Помоги проекту - поделись книгой:
— Я хочу, чтобы ты запомнила наше первое Рождество, — шепчет он мне на ухо.
В то Рождество Дэнни напомнил мне, как глупо испытывать чувство вины за то, что я продолжаю жить.
Он приготовил мне свое коронное блюдо — омлет и тост с корицей, а потом вручил подарок, завернутый в упаковку изумительной красоты. Выясняется, что он купил дорогущий кашемировый шарф зеленого цвета, идеально подходящий к моим изумрудным глазам и черным волосам. К одиннадцати часам мы успеваем выпить бутылку шампанского. Потом отправляемся ужинать в закусочную «У Макналли» в обществе ее владельца и нашего друга Бада — еда вполне пристойная, а может, нам просто так кажется, потому что мы пьяны. Потом возвращаемся домой, догоняемся парой коктейлей, а затем Дэнни заваливает меня прямо на полу под елкой. Так мы выясняем, что имеют в виду те, кто уверяет, что еловые иголки могут забиться куда угодно.
Воспоминания. Счастливые воспоминания.
От них я дергаюсь, как от удара током.
Приезжает Карла. Она садится рядом со мной — копна блестящих темных волос и очень недешёвый костюм, который она бы в других обстоятельствах не надела. От нее веет холодом с улицы и ароматом яблок.
— Блузка отлично на тебе сидит, — говорит Карла, застегивая на мне пуговицу и заводя локон волос за ухо. Она хочет создать образ приличной девушки. Специально ко мне заехала вчера, чтобы завезти одежду. Велела взять себя в руки, чтобы я не выглядела так, словно мне надоело жить. А еще сунула в ладошку медальон с изображением Девы Марии, но я отказалась его взять. Если верит в Бога, пусть сама ему и молится. А я верю в правосудие. Даже не знаю, кто из нас двоих в данном случае заблуждается больше.
Когда я впервые оказалась в кабинете Карлы Дельгадо, приехав в Патчог, я не знала, чем закончится наш разговор. Через час беседы я убедилась — в том случае, если меня когда-нибудь загонят в угол, я хочу, чтобы рядом со мной была именно она. Ей тридцать пять, она всего на три года старше меня, но сейчас все складывается так, что очень многое в моей судьбе зависит от нее.
Я не могу положиться на свою семью.
Понятно, на что они привычно рассчитывают.
На правосудие.
Они не понимают, что в Штатах все иначе. Им невдомек, сколь несовершенна здешняя судебная система.
— Готова? — спрашивает Карла.
— Нет, — честно отвечаю я.
Она внимательно на меня смотрит. Она знает — когда нужно, я встану и войду в зал суда.
Последние семнадцать месяцев мне не хочется жить, а я все-таки нахожу в себе силы, с трудом переставляя ноги, идти дальше.
Она уходит, сказав, что меня сейчас позовут.
Когда я захожу в зал суда, его размеры изумляют меня.
Он маленький, я бы даже сказала — крошечный. Стены, отделанные деревянными панелями, ряды скамеек, как в церкви, свидетельская трибуна, судейское кресло и столы сторон защиты и обвинения.
Краешком глаза где-то на задах зала я замечаю кое-кого из бывших сослуживцев Дэнни. Я узнаю их, даже несмотря на то, что сейчас они в гражданском, а не в форме. Тила коллеги и друзья.
Один их них обращает взгляд в мою сторону, а за ним и другие.
Я отворачиваюсь, чувствуя, как щеки заливает краска.
Правда. Все присутствующие желают знать правду.
Но что такое правда?
На этот счет имеются разные мнения.
По залу проносится шепоток.
Появляется судебный исполнитель.
— Судья Джеймс Палмер, — объявляет он.
— Родился и вырос в Саг-Харборе, — шепчет мне Карла. — Закончил юридический факультет Йельского университета. Очень известная личность. Опытный, консервативный, но при этом справедливый.
Пора.
Сейчас меня будут судить за убийство родного мужа.
Эрин
С Дэнни я познакомилась летом 2017 года. За окном был вечер, а передо мной стояло ответственное задание: найти нью-йоркского пожарного для моей сестры Тани.
Она прилетела на выходные, мы выполнили обязательную туристическую программу, отобедали в закусочной «Эмпайр»[1], а потом отправились в один из баров Трайбеки[2], в котором, по уверениям моих коллег, отдыхали все самые красивые пожарные.
— Тебе обязательно нужен именно пожарный? — спросила я Таню. — Спецназовец не подойдет? Ну, или охранник, на худой конец? Неужели дело только в форме?
Таня резко поставила бокал с текилой и обвела пристальным взглядом бар.
— Я трахаться хочу, так что…
— Спасибо, достаточно, можешь не продолжать, — оборвала ее я.
Я заказала еще два бокала текилы, размышляя, какую здоровенную дыру в моем бюджете проделает нынешний вечер: «Мои дела идут в гору, в издательстве меня ценят и своевременно повышают, но от должности главного редактора меня отделяет как минимум год, а на нынешнюю зарплату особенно не расшикуешься».
Пока мы ждали выпивку, Таня отправилась на охоту — совсем как капитан Ахав за Моби Диком. Она вернулась с двумя мужчинами. Имя одного из них я не успела уловить — Таня его засосала, протолкнув ему в рот язык чуть ли не до гланд (наша мать предупреждала, что забеременеть можно и от поцелуя — и гладя на Таню, становится понятно почему). Второго мужчину, Дэнни, Таня любезно приволокла для меня, хотя я ее не просила.
— Департамент пожарной охраны Нью-Йорка? — спросила его я, окинув взглядом крепкие руки и широкие плечи.
— Не-а.
— Департамент полиции Нью-Йорка?
— Уже ближе.
Я нахмурилась.
— Департамент полиции Ньюпорта, — произнес он.
— Деревенщина, — фыркнула я в бокал.
Мужчина смерил меня спокойным взглядом:
— Я вообще-то из Нью-Йорка. Еще несколько месяцев назад служил здесь, но захотелось жизни поспокойней. В этом нет ничего плохого.
— Ага, но выпивать при этом приезжаешь сюда. Что, надоело самогон хлебать в захолустье?
Он рассмеялся и протянул мне ладонь:
— Дэнни Райан.
— Ты что, прикалываешься, что ли? — спросила я.
— А что не так? — на его лице отразилось искреннее изумление.
— Да твое имя гораздо больше похоже на ирландское, чем мое, притом что меня назвали в честь страны[3]. Брось заливать, какой из тебя Дэнни Райан!
— Хочешь сказать, что раз я черный, то ирландцем быть не могу?
Я покраснела.
— Да ладно, расслабься, ирландка. Не буду я тебя арестовывать за разжигание расовой ненависти.
Я нервно смеюсь, искренне надеясь, что он шутит. Вот уж к чему я никак не могу привыкнуть в Штатах. У нас, у ирландцев, сарказм в крови, а подавляющая часть американцев прямолинейны как палки.
— Но я могу арестовать твою сестру и ее избранника за непристойное поведение в общественном месте, — добавил он с улыбкой и хлебнул пива.
— А разве он не полицейский? — спросила я.
— Не-а, кажется, из судейских, — ответил он.
Ну надо же, как повезло моей сестре. В таком-то баре выцепить одного из немногих парней с обычной, гражданской профессией.
— Понятия не имею, откуда у меня такая фамилия, — приоткрыл тайну Дэнни. — Может, мы родственники?
Я всмотрелась в его лицо. Глаза веселые. А еще по ним я поняла, что он меня хочет.
— Ты к нам надолго? — спросил Дэнни, — Вообще-то я здесь живу. Это сестра погостить приехала.
Когда Дэнни это слышит, его красивое лицо расплывается в торжествующей улыбке.
— Итак… — произносит он.
— Итак… — в тон ему эхом повторяю я.
— Отвечай не раздумывая. Твой самый любимый фильм?
— «За пригоршню динамита»[4]. Ну как? Я прошла испытание?
— «Пригнись, болван!»
— Что, тоже засмотрел до дыр?
— Джеймс Коберн с его ирландским акцентом, шикарный Род Стайгер,
Серджио — в режиссерском кресле, и музыка Эннио Морриконе. Это лучший фильм на свете.
Через полгода мы поженились.
«Женятся на скорую руку да на долгую муку». Так всегда говорила моя мать.
Когда я прихожу в себя в машине скорой помощи, медбрат говорит мне, что я была в отключке целых полчаса. С тем же успехом он мог бы сказать, что я отрубилась на месяц, и я бы поверила — настолько мне сейчас плохо. Голова гудит, я ничего не соображаю. Пытаюсь ответить ему, но язык словно распух и не помещается во рту. Я чувствую металлический привкус. Хлопаю глазами, приходя к пониманию, что накачана каким-то лекарством. Так оно и есть, суда по покалыванию в правой руке. На ней налеплен пластырь, а медбрат аккуратно, но крепко придерживает меня, когда я приподнимаюсь, чтобы осмотреться.
Где Дэнни?
На меня словно обрушивается холодный душ, стоит этой мысли появиться в голове, и снова перед глазами встает эта картина: Дэнни перекидывает ногу через ограду балкона, оборачивается, смотрит…
Он прыгнул — я упала.
Мне ведь просто приснился кошмар?
Потом я вижу Бена у дверей «скорой» и начинаю осознавать, что случившееся — не сон в противном случае Дэнни сейчас был бы здесь и держал бы мою руку в своих руках.
— Что… — вырывается изо рта вороньим карканьем.
— С ней все в порядке? — спрашивает Бен медбрата.
— Небольшая шишка на лбу — это от падения. Я ей ввел успокоительное, правда не самое сильное. Она сейчас словно чуть пьяная, но в целом с ней все нормально.
— Как Дэнни? — мой голос едва слышен на фоне их голосов.
Тишина. Медбрат отворачивается. Бен едва заметно качает головой.
— Он…
Я даже толком фразу закончить не могу. Все мысли о бетонной площадке, отделяющей наш дом от окружающего его сада.
Я хочу его видеть, — говорю я и заставляю себя принять сидячее положение. Сил нет. Руки и ноги словно налились свинцом. Вот, наверное, как себя чувствуют паралитики.
Это невозможно, — отвечает Бен. Его ответ приводит меня в ярость — организм выбрасывает в кровь адреналин, которого оказывается достаточно для того, чтобы свесить ноги и встать.
— Я хочу увидеть его лицо.
— Это невозможно, — повторяет Бен. Плевать. Со мной так просто не совладаешь.
Я пытаюсь выбраться из «скорой», всхлипываю, рыдаю, ору как резаная, вырываюсь из рук Бена и медбрата.
Ему всего тридцать три. Дэнни всего тридцать три!
Он жив! Он непременно жив! Он не может вот так вот взять и… погибнуть.
Поделиться книгой: