Завеса Аркена

Фальк Хольцапфель

Завеса Аркена

Falk Holzapfel

MILLENIA MAGIKA – DIE SCHLEIER VON ARKEN (1)

© 2020 Schneiderbuch in der Verlagsgruppe HarperCollins Deutschland GmbH, Hamburg

© Полещук О. Б., перевод на русский язык, 2023

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

* * *

Яблочный пирог и звёзды Аркена

– Пудинг улучшает всё, – донеслось откуда-то из глубины особняка.

Входная дверь приоткрылась, и показались тёмные кудри.

– Нет, не всё. Пиццу, например, нет! – воскликнул звонкий голос прямо за дверью.

В ответ в недрах усадьбы раздался многоголосый смех.

Голос показался ему таким же незнакомым, как и причёска. Может, дом не тот? Девчонка медленно обернулась, и на него с любопытством уставились зелёные глаза. Она была года на два моложе его и невероятно хороша собой. На плечи, обрамляя лицо, спадали длинные кудри. Это однозначно не его тётя.

– Э-э-э… – он оглядел веранду. Кресло-качалка, на котором лежит книга. Полное ведро яблок. В оловянной лейке растёт подсолнух. По деревянным колоннам, держащим навес над входом, вьётся дикий виноград. На дверной раме вырезаны какие-то узоры и символы. Дом тот самый.

– Тётя Лия? – в замешательстве спросил он. Девчонка вскинула бровь. – Э-э-э… я хотел спросить: разве здесь не тётя Лия живёт?

Девушка улыбнулась, и рот с чётко очерченной линией губ приоткрылся, обнажив белые зубы.

– А, так ты, должно быть, племянник магестры Аконит, – обрадовалась она.

– Э-э-э… да, я Ариан, – запинаясь, представился он. Ариан никогда не слышал, чтобы кто-нибудь называл его тётю магестрой.

– Тогда заходи, Ариан! Твоя тётя будет очень рада. – Девочка открыла дверь и одновременно протянула ему руку. На ногтях тёмный лак. Тыльные стороны кистей испещрены какими-то неразборчивыми надписями. – Я Джес. А ты как раз вовремя. Мы все ещё сидим за поздним завтраком.

– Все? – Ариан давно не был здесь, но, насколько он знал, тётя Лия живёт одна. Вообще-то она приходилась двоюродной тётей его маме, а ему, соответственно, бабушкой, но в семье было принято называть её именно так.

Может, всё-таки стоило сперва позвонить? Но что, если бы она сказала «нет»?

– Да, – Джес легонько подтолкнула его в дом, поясняя: – Барнеби, вероятно, заглянул лишь для того, чтобы опять набить живот пирогом. Ой, осторожно, не споткнись о его ботинки!

Залатанные изолентой полуботинки с неродными шнурками валялись один на другом посреди просторной прихожей. Рядом у стены аккуратно выстроились один красный и один зелёный сапоги на шнуровке, элегантные стоптанные кожаные туфли и пара огромных, покрытых коркой грязи кожаных сапог.

Широким шагом переступив через ботинки, Ариан прошёл в коридор.

– Пудинг и сыр улучшают всё! Если для чего-то не годится пудинг, значит, подойдёт сыр. – Сопровождаемые громким чавканьем, эти слова доносились из кухни. – В любом случае, коли ты меня приглашаешь, не может быть никаких оправданий тому, что в доме нет ни того ни другого, – продолжал тот же голос явно жующего человека.

Ариан разулся и бросил в угол рюкзак.

– Это Барнеби, – Джес, смеясь, указала пальцем в направлении, откуда шёл голос.

Неразборчивые надписи у неё на руках исчезли, изумился Ариан. Наверное, померещилось. Зато ему бросилось в глаза множество ожерелий, которые она надела одно поверх другого. Кожаные шнурки с нанизанными камешками и кристаллами висели над бронзовыми амулетами, деревянными кулонами и маленьким кожаным мешочком. Большинство из них выглядели так, словно девочка их сделала сама. Он собрался было её об этом спросить, как услышал знакомый голос.

– Приглашаю – это сильно сказано, – насмешливо-спокойно произнесла тётя. – В последний раз я приглашала тебя пять лет назад, и с тех пор ты нежданно-негаданно сваливаешься как снег на голову, ставишь мне на веранду горшок с цветком или ведро яблок и без спросу опустошаешь мой холодильник.

– Если бы ты не пекла такой вкусный яблочный пирог, я бы объявлялся здесь намного реже. Теперь тебе недостаёт только пудинга – и тогда я твой гость каждый день, – энергично жуя, откликнулся Барнеби.

– Поняла. Следующий пирог я, пожалуй, лучше превращу в угли, а то, не ровён час, ты тут поселишься…

По коридору снова разнёсся смех. Когда же он в последний раз сидел дома с друзьями, с семьёй и смеялся? Ариан не мог припомнить. Должно быть, давненько это было.

– Скажу-ка я магестре, что ты здесь, – прервав его размышления, Джес ушла по длинному коридору. Вот опять оно, это странное слово. Повесив шарф и куртку на свободный крючок, он огляделся в овальной прихожей. Круглые окна выходили на улицу, в серый октябрьский день.

Два часа потребовалось поезду, чтобы привезти его сюда. Благодаря вопящим младенцам и тугоухим пенсионерам они ощущались как все четыре.

Сев наконец в Ротенбахе в дребезжащий автобус, он чуть ли не радовался. Но именно что «чуть ли», потому на самом деле никто не радовался тому, что едет в Аркен, скучнейшее место на свете. Причём «ехать» в данном случае означает после бесконечной поездки на поезде торчать в пустом автобусе номер восемь, ползущем по туманной лесной дороге в темпе улитки. Но ведь Ариан сам виноват. Уже водитель мог бы послужить ему предостережением. На любой вопрос дремучий старикан отвечал одно и то же.

– А этот автобус точно идёт в Аркен?

– Бу-бу-бу.

– А сколько стоит билет?

– Бу-бу-бу.

– Я не знаю, достаточно ли у меня с собой денег.

– Бу-бу-бу, – на этот раз более раздражённо.

В конце концов он всё-таки сел, и светло-голубой автобус остановился только однажды – на Ясеневой аллее, прямо у дома тёти.

Может, сам Аркен и был до смерти скучной дырой, но про тётин дом этого точно не скажешь.

Обстановку она десятилетиями собирала по антикварным магазинам, блошиным рынкам и спектаклям о Средневековье. В этой мешанине ничто по-настоящему не сочеталось между собой, и всё было очень старым. Переделанная в скамейку винная бочка соседствовала с подсвечником из оленьих рогов. С потолка свисали сухие корневища, на которых болтались цветочные горшки. На стене висела деревянная оконная рама, её зеркальные стёкла отразили растрёпанного мальчишку с каштановыми волосами. Ариан быстро отвёл взгляд.

Подобно прихожей был обставлен и весь дом. Здесь не водилось ни телевизора, ни микроволновки, не говоря уж об Интернете. Похоже, последним техническим новшеством, которое тут прижилось, стало электричество.

Протиснувшись мимо широких цветочных горшков, превративших прихожую в джунгли, Ариан вышел в коридор. Воздух пах полузабытыми воспоминаниями и лучшими временами.

На ходу Ариан посматривал на картины, висящие между переполненными книжными полками. Древние полотна изображали женщин с твёрдыми чертами лица и тёмно-голубыми глазами. Последней в ряду он даже обнаружил фотографию. Единственную среди картин. Тётя задушевно обнималась с мамой, а он крепко ухватился за мамину ногу.

Фотография показалась ему почти такой же старой, как картины.

– Ариан! Мой любимый племянник! – Навстречу ему с распростёртыми объятиями выбежала маленькая женщина. Глаза блестели от удивления и радости. У морщинок на её лице появились братья и сёстры, а в волосах показалась первая седина, но тёплая улыбка оставалась такой же, как на снимке. Тётя обняла его, и Ариан заметил, что стал уже на голову выше её. Она отстранила его на вытянутую руку. – Какой сюрприз! Почему ты не сказал, что приедешь?

– Как? – улыбнулся он. – Ты не слышала предупреждающую барабанную дробь или сова сбилась с пути?

– А-а-а, ты, видимо, пытался дозвониться, да? Ты же знаешь, я всегда забываю класть трубку на место. Нужно было написать.

– Какой смысл? Ведь почтовая карета работает в Аркене точно так же безотказно, как и твой допотопный телефон. Тебе всё ёще нужно крутить ручку, чтобы он подключился?

Ущипнув его за руку, тётя подняла указательный палец в наигранном возмущении:

– Племянники, которые подшучивают над своими тётушками, не получат пирога!

– Смилуйся! Беру все свои слова обратно! – подняв руки, притворно испугался Ариан.

Она мягко подтолкнула его дальше по коридору и с озабоченным видом тихо спросила:

– А мама-то знает, что ты здесь?

Ариан, не останавливаясь, пожал плечами и вздохнул:

– Теперь наверняка уже знает.

Тётя кивнула, словно на такой ответ и рассчитывала.

Они дошли до пёстрой занавески из стекляруса, которая, как Ариан очень хорошо помнил, отгораживала коридор от кухни.

В большой овальной кухне стоял стол, тоже большой и овальный. Среди семи стульев, расставленных вокруг, не нашлось бы и двух одинаковых. Большинство стульев оказались заняты. Как только они вошли, к ним обернулся человек-гора. Из-под густых бровей на Ариана сверкнул удивлённый взгляд. Лицо почти полностью скрывалось под тёмно-рыжими волосами и огромной бородой.

– Камелия, только не говори, что это тот самый племянник, которого я тогда выуживал из твоего пруда, – пророкотал низкий голос, невольно заставивший Ариана вспомнить скандинавского бога грома и Санта-Клауса.

– Камелия? – удивлённо переспросил Ариан тётю. Для него она всегда была тётей Лией.

Тётя лишь улыбнулась в ответ:

– Ах, ну конечно, я должна была представить вас друг другу. – Она обвела взглядом остальных сидящих за столом. – Ты ещё помнишь моего соседа Бьорна? – тётя показала на великана с такими широченными плечами, что он вряд ли проходил в дверной проём.

Протянув над столом с разноцветной керамической посудой мощную лапищу, он сдавил руку Ариана.

– Ха, малыш Ари, я ещё помню, как ты рыскал по саду твоей тётушки в поисках жаб и собирал их в маленькое розовое ведёрко, – прогрохотал великан, лукаво улыбаясь от уха до уха. – И не замечал, что они снова и снова оттуда выползают. Видать, ты до самого обеда собирал одних и тех же десять жаб…

Ариан почувствовал, как у него вспыхнуло лицо. Стыдные детские истории в качестве приветствия можно было и опустить.

Потерев ноющую после пожатия руку, он вполголоса ответил:

– Теперь у меня ведро побольше.

Бьорн, громко расхохотавшись, с такой силой хлопнул по плечу сидящего рядом человека, что у того выпала вилка из руки.

Ариану одного за другим представили остальных гостей.

Алоис Хладно-Каменецки: почти теряющийся рядом с великаном неказистый очкарик в старомодном твидовом костюме молча кивнул ему.

Барнеби: непрерывно забрасывающий в себя еду маленький человечек в поношенной одежде, взъерошенная борода которого явственно демонстрировала, что сегодня он уже умял огромное количество яблочного пирога. Слишком занятый тем, чтобы запихнуть в рот как можно больше, Барнеби удостоил Ариана лишь беглой, в лохматую бороду, улыбкой.

– А с Джесминой ты уже знаком, – сказала тётя Лия, усаживая его на один из стульев.

– Если ты ещё хочешь немного пирога, поторопись, – посоветовала Джес, кивнув в сторону Барнеби.

– Джесмина живёт у меня наверху, в комнатке под крышей. Барнеби и Алоис – старые друзья, – пояснила тётя. – Дорогие мои, а это мой любимый внучатый племянник, который наконец-то снова навестил тётю, – подмигнув ему, она набросила на себя что-то среднее между пончо и скатертью и ушла вглубь кухни.

Пока она хозяйничала там среди деревянных кувшинов и керамических горшков, Барнеби повернулся к Ариану. Глаза этого человечка излучали ясный свет, хоть он и выглядел так, словно живёт под мостом. Всё на нём выглядело залатанным, одолженным у кого-то или самопальным. Волосы напоминали паклю для изоляции труб, а борода неаккуратно торчала во все стороны. Но, видя его хитрую улыбку, не полюбить его было трудно.

– Должен тебе сообщить, что яблочный пирог совершенно ужасный, но тебя ожидает ещё вкусная краюшка чёрствого хлеба, – пробубнил он, пытаясь утащить с тарелки последний кусок пирога.

Но Ариан оказался проворнее и, вооружившись вилкой и улыбаясь Барнеби, подцепил пирог сам.

– Ему это не понравится, – вздохнул Барнеби, влажными глазами глядя на вилку.

– Кому? – изумлённо спросил Ариан и откусил от ещё тёплого пирога.

– Ну, ему, – указав большим пальцем в пустоту у себя за спиной, сказал Барнеби так, словно говорит очевидные вещи.

Ариан растерянно взглянул на Джес, которая, давясь смехом, только пожала плечами.

У бродяги, похоже, не все дома. Растерявшись, Ариан задумался, что же привело чокнутого бездомного за стол его тётушки. Лихорадочно жестикулируя, Джес привлекла его внимание и кивнула в сторону Барнеби, который как раз вознамерился умыкнуть пирог с его тарелки. Вскочив с тарелкой в руках, Ариан с вызовом вытянул в направлении Барнеби зажатую в руке вилку. Тот, рассмеявшись, вытряс в свою тарелку крошки из бороды.

– Ты ежу нравишься, – сказал он, подмигнув Ариану.

Джес развела руками в недоумевающем жесте.

Ариан почувствовал, что у него разболелась голова. По счастью, в этот момент вошла тётя с большим чайником, от которого уже отслаивалась эмаль, но исходил чудесный аромат. Тётя налила ему чаю, рассказала о своей книжной лавке и о том, что Джесмина замечательно ей помогает, и о грандиозных изменениях, произошедших в Аркене.

– Наконец-то мне удалось убедить общество по традициям и культуре опять покрасить газовые фонари в тёмно-зелёный цвет. Этот ярко-красный сюда просто не вписывался. Но прогресс добрался и до Аркена. Теперь у нас есть телефонная будка! Ты можешь такое представить? А помнишь пекарню Фринка? Городской совет признал правоту её владельцев, и теперь они единственные, кто может предлагать на продажу печенье в форме звезды Аркена, потому что сумели доказать, что рецепт изначально…

Ариан уже не слушал её. Он смотрел, как эти люди все вместе сидят за столом, беседуют друг с другом и явно счастливы. Здесь, в доме у тёти, он чувствовал себя защищённым. Он попытался вспомнить, когда испытывал это чувство в последний раз. Точно до того, как объявился Экарт и стал изображать из себя его отчима. С тех пор ему всё время приходилось оправдываться.

– Где ты был после школы?

– Почему ты не стараешься?