За храбрость!

– Да забирай, – сказал Рябой. – А я гляжу на него – вроде как тоже знакомый. Ну точно, ты же из запасного эскадрона, из Моздока уже с ним пришёл. Трофеем, вроде рассказывал, его взял?

– Да, по дороге, – подтвердил Гончаров, проверяя заточку лезвия.

– Эскадрон, в колонну! – донеслась команда капитана. – Повзводно, по четверо в ряд становись! Разобрались в строю!

Драгуны кинулись на зов своего командира. Взводные офицеры и унтеры покрикивали, сбивая из них строй.

– Быстрее, быстрее! – поторопил своих Копорский. – Вон уже весь третий взвод в строю! Антонов, а ну бегом!

– Бегу, вашбродь, – отозвался Рябой и, заскочив во второй ряд, встал за «длинным Ванькой».

– Раз! Раз! Раз, два, три! – задал ритм шедший за Огневым вахмистр. – Ногу держим!

Усталые эскадроны и рота троицких пехотинцев вступили во взятый аул. Вслед за ними верхом въехал полковник Бомбель и штабная свита. У небольшой ровной площадки, служащей местным чем-то вроде сельского базара, колонна остановилась.

– Сми-ирно! – разнеслась команда майора Кетлера. – Господин полковник, аул взят обходным манёвром. С оружием в руках во время боя пленено двенадцать человек. Убито около трёх десятков, точный подсчёт будет совсем скоро. Наши потери – один погибший и пятеро раненых. Казаки есаула Мащенко и егеря из пятнадцатого полка ведут проверку жилищ…

Стоя в первой шеренге, Тимофей видел, как к полковнику егеря подвели дюжину пленных. Сюда же подошли несколько седобородых старцев. Бомбель через казака-переводчика задал им ряд вопросов. Аксакалы, кланяясь и причитая, что-то пытались донести до важного русского начальника. Тот, слушая, хмурился, теребил гриву жеребца и косился на переводившего ему казака.

– Всех наших пленных сюда! – рявкнул он, перебив сбивчивую речь толмача. – Я знаю, что они у вас были. Вот и поглядим, как вы государевыми людьми тут обращались!

– Зол Александр Эдуардович, видать не в духе, – негромко проговорил стоявший на левом фланге взвода Копорский. – Похоже, по шекинским мятежникам особое указание от командования имеется. Тимофей, никого из пленных, случайно, не признал?

– Никак нет, ваше благородие, – так же приглушённо ответил ему Гончаров. – Там, на месте стычки перед аулом, только Бахтияра убитого разглядел. А эти все незнакомые. Да ведь мы с вами и были-то здесь совсем недолго, потом в большой аул нас Гахраман выкупил.

– Ну да, – подтвердил подпоручик. – А я бы и Бахтияра даже не узнал. Не было при нём моей сабли?

– Не было, Пётр Сергеевич, – вздохнув, ответил Гончаров. – Только пистоли мои и кинжал с его трупа снял. А сабля при нём самая простая была.

– Видать, не почину ему моя, – с досадой промолвил взводный. – Она и для бека вполне себе даже достойна. Батюшкина сабля, под заказ в Сестрорецке делана, когда он в столичной гвардии служил.

– Ох ты-ы! – словно шумный вздох пронеслось по стоявшим шеренгам. На площадь вывели дюжину оборванцев. Были они измождённые, шли, испуганно озираясь и согнувшись.

– Есть тут кто из подданных Российской империи? – оглядывая доходяг, выкрикнул полковник. – Не бойтесь, братцы, солдат ты, рекрут али, может, житель, горцами скраденный и проданный в рабство, всё одно отзовись.

Приведённые продолжали робко стоять на месте.

– Ну же, кто тут из полковых солдат, шаг вперёд! – рявкнул полковник. Трое качнулись и сделали шаг.

– Кто таков?

– Метёлкин Иван! – отозвался первый из троицы. – Рядовой Тифлисского мушкетёрского полка.

– Ты! – Бомбель направил палец на второго.

– Рядовой Кузякин, – хрипло ответил ему седой доходяга. – Кавказский гренадерский полк.

– Младший унтер-офицер Федин Илья, – не дожидаясь, представился самый низкорослый. – Семнадцатый егерский полковника Карягина.

– О-о, семнадцатый полк Павла Михайловича! Унтер-офицер! – воскликнул Бомбель. – Как и где в плен попал, егерь?!

– О прошлом годе, ваше высокоблагородие, – ответил тот глухо. – Под крепостью Мухрат, когда пушки у персов отбивали. По голове получил, более ничего не помню. Местные подобрали, отлежался у них, они же потом и в соседний аул продали. Два раза бежал, ловили, продавали, и вот я тут.

– Третий раз бы побежал? – спросил его полковник.

– Так точно, вашвысокоблогородие, побежал бы, – вздохнув, промолвил егерь. – Только силов мало, да и пригляд был большой. Но всё равно побежал бы.

– Молодец! – воскликнул Бомбель. – Отпишу про тебя в полк. Славный солдат, как раз под стать своему командиру. Остальные кто? – Он кивнул на стоявших кучкой доходяг.

– Из местных они, – ответил Федин. – Из тифлисских грузин в основном все. В набегах горцами взяты.

– Грузины нынче тоже все под нашим подданством, – нахмурившись, произнёс Бомбель. – Вон как измучили людей. Всем этим по сто плетей! – Он показал на стоявших под конвоем пленённых в бою горцев. – Есаул, скажешь своим казакам, чтобы не жалели, кто под кнутом помрёт, так, стало быть, и Богу угодно. А местным наука будет, как бунтовать перед властью российского императора! Переведите старейшинам, всё оружие, что есть в ауле, снести сюда. Обеспечить провиантом отряд. Контрибуция с аула три сотни рублей и пятерых аманатов[4] из их родов в Тифлис на пять лет.

Сводный отряд задержался в ауле на три дня, и наутро четвёртого колонна, растянувшись на добрую версту, пошла в сторону Бакинского тракта.

Глава 6. К Нухе

Эскадронные трубачи выдували из сияющих, начищенной медью труб сигнал «Утренняя заря». Из селения слышался бой ротных и полковых барабанов русской пехоты. Расквартированные в нём и в полевом лагере солдаты разбирали оружие и выходили на утреннюю поверку.

– Отделение, в три шеренги становись! – скомандовал Гончаров, завидев шедших в их сторону господ офицеров. – Резцов, бегом в строй! – прикрикнул он, завидев метавшегося у шатра драгуна. – Быстрее, тебе говорю, рохля!

– Пуговица с погона слетела, – придерживая розовый[5] матерчатый лоскут, бормотал «низкий Ванька», заскакивая на своё место. – Как же с таким погоном-то в строй вставать, Тимофей Иванович? Ведь заругает их благородие!

– Тихо ты! Прижми пока его, дурень, – ругнулся унтер-офицер. – Взвод, сми-ирно! Господин подпоручик, в строю тридцать один человек. В лазарете трое. Незаконно отсутствующих нет!

– Вольно, – отдал команду Копорский и козырнул. – Повестка на сегодня, драгуны, всё та же. После утренней поверки обихаживаем лошадей, далее будет завтрак и занятие по полковому учению. После обеда два часа на отдых. Первое отделение младшего унтер-офицера Гончарова готовится заступить в ночной караул. Будете охранять генеральский штаб. Разбейте людей на три смены. Проверьте, чтобы в каждой был старший из самых расторопных. Внешний вид и оружие должны быть у всех в наилучшем состоянии. Ну, вы и сами понимаете, их превосходительство и наш полковой командир никакого небрежения не потерпят. Пароли вам скажут уже по самому заступлению. Взвод, равняйсь! Смирно! Первая шеренга – шесть шагов, вторая – три, шаго-ом арш!

– Ох и суетной же сегодня караул нам выпал, – лёжа на топчане, рассуждал Чанов. – Прошлый, говорят, так вообще ти́хонький был. Курьер только в охранении десятка казаков от Шемахи с пакетом прискакал, да генерал со своей свитой пару объездов по лагерю сделал. А так всё начальство в доме бека по большей части сидело. А сегодня словно бы улей, туда-сюда, туда-сюда вона как все бегают. Иванович, ты, случаем, не знаешь, почто такая суета?

– Да будто бы мне кто чего скажет, – откликнулся, отмахнувшись, начищавший сапоги Гончаров. – Может быть, к маршу готовимся, только вот куда? На Баку или к ханской Нухе, кто же его знает.

Посмотрев в приоткрытую дверь на дом, который занимал генерал Небольсин, Тимофей оглядел большое помещение сарая, отданное под размещение караула. Бодрствующая смена сидела на лавках, привалившись к стене с оружием в руках, отдыхающая лежала на топчанах и на сундуках, скинув сапоги.

– Гляди, как быстро темнеет, – проговорил он озабоченно. – Вон часовых уже перед входом еле видно. Пора менять. Так, отдыхающая смена, встаём, оправились, сапоги обтёрли, и выходи все во двор! Бодрствующая на их место ложится.

Пятеро драгунов, натянув сапоги, расправили мундиры и, закинув мушкеты за плечо, потопали вслед за отделенным командиром.

– Стой, кто идёт?! – донеслось от стоявших у крыльца.

– Смена караула! – откликнулся Тимофей.

– Пароль?!

– Самара! – ответил он на вопрос часового.

– Смоленск, – произнёс тот отзыв. – Проходи, Тимофей Иванович. Мы уж думали, вы забыли про нас, вона какая темень.

– Забудешь, ага, как же, – проворчал пристраивавшийся с правой стороны от входа Герасим. – Небось, меньше других стоять выпало. А я и вздремнуть даже толком не успел.

– Разговорчики, Антонов! – буркнул менявший караул Гончаров. – Хочешь, чтобы дежурный офицер или адъютант всем выволочку устроил? Заступил на свой пост и стоишь молча!

– Да стою я уже, – пробормотал тот.

– Сменившиеся – за мной! – скомандовал унтер, и Блохин с Хребтовым затопали вслед за заступающими на другие посты.

Расставив людей у ворот и на заднем дворе, Тимофей повёл сменившихся к караулке.

– Ничего интересного не слышал? – спросил он негромко у Лёньки. – Вон сколько беготни нынче было. Все старшие сегодня у их превосходительства собирались.

– Главный от казаков с егерским майором у крыльца разговаривали, – ответил друг так же еле слышно. – Не всё я там разобрал, но вроде как нам на Нуху приказано идти.

– Не покорился, значит, Селим-хан, – заключил Гончаров. – Из селений горцев к себе собрал и отбиваться от нас надумал.

– Похоже на то, – согласился с ним Блохин. – Есаул этот майору говорит, что непростое нам дело предстоит. Ханская столица в удобном месте выставлена, оборонять её легко. Да и подходы непростые, кругом горы, быстрые реки, холодно. Лучше бы, дескать, на Баку нас двинули, там, у моря всё бы полегче воевать было.

– Ладно, начальству виднее, куда нас посылать, – вздохнув, произнёс Тимофей. – В Нуху значит в Нуху. Заходите, братцы. – Он кивнул на дверь караулки. – Пока вон на лавках рассаживайтесь. Не спите только, а то сегодня, сами знаете, в дежурных суетной офицер из Томского полка. К каждой мелочи придирается. Калюкин уже кулаком в морду получил.

Через два дня после караульной службы при штабе отделение Гончарова стояло в общем строю сводного отряда на большом сельском выгоне. После смотра генерал Небольсин похвалил войска за хороший внешний вид и строевую выучку.

– Скоро, братцы, нам предстоит жаркое дело, – оглядывая ряды, крикнул он, горяча коня. – Там, за горными вершинами, – продолжал Небольсин, махнув рукой на север, – лежит столица мятежного Шекинского ханства, коварный правитель которого Селим-хан отверг власть нашего императора и нарушил данную ему присягу, переметнувшись в стан врагов. Так пойдём же и накажем мятежников! Покажем, что русского солдата не страшат заоблачные вершины и стены любых крепостей! Ура, братцы!

– Ура! Ура! Ура-а! – ревели солдатские шеренги. Поход на Нуху начался.

Неделя пути прошла в относительном спокойствии. У дозорных казаков были две небольшие перестрелки, да перед основной войсковой колонной случился обвал, чуть было не накрывший собой роту егерей из пятнадцатого полка. Стрелки облазили вокруг все скалы, но никакого присутствия неприятеля не заметили.

– Может, само собой случилось? – гадали солдаты, оглядывая крутые горные склоны. – Тут вон один камешек сверху сорвётся, а к низу уже цельная тыща валунов слетит.

Первая настоящая стычка случилась у переезда через речку Кюнгютчай. Казачий дозор, подошедший к воде, обстреляли с противоположного берега, и он быстро откатился назад. Авангард из драгунских эскадронов был на месте уже через час, и, спешившись, кавалеристы повели огонь по мелькавшим среди камней горцам.

– Сейчас, как и тогда, у селения, сюда пушечки подкатят, и под их прикрытием пехота реку перемахнёт, – забивая пулю в винтовальный ствол, проговорил Кошелев. – И правильно, чего же это сломя голову да под пули лезть?

Горцы ждать пушки не стали, один за другим они выскакивали из-за камней и бежали по дороге в сторону ущелья.

– Уйду-ут. Дотянем, все так уйдут, – сказал недовольно Огнев. – Илья Петрович, прикрой огоньком? – попросил он Самохваловского. – А я со своими через речку перебегу. Пока это мы всех тут дождёмся! Эскадро-он! Слушай мою команду! – Выскочив из-за камней, он выхватил из ножен саблю. – За мной! В атаку! Ура!

– Ура! – выскакивая следом, крикнул Копорский. – Взвод, за мной! Вперёд, братцы! Ура!

– Ура-а! – сотня драгун с криком влетела в стремительное течение горной реки. Балансируя и стараясь не сверзиться в ледяную воду, бежал со своим отделением и Гончаров. Глубина тут была чуть выше колена, но на стремнине попробуй ты пробеги быстро. Вот впереди бежавший драгун, как видно, поскользнулся на камне и, расплёскивая фонтан брызг, сверзился в воду. Его тело подхватило и понесло течением вниз.

– Держись! – Парня подхватили Чанов и драгун из первого взвода.

– Не останавливаться! Вперёд! – прокричал, обернувшись, капитан. – Перестреляют всех, коли замедлимся, вперёд, братцы!

Только тут Тимофей заметил, что по ним ведут плотный огонь. Вот свистнула над головой пуля. Вскрикнул и выронил мушкет шагах в пяти унтер из взвода Комаровского.

«Если сейчас все отбегающие горцы вернутся – хана!» – мелькнула в голове паническая мысль.

– Ура-а! Быстрее, братцы! На тот берег, быстре-ей! – Гончаров поднял над головой мушкет и прибавил хода. На берег он выскочил мокрый по самую каску и бросился вслед за Огневым. Высунувшееся из-за валуна длинное ружейное дуло блеснуло пламенем и окуталось дымом, капитан резко дёрнулся и схватился за руку. Тимофей проскочил мимо него и с ходу влепил прикладом горцу в голову. Его товарищ попытался хлестнуть саблей драгуна, и клинок рубанул по казённику мушкета, высекая искры.

– На-а! – Удар носком сапога в пах – и горец, взвыв, упал на бок.

– Хэк! – Пробегавший мимо Герасим проткнул его штыком.

– Да зачем, – пробормотал Гончаров. – И так он уже не боец был.

Пара десятков ханских воинов неслась сломя голову в сторону ущелья, их преследовали спешенные драгуны.

– Ваше благородие, как вы?! – Тимофей, развернувшись, подбежал к командиру эскадрона. – Кровит у вас сильно, перетянуть руку нужно!

– Ничего, Гончаров, ничего, – зажимая рану, прошипел капитан. – Главное, что кость цела. Ты беги к своим, беги.

– Лекаря! Лекаря сюда, командир эскадрона ранен! – Тимофей замахал призывно рукой.

В его сторону бежал эскадронный трубач и с ним два драгуна из нестроевых.

– Беги, беги! – Огнев махнул здоровой рукой. – Попробуйте татар нагнать.

Тимофей подхватил свой мушкет и засеменил вслед за отбежавшим по дороге эскадроном.

– Вот ведь дурень, в горячке штык сразу не пристегнул, – бормотал он, вынимая клинок из ножен. – В следующий раз так может и не повезти. Думать нужно головой, думать всегда!

Впереди хлопали выстрелы, на дороге лежало несколько трупов горцев, тел в русских мундирах среди них видно не было.

«В панике отбегают», – думал Тимофей, стараясь догнать эскадрон.

Вот и ущелье. Навстречу, придерживая хромавшего драгуна из отделения Плужина, вышли двое.

– Всё уже, можешь не спешить! – крикнул Тимофею Дерюгин. – Утекли татары. Там у них кони за поворотом стояли, они на них запрыгнули и дали по дороге дёру. Попробуй их пёхом догони!

Вслед за троицей из ущелья показалась толпа драгун. Во главе её шёл заместитель Огнева штабс-капитан Кравцов и взводные офицеры.

– Гончаров, живой! – воскликнул обрадованно Копорский. – А я гляжу, нет тебя, неужто, думаю, подстрелили!

– Да я, ваше благородие, около господина капитана задержался, – ответил Тимофей. – Потом уж следом припустился, да вот уж не сумел догнать.

– С Сергеем Ивановичем худо?! Что с ним?! – одновременно с Копорским воскликнул и штабс-капитан. – Он ведь первым через реку перебежал. А потом глядь, его с нами и нет!

– Да всё хорошо, живой их благородие! – успокоил их Гончаров. – Руку немного поранило. Там уже лекари с ним.

– Плужин! – обернувшись, позвал унтер-офицера Кравцов. – Со своим отделением останешься пока в ущелье. Наблюдайте, чтобы татары не подскакали свободно к переправе. У коноводов коней заберём и ваших тоже подгоним.

Полтора десятка драгунов остались караулить дорогу, все остальные отправились к броду. Здесь уже царила суета. На правом берегу сновали нестроевые из драгунских эскадронов и егеря. Они сносили и складывали в ряд убитых горцев, которых уже было около дюжины. Отдельно лежало два тела, закрытых с головой епанчами. В одну кучу были свалены ружья, сабли, пояса с пороховыми рожками и прочая амуниция. Через реку под ободряющие крики унтеров переходила рота пехотинцев. На левом берегу в колоннах стояли воинские подразделения, гарцевали на лошадях штаб-офицеры и подкатывали обозные повозки. Ведя за поводья коней, в реку медленно завели жеребца полковника. Конь испуганно прядал ушами, сидевший верхом на нём Бомбель оглаживал его гриву и что-то приговаривал. Вслед за полковым командиром в воду вступили и кони штабных офицеров.

– Станови-ись! – скомандовал штабс-капитан Кравцов. – Встали, встали в общий строй, братцы! Разобрались в четыре шеренги!