Бригада с запада

Выход из безнадежного, казалось бы, положения образовался вдруг, как бы сам собой, будто бы кто-то подстроил его нарочно. Однажды поздним вечером, когда Николаев возвращался домой с очередной гулянки, его остановили какие-то люди. Их было пятеро — пять мрачных крепких мужчин. Они подошли к Николаеву вплотную, окружили его, прижали к стене — вырваться из этого кольца не было никакой возможности.

— Что вам надо? — нервно спросил Николаев.

— Деньги, — ответил один из мрачных мужчин. — Ты взял деньги в долг у одного человека. Пятьсот рублей — припоминаешь?

— Это очень добрый и терпеливый человек, — добавил второй мрачный мужчина. — Он ждал полгода, пока ты вернешь ему долг. Но ты не хочешь возвращать долг. И этот добрый человек обиделся на тебя. И попросил нас помочь. Ну? — грозно и вместе с тем насмешливо произнес мужчина. — Пришла пора рассчитаться. Прямо здесь и сейчас. Гони деньги. Иначе…

— У меня нет таких денег, — ответил Николаев, и его глаза испуганно забегали. — Сейчас нет… Но скоро будут. Послезавтра… И я отдам. Обязательно отдам.

— Сейчас, а не послезавтра! — жестко произнес мрачный мужчина. — Сей-час! Ты понял? Иначе мы сделаем с тобой то, что ты заслуживаешь. Нет, убивать мы тебя не станем — зачем нам пачкаться? А просто мы возьмем тебя в плен. Отправим тебя в глухую тайгу валить лес. Бесплатно, само собой, — пока не отработаешь долг, а кроме того, не возместишь моральный ущерб. А он очень большой, потому что тот человек, у которого ты полгода назад занял деньги, очень на тебя обиделся. Так что потрудишься с годик в тайге, а там — поглядим… Ну так что?

Угроза была серьезная и при этом вполне реальная, так что Николаев не на шутку испугался. Ему доводилось слышать о том, что есть такие ловкачи, которые и в самом деле набирают по вокзалам и пристаням всякий забубенный люд, обещают им золотые горы, отбирают у них паспорта, после чего отвозят в глухую тайгу, и там эти люди день и ночь валят лес. Причем, по сути, бесплатно, в буквальном смысле за кусок хлеба и миску похлебки. Отказаться от такой работы нельзя, потому что приставленные надзиратели мигом объяснят тебе, что и к чему, убежать тоже проблематично, потому что это тайга и до ближайшего населенного пункта добрая сотня километров, да и непонятно при этом, в какой именно стороне этот населенный пункт находится. А если к тому же зима? То вообще гиблое дело… Слышал о таком рабстве Николаев, как не слышать — многие о нем слышали. Кто-то верил таким слухам, кто-то не верил, считая их обычными народными легендами-страшилками. Николаев не верил, да и какое ему было дело до всех этих разговоров и пересудов? Но, оказывается, зря он не верил, потому что вот они, эти страшилки, в реальном, как говорится, исполнении. То, что окружившие Николаева люди не шутят — в этом сомневаться не приходилось.

— Я вижу, тебе наше предложение не нравится, — ухмыльнулся один из мужчин. — А тогда возвращай деньги.

— У меня нет денег! — хрипло повторил Николаев. — Сегодня нет…

— Ну, тогда вернешь их завтра, — в голосе мужчины послышалась ирония. — Или послезавтра. А можешь через неделю. Или даже через месяц. Но с процентами. По сто рублей за каждый день просрочки тебя устраивает? Неужели не устраивает? Вот ведь какой ты капризный. И то тебе не нравится, и это… Ты уж выбирай. А то ведь положение у тебя безвыходное. Или ты этого не понимаешь?

— Ну уж и безвыходное! — раздался голос из темноты. — Умный человек из всякого положения найдет выход!

Николаев от неожиданности вздрогнул. Что же касается пятерых мужчин, то они, похоже было, ничуть не удивились этому голосу и лишь расступились в стороны. Из темноты вырисовался силуэт еще одного мужчины. Насколько Николаев мог разглядеть, этот мужчина казался старше обступивших Николаева ночных разбойников. Те были молодыми балбесами, а этот мужчина едва ли не годился им в отцы. Никаких других подробностей Николаев разглядеть не мог — было довольно-таки темно.

— Я говорю — из любого положения можно найти выход, если ты человек умный, — повторил возникший из темноты мужчина, вплотную подойдя к Николаеву. — Что ты на это скажешь, сынок?

— Можно, — Николаев сглотнул. — Почему же нельзя?

— Вот это разумные слова, — одобрительно произнес мужчина. — А разумные слова может говорить только умный человек. Глупый человек умных слов не скажет. Мальчики, оставьте нас и покурите в сторонке. А мы перекинемся парой слов.

Молодые ночные разбойники тотчас же отошли в сторону и пропали из виду.

— Зови меня дядя Сева, — сказал мужчина Николаеву. — Ну а ты сам можешь не представляться, я и без того знаю, как тебя звать-величать. Ну и заодно я знаю о тебе еще кое-что. Знаком, так сказать, с некоторыми чертами твоего характера. Впрочем, сейчас это не так и важно. Сейчас важно другое…

— Кто вы такой? — спросил Николаев.

— Дядя Сева, — повторил мужчина. — Я ведь уже отрекомендовался.

— Что вам нужно? — спросил Николаев.

— Хороший вопрос, — сказал дядя Сева. — Прямой и конкретный. Сразу видно, что задает его умный человек, который попал в затруднительное положение. Ну, да это бывает даже с умными людьми… Так вот: на прямой вопрос полагается давать такой же прямой ответ. Я хочу помочь тебе выпутаться из того затруднительного положения, в которое ты угодил. А оно и впрямь затруднительное. И чревато множеством бед и неприятностей. Потому что эти мальчики не шутят. Они, видишь ли, также по-своему люди разумные и называют вещи своими именами. Без всяких иносказаний и тому подобных эпитетов! Валка леса в зимней тайге — значит, так оно и есть, сто рублей процентов в день — и это тоже сущая правда. Так вот, я хочу помочь тебе выпутаться из беды. То есть избавить тебя от валки леса в зимней тайге и от неподъемных процентов. Ну да я выразился неточно. Я сказал, что хочу тебе помочь. Правильнее будет сказать, я могу тебе помочь. Ты понимаешь, в чем здесь разница?

— Понимаю, — кивнул Николаев. — Могу помочь — это означает, что и я должен чем-то вам услужить.

— Совершенно верно, — спокойно ответил дядя Сева.

Николаев вдруг поймал себя на мысли, что ему хочется убежать. Оттолкнуть этого невесть откуда взявшегося дядю Севу и бежать, не разбирая дороги! Но он тут же постарался погасить в себе эту мысль и это отчаянное желание. Он понимал, что молодые ночные разбойники находятся неподалеку и они его догонят. И тогда ему будет еще хуже, чем сейчас. Тогда они его могут даже убить. А почему бы и нет? Ночь, тьма, глухая городская окраина, никаких свидетелей… Так что не стоит испытывать судьбу. Лучше подробнее разузнать, что надо этому дяде Севе. Ведь неспроста же он затеял с ним этот разговор. А скорее всего, этот разговор, и вся эта сцена с ночными разбойниками, и все эти слова, которые сейчас говорит дядя Сева и которые он еще скажет, — все это не что иное, как спектакль. Да-да, постановка, а коль оно так, то, значит, у нее должна быть и конкретная цель. Что ж, поглядим, коль оно так.

— И чем же я могу вам помочь? — спросил Николаев.

— Вопрос делового человека! — одобрительно произнес дядя Сева. — С тобой, сынок, приятно иметь дело — ты все схватываешь на лету. Но вначале поговорим о том, чем именно могу тебе помочь я. Отчасти я об этом уже упоминал, но повторю. Ты не платишь никаких долгов и процентов по ним, и тем более никто не отправит тебя в тайгу валить деревья. Такая, значит, будет тебе от меня помощь. Тебя это устраивает?

— Устраивает, — сказал Николаев. Непонятно отчего, но он почти перестал бояться этого человека и лишь изредка опасливо посматривал в ту сторону, где таились ночные разбойники. — Меня — устраивает. Но…

— Что такое? — спросил дядя Сева.

— Помимо этих пятисот рублей, у меня есть и другие долги…

— Это также вопрос решаемый, — ответил дядя Сева. — Если, конечно, мы договоримся в главном…

— А главное — это что? — спросил Николаев.

— Ничего особенного, — ответил дядя Сева. — Так, пустяки. Несколько необременительных для тебя услуг. Для тебя они необременительные, а вот для меня очень важные.

— И какие же это услуги?

— Об этом потом, — сказал дядя Сева. — Для начала достаточно твоего предварительного согласия. Да ты не беспокойся, услуги самые пустячные. Просто ты поможешь провернуть мне кое-какое дельце. Коммерческое дельце. Еще и заработаешь на этом. Ну, так как — согласен?

— От выгодных дел я никогда не отказываюсь, — сказал Николаев. — Но…

— А вот обо всех «но» и «однако» мы потолкуем в другой раз, — перебил его дядя Сева. — Скажем, завтра. Надеюсь, ты сможешь уделить мне завтра немного времени?

— Смогу, — ответил Николаев.

— Вот и замечательно, — ответил дядя Сева. — Значит, сделаем так. Завтра ровно в десять часов утра жди меня у кинотеатра «Амур». Знаешь, где он находится?

— Знаю, — кивнул Николаев.

— Вот и жди. Тогда и потолкуем. А сейчас ступай. И не бойся, никто тебя не тронет.

Его и впрямь никто не тронул — ночных разбойников и видно нигде не было. Шагая в темноте, Николаев какое-то время размышлял, кто он на самом деле, этот дядя Сева, и что ему он него надо? Но скоро он отмахнулся от этих размышлений. Для чего попусту размышлять, если завтра дядя Сева придет к кинотеатру «Амур» и сам ответит на этот вопрос.

* * *

Дядя Сева явился на встречу, как и обещал, минута в минуту. Причем не пешком, а за рулем новеньких «Жигулей». Увидев Николаева (он пришел к кинотеатру несколько раньше), дядя Сева сделал приглашающий знак рукой — садись, мол, в машину. Николаев хотел сесть на заднее сиденье, но дядя Сева отрицательно мотнул головой.

— Садись на переднее, — сказал он. — Не люблю, когда сидят сзади и дышат мне в затылок. Покатаемся по городу, полюбуемся видами. Ты не против?

— Не против, — ответил Николаев.

Тронулись, проехали по центральным улицам, выехали на окраину и остановились на берегу небольшого озера. Была осень, по воде пробегала рябь, прибивая к берегу палые листья. Поблизости никого не было — ни пешеходов, ни машин.

— Люблю осень и пустынные места, — сказал дядя Сева и внимательно взглянул на Николаева. — Это хорошо, что ты явился, как мы договаривались. Хорошо, что не обманул. Терпеть не могу тех, кто желает играть со мной в прятки! Впрочем, ты не в таком положении, чтобы играть… Поговорим?

— Поговорим, — согласился Николаев.

— А разговор будет такой, — помедлив, произнес дядя Сева. — Итак, мое вчерашнее предложение остается в силе. Слово за тобой.

Николаев отрицательно покачал головой и сказал:

— Вы не сказали, что вам от меня надо. Поэтому и своего слова я давать не буду. Вот скажете — тогда и поглядим…

— Разумно, — согласился дядя Сева. — Что ж… Вот что я попрошу тебя сделать в обмен на мою помощь…

То, что сказал дядя Сева, вызвало в Николаеве самые противоречивые чувства: и удивление, и недоумение, и растерянность, и желание задать множество самых разных вопросов, и даже открыть дверцу автомобиля и немедленно уйти. Но он не сделал ни того, ни другого, ни третьего. Дядя Сева был прав — не в том Николаев был положении, чтобы предпринимать какие-то необдуманные и импульсивные действия. А между тем и удивляться, и впадать в недоумение было от чего.

— Вот что, сынок, — сказал дядя Сева. — Во-первых, тебе нужно уехать из города. Исчезнуть. Да ты не бойся — это, во-первых, не так и сложно, а во-вторых, далеко уезжать тебе не придется. Во всяком случае, не дальше Хабаровского края.

— Но… — попытался было возразить Николаев.

— Молчи и не перебивай! — нахмурился дядя Сева. — Когда я доскажу, ты все поймешь и без вопросов. Итак, исчезнуть из города. Но не просто так, а по подложным документам. Для этого я сделаю тебе паспорт на другое имя. Ты спросишь, зачем такие сложности? Но ведь ты сам говорил, что у тебя много долгов. От всех твоих долгов я тебя избавить не могу. Я обещал, что избавлю тебя от долга в пятьсот рублей, и это обещание я выполню. А со всеми прочими долгами разбирайся сам. Тем более что эти твои долги, насколько мне известно, — это банковские кредиты. А связываться с банками, то есть с государством, я не хочу, да и нет у меня такой возможности. Так что разбирайся сам. Впрочем, я готов помочь тебе и здесь, так уж и быть. Разбираться с государством лучше всего, когда ты поменяешь фамилию. Они будут искать тебя под фамилией Николаев, а у тебя будет другая и, кроме того, далеко за пределами города. Пускай поищут!

Дядя Сева умолк и стал внимательно смотреть, как по серой холодной воде плывут разноцветные листья. Николаев размышлял. И по всему выходило, что дядя Сева прав. Поменяв фамилию, он надежно спрячется от всех своих кредиторов. Заманчивое предложение, что и говорить… Но все же кто он таков, этот дядя Сева, чтобы предлагать такое? Откуда он возьмет паспорт на другое имя?

— Откуда я возьму новый паспорт? — как бы угадав мысли Николаева, спросил дядя Сева. — Ну, уж это мое дело… А ты слушай дальше.

А дальше дядя Сева сказал вот что. После того как Николаев получит новый паспорт, он должен немедленно уехать из города в поселок Участок номер семнадцать. В том поселке есть колония, в которой содержатся заключенные. Николаев должен устроиться на работу в эту колонию контролером. Контролеров, сказал дядя Сева, в колонии не хватает, так что Николаева возьмут. Дальше Николаев должен обосноваться в упомянутом поселке. И ждать сигнала. Точнее сказать, весточки. Когда-нибудь, через год, а может, через два, к нему явится человек и передаст ему привет от дяди Севы. Вот это и будет та самая весточка. А дальше Николаев должен будет выполнить поручение этого человека. Только и всего. Нет-нет, ничего страшного в этом поручении не будет! Так — всякие пустяки коммерческого свойства. Но эти пустяки очень важны для дяди Севы. Вот этим-то Николаев и отплатит дяде Севе за его помощь. К тому же за выполнение поручения Николаев получит еще и немалую сумму. После чего может или оставаться в поселке, или отправляться на все четыре стороны — вольному воля.

— Риск для тебя минимальный, выгода налицо, — подвел итоги разговора дядя Сева. — Так что решай.

— А что, если я соглашусь и потом обману вас? — спросил Николаев.

— А что, у тебя есть такое намерение? — спросил в ответ дядя Сева.

— Нет, — ответил Николаев. — Это я просто так…

— Вот и не задавай глупых вопросов! — назидательно произнес дядя Сева. — Ну, так что же?

— А давайте! — решительно махнул рукой Николаев.

— Молодец! — похвалил Николаева дядя Сева. — В этой жизни нужно быть решительным. Иначе что это за жизнь? В общем, так. Завтра в это же самое время встретимся вновь. Принеси мне свое фото на паспорт. А все остальное — мое дело.

Назавтра они встретились вновь. А еще через два дня дядя Сева вручил Николаеву новый паспорт, в котором значилась совсем другая фамилия — Кальченко. Николаев недоверчиво повертел паспорт в руках, но все же не отказался от него и сунул в карман.

— А теперь немедленно исчезай из города! — приказным тоном потребовал дядя Сева. — Родных у тебя в городе нет, так что никто тебя не хватится, а друзья-приятели скоро тебя забудут.

— Откуда вы знаете о моих родных? — с удивлением спросил Николаев — теперь уже, впрочем, Кальченко. У него и в самом деле не было родни ни в городе, ни в его окрестностях, ни на всем белом свете. Он был детдомовец.

— Знаю, — неопределенно произнес дядя Сева. — Ну, покамест прощай.

Новоиспеченный Кальченко совсем уже было собрался выходить из машины и даже открыл дверцу, но дядя Сева неожиданно придержал его за руку.

— Погоди, — сказал он. — Хочу, чтобы ты на прощание послушал одну песенку…

— Какую еще песенку? — удивленно спросил Кальченко.

— Хорошую песенку, — загадочно ответил дядя Сева. — Такую, какая запоминается на всю жизнь.

С этими словами он нажал на панели машины какую-то кнопку. И Кальченко услышал свой собственный голос и еще — голос дяди Севы. Оказывается, разговор между ними от начала до конца, со всеми подробностями был записан на магнитофонную пленку. В том числе и разговор о фальшивом паспорте. Жить по фальшивому паспорту — преступление, и это Кальченко при всей его легкомысленности понимал отчетливо. И ему стало страшно.

— Зачем это вам? — спросил он.

— На всякий случай, — ответил дядя Сева и усмехнулся. — На всякий случай… Чтобы ты не совершил какой-нибудь глупый поступок. Да ты не опасайся! Будешь вести себя разумно — все останется между нами. Мне ведь тоже нет никакого резона светиться с липовым паспортом. Ну, ступай. И завтра чтобы тебя в городе уже не было. Помни дядю Севу.

Глава 7

Вот так Кальченко и оказался в населенном пункте Участок номер семнадцать. Здесь и в самом деле находился лагерь заключенных, которому и впрямь нужны были прапорщики-контролеры. Дядя Сева оказался прав. Кальченко вначале даже подивился — откуда дядя Сева все это мог знать? Но поскольку ответа на этот вопрос все равно не было, он лишь махнул рукой и пошел записываться в лагерные контролеры. Его взяли и отправили в школу прапорщиков. Окончив учебу, он вернулся и приступил к службе как прапорщик Кальченко.

Вначале он чувствовал себя неуютно и тревожно. Ему казалось, что не сегодня так завтра его непременно изобличат, и тогда он из надзирателя превратится в заключенного. Но никто его не изобличал. Кроме того, он пытался понять, кто же таков этот дядя Сева на самом деле. Но у него не было на этот вопрос ответа. Еще он ожидал обещанной весточки от дяди Севы, но и ее все не было и не было.

Так проходили дни за днями, недели за неделями, месяцы за месяцами. И в конце концов, Николаев начал постепенно забывать, что он на самом деле Николаев, а не Кальченко.

Стал он забывать и о дяде Севе. Ему даже стало казаться, что никакого дяди Севы в его жизни и вовсе не было, что он ему приснился, или пригрезился, или, может, он его просто придумал. В другой раз ему казалось, что дядя Сева все же был, но что-то с ним случилось: он или умер, или по каким-то причинам отбыл из Хабаровска на другой край света и, значит, никогда больше не возникнет в его жизни. А коль так, то можно жить спокойно и безбоязненно. Пускай даже и под другой фамилией, по фальшивому паспорту — какая разница?

Тем более что та жизнь, которой он жил, ему в общем и целом нравилась. То есть ему вполне нравилось быть прапорщиком-контролером в лагере для заключенных, он постепенно и исподволь обнаружил здесь немало выгод. Например, продажа водки заключенным втридорога — чем не выгода? Конечно, здесь таился немалый риск, но, в конце концов, многие другие контролеры делали то же самое — и ничего, все сходило с рук.

Так он прожил два с половиной года. Но однажды случилось то, что и должно было случиться — к нему прибыл вестник от дяди Севы. Все случилось неожиданно и при этом обыденно. Недалеко от поселка находились старые, едва ли не с дореволюционных времен торфяные разработки. На них трудились и вольные жители поселка, и некоторые заключенные — словом, разработки так или иначе кормили весь поселок. На эти самые разработки из Хабаровска или еще невесть откуда часто приезжали всяческие инспектирующие и проверяющие лица. Вот под видом такого лица и прибыл в поселок посланец от дяди Севы.

Встреча произошла вечером. Кальченко, закончив работу, зашел в поселковый магазин, чтобы прикупить себе что-нибудь на ужин. Тут-то к нему и подошел незнакомый человек.

— Ты — Кальченко? — вполголоса спросил он.

— Он самый, — с некоторым удивлением ответил Кальченко. — А ты-то кто такой?

— Тебе привет от дяди Севы, — все так же тихо произнес уполномоченный.

У Кальченко отчего-то зазвенело в ушах. Какое-то время он с молчаливым, даже испуганным удивлением смотрел на уполномоченного.

— Тебе привет от дяди Севы, — повторил уполномоченный и усмехнулся: — Забыл, что ли, дядю Севу?

— Припоминаю, — выдавил из себя Кальченко.

— Вот и хорошо, — сказал уполномоченный. — Возьми бутылочку, пойдем к тебе, посидим, поговорим… Ну, чего остолбенел? Говорю — пойдем к тебе. Ты ведь проживаешь один?

— Один, — сказал Кальченко.

— Вот и хорошо, что один.

Кальченко привел уполномоченного к себе домой. Пить не пили, да оно было и понятно. Уполномоченный прибыл сюда не затем, чтобы пить, а Кальченко водка просто не лезла в горло. Он ждал, что ему скажет уполномоченный.

Посидели за столом, на котором сиротливо стояла нетронутая бутылка, помолчали, глядя друг на друга.

— И как там дядя Сева? — спросил наконец Кальченко.

— Жив и здоров, — ответил уполномоченный. — Велел тебе кланяться. А заодно велел спросить, помнишь ли ты ваш давний уговор?

— Что ему надо? — спросил Кальченко.

— Сущие пустяки, — ответил гость. — Однако же дядя Сева просил, чтобы ты отнесся к его просьбе со всем вниманием. И выполнил ее со всей старательностью. Иначе дядя Сева даст кое-кому послушать красивую песенку. Не знаю, что это за песенка. Но дядя Сева сказал, что ты должен ее помнить.