Цветочное сердце

Мои щеки зарделись, и на миг я пожалела, что попросила его присутствовать на столь важном собрании.

– Нет, сэр, – ответила мадам Олбрайт. – На деле Совет сильно обеспокоен тем, что мисс Лукас вообще не сможет получить допуск.

По коже прошел мороз.

– Мадам… Мадам Бен Аммар с этим не соглашалась, – проговорила я. Моей любимой учительнице пришлось меня оставить, но она, по крайней мере, не называла меня неудачницей. После нашего расставания мадам написала мне и сказала, что уверена в моих силах. – Г-где она? Думаю, ей хотелось бы посетить столь важное собрание.

– В настоящее время мадам Бен Аммар возглавляет расследование с целью обеспечить общественную безопасность. – Мастер О’Брайан поднял руку. – Свое мнение она до Совета донесла. Однако, мисс Лукас, факт остается фактом: такую ведьму, как вы, мы еще не видели. Ведьму, которой не повинуется ее магия.

– Иногда повинуется, – возразила я, стискивая ткань своего небесно-голубого платья. Несколько снадобий я сделала. От простуды, от ангины, от артрита…

– От вашей вспыльчивости у меня занавески на кухне загорелись, – напомнила мадам Олбрайт.

У меня зарделись щеки.

– Это было много лет назад.

Мастер О’Брайан вздохнул:

– У нас довольно обширный список… чудачеств вашей магии. Вне сомнений, проблема эта трудноразрешимая.

Взгляды всех присутствующих в гостиной устремились на меня, острые и обжигающие, как горячие кочерги. Еще хуже было то, что, когда я посмотрела на Ксавье, парня, который должен был меня подбадривать, в глазах его читалась жалость.

– Мы решили предложить вам несколько вариантов, – продолжил мастер О’Брайан.

В залитой солнцем комнате повисла мрачная тишина.

– Вы имеете в виду… вариантов учителей и наставников? – уточнил папа.

Мастер О’Брайан не ответил.

Мороз все больше сковывал мое тело.

«Ты получишь по заслугам, – шептала моя магия. – Ты не лучше своей матери».

– Пожалуйста, сэр, продолжайте! – попросила я слишком громко в попытке заглушить магию и отринуть любые намеки на нее.

Мастер О’Брайан обвел взглядом коллег, прежде чем проговорить:

– Первый вариант – это сдерживающие чары…

– Нет!

Я подняла голову, чтобы посмотреть на вмешавшегося Ксавье.

– Это лишь ослабит ее магию, – заверил его мастер О’Брайан.

– Да, но не просто так, – упирался Ксавье. Он перехватил мой взгляд, от отчаяния его глаза стали совсем круглыми. – Это сделает наложение чар очень болезненным. – Ксавье умоляюще посмотрел на мастера О’Брайана. – Пожалуйста, ваше благородие! Такие чары накладываются лишь на преступников. Мисс Лукас ничем их не заслужила.

Я представила, как моя магия станет слабее, покорнее, сдержаннее; представила себя, корчащуюся от боли при попытке сварить даже небольшую порцию снадобья. Так исцелять особо не получится, а при мысли о том, что Совет накладывает на меня чары, которыми наказывают преступников, подкатила тошнота.

– Ваше благородие, а… какая у меня альтернатива? – спросила я.

Ответил мне седовласый маг:

– Мы могли бы нейтрализовать вашу магию.

В глубине комнаты Ксавье сильно побледнел, словно ему стало плохо.

Мое сердце рвалось прочь из груди.

– Нейтрализовать? – переспросила я.

Мастер О’Брайан кивнул:

– Устранить, мисс Лукас.

Устранить. Я прижала ладонь к месту, где в груди гудела магия, и представила, как ее у меня отнимают, как вырывают мне сердце.

– Вы… вы не можете так поступить, – прошелестела я.

– Наверное, это к лучшему, – сказал мастер О’Брайан.

Мадам Олбрайт энергично закивала:

– Мы опасаемся, что ваша магия кому-то навредит. И нельзя забывать о вашей матери. Если она попробует использовать вашу силу в личных целях…

– Кларина мать исчезла раньше, чем девочка успела ее запомнить.

Мать. Это слово. Яркое и разрушительное, как молния.

Моя магия свернулась плотным кольцом, потом раздалось громкое «бах!». Светло-розовый заварочный чайник взорвался салютом фарфоровых осколков и едва-едва не облил мадам Олбрайт горячим чаем. Вскрикнув, она соскочила со стула и гневно посмотрела: сначала на пролитое, потом на меня.

Я бросилась к столу, промокнула чай фартуком и пролепетала:

– Извините, я не просила его…

– Именно такого поведения мы и боимся! – рявкнула мадам Олбрайт. – Ради бога, мисс Лукас почти совершеннолетняя и не контролирует себя!

– Разбитый чайник – это не яд и не запрещенное снадобье, – заметил папа.

У меня дрожали руки, когда я осторожно положила керамические осколки на деревянный поднос. Внутри все клокотало от ненависти.

Мать. Кольцо. Книги. Жизнь, полная слухов. Коробка, появившаяся на крыльце в день, когда мне исполнилось шестнадцать, – коробка, которую я выбросила сразу, как нашла.

Клятая магия, которую она передала по наследству мне.

«Сосредоточься на том, как дышишь». Монологи у меня в подсознании становились больше похожими на мольбу.

– Алфея, нельзя сравнивать юную мисс Лукас с преступниками, даже с ее собственной матерью, – невозмутимо проговорил мастер О’Брайан и поднял руку, жестом успокаивая папу. – Варианты решения мы предлагаем не для того, чтобы наказать Клару. Мы боимся, что ее магия кому-то навредит.

Такого я никогда не допустила бы. Может, из-за слабости у меня не получалось контролировать свою магию, но я никогда не позволила бы ей кому-то навредить.

– Наверняка существует еще какой-то вариант. Я… я найду способ дисциплинировать свою магию. – Я сделала судорожный вдох, чтобы успокоиться. – Пожалуйста, дайте мне чуть больше времени. Если… если бы все шло хорошо, я готовилась бы стать ведьмой к летнему солнцестоянию. Может, к тому времени что-то изменится.

Ксавье просто смотрел на меня. Хотелось взмолиться, чтобы он заговорил, помог мне, сказал, что думал обо мне последние пять лет.

Ведьмы и маги вокруг меня переглянулись. Некоторые зашептались так тихо, что я не расслышала. Они считали меня злой и неуправляемой. Не лучше матери, которую я никогда не знала.

Членам Совета следовало понять, что я не такая, как она.

– Стать целительницей – все, чего мне когда-либо хотелось, – сказала я им. – Малышкой я видела, как Морвины спасли жизнь человеку. – Я очень хорошо помнила: мы с Ксавье, спрятавшись за диваном у них в гостиной, смотрели, как его родители творят чудо. Тот мужчина посинел и едва дышал, его жена рыдала. Ксавье крепко-крепко держал меня за руку. – Мадам и мастер Морвин вместе использовали свою магию, – вспоминала я. – Снадобьями и заклинаниями они спасли стоявшего на краю могилы. После этого в гостиной воцарилась такая радость… Я поняла, что хочу заниматься чем-то столь же важным. Столь же полезным. Все, чего мне хочется, – помогать людям.

Я закрыла глаза, глуша окружающий мир, Совет, мысли о том, что моя магия отомстит, стоит мне вдохнуть не так.

В гостиной царило мрачное молчание.

– Простите, мисс Лукас, – сказал мастер О’Брайан. – Нам нужно ваше решение.

По пищеводу поднялась желчь. Мне предложили выбор между двумя ядами. Между жизнью, начисто лишенной магии, и жизнью, в которой мой дикий дар будет доставлять мне боль за каждое наложенное заклинание. Я подумала о матери, которая бросила вызов Совету, которая сбежала от него, пошла своей авантюрной дорогой. Я не такая. Я собираюсь помогать людям. Исцелять их. Чего бы это ни стоило.

Судорожно вдохнув, я кивнула.

– Сдерживающее заклинание, – объявила я.

Папа схватил меня за руку:

– Нет, Клара!

– Я всецело против этого! – выкрикнул Ксавье, перекрывая ропот Совета.

– Получается, вы, мастер Морвин, хотите, чтобы я лишилась магической силы? – Я зыркнула на него и сжала кулаки, чтобы не выпустить свою обжигающую магию из-под контроля. – Между болью и жизнью без магии я выбираю боль.

– Это решение принимать не вам, Морвин, – заметил седовласый маг и резко кивнул в мою сторону. – Она думает, что выдержит.

По мере того как они обсуждали ограничивающее заклинание, я сомневалась в этом все больше и больше.

Ксавье выступил вперед и, отставив кружку с чаем и прижав руку к груди, обратился к мастеру О’Брайану:

– Сэр, наверняка существует другой вариант…

– Мастер Морвин, на вашем месте я придержала бы язык. Вашу работу в Совете пока иначе чем легкомысленной не назовешь, – раздраженно проговорила мадам Олбрайт. Ксавье содрогнулся.

Мастер О’Брайан хлопнул моего приятеля по плечу, словно это ему предназначались плохие новости.

– Мы с уважением отнесемся к решению мисс Лукас. – Снова обращаясь ко мне, он улыбнулся: – Так вы впрямь желаете стать целительницей, невзирая на последствия? Очень смело с вашей стороны, юная леди.

Для приличия я сделала ему реверанс. Магия так и кричала у меня внутри.

– Как скоро будет готово ограничивающее заклинание? – спросил папа.

– Оно довольно сильное. Мне понадобится помощь других членов Совета. Но к завтрашнему вечеру все должно быть готово.

У меня сердце екнуло.

– К завтрашнему вечеру?

– Да. – Мастер О’Брайан снял цилиндр с вешалки и водрузил на голову. – А пока я постараюсь найти учителя, который поможет вам завершить подготовку при ограничении магической силы.

Я представила, как томится внутри меня магия, злая, язвительная, ненавидящая меня за ограничения. Боль при наложении каждого заклинания станет местью сама по себе. Я надеялась, что заклинания будут ее стоить.

Если бы не растерялась, я поблагодарила бы мастера О’Брайана за старание найти мне учителя. Попрощалась бы с ним и присела бы в реверансе. Но я застыла, потеряв дар речи.

Мастер О’Брайан повел вереницу коллег обратно ко входной двери, распахнул ее – за ней снова оказался мраморный зал Совета. Маги и ведьмы гуськом покинули наш дом, кое-кто соблаговолил попрощаться.

Другие волшебники ушли, а Ксавье задержался в прихожей, бледными пальцами теребя поля шляпы. Он смотрел на меня. Находясь рядом с ним, я чувствовала то же самое, что вчера, когда заглянула в свою старую школу. Да, нежность я ощутила, но вместе с ней боль, а ярче всего – понимание, что мне здесь больше не место.

– Простите, что так получилось, – очень тихо сказал Ксавье и оглянулся на дверь, ведущую в зал Совета. – Мне… мне нужно идти. Но я хотел бы навестить вас снова, мисс Лукас. При более благоприятных условиях.

– Мастер Морвин, пойдемте! – окликнула его мадам Олбрайт.

Услышав свой титул, Ксавье вскинулся, а потом потянулся к моей руке. Внутри меня боролись боль, печаль и замешательство, но я опасливо ответила на рукопожатие.

Ксавье запечатлел на моей руке легчайший поцелуй. Он делал так в детстве, копируя чопорный этикет своего мага-отца.

– До свидания, Клара, – проговорил Ксавье и – не успела я отреагировать, не успела спросить, почему он воспротивился решению Совета наложить заклинание, почему перестал писать мне, почему вел себя как совершенно равнодушный ко мне человек, – скользнул за порог, закрыв за собой дверь.

2

Когда я снова открыла дверь, мраморный зал Совета исчез. Остался лишь живописный сад, за которым ухаживал папа, и дуб, на который я влезала ребенком. Казалось, Совет, собрание его членов, Ксавье мне просто приснились.

Однако это был не сон, и вскоре мою магическую силу ждало сильное болезненное ограничение.

Я выбежала из дома и спряталась под дубовыми ветвями. Зажмурившись, подставила ладони солнцу и вдохнула аромат лета – цветов, росы, земли.

Кто-то верит, что магия исходит от солнца, которое льется на землю и порождает жизнь. В таком состоянии, наслаждаясь летним утром, я чувствовала, что снова вернулась в свою стихию.

Может, если как следует постараться, я уговорю Совет не трогать мою магию еще неделю, еще день, еще секунду…

Вдалеке тише эха прозвучал слабейший раскат грома. Я содрогнулась. Это была я. Это моя магия без разрешения просочилась в окружающий мир. «Веди себя прилично», – шепнула я ей, но вдали продолжали темнеть тучи.