Кречет 1

— Да ладно тебе, Малой. Ты чего? — уловив его настроение и отпуская, примирительно произнёс тот. — Это же как ветрянка у детей, чем раньше переболеешь, тем будет лучше.

— Не хочу в бордель. Понимаешь? — покраснев заявил Николай.

— Зря ты так. От баб однозначно башню сносит. Но чем ты взрослее, тем заскок может выйти конкретней. И уж тем более, если с нормальной девушкой, а не с проституткой. А тут все чётко, ты справил нужду, она заработала и никаких заморочек.

— Всё равно, — упрямо набычился тот.

— Да оставь ты его Назар, — махнул рукой Прохор. — Чего насел. Не хочет и нечего заставлять. Чем через силу, лучше уж с Дунькой Кулаковой. Айда по пивку, а то за полгода уже забыл какое оно на вкус, — подтолкнув Николая в спину, подытожил он.

Назар многозначительно глянул на кореша. Но тот сделал успокаивающий жест, мол спокойно, всё сделаем в лучшем виде. И ведь сделают. Прохор поднаторел разводить Малого на слабо и вовлекать его в сомнительные предприятия, отчего они порой залетали втроём в наряды на работы.

Всё же прав был батя, когда говорил, что из врагов порой получаются настоящие друзья. Вот и эта троица яркое тому подтверждение. У меня с ними знакомство состоялось тоже не лучшим образом, и хотя друзьями нас не назвать, мы стали добрыми товарищами. Тот же Малахов, вроде и пыжится, но от былой остроты не осталось и следа, только здоровое соперничество. Кто бы мог подумать.

— Клим!

Ага. Помяни его, он и появится.

— Чего тебе, — обернулся я к Андрею.

— Слышал тебе увольнительную в Николаевск одобрили.

— Так и есть.

— Поехали вместе?

— Не надоела тебе ещё моя морда.

— Да ладно, чего ты так-то самокритично. Морда как морда, даже кирпича не просит.

— Ну спасибо тебе добрый человек.

— Всегда пожалуйста. В аэропорт, или каршеринг?

— Каршеринг звучит заманчиво, — кивнул я.

Необходимые навыки на управление флаером в нас уже загрузили. Мало того, мы получили практический минимум в вирт-капсулах и на полковом полигоне. Так что имели лицензии на управление лёгким флаером, пусть и с ограничениями.

— Но поведу я, — тут же выдал Малахов.

— Туда. Обратно уже я.

— Замётано.

Аренда флаера с правом передвижения по планете удовольствие не из дешёвых, но деньги у нас есть. Мы ведь получали жалование, пусть у кадетов оно поменьше чем у полноценных рядовых, и надбавок у нас нет, но выходило не так чтобы и мало, а тратить особо некуда.

Андрей сделал останавливающий жест, и судя по расфокусировавшему взгляду вызвал интерфейс нейросети. Со временем мы привыкнем и будем использовать его походя, но пока только учились использовать новый девайс.

— М-да. Придётся обождать полчаса. Не мы одни такие умные, все ближайшие прокатные стоянки уже опустели, — наконец сообщил Малахов.

— Да ладно, что нам какие-то полчаса, — отмахнулся я, направляясь к КПП. — Слушай, а всё же, может расскажешь, за каким ты попёрся на флот? Ты же всегда об универе говорил.

— Любопытство съедает? — поёжившись под резким порывом холодного ветра, хмыкнул он.

— Ещё как, — подтвердил я.

— Пообещай, что это строго между нами.

— Как скажешь.

— Твоя правда, я всегда хотел в универ, получить по окончании у отца от щедрот его, и начать какое-нибудь дело. Но перед выпускными экзаменами отец позвал к себе в кабинет на совет со старшими братьями и предложил пойти в политику. Братья поначалу подержат, а там, глядишь у меня получится сделать карьеру.

С их возможностями идея выглядит вполне здраво. Но политик не служивший в армии это нонсенс. Теперь понятно отчего Андрей так резко изменился. Впрочем, не так уж он и поменялся. В классе Малахов всегда пользовался авторитетом, а в школе достаточно популярен. Это со мной у него нашла коса на камень, не сошлись мы, ввиду моей независимости. Так что мнение моё сугубо субъективное.

— А почему не военное училище? Там и образование и служба. Опять же, офицер не рядовой, — не удержался я от вопроса.

— Вот именно, что не рядовой. Три года в училище, и после ещё минимум два полноценных контракта. Иначе нечего и думать о политической карьере. А так, один контракт, после чего универ, обучение в котором не мешает общественной деятельности, и к его окончанию я сумею встроиться в обойму какой-нибудь партии. Пусть и мелкой сошкой.

— Даже не представляю, сколько тебе ещё предстоит, — покачал я головой.

— Вообще-тоне так чтобы и трудно. Достаточно взять себе за правило помогать или поддерживать тех кому трудно, через нехочу и не могу. Когда не о себе заботишься, а о других, тогда оно как-то проще выходит.

— Почему тогда отказался от звания кадет-ефрейтора, а после ещё и кадет младшего сержанта?

— Смеёшься? Да если бы меня драли за косяки других, то хрен бы я сдержался.

— Согласен, для тебя это уже было бы слишком.

К КПП то и дело подлетали флаеры такси или каршеринговые. Пассажиры и арендаторы спешно размещались в салонах и отваливали в сторону города. Вскоре подлетел и наш, мягко опустившийся перед нами и призывно открывший двери. Мы устроились в кабине, и занявший место водителя Андрей уверенно подал энергию на антигравы, которые с тихим гудением мягко подняли машину в воздух.

Ограниченная лицензия не позволяла Малахову занять верхний эшелон, как и резко разгоняться. Так что, всё у нас было средненько, плавно и мягко. Как и скорость составила всего-то четыре сотни километров в час. Маловато, и полёт до Николаевска займёт добрых три часа. Но с другой стороны, это где-то и хорошо, ведь какая-никакая, а практика, и в личном кабинете приложения отобразится соответствующее время управления.

Глава 7

Первый шаг к цели

Время в пути тянулось как патока. Андрюхе-то хорошо, наш воздушный коридор не изобиловал транспортом. С одной стороны, в империи шесть миллиардов подданных. С другой, они разбросаны по пяти звёздным системам и в столичной Альсафари проживает не более полутора. Из которых на планете земного типа Перун только один миллиард. Так что, места предостаточно и девственных мест хватает. Ну и транспортные потоки не такие уж оживлённые.

Поэтому на пустых участках нашего коридора, Малахов выписывал порой пируэты, проходившие по грани ограничений. Лично я смотрел на это как ненужное ребячество, потому что вполне возможно попасть под административный штраф, а то и вовсе лишиться лицензии на управление лёгкими флаерами. Впрочем, отчего бы и не погонять кровь по жилам. Даже если дойдёт до временного лишения лицензии, в ближайшие полгода увольнения нам точно не грозят.

— Не боишься подпортить себе репутацию. Вдруг лет эдак через тридцать тебе припомнят как ты безрассудно нарушал правила полётов, — заметил я.

— Брось. Наличие подобных мелких нарушений только добавляет мне живости, а то получусь каким-то рафинированным, а таким люди как раз не доверяют.

— Я гляжу тебя конкретно подготовили к будущей карьере.

— Будешь смеяться, но за полгода я со своими дай бог если раз пять поговорил по коммуникатору. Зато с пиар-консультантом и психологом, котороых отец нашёл лично, за неслабый гонорар, общаюсь регулярно. В особенности с последним.

— Серьёзно тебя взяли в оборот.

— Есть такое дело. Я, кстати, не хотел ехать домой, думал попить с парнями пивка и сходить по девочкам, но отец настоял чтобы я приехал. И проведу я увольнительную в разгонной капсуле, закачивая в свою башку различные навыки. Много конечно в меня не запихают, но какие-то базовые основы вполне себе успеют. А если отец ещё и на бусты разорится…

— Всё так серьёзно? — удивился я.

— Уж поверь. Под меня специалист уже расписал программу обучения. Девиз моего отца — молодость, это средство, чтобы обеспечить себе старость и поддержку роду.

— И что, отдохнуть и развеяться вообще без вариантов?

— Ну почему же. Что-то мне перепадёт, не враг же он мне. Но львиная доля времени точно уйдёт на капсулу.

— Везёт.

— Да ла-адно. Меня хоть за шиворот в это толкают, пусть и на пользу мне. А ты сам полезешь, ещё и приплатишь в обучающем центре за аренду капсулы.

— Ну, у меня на несколько часов в капсуле кридитов не хватит, так что времени на отдых будет в разы больше чем у тебя.

— Это точно, — вздохнул он.

Потом подмигнул и заложил очередной вираж, отчего у меня под вздохом образовалась лёгкость, а затем навалилась незначительная тяжесть, как на аттракционе. Хотя нет, всё же слабее. Похоже Андрей не хотел лишаться лицензии прямо сейчас, с передачей управления автопилоту.

Уже на подлёте к столице движение стало оживлённым, и от пилота потребовалось куда больше усилий. Впрочем, ошибиться было достаточно трудно, а уж довести до столкновения практически нереально. Искины флаеров строго следили за соблюдением мер безопасности.

Конечно ограничения можно обойти, чем занимаются некоторые хакеры-программисты, но это уголовное преступление, и подобная услуга дорогое удовольствие. Зато езда на транспорте с апгрейдом уже подпадает под административную ответственность. Разумеется, если не будет доказана причастность пилота к преступлению, что весьма проблематично. Штрафы за лихачество серьёзные, но те кто может себе позволить оплатить подобную услугу, уж как-нибудь разберутся с подобной неприятностью.

— Ну что, послезавтра заеду в четыре утра, — произнёс Андрей, опуская флаер на лужайке перед нашей небольшой гостиницей.

— Не вопрос, буду ждать в четыре.

— Договорились,— пожал он мне руку.

Я вышел из флаера и направился к дому, одетый в парадное короткое демисезонное пальто, с погонами кадета-ефрейтора. Отец появился в дверном проёме, и смотрел на меня с нескрываемой гордостью. Я разумеется поддерживал с ним связь, у нас ведь было свободное время, пусть и немного, когда нам раздавали наши коммуникаторы. Так что он был в курсе моих успехов.

— Привет, батя, — протянул я ему руку.

— Ну здравствуй сынок, — сграбастал он меня в крепкие объятия.

Потом отстранил сжав плечи, и я увидел то, чего никак не ожидал он него. По щекам пролегли две дорожки слёз. Признаться и у меня запершило в горле. Я предпочёл сделать вид, что ничего не заметил, и обойдя его, вошёл в дом. Не родной? Лишивший меня возможностей? Да идёт всё лесом и ещё дальше! Нет у меня никого роднее, и я за него любому глотку порву!

Что-то я как-то распалился, сердце бьётся быстрее, кулаки непроизвольно сжались, в горле уже не першит, а стоит ком и чую если заговорю, то могу и петуха выдать. Поэтому прошёл через гостиную, и направился прямиком в свою комнату.

Пока переодевался успокоился и взял себя в руки. Ком исчез довольно быстро, и теперь можно спокойно общаться. Отчего-то подумалось, что батя может расстроиться и неправильно понять моё поспешное бегство.

— Ну ты как тут, батя? — присаживаясь на диван, спросил я.

Одновременно окинул гостиную взглядом, всё точно так же как и полгода назад. Прочем, как и пять и даже десять лет тому. Батя не любил перемены, и со старыми вещами расставался с неохотой.

— Нормально всё, сынок. Живу, небо копчу, да от тебя весточки жду.

— Извини. Могу конечно сказать, что коммуникаторы нам выдают не так часто, н-но… — я запнулся, не зная, что сказать.

— Нормально, сын. Сам воспитывал тебя без соплей, так чего теперь-то удивляться нечастым звонкам. Это мне уже хочется внимания. Старею наверное.

— Батя, ты не подумай, я очень рад встрече. Просто…

— Да понимаю я всё сын, — тепло улыбнулся он.

— Нет, не понимаешь. И я вижу, что тебе обидно. Просто… В общем, ком в горле встал и я чуть слезу не пустил, поэтому и сбежал, — разом выдохнул я, вновь чувствуя как начинает першить в горле, а лицо заливает краска смущения.

— И правильно сделал. Никогда не показывай свою слабость. Старикам можно, а тебе пока рано, — облегчённо выдал отец, хлопнув меня по плечу.

— Батя, я чего спросить-то хотел. А почему ты так и не женился, и не завёл своих детей? — решил я сменить тему.

— Ты меня из дерьма вырвал, я тебе жизнь спас. Третий и последующие лишние, это только между нами.

— И не жалко было платить налог за недостающих двоих детей? — хмыкнул я.

— Жалко конечно. Сам посчитай, сколько я в казну отвалил за годы, что на гражданке. И ещё отвалю, пока в пенсионный возраст не взойду, — нарочито горестно покачал он головой.

Демографическая политика Российской империи нацелена на рост рождаемости. Все бездетные достигшие двадцати трёх лет начинали платить дополнительный налог в три процента. С рождением первенца, он уменьшался до двух, со вторым ребёнком до одного, с третьим выходили на ноль. За каждого последующего начинались послабления по одному проценту. А так же вводились льготы для матерей. Ну и всячески пропагандировался институт семьи.

— В дороге хоть останавливались пообедать? — поинтересовался отец.

— Не. Прямиком с плаца и без остановки.

— Ясно. А чего форму-то сразу сбросил?

— Да сколько в ней можно ходить-то. Опять же, в город собираюсь, не в парадке же щеголять.

— Ясно. Похоже сильно я обижен на службу, и перестарался с цинизмом в отношении флота. А форма тебе идёт, — как мне показалось с лёгким сожалением произнёс он. После чего хлопнул себя по коленям и поднялся, — ладно, пошли есть.

— Ты пока накрывай, а я сейчас, батя, — произнёс я и направился в свою комнату.

Успею ещё в гражданке походить. А сейчас мне хотелось сделать для него приятное. Видел ведь как его глаза загорелись. Да и в голосе слышалась гордость, когда я уже после первого месяца сообщил ему о получении временного ефрейторского звания.

— О как! — встретил он меня с наигранным восхищением.

Вот только поди ещё разбери сколько там наигранного, а сколько искреннего. Как он ни старался свести всё к веселью, я заметил, что он смерил меня с ног до головы, и с трудом скрывает удовольствие.

— Какие планы? — указывая мне на стул, поинтересовался он.

— Собираюсь в обучающий центр, — присаживаясь к столу, произнёс я.

— Так там время резервировать за несколько дней нужно.

— Я и зарезервировал капсулу, как только узнал, что мне одобрили увольнительную.

— Ясно. И что будешь изучать?