опытный Алдашкин сделал перестановки в своей команде. Иванова он поставил на правый край нападения, а Шихарова в центр защиты, Тадыщенко встал в ворота, а бедного Блохина поставили на левый край защиты вместо Иванова.

И игра, которую судил Кочет, началась. Исаев, передерживая мяч, совершенно не смог взаимодействовать с краями, по центру всё время упираясь в опытного Шихарова. Из-за этого Сталев и Смирнов, переключившись на индивидуальную игру, в коей были большие мастера, переигрывали Терентьева и особенно Блохина. Тадыщенко в воротах оказался мастеровитей Степанова, который легко брал все верховые мячи, но оказался беспомощным внизу, чем стал пользоваться Алдашкин, затерзавший на краю Быкова, из-за чего тот поменялся местами с быстрым Кутузовым. Опять забивали Алдашкин (шесть раз), Смирнов и Сталев по три. Но в этот раз однажды отличился и Мельников. В результате в упорной борьбе первая команда выиграла у второй со счётом 7:6.

В последней игре за вторую команду против третьей в нападении играли Алдашкин и Мельников.

— Интересно, а что они думают о результате? Ведь в случае их победы с любым счётом их основная команда окажется последней. Поэтому этих двоих устроит лишь ничья или поражение. Но с другой стороны, если они выиграют в пять мячей, то станут чемпионами в составе этой команды. А нашу команду устроит даже поражение, но с разницей не более чем в четыре мяча! — проанализировал Платон, поделившись с товарищами и показав расклад на бумаге.

— «Ну, ты, Платон, и аналитик!» — услышали все от Лазаренко.

Поначалу игра при судействе Тадыщенко пошла упорной и не результативной. Все почему-то теперь больше тяготели к индивидуальной игре. Смирнов на своём краю никак не мог обыграть шустрого и сильного Кутузова. Сталев на своём стремился непременно унизить Быкова, к которому ревновал Платона, прокидыванием мяча дважды сопернику между ног. А Платон вдруг упёрся в медлительного, но весьма рослого Поберухина.

Также поначалу не получалось и у соперника. Алдашкин пока никак не мог подобрать ключики к быстрому и цепкому Замшелкину. Тот и после его обводки успевал снова навязать ему борьбу, оттесняя к борту. Мельников опять упёрся в стену Ветрова. А Исаев, теперь игравший с правого края, пока не мог пройти Клыкова.

Счёт неожиданно открыл Платон, первым успевший на добивание после отскока от борта им же пробитого мяча, пробив его низом в угол. Но самолюбивый Алдашкин, приказав всем теперь играть не него, наконец, замучив Замшелкина, точным и расчётливым ударом в дальний угол сравнял счёт. Он стал проходить уже уставшего соперника раз за разом, расстреливая не раз спасавшего команду мужественного Лазаренко. А тот, завладев мячом, словно в отместку, бросал его теперь далеко сразу Платону, который успевал принять и обработать мяч и принять решение.

— Все ждут от меня пасов на края, где Сашка и Вовка опять будут долго с мячом возиться, пока не потеряют. Да и мне теперь так играть не стоит, тем более бить издали — Степанов такой удар всё равно возьмёт! А сыграю я сейчас для всех неожиданно! — моментально промелькнуло в голове центрфорварда.

И не сближаясь с Поберухиным, Платон резко носком и низом послал мяч в ворота из-под соперника и опорной ноги Степанова. Тот увидел его лишь за своей спиной.

— «Хитрό, хитрό, Платон!» — заметил Алдашкин.

И почти тут же после его сильного удара Мельников первым успел на добивание, снова сравняв счёт. Затем уже Алдашкин вывел свою команду вперёд, И тут же Платон забил подряд два гола — близнеца предыдущему голу. После такого фиаско Поберухина поменяли местами с Кутузовым, и Платон больше не забивал. Зато вольготней стало Смирнову под занавес первого тайма отметившегося голом.

Через десять минут традиционно поменялись воротами, но Лазаренко из-за опухающей правой руки был переведён на правый край защиты против Алдашкина. А Сталев, умевший играть в воротах, не желая, чтобы друг, не дай бог, опять получил лавры «Лучшего бомбардира» попросил Платона по старой памяти встать в ворота.

— «Желание капитана — закон!» — с досадой сплюнул Платон, беря перчатки у Лазаренко.

Теперь его место формально занял Замшелкин, которому было дано указание помогать «тёмной лошадке в поле» — Лазаренко в игре против главной ударной силы соперника Алдашкина.

И вдвоём они справились с этим. Причём Замшелкин старался перехватывать пасы, идущие лучшему игроку, а Лазаренко просто размазывал того при попытках прорваться вдоль борта, после чего Платон, далеко выходя из ворот, легко подбирал мяч.

При этом лучший защитник соперников Кутузов остался фактически не у дел, помогая крайним сдерживать натиск. А те, уперевшись в Кутузова и боясь за свои ноги, предавали мяч на фланг, где товарищ один на один легко обыгрывал Быкова и Поберухина. Таким образом, во втором тайме Смирнов и Сталев отличились по два раза.

Но влетел мяч и в ворота Платона. Алдашкину надоело получать синяки и шишки от Лазаренко, и он неожиданно передал мяч направо, одиноко стоящему Исаеву. А тот уже при приёме мяча умудрился пробросить его мимо Клыкова и поразить открытый угол ворот противника, установив окончательны счёт 9:4 в пользу команды Сталева, ставшей бесспорным победителем турнира.

Потом все оживлённо переговаривались, обсуждая игры и некоторых футболистов. В обсуждениях приняли участие и болельщицы, высказывая своё мнения о некоторых игроках.

В процессе переодевания многие отметили, что в их классе собралась довольно сильная футбольная команда. Её капитаном единодушно был избран Алдашкина, а вице-капитаном Сталев.

По результатам турнира определили и лучших игроков. Лучшим вратарём единодушно определили Лазаренко, пропустившего только 5 голов, и сыграв в воротах полторы игры. Тадыщенко пропустил семь голов в одной игре. Блохин — десять и тоже в одной, а Степанов — шестнадцать в двух играх. Незаметным остался один гол, пропущенный Платоном за тайм.

— «Не, ребят! Лучший вратарь у нас Платон. Он пропустил всего один гол за тайм!» — возразил Лазаренко.

— «Володь! Лауреатом может стать только игрок, сыгравший не менее пятидесяти процентов игр! А то, что я пропусти только один гол, это, опять же, твоё достижение! Так что ты лучший по праву!» — удачно отбился Платон — лишь бы его не зачислили запасным вратарём.

Среди защитников Кутузов выиграл у Ветрова и Замшелкина.

На всякий случай лучшим полузащитником отметили Мельникова.