Изменить судьбу

Через минуту в дверь ванной снова постучали. Я приоткрыл дверь, красная, как варёный рак, Света сунула мне в руки мою одежду. Ещё через пару минут я вышел из ванной. Прошёл на кухню. На кухне стоял обычный такой мужик в простых брюках и рубашке. Ростом с меня, не толстый, даже худощавый. Пытается показаться простецким валенком, но взгляд цепкий. Оценил мою внешность, одежду, движения, похоже, остался удовлетворён. Вернулся взглядом к голове.

- А с патлами придётся что-то сделать.

- Знаю, самому мешают уже. Слава - я протянул руку для рукопожатия.

- Андрей Витальевич – он пожал мою руку, - Призывник?

- Нет, со снятием с учёта.

- Больной? – разочарованно спросил Андрей Витальевич.

- Уже нет, но это ничего не меняет. На службу меня не возьмут, ни на какую, даже в пожарники.

- Понятно. Со Светкой у вас что? Любовь?

- Случайно встретились, только сегодня.

- Дочь! Не понял!

- Андрей Витальевич, мы давно знаем друг друга. В детсаду в одной группе были. Сегодня встретились в кафе случайно. Разговорились.

- Ну да. Язык не только до Киева доведёт, но и до постели.

- К тому-же, до постели ближе – пошутил я и прикусил язык. «Ля, ну кто так шутит, да ещё и с отцом любовницы, который нас практически застукал».

- А что не так с Киевом? – От Андрея Витальевича не укрылось как я поморщился при упоминании столицы укропов.

- А!.. Долгая история.

- Ладно… Дочь, я действительно спешу. Сегодня ночью меня не будет. Постарайся не забеременеть – Света вспыхнула красной краской.

- А приходил-то зачем?

- Догадайся. Всё, я пошёл – он двинулся в направлении прихожей. На выходе с кухни остановился, обернулся ко мне: - Ты завтра придёшь? Хочу ближе познакомиться с тобой.

- Если Света пригласит.

- Даже если не пригласит, зайди – не-то пригласил, не-то приказал, и вышел.

- Дима, сука, нашептал. Мы когда шли домой, у него в окне занавеска колыхалась. Наверняка позвонил и наплёл что-то – Света зло топнула ногой.

- Да ладно, не расстраивайся. Отец у тебя, похоже, мировой. Не орал, в драку не лез, рассудительный. Он наверняка тебе ничего не сделает. Пойдем, если хочешь, ещё погуляем. Время – только четыре доходит.

- Не хочу. Настроения нет. Да не сделает, конечно. Но Дима – ублюдок.

- Ты всё-таки его чем-то держишь. Не отцом – сказал я, глядя на её мыслительные процессы, отражавшиеся на лице.

- Да… Была ситуация. У подруги вечеринка была. Она его пригласила тоже. У них родители дружат. Ну, как дружат. Её родители главнее Диминых, и работают в горкоме. Постоянно пересекаются по работе, к тому-же живут рядом. Вот Димины родители и лезут к ним в друзья. Вобщем, была вечеринка, Дима нажрался и полез к подружке целоваться. Подружка тоже была подшофе и на поцелуй ответила. А он распалился и в комнату её затащил, раздевать стал, одежду рвать. Она в крик. Мы ломанулись к ней, дверь на защёлке. Кое как открыли, а он на ней лежит, почти раздел уже, она в него руками упирается, но оторвать, конечно не может. А у меня в руках фотик. Мы как раз фотографировались. Не знаю, может случайно я нажала, но кадр получился живописный. Ну, парни его от подружки оторвали, её, кстати, Оля зовут. Это я тебя её именем назвала. Ну и пинками выгнали, сказав больше не появляться. Оля сначала хотела всё родителям рассказать, а парни говорят – твоё слово против его слова. Я ещё про фотографию не знала. А потом, спустя, несколько дней, мы стали плёнку проявлять, ну и увидели.

- Шантажируете, значит.

- Да какой шантаж, мне-бы он нафиг не нужен. Весь какой-то липкий, скользкий…брр. Если-б не лез ко мне – и фотка не нужна. А он протрезвел и через неделю припёрся к Ольге опять, когда никого не было, начал стращать, что родителям расскажет, какая она шлюха, если она не будет ему давать. Время дал на подумать. Оля ко мне, фотку напечатали, она ему и показала, когда в следующий раз пришёл. Там такая фотка – всё сразу понятно, кто - насильник, кто – жертва. Ольгина одежда разорванная валяется. В милицию идти – этой фотки может и не хватит, а вот по партийной линии, если засветить – его предкам мало не покажется.

- Понятно. Ну, чем займёмся, если гулять не хочется?

- Знаешь, Слав, ты, наверное, иди. У меня что-то настроение испортилось, да и к экзаменам готовиться надо. Теперь знаешь, где живу. Заходи, если будешь поблизости. А завтра тебя папа пригласил. Он, похоже, в баню пошёл, коньяк забрал, смотрю, нету на месте. Будет сейчас там развратничать. А завтра с похмелья болеть. Ты, если придёшь, пива ему захвати.

- Телефончик свой дашь? А я тебе свой оставлю. Созваниваться будем.

Обменявшись телефонами, я вышел от Светы. Возле подъезда тусил Дима. Уже по гражданке, и похоже, в говно. Увидел меня.

- Э! Эй ты! Ну-ка стой! Стоять, кому сказал!

Я прошёл мимо него. Он попытался схватить меня за одежду, неудачно, конечно, чуть не навернулся. Снова заблажил:

- Э-э! Ты куда! Стой утырок! Я кому сказал!

Я шёл неспеша, завернул за угол и остановился. Здесь было больше растительности и меньше окон. Кусты закрывали практически весь обзор. Вскоре из-за угла вывернул Дима и наткнулся на меня взглядом.

- Вот ты и попался! Ну чё! Давай раз на раз! Я без формы, видишь? Не зассышь? Давай! Я в десанте служил, щас разделаю тебя.

«Блять, вот откуда столько десантников на душу населения? Плюнуть некуда, обязательно в десантника попадёшь». Дима пёр на меня, закатывая рукава, и наверное, сам себе казался большим и страшным. Нет, бить его нельзя. То, что он не по форме не отменяет того факта, что он – мент. Ударь я его – проблемы обязательно будут. «Менты – козлы» - присказка не вчера придуманная. Как раз дело раскрутилось против ментов, которые людей убивали в Москве. Из-за сраных продуктовых наборов. Так они по форме были, когда убивали, и не стеснялись вообще. И если-бы не КГБ, хрен знает, когда они бы остановились. А скоро и Щёлоков застрелится. Не выдержит душа поэта. Сволочь, он их ещё и покрывал, и отмазывал.

- Дима, а что, у тебя без насилия уже не встаёт? Обязательно самоутвердиться надо? – я отклонился, пропуская мимо себя бренное тело, потерявшее равновесие после богатырского удара в пустоту. Дима врубился в кустарники, повис на них, кое как встал.

- Дима, тебе-бы врачу показаться. Психиатру. У тебя, похоже, с кукухой проблемы – я снова отошёл в сторону, провожая Димину тушку глазами. На сей раз его полёт остановил ствол дерева.

- Дима, ты бы сел, посидел, а лучше, иди домой, полежи. А-то вот так врежешься в дерево башкой, и умрёшь уставшим – Дима прислонился спиной к стволу дерева.

- Я тебя всё равно достану.

- Так я и не убегаю никуда. Хочешь достать – всегда пожалуйста.

- Светка – моя! Ты понял! – заблажил он опять.

- Ты у неё-то хоть спросил?

- О чём? – он, походу, реально не догоняет, что у девушек, вообще-то принято согласие спрашивать.

- Да, говорить с тобой бессмысленно – я развернулся и пошёл на остановку.

Глава 12

12.

Утром во вторник, ещё шести не было, проснулся с ощущением, что не сделал что-то важное и необходимое. Это ощущение не давало покоя, зудело и мешало сосредоточиться на чём-либо. Прошёл на кухню, не понятно зачем, опёрся руками о стол, посмотрел вокруг, выглянул в окно. Ощущение неудовлетворённости мешало думать. По какому-то наитию отставил ноги назад и сделал несколько отжиманий от поверхности стола. Мышцы загудели, появилось чувство какой-то радости, неудовлетворённость пропала. «Ля, так вот чего не хватало-то!» - подумал я и пошёл одеваться на пробежку.

Проснулись родители, им на работу.

- Чего вскочил в такую рань? – мама вышла из комнаты и увидела меня, одевающегося.

- Пойду побегаю, - я подошёл к ней и обнял её, - с добрым утром, мам.

- И тебе с добрым утром – мама снова странно посмотрела на меня – что-то ты изменился, Славка. У тебя всё хорошо?

- Да нормально всё. Просто рад тебя видеть.

Из комнаты вышел отец, хмуро посмотрел на нас, прошёл в кухню

- Пап, с добрым утром! - отец не ответил.

Бежать было легко, сделал двадцать кругов на школьном стадионе, подошёл к спортивным снарядам. Там были три турника разных уровней, металлические брусья, сваренные из труб, и примерно десятиметровая вертикальная стойка с тремя шестами. Турники уже были оккупированы группой парней шестнадцати-семнадцати лет. Я подошёл к брусьям. Поотжимаюсь пока, а там и турники освободятся.

Сделал несколько подходов на отжимание. Турники были уже свободны, но парни не уходили, стояли возле них кружком, вполголоса разговаривали. Подошёл к турникам, запрыгнул, повиснув на самом высоком.

- Э! Занято!

Я начал подтягиваться.

- Занято, сказано! Спрыгнул быстро!

Закончив на пятнадцатом повторении, я спрыгнул с турника. Ссориться не хотелось. Наоборот, была какая-то умиротворённость.

- Парни, ну вы-же не занимаетесь, турники пустые. Чего наезжать-то?

- Тебе что не понятно? Сказано «занято» — значит занято! - парни не выглядели агрессивными, только один, вот этот, который наезжал, как будто специально себя заводил. Остальные молчали неодобрительно. Но и не мешали. Типа солидарность.

- Ладно, ухожу – сказал я и пошёл к шестам.

- Там тоже занято! Э!

Я развернулся и подошёл к нему. Настроение стало портиться. Вот надо-же так насрать в душу сутра пораньше.

- У тебя проблемы? – спросил я, подойдя к «оратору» вплотную.

- Это у тебя проблемы, чухан!

- Сеня, да ладно тебе, ну занимается парень, чем он тебе помешал? – попытались успокоить его парни из их компании.

- А хули он тут вы%бывается!? – Сеня уже распалил себя так, что начал подпрыгивать. Я попытался успокоиться.

- Сеня, давай с тобой подтянемся кто больше. Проиграю – уйду, слова не скажу.

- Да ты и так сейчас убежишь, сука! - Сеня уже дёргался в мою сторону, и только парни из его компании тормозили его, держа за руки.

- Парни, - обратился я к ним, - я проблем не хочу, но турники не куплены. Хотите драки – будет драка, я мешком работать не буду. Хватит всем.

- Да Сеня, бля, заткнись и успокойся! – повысил голос один из компании, - Слава, ты занимайся, я этого придурка сам успокою, - он снова повернулся к «оратору» - Сеня, бля, захлопнись, или я захлопну.

Сеня притих. Я присмотрелся к парню. Нет, вроде незнакомый.

- Мы знакомы?

- Да, к Палычу вместе ходили. Только я бросил с полгода назад.

- Блин, всё равно не узнаю.

- Я – Паша Гущин. Не вспомнил?

- Н-нет, честно говоря. А чего бросил?

- Да тяжело, блин! С трени еле приползал, а у меня ещё две сестрёнки. Они хоть и большие уже, да всё равно контролировать надо. Тётка всё не успевает.

И я вспомнил его. Паша появился у нас на ОФТ где-то через полгода после открытия секции. Отличался немногословностью и упрямством. Про него говорили, что у него родители погибли в аварии, и они, трое детей, остались одни. Сёстры были двойняшки, по тринадцать им вроде сейчас. Их взяла к себе родная тётка, в целом, неплохая женщина, но она жила одна, работала, и времени у неё на детей не всегда хватало. Ему сейчас семнадцать, осенью, в ноябре исполнится восемнадцать и под осенний призыв он не попадёт. Уйдёт в армию весной. А ещё месяцев примерно через десять вернётся домой в цинковом костюме.

- Всё, вспомнил я тебя. Рад видеть. Как жизнь? Занимаешься здесь часто?

- Да всё вроде нормально, сейчас экзамены сдам, работать пойду. Здесь занимаюсь иногда. Надо-бы больше, да неохота, честно говоря.

- Паш, отойдём, поговорить надо.

- Паш, обратно к Палычу не хочешь? – спросил я, когда мы отошли метров на десять.

- А что, можно? Он-же вроде, второй раз не принимает. Да и, честно говоря, побегать-попрыгать я и без него могу.

- Я поговорю, примет. И мы сейчас не только бегаем-прыгаем. У нас альпинистская подготовка, скалолазание и ещё кое-что. Интересней чем было. Правда, занимаемся на улице, и в дождь, и в грязь.

- О, интересно!

- Завтра треня. Я поговорю с ним. Встречаемся мы на трамвайном кольце, в два. Возьми с собой сумку спортивную, чтобы через плечо носить, чтоб бегать удобно было. В неё положи фляжку с водой и переодеться. Я обычно, сразу тренировочное надеваю, а с собой беру штаны запасные и футболку, чтоб переодеть, если эти уделаю. Учти, тренировки тяжёлые, с кольца сразу кросс бежим по пересечёнке, километра три, в хорошем темпе, так что готовься.

- Блин, с сёстрами надо что-то решать будет.

- Паш, им по тринадцать сейчас, не маленькие совсем, на горшок сажать не надо. Пожрать им оставь, макарон там, или картохи нажарь. Домой с трени я обычно возвращаюсь около шести. Перебедуют без тебя. Заставь их книжки читать, скажи, что придёшь – проверишь.

- Лады, только с Палычем поговори, чтоб не выгнал меня.

- Поговорю, приходи. Телефон дома есть? Номер говори, я запомню, потом запишу.

Домой с утренней тренировки я вернулся около полдесятого. Дома были только бабушка и Лёшка. Лёшка валялся на диване, хорошо, хоть постель убрал, лентяище.

- Лёх, есть чё пожрать?

- Не знаю, я уже не голодный.

- Оставил мне чего, или всё упорол?