Багровое пепелище

Шубин уже обтирал лицо тканью, которая мгновенно стала черной от налипшей на лицо грязи. Перед уходом Аля повернулась к нему:

— Вы снимайте одежду. Там сухое, чистое принесли для вас. Пока в шинель укутайтесь, на вас места живого нет. Я постираю грязное. Капитан Артемов баню велел соорудить, так что сможете отмыться. Пока лицо оботрите и где щиплет сильнее всего.

Шубин кивнул, хотя саднило у него все тело, грязь с солью засохла коркой, которая, казалось, разъедает кожу до костей. Он с трудом отмыл лицо, черная масса, казалось, была везде: в ушах, в носу, во рту, налипла шапкой в волосах. Потом настала очередь сапог, они с грохотом упали на землю, будто два камня, а ноги Шубин сунул прямо в ведро. Кожу обожгло, засаднило, но он зато смог оттереть ступни от грязи. Обмотал их сухими портянками, испытывая облегчение уже из-за того, что хотя бы отдельные части тела избавлены от грязевой корки. Зашуршал брезент палатки, с громким топотом внутрь ввалились два человека, тоже с головы до ног покрытые засохшей коркой жижи Гнилого моря. В черных статуях невозможно было признать сержанта Ощепкова и минера Ломидзе, только голоса были знакомы Глебу.

— Товарищ командир! А вы где помылись так? Как бы нам воды сообразить, а то аж зудит все!

— Глеб, ну уже как настоящий человек!

Разведчики шумели, с хохотом стали стаскивать с себя грязную одежду, их захлестывала радость от того, что выбрались живыми из лап смерти. По очереди они принялись ополаскивать ноги в ведре, тут в палатку ввалилась могучая фигура в мокром плаще — пришел капитан Артемов. Он радостно приветствовал разведчиков:

— Товарищи, настроение бодрое! Там уже баня готова, обед вам оставили. Сейчас совещание, и будете отдыхать дальше, набираться сил. Ну что, капитан Шубин, докладывайте результаты разведки вражеской территории.

Глеб откашлялся, пригладил волосы, он ведь даже не успел обсудить с товарищами результаты их разведки. Но командир ждать не будет, он и так дал им возможность отлежаться и прийти в себя после тяжелого перехода. Шубин принялся излагать информацию, которую им удалось добыть:

— Со стороны береговой линии нет охраны, оттуда немцы не ждут атаки. Потому что, — он кивнул на грязные сапоги, которые лежали у входа, — считают Гнилое море непроходимым участком. И его очень трудно преодолеть, люди пройдут, а вот технику, особенно тяжелую, не представляю, как переправить.

— Я знаю, — подал со своего места голос Ощепков. — Надо распределить тяжесть, сделать что-то типа гусениц или настила, который не даст технике утонуть в грязи.

— Это хорошо, товарищ Ощепков, — командир бригады не выдал своего удивления, что младший по званию вот так смело вмешивается в разговор двух командиров. Только аккуратно остановил мужчину. — Знаю, у вас инженерное образование, поэтому отобрал вас из списка кандидатов в свою бригаду. Сейчас обсудим общие положения, а потом расскажете о вашем предложении… Продолжай, Шубин.

Глеб выразительно покосился на Василия, а тот недоуменно крутил грязной головой, не понимая, что сделал такого.

— Деревня расположена между береговой линией и дорогой, которая ведет к другим населенным пунктам полуострова. Дорога хорошая, широкая, но ее охраняют очень тщательно. Рядом расположен основной узел обороны — на холме овощехранилище, его превратили в неприступную крепость. Весь холм заминирован, оборудованы заграждения из колючей проволоки, а от подошвы холма до дороги окопные фортификации. — Командир разведгруппы повернулся к остальным: — Серго, что на второй половине деревни?

— Чисто, товарищ командир. Ни окопов, ни укреплений между домами. Схему домов я могу нарисовать, все посчитал в метрах, как вы велели. Только личный состав, он в избах спал, не посчитать. Охраны почти не было, всего двух часовых встретил.

— Ощепков, — Шубин повернулся к Василию.

Тот охотно откликнулся:

— Пять грузовиков с оружием, автоматы, пулеметы, минометы средних калибров, много боеприпасов к ним. Один грузовик с продуктами, еще один со строительным инвентарем — лопаты, проволока, противотанковые кресты. У стены дома обнаружил ящики с большим запасом взрывчатки, двенадцать ящиков с зарядами.

Глеб подвел итоги их общему докладу:

— Деревня почти без охраны, там небольшое подразделение румынских фашистов, немецкие офицеры присматривают за ними. Строго охраняют другой край Дмитровки, где деревня пересекается с крупной магистральной дорогой. Схему огневых точек на холме я составлю.

Артемов был задумчив, обдумывал полученные сведения. Он кивнул:

— Жду через час, Шубин. Со схемой и картой местности. — Он повернулся к Василию: — Товарищ сержант, я военный, умею в атаку поднять, штурмовать, в инженерии не силен. Вы можете нарисовать нам схемку, как переправить на тот берег хотя бы несколько легких пулеметов и минометов? Я составлю список техники. А еще, — он задумался на несколько секунд, — вам надо пообщаться с нашим командиром отделения связи, у него вопрос: как тянуть телефонную линию на тот берег. Может быть, подскажете ему, найдете вместе способ?

Сержант кивнул и охотно ответил:

— Конечно, конечно, приведу себя в человеческий вид и на все готов.

Мрачный Артемов вдруг улыбнулся:

— С такими бойцами мы не только Дмитровку, мы весь Крым за несколько дней от фашистов очистим. Ну что ж, товарищи, час у вас на отдых, обед, помывку. Потом все собранные сведения надо будет записать, пометить на карте.

Следом за командиром они покинули палатку, прямо в накинутых шинелях пробежали по улице до небольшого дома, где курилось дымком уцелевшее строение баньки. Тут уже суетилась крошечная старушка, она небольшим, почти детским ведерком таскала воду из колодца во дворе. При виде измазанных грязью мужчин всплеснула сухонькими ручками:

— Ох ты ж батюшки, вот так замарались, ребятки. Ну проходите, проходите, наклоняйтесь только, — она приветливо указала на плотно закрытую дверку. — Уж под меня мастерил муж баню, мы все росту небольшого. Пригибайтесь, чтобы головы не расшибить. Я водички маленько натаскала в бочку, тепленькая уже. Сейчас отмоетесь, вот вам. — Она достала из-под крыши сухие прутья веника. — Обтруситесь хорошенько, она сама отпадет, засохла уже.

Шубин подхватил ведро из ее рук:

— Мы сами воды натаскаем, бабуль, вы не беспокойтесь. Спасибо, что пустили к себе на помывку.

А пожилая женщина, взбудораженная появлением гостей, суетилась, радостно щебетала высоким голосом:

— Ну-ка давайте подмогну, ребятки. Я быстро, — она достала из-под скамейки жесткую огромную ветошь и принялась помогать военным счищать слой грязи. — Привычная я к такому; Григорий Авдеич, супруг мой, тоже придет с добычи, так одни глаза. Обтрушу его веничком, потом люфтой, а потом уже и в баню можно. Стылая банька, да дров нету, ребятушки. Немец подчистую все повырубил, вот пока дом свой палю. Подожгли его фашисты, как отступали, а такое дерево хорошее, горит долго. Но дом не успел сгореть весь, дождик пошел, пожар остановил. Сруб на месте и оконца, я эти бревна потихоньку на печку пускаю. Пока в баньке живу, потом вернутся с фронта ребятишки, так справим новую избу. Что уж тут горевать, у других дочиста дома выгорели. Главное, что фашистов с нашей земли прогнали, больше и не надо ничего. Руки, ноги есть, остальное построим, восстановим.

— Бабуль, — остановил ее Шубин. — А на том берегу, в Дмитровке, что раньше было? На холме у них там хранилище.

Старуха отвлеклась от своих переживаний, пока Глеб носил ведра с водой и выливал в бочку в глубине теплой баньки, она ходила за ним хвостиком и рассказывала о жизни до войны:

— Там в Дмитровке у них хозяйство богатое. Теплицы были, посадки. Томаты растили, клубнику, яблоневый сад был, вишневый, абрикосы росли. Варенье готовили, джемы, повидло. Им инженеров с материка присылали, чтобы построить цех и хранилище, оттуда уж по всему Союзу их повидло развозили. Мы с ребятишками туда на лодке плавали в ясный день, хлеба наберем с собой, купим банку и на обратном пути подчистую съедим, до того вкусное.

— А где все посадки, сады у них где расположены? Теплицы только видел на холме, — настойчиво расспрашивал местную жительницу капитан Шубин.

А она мечтательно вздохнула:

— И-и-и, милый, так за Дмитровкой сады-то, там же столько простору деревьям надо. Вдоль дороги на райцентр сады идут. Как весна, там такая красота, все цветет, пахнет. Гулять туда ездили с мужем на лодке, обойдешь холм, и такой запах. Идешь, идешь, а сады все не кончаются, цветами усыпано все, как снежком белым. Как же хорошо мы жили… — вздохнула, вспоминая, старушка. — И снова заживем. Гитлер-то бежит, бежит уже. Снова зацветет Дмитровка, будем туда на прогулки ездить, гулять по садам.

Бочка была полна, а баня манила теплым нутром. Старушка махнула рукой:

— Давайте-ка, пока моетесь, я вашу одежу отстираю от грязи.

— Да мы сами, не надо. У нас тут запас есть, — смутился Василий, оттого что пожилая женщина будет стирать его форму. Но та была непреклонна:

— Ребятки, вы же от смерти, от погибели нас спасаете, от Гитлера проклятого. Уж дайте отблагодарить хоть банькой да стиркой. Припасов совсем нет, а в чистом-то все приятнее. Воды вот только набери мне, ты крепкий парень.

Ощепков помог наполнить корыто водой, и пожилая женщина принялась за стирку, а мужчины отправились в баню. Там они с удовольствием отмывали и отскребали въевшуюся грязь. После бани распаренные, чистые, они вывалились из крохотного строения на улицу, здесь старушка уже развешивала на веревке первый комплект формы.

— Ну, к вечеру вычищу все, утром готово будет. Я на печке просушу, ребятки, — она кивнула на кучу калош у колодца. — Вот что достала, от моих сыночек. Надевайте, пускай сапоги просохнут, тоже у печки поставьте. Ноги в тепле надо держать, от сырости ревматизм будет крутить. Утром все заберете: и сапоги, и форму.

Военные переглянулись, но пришлось согласиться со старушкой — в мокрой форме и сапогах после недавнего многочасового похода через Сиваш оказаться совсем не хотелось. Особенно теперь, когда тела наслаждались теплом и чистотой от омовения в бане.

— Форма у нас есть, — сказал командир. — Будет обувь не по уставу, надеюсь, командир простит. Надевайте.

Капитан Артемов даже не обратил внимания на то, что его бойцы сменили сапоги на калоши. Он распластал на двух ящиках со снарядами карту местности, испещренную отметками, и водил карандашом над изгибами гор и холмов и голубой лентой Сиваша. Рядом с сосредоточенным видом наклонился командир части, худощавый мужчина с длинными усами и многодневной небритой щетиной. При виде сияющих, отмытых до скрипа разведчиков Артемов только ткнул в планшет пальцем:

— Рисуйте, — и бросил молодому мужчине, который нервно прохаживался у стены палатки: — Все, Рукавишников, не топчите, как медведь. Вот ваш Ощепков, берите, совещайтесь, ищите решения.

Молодой лейтенант бросился к Василию и тряхнул ему руку:

— Командир подразделения связи, вы ведь инженер? Вы можете нам помочь протянуть провод через Сиваш? Я вторые сутки голову ломаю.

Василий, смущенный его вниманием, растерялся:

— Ну, тут подумать надо. А кабель у вас есть, хватит на столько километров?

Два специалиста начали живо обсуждать проблему, но командир части поднял на них усталый взгляд:

— Товарищи, лейтенант Рукавишников, у нас совещание.

Лейтенант осекся и, протянув Василию свой плащ, потянул его за собой на улицу.

Командир части вслед крикнул:

— Через час верните его, Рукавшников. Нам тоже нужен инженер! — и повернулся к разведчикам: — Ну что ж, давайте записи, — он уткнулся в схемы и снова перевел взгляд на карту. — Так, так. — Карандаш забегал по отметкам. Наступление начнем с Дмитровки, главное — как можно быстрее ликвидировать вот это укрепление. Как только нейтрализуем этот узел, дорога будет нашей. — Командир части прошелся пальцем по серой линии. — Мы выстроим позиции так, чтобы перекрыть дорогу. И потом зайдем с левого фланга, чтобы перекрыть путь отступления. У немцев останется только направление к берегу Сиваша. И тут мы установим линию огня, выставим малую артиллерию. Плотный огонь на уничтожение; техника, люди — все будет уничтожено. Рубеж останется за нами. Его надо удерживать любыми силами, за нами идет еще подкрепление. Корпусу нужно время, чтобы переправиться через Сиваш и перебросить технику. Когда окажемся на полуострове, начнем продвигаться на восток в глубину. Задача вашей штурмовой бригады — в кратчайший срок ликвидировать узел обороны, перекрыть дорогу и не дать немцам помешать форсированию Сиваша. Двое суток. Нельзя подпустить фашистов к берегу и дороге, нам нужно время, чтобы переправиться через залив. Этого достаточно, чтобы личный состав оказался на том берегу, а потом дело за перевозкой техники. Надеюсь, ваш инженер сможет нам помочь, придумает, как проехать танкам и тяжелой артиллерии.

— Я понял задачу, товарищ командир. — Артемов все еще хмурился, глядя на карту и схемы разведчиков. Он не знал, как подступиться к холму, который из-за плотных заграждений требовал долгого штурма. Да, у них есть специальные ножницы, которые помогут разрезать проволоку, есть опытные саперы в бригаде, они быстро разминируют площадку. Но все это придется делать под шквальным огнем, прямо под прицелом вражеских орудий. А это значит только одно, что штурм не пройдет быстро и без потерь для бригады. Да что там, весь личный состав может погибнуть, так и не выполнив боевую задачу. Бригада штурмовиков, вооруженная, защищенная броней, бессильна против дождя из пуль, что польется сверху.

Шубин, притихший у стенки, видел по мрачному лицу командира, что тот недоволен полученной информацией о немецком укреплении. И не знает, как решить проблему с крепостью, окутанной заграждениями и ощетинившейся оружием из десятка бойниц. Он тихо спросил:

— Разрешите, товарищ командир? У меня есть предложение.

Артемов и комчасти повернулись к разведчику, он подошел ближе и тоже склонился над картой:

— Вот здесь, за холмом, вдоль линии идут посадки сельхозугодий местного производства. Плодовые деревья. Я думаю, что можно использовать их как укрытия, чтобы подобраться к укреплению. Немцы рассчитывают, что мы будем атаковать у дорожной развязки, защищают основной узел. Но мы можем там провести огневую атаку для отвлечения внимания, а в это время основные силы незаметно для противника подберутся между деревьями совхозного сада к холму.

Артемов внимательно слушал Шубина, кивал в такт его словам:

— Хорошая задумка, капитан. Поставим огнемет, чтобы отрабатывал нижний этаж, а сами в это время зайдем через сад под его прикрытием. Когда будем наверху, огневая поддержка направится к дороге. А у стен уже мои ребята знают что делать. Взрывчаткой проделают проходы и займут здание, добьют в ближнем бою тех, кто еще останется в живых.

Комчасти поддержал его:

— План хороший! Если гитлеровцы считают крепость неприступной, то связь с центром у них оборудована в здании. Перед началом штурма пускай разведка найдет кабель, перережет его, прервав таким образом сообщение немецкого узла обороны с центральным штабом. Это даст нам несколько часов преимущества. Пока они узнают, что наша часть заняла Дмитровку, перебросят силы, мы уже начнем новую атаку, займем линию вдоль дороги, не дадим немцам группировать войска. — Он вдруг изменился на глазах: из мрачного и задумчивого стал суровым и решительным. Ситуация прояснилась, и он готов был действовать. — Инженер уже вернулся?

Ординарец из полумрака ответил:

— Нет, товарищ командир. Прикажете за ним сходить?

Командир части кивнул, карандаш плясал в его пальцах, отмечая будущие позиции на карте и схему наступления на побережье полуострова.

— Да, связисты от него получили ответы, дальше он нужен нам — после наступления все силы будут брошены на строительство переправы. Капитан Артемов, сразу ищите замену Ощепкову, он перейдет к инженерам после штурма немецкой крепости в Дмитровке. Подыскивайте кадры, запросите у политрука списки подходящих бойцов.

Командир ШИСБР кивнул:

— Есть формировать личный состав.

Но командир части уже снова работал над картой.

— Так, по наступлению ясно. — Крикнул вслед ординарцу: — Командиров отделений на совещание в штаб срочно! Объявляю общий сбор, готовим наступление.

В штабной палатке поднялась суматоха, прибывали командиры отделений, становилось все более многолюдно. Ординарец принес еще несколько ламп, Ощепков теперь вполголоса обсуждал с мужчиной в очках, командиром инженерно-строительного батальона. Артемов нашел среди толпы Шубина:

— Товарищ капитан, сейчас направляетесь в наше подразделение. Ваша задача — огневая атака, десять человек под ваше командование. Пойдете первыми и при форсировании залива, и при подходе к Дмитровке. Занимаете позицию с минометными установками у начала дороги, берете огонь на себя. Вы там были, местность изучили. Десять человек, группами по трое надо рассредоточить в естественных укрытиях, чтобы они вели подавляющий огонь, — капитан ШИСБР заглянул в лицо разведчика. — И они должны остаться живы. Понимаешь, капитан, задачу? Ни одной потери в личном составе, пускай хоть в землю зароются, на дерево взлетят, найди безопасное место для них на время атаки основной бригады. Три часа ведете огонь, красный флаг будет сигналом, что крепость взята. С минометом у меня лучше всего Олейко работает, найди его, вместе ребят подберете.

Глеб взял под козырек:

— Есть, товарищ капитан. Разрешите выполнять?

Тот кивнул и глазами указал на Ощепкова, которого внимательно слушали остальные:

— Задвигает, вот что значит образование. Эх, такого кадра ценного уводят, думал, парней моих приемам научит. Ладно, капитан, к Олейко, потом общий сбор будет для подготовки к наступлению.

— Плоты нужны, товарищ командир, — Шубин вспомнил о серой тяжести Сиваша, его ледяных объятиях. — Орудие в воде намокнет. Плоты, лодки, чтобы пройти первый километр залива. Дальше запряжем веревками и потащим по грязи. Тяжело, но мы справимся, это выполнимая задача.

Шум в палатке нарастал, комчасти начинал совещание. Он разложил карту, по бокам импровизированного стола установил лампы. Артемов поручил разведчику:

— Займись изготовлением плотов, всю бригаду поручаю тебе. Скажешь размеры, Олейко тебе покажет наш арсенал, который надо переправить. Выполняй, пока я на совещании.

— Есть, — Шубин запахнул верхнюю одежду и вышел под дождь. Несколько секунд ушло на то, чтобы найти нужную палатку. Здесь при виде разведчика вскочили с мест несколько человек, которые бережно укладывали в ящики боеприпасы.

— Олейко кто? — спросил Глеб.

Светловолосый мужчина с очень красивым лицом, голубыми глазами и золотистыми кудрями откликнулся:

— Это я, ефрейтор Алексий Олейко.

— Капитан Шубин, приказ капитана Артемова поступить ко мне в подчинение для подготовки готовящегося наступления.

Бойцы переглянулись, замерли в ожидании приказа. Глеб объяснил им, какого размера плоты необходимо будет подготовить. Когда парни отправились искать материал для строительства, он подсел поближе к ефрейтору и подробно рассказал о том, что видел во время вылазки на территорию врага. Мужчина в ответ объяснил, что нужно будет делать во время атаки:

— Поливать фашист будет, надо в землю уходить от настильного огня. Не меньше полутора метров окоп, ямки не подойдут! И чтобы еще миномет установить, тоже место надо, — он продемонстрировал металлическую трубу на двуноге и опорной плите. — Вот, восемьдесят второй калибр. Тяжелый, зараза, больше шестидесяти кило, зато бьет — будь здоров, по двадцать выстрелов в минуту. Сетку рвет, стены, людей — зверь! Дальность три тысячи метров! — голубые глаза с черной густой сеткой ресниц сияли от восхищения. Мужчина с любовью погладил тяжелый ствол, потянул за ручку и разделил на отдельные части тяжелую конструкцию. — Вот так разберем его, на троих по железяке. Два миномета, один по центру. Второй куда?

И снова они смотрели схему, выискивали места, куда лучше разместить минометную установку. Услышав про окопы, Олейко вдруг предположил:

— А что, если, товарищ капитан, нам эти окопы себе забрать? Вы ведь говорите, там охраны немного. Немцы атаки не ждут, снять часовых и засесть в их же окопах! Тогда нам их пулеметы нипочем!

Шубин вспомнил, как мало было дозорных в деревне и те прятались в тепле от осенней сырости. Прав минометчик: у них есть возможность обхитрить врага еще в самом начале, использовав его же фортификацию, чтобы укрыться от огня. Линия укрепления была построена для большого боя, чтобы не подпустить советских бойцов к дороге и крепости, да только потом планы вермахта поменялись, вся армия была сгруппирована в центре полуострова, и никто не ожидал удара со стороны залива.

Так до самого вечера в палатках временного лагеря шли обсуждения, от сизого дыма резало глаза, делались пометки на картах. Под осенней моросью бойцы ШИСБР вязали крепкие плоты, в палатке укутывали в брезент боеприпасы, чтобы уберечь их от морской влаги. Минометные расчеты разбирали свои орудия на отдельные части, обматывали веревками, чтобы потом на спине нести несколько километров по ледяной жиже Сиваша. Шубин принимал участие в общей суете, от тепла печек и людей ему было радостно и уютно. Думать не хотелось о том, что ждет потом, как они будут идти несколько часов в ледяной воде, от которой сворачивает судорогой тело, а потом в мокрой одежде сразу пойдут в бой, под немецкие пули, под стену огня.

Он даже не заметил, как в палатку вернулся Серго и принялся помогать остальным. В отличие от своих товарищей, парень не перебрасывался шутками, не участвовал в общих разговорах. Непривычно тихий, он улыбался своим внутренним ощущениям, чувствуя, как до сих пор горят его щеки от прикосновения пальцев и губ молодой жены. Почти час они просидели у пристенка чужого дома, шептали друг другу признания, замирали в обнимку от щемящего ощущения счастья. Это было такое хрупкое, такое трепетное ощущение, что они даже за этот час ни разу не вспомнили о том, что кругом война, смерть поджидает совсем рядом, так и норовит собрать свою кровавую дань молодыми жизнями. После него почти уже перед отбоем к бригаде присоединился и Василий Ощепков. Глаза у него были красными от дыма и ночных совещаний, но сам мужчина решительно попросил Артемова:

— Товарищ командир, разрешите мне участвовать в атаке в группе капитана Шубина?

Но Артемов отрицательно покачал головой:

— Нет, Василий, не могу. У тебя отдельная боевая задача. С парнями идешь вторым номером по садам под огневым прикрытием. После штурма, когда будут проделаны проходы в здании, выступает твоя группа. Ближний бой, здание небольшое — стрельбу там вести опасно, поэтому надо нейтрализовать врага как можно быстрее вашими методами, без огня.

Ощепков бросил на Шубина виноватый взгляд, он так хотел снова идти в бой плечом к плечу с разведчиком. Тот едва заметно покачал головой — это война, тут не выбирают. И сержант Ощепков согласился:

— Есть, товарищ командир.

Артемов указал на четверых крепких и высоких парней: