Судя по мелькнувшему в окне подолу платья, невеста давно за нами подглядывает. В доме Умара нет штор. И прячется малышка, просто плотней вжавшись в стену. Прежде чем шагнуть в любезно открытую дверь, набираю полные легкие воздуха. Мерзким комом в груди стынет предательство. Я буквально сегодня не позволил Амалии обратиться к суррогатной матери. Понимая, что ни за что не смогу сам подарить ей ребенка… Уже зная о том, что женюсь на другой… Помешал ей, может быть, запрыгнуть в последний вагон. И от этого теперь я чувствую себя подлецом, да. Просто распоследним мудачиной. Но даже чувство вины не мешает и дальше ее обманывать. Я увязаю в этой женщине все сильней и сильней, я не понимаю, как от нее можно отказаться. Я не знаю даже, что хуже: мое на ней помешательство или то, что я уже чувствую первые звоночки, о которых меня буквально полминуты назад предупреждал Умар. Мы с Амалией слишком разные. Она самостоятельная, дерзкая, самодостаточная. Не готовая себя менять. Умеющая насладиться моментом. И ни к чему не обязывающим сексом. Если не углубляться в себя – это, конечно, чистый кайф. Но я же гребаный собственник. И где-то там, на подкорке, мысль о том, что у нее до меня кто-то был, создает охренеть какой диссонанс. Я ревную ее к прошлому. И ревную к будущему. До красной пелены перед глазами…
Поправив галстук, захожу вслед за Халиловым в гостиную, соединенную со столовой, в которой накрыт стол к ужину.
Динара стоит у окна, нахохлившись как воробей. Пытаюсь свыкнуться, что вот она – женщина, с которой я пойду дальше по жизни. Будущая мать моих детей. Но вместо этого ее саму вижу ребенком.
Один из последних терактов в наших краях… Переговоры, которые заканчиваются тем, что самых маленьких детей позволяют вынести. Таких трое. Два мальчика и она. Чернявенькая. В комбинезончике с забавной юбочкой. Очень серьезная. И щекастая. Ее лицо и теперь не утратило юношеской округлости. Это ее не портит. Динара очень красивая. Просто… Я уже по уши в другой женщине. И что совсем ни в какие ворота не лезет – для Динары это все не секрет. Девчонка подслушала наш разговор, и потому стоит ли удивляться, что она выглядит немного потерянной? Неужели думает, что я и с ней буду вести себя так? Наверное, мне нужно как-то с ней объясниться. Но как о таком скажешь? «Тебя я не буду трахать, нет! Будем как в средневековой Англии. Под простыней. Закрыв глаза и думая о родине, тупо исполнять супружеский долг»?
Я не питаю надежд, что кто-то другой объяснит ей все эти премудрости. Мамы у Динары нет. А подруги… Вряд ли она себе позволяла обсуждать с ними темы вроде этой.
Чтобы немного девочку успокоить, протягиваю руку. Большие глаза Динары распахиваются еще шире, когда она послушно вкладывает в мою ладонь свои пальцы. Внимание привлекает знакомый перстень. Во рту пересыхает… Не самого лучшего качества, да и огранки, чего уж кривить душой, изумруд. Давно устаревший дизайн. Потускневшее от времени золото… Кольцо моей мамы, которым были скреплены договоренности наших семей. Наверняка у единственной дочери Халилова куча ювелирки покурче. И то, что она надела этот перстенек, странным образом трогает.
Ловлю себя на том, что рожу-то мою совсем перекосило. Выдавливаю улыбку. Пожимаю напоследок ее тонкие пальчики и отдергиваю ладонь.
– Это тебе. Здесь получше цацки.
– Спасибо. Но мне и это колечко очень нравится. Люблю изумруды.
– Бриллианты тоже очень красивые. Примеришь?
Щеки Динары трогательно розовеют. Она оглядывается в поисках поддержки, и только теперь мы с ней понимаем, что Умар тактично оставил нас наедине. Пусть о нашей свадьбе и договорились родители двадцать лет назад, ничто современное моему тестю не чуждо. Он ведет довольно светскую жизнь. И не жестит с ограничениями, хотя, готов поспорить, у Динары на этот счет совсем другое мнение.
Поверх перстня с изумрудом надеваю кольцо с бриллиантом. То приходится впору.
– Нравится?
Кивок. Дежурный вопрос. Мне по большому счету плевать. Просто статусная побрякушка. Понты… Чтоб никто не сказал, что Муса Гатоев – скряга.
– Значит, выйдешь за меня?
– Да.
– Не сбежишь? Да не отводи взгляда, я же знаю, что хотела…
И я бы даже позволил. В конце концов, мое дело – выполнить исключительно свою часть договоренностей.
– Не сбегу, – вздергивает подбородок.
– Отца жалко? – отворачиваюсь, теряя остатки надежды выкрутиться.
– Нет. Я… теперь знаю.
– Что знаешь?
– Что это вы меня спасли.
Оборачиваюсь резко. Ловлю чуть затуманенный взгляд. Ну нет… Ну нет же, твою мать. Только влюбленной в образ героя дурочки мне и не хватало для полного счастья…
Глава 5
Не знаю, что это за колдовство, но стоит моей руке потянуться к телефону, чтобы позвонить Амалии, как в памяти всплывает беззащитный взгляд Динары, и я откладываю его в сторону. Аллах, как это меня злит! Злит, что меня как пацана ломает и тянет, так сильно тянет к другой, но в то же время я как будто не могу договориться с совестью и продолжать свою жизнь на два фронта.
Неделя проходит в муках. В конечном счете, признав поражение, я не выдерживаю и пишу Амалии:
«Дома будь в восемь».
От мысли, что еще немного, и мы с ней увидимся, со мной случается такой приход, что, кажется, даже поднимается температура. Это и предвкушение, и любовь, и злость на нее за то, что эта гордячка ни разу сама не набрала мой номер.
«А не пошел бы ты?» – приходит в ответ. Я вспыхиваю как спичка. Звоню, но мой номер отправлен в блок. И ведь у меня нет никаких сомнений, что Амалия поняла, кто ей пишет! Я в момент превращаюсь в пещерного человека. С меня слетает налет всякой цивилизованности, а на передний план выходит желание во что бы то ни стало взять верх над этой женщиной... Так что когда я устремляюсь к дому Амалии, все другое отходит на второй план. О Динаре я даже не вспоминаю. И, уж конечно, не оцениваю своего поведения.
Ловлю Амалию на входе в квартиру, разворачиваю волчком. Меня так бомбит...
– Ка-а-акие люди, – протягивает, карикатурно заламывая руки. Бесит! Как же она бесит! И почему-то этим как будто бы еще больше меня притягивает.
Смотрю на нее строго, боясь, что поймет, как качественно я в нее вляпался.
– Закончила?
– Ну, прости, что не с красной дорожкой тебя встречаю.
– Ну, прости, что не объявился раньше. Твои проблемы решал.
Я наглым образом вру, потому что Халилов еще неделю назад гарантировал мне ее безопасность. Но откуда это знать Амалии? В ее глазах мелькает сначала ничем не прикрытая растерянность, а после – почти такая же беззащитность, как во взгляде Динары. И очевидным становится, что я своего добился – она спустила мне с рук попытку соскочить. Хотя нет, скорее, она так и не поняла, что я всерьез пытался это сделать.
– А позвонить ты не мог? Просто сообщение сбросить? На худой конец, цветы мне послать!
Амалия нервничает, злится. А я кайфую, потому что она ко мне неравнодушна, что бы там из себя не строила.
– Цветы?
– Как вариант! Чтобы я хоть чуть-чуть понимала, что происходит. И в целом. И между нами.
– Ты моя женщина. Что еще тебе разъяснить?
Моя. Сейчас так точно. Мне всего-то и надо немного времени, чтобы решить, как умудриться ее к себе привязать так прочно, чтобы она согласилась быть со мной на каких угодно условиях. Пока я ей не переболею.
– Муса, ты пропал на неделю!
– И я объяснил, почему. Завязывай скандалить. И сюда иди.
– З-зачем?
– Для закрепления пройденного материала.
– Что? – хлопает глазами.
– Хочу убедиться, что ты точно поняла, как нужно относиться к своему мужчине. Ну? Может, я как-то дал понять, что меня можно посылать, а, девочка?
– Н-нет, – шепчет, облизав красивые губы, что сходу будит воспоминания о том, как она передо мной на коленях стояла. – Я должна относиться к тебе с п-почтением. Как и ты ко мне!
Устало прикрываю глаза. Амалия, конечно, права. Но что гораздо важней, не виновата в том, что я не могу быть с ней так, как она заслуживает. Приходится опять изворачиваться и врать:
– Принято.
Амалия смотрит на меня с болезненным недоверием. Делает паузу, давая себе все переварить. Но видно так и не приняв окончательного решения, меняет тему вовсе:
– Мне надо в душ. А ты пока осмотрись, ладно? Не стесняйся, чувствуй себя как дома.
Что ж. Нам сейчас действительно не помешает побыть немного порознь. Пока Амалия приводит себя в порядок, я обхожу всю ее квартиру. Ловлю себя на том, что ищу следы пребывания здесь другого, и зло стискиваю челюсти. Чтобы успокоиться, распахиваю холодильник, но там мышь повесилась.
– У тебя еды нет, – замечаю, когда разрумянившаяся Амалия возвращается.
– Аха. Я же только с работы. Закажи, чего хочешь. Или… С твоего телефона нельзя, да?
Дергаю плечом. Может, и можно. Но мне не хотелось бы, чтобы Халилов знал, где и с кем я провожу свои вечера. Те вечера, которые, по-хорошему, мне следовало посвятить его дочери.
Амалия протягивает свой айфон:
– Выбери, что ты любишь. Я всеядная.
Листаю меню, по коже током проходит исходящее от Амалии напряжение. Понятно, что она хочет знать, в какие игры ее втянули. Мое «я все решу» ничего для нее не значит. И это идет полностью вразрез с моими представлениями о жизни. Ведь я все привык решать сам. Моя женщина вообще не должна ни о чем париться.
– Муса, расскажи, что происходит?
– А Сидельник не рассказал?
Сидельник – ее бывший муж.
– Нет.
– Зачем же он тогда приезжал?
Ну конечно, я в курсе, что этот козел не теряет надежды на воссоединение! За кого она меня держит?! Впрочем, я знаю за кого… И это тоже триггерит. То, что она ставит меня ниже только потому, что ее бывший муж в настоящем гребаный премьер.
– Предлагал стать его любовницей. Представляешь?
Интересно, она специально подкидывает дровишек в костер моей ревности? Понимает ли, что тот разгорается, выжигая мир вокруг до черных краев? Может, и нет. Вот Динара в жизни ничего подобного бы не сказала, а эта… Ладно. У них действительно все иначе заведено.
– Роковая ты женщина, Амалия.
– Да-да, вот так и узнаешь о себе что-то новое. На тридцать шестом году жизни, – замолкает, а какое-то время спустя уже с гораздо меньшей бравадой добавляет негромко: – Я боюсь, Муса. Боюсь, что он отыграется на мне за отказ.
И такой ей я готов простить даже дерзость. Все же это ненормально, как меня швыряет от одной эмоции к другой рядом с этой женщиной. Может, эта интенсивность меня и притягивает? До нее я ничего подобного в своей жизни не испытывал.
В этот момент Амалию накрывает волной панической атаки.
– Дыши! Давай, голову между коленей… – командую я. – Вот так. Тщ-щ-щ. Ну, ты чего расклеилась? Зубы он обломает. Слышишь?
– Об-бещаешь?
– Конечно. Все будет хорошо.
Утешая, я глажу ее по спине. Но ей, похоже, кое-что другое надо, чтобы утешиться. Амалия отстраняется и цапает меня за губу. Она манит меня своей изменчивостью. Умеющий, в общем-то, неплохо читать людей и их мотивы, я никогда не знаю, чего от нее ждать. Втягиваясь в эту игру, тяну Амалию за медные волосы. А ей как будто плевать, что я по жести пошел. Она мою рубашку расстегивает, ремень… Мы влажно лижемся, кусаемся и сталкиваемся языками, пока она, не стесняясь, мне надрачивает. Чтобы секундой спустя, не давая подмять ее под себя, самой на меня нанизаться.
– Тебя еще воспитывать и воспитывать, – резюмирую, сжимая в ладонях ее ягодицы и жестко толкая вниз. Раз, и еще, и еще, чтоб она не забывала, кто тут главный. И не кажется мне, что я делаю что-то плохое… Я вообще ни о чем не думаю, я на небесах.
Когда все заканчивается, стягиваю резинку и небрежно бросаю в мусор. Взгляд задерживается на завязанном в узел гондоне. Реальность возвращается, наступая сразу и отовсюду… Я не уверен, что две семьи в параллель – это выход. Я пока вообще на той стадии, когда свою женщину ни с кем не хочется делить. Тем более с орущим младенцем. Достаю сигарету и с удовольствием подкуриваю. В дверь звонят, когда я под завязку набиваю легкие никотином. На секунду я даже напрягаюсь, сам не понимая, какого черта меня проняло. Ну не жду же я, что мой тесть примчится. Нет… Он до этого не опустится.
– Это доставка, – вспоминаю. – Иди, открой.
Амаль вскакивает, натягивает халат и несется открывать. А когда возвращается, ее губы дрожат от смеха:
– Спасибо, что заказал букет. И оплатил его с моей карты.
Да, ко всему прочему я и цветы заказал. Избавляя себя от мук выбора, такие же, как Динаре. Теперь вот думаю, что это было не лучшее мое решение, но утешаю себя мыслью, что никто о нем не узнает.
– Понравился?
– Еще как, – обнимает. – Спасибо, – касается груди губами. – Очень щедро, – все же не упускает возможности меня поддеть. И ведь получается. Меня здорово триггерит, что моя женщина богаче. Найдя брюки, достаю портмоне.
– Да я же просто пошутила, – идет она на попятный.
– А я нет. Вот. Компенсация, – кладу на стол пару крупных бумажек. Разгоняя возникшее напряжение, опять кто-то звонит в дверь.
– Еда, – сообщаю, натягивая на голый зад боксеры. Амалия открывает курьеру, я забираю из ее рук увесистый пакет и отношу на барную стойку, решив, что на этом моя миссия закончена. Но Амалия вздыхает и просит выложить шашлык на тарелку. Ничего такого вроде бы. Просто у нас так не принято. Например, Динаре даже в голову бы не пришло грузить меня подобными просьбами. Или, например, провести время наедине с другим мужиком. А Амалия, вон, будто это в порядке вещей, рассказывает, как классно повеселилась с подкатывающим к ней яйца пасынком в гончарке.
– Он Сидельника тоже пинал, представляешь?
– И что?
– Да ничего. Просто интересно, как у Ярика-мудака родился такой сын. Вот и не верь после этого в то, что воспитание и среда гораздо важнее генов.
– Ты просто себя успокаиваешь.
– Почему это?
– Я про анкеты осеменителей, которые ты изучаешь, – киваю на лежащие в стопочке документы.
– А что с ними не так? – злится Амалия.
– Все. Ребенок должен быть родным и желанным обоим родителям. Это же не игрушка.
– Тут я с тобой спорить не собираюсь. Но что делать женщинам вроде меня? Если не складывается. Оставаться бездетной?
Черт. Вот нахрена я вообще поднял эту тему? И как ее поскорее свернуть? Не придумав ничего лучше, бросаю пространное:
– Просто не торопись.
Амалия перетекает в мои объятия. Ластится, выпрашивая хоть немного тепла. Выходит, я угадал с ответом? Хорошо… Тут же главное – время выиграть, а там я непременно со всем разберусь. Как – не знаю. Обращаться к услугам суррогатной матери я не готов точно. К счастью, разговор переходит на другую тему. Амаль никак не отпустит страх, приходится ее еще раз заверить, что ей ничего больше не грозит. Жаль, я не могу рассказать, какую мне придется заплатить за это цену. Хотя… наша свадьба с Динарой все равно когда-то случилась бы. Обратившись за помощью к ее отцу, я лишь приблизил неизбежное.
Поделиться книгой: