Помоги проекту - поделись книгой:
Судья Варламова в черной мантии, вошла в зал и остановилась за кафедрой. В руке у нее было несколько листов, с набранным на них текстом.
— Слушается дело против обвиняемого Константина Веселова, — начала зачитывать приговор судья. — Рассматривая данное дело, суд принял во внимание следующие факты: обвиняемый оборонялся, пытаясь защититься от напавших на него членов агрессивно настроенной группировки футбольных фанатов, которые спровоцировали драку с Веселовым в баре "Фенрир" тридцатого ноября. Учитывая вышеперечисленное а также спокойный, неконфликтный характер подсудимого, суд постановил: действия подозреваемого квалифицируются как необходимая оборона….
Я с трудом сдержал рвущуюся наружу смех, прекрасно понимая, к чему все это ведет. Даже превышения не будет. И дальнейшие события в зале суда меня уже абсолютно не удивляли.
— Признать Веселова Константина Петровича невиновным в совершении преступления, предусмотренного частью первой, статьи сто девятой Уголовного кодекса, в связи с отсутствием состава преступления. Освободить оправданного в зале суда…
Судья зачитывала приговор в тишине, и со своего места, я прекрасно видел, как беззвучно плачет мать погибшего. Ей было около сорока пяти, но за год следствия она состарилась ещё лет на двадцать. Волосы поседели, на лице залегли глубокие морщины. Ее глаза смотрели на мир безжизненным, ничего не выражающим взглядом. А ещё я видел, как довольно ухмыляется со скамьи подсудимых Веселов.
Конвоир в черной форме подошел клетке, отпер дверь, и довольно ухмыляющийся оправданный с видом победителя вышел из заключения, потирая запястья. К освобожденному тут же бросились родственники, в компании которых, парень и покинул зал, в очередной раз продемонстрировав торжество правосудия. На мать убитого им парня, Веселов даже внимания не обратил.
— Сегодня отметит освобождение в каком-нибудь ресторане в центре города, и все вернется на круги своя, — пробормотал я, вставая со скамьи.
— Не, — покачал головой сидевший рядом однокурсник. — Батя отправит его в ссылку на полгода. Пока шум не уляжется.
Я лишь усмехнулся: и то правда. Люди побугуртят, да забудут. А паренек тихо, мирно вернется домой и продолжит жить в свое удовольствие. Хотя думаю он и в ссылке неплохо устроится. Были бы деньги. А с ними, у его отца все в порядке.
— Нормальное такое торжество справедливости, — медленно произнес я, едва двери зала судебного заседания закрылись за нашими спинами.
— А ты что хотел? — развел руками мой товарищ. — Время сейчас такое.
— Ну да, — рассеянно кивнул я, глядя в окно, как от здания суда отъезжает целый кортеж машин. Во главе которого ехал новый спорткар, пригнанный к зданию суда, наверное, прямиком из салона. Не иначе как подарок сыну в честь освобождения.
— Ладно, — товарищ хлопнул меня по плечу. — Погнали в шарагу.
— Нет, я пас, — я посмотрел на часы. — Мне ещё к доктору.
Мне и правда было назначено на прием. Только вот после такого торжества слепой Фемиды, мне захотелось домой. Сжечь одежду и залезть в наполненную горячей водой ванную.
Я вышел из здания хмуро покосился на свинцово-серое небо. Тучи висели над городом так низко что, казалось, цепляли блестевшие в отдалении купола собора Святого Петра. Зябко поежился от резкого порыва ветра и поднял воротник на куртке. Правильно сказал один режиссер в знаменитом произведении: "Справедливость? A нет ее, справедливости". Захотелось поехать в Юридическую Академию и забрать из деканата документы с родного института криминалистики. Интересно, когда все успело так резко поменяться?
Когда я только поступил в Юридическую Академию, все было по-другому. Ну, или мне так казалось? А, неважно. После этого показательного процесса, я твердо для себя решил, что криминалистом быть не желаю. Да и производственная практика в отделе криминалистики была такой отвратительной, будто я нырнул в озеро, которое на самом деле оказалось болотом с застоявшейся водой.
Машина моргнула фарами, реагируя на брелок. Я открыл дверь сел за руль и откинулся на спинку сиденья. Где-то завыла сирена. И это звук вырвал меня из состояния транса. На парковке у здания суда остановилась, переливаясь мигалками скорая. Из машины выскочили два мужика в синей форме. Торопливо вытащили носилки и бросились к дверям суда.
Я невесело усмехнулся. Видимо, кто-то решил симулировать сердечный приступ, чтобы потом попытаться выбраться из СИЗО на больницу. Вряд ли выйдет господа.
Впрочем, по поводу симуляции я здорово ошибся. А разгадка столь быстрого приезда скорой раскрылась через десять минут. Я как раз успел докурить сигарету, как двери суда распахнулись, и медики выкатили каталку, на которой лежала бледная, как больничная простыня, мать убитого. И при виде осунувшегося лица, где-то внутри меня начала закипать лютая черная злоба. Вот тебе и торжество правосудия.
Ладони непроизвольно стиснули руль так, что побелели костяшки пальцев. Так, успокойся. Выдохни. Нервный ты какой-то стал, Макс, после аварии-то. Раньше тебя такое не затрагивало.
Медики погрузили женщину в скорую, и машина, воя мигалками сорвалась c парковки, выезжая на дорогу. Я угрюмо посмотрел вслед экипажу в зеркало заднего вида. Но машина не успела проехать и ста метров, как мигалки выключились. Да и сама скорая резко сбросила скорость, удаляясь от здания и растворяясь в потоке автотранспорта. Я выругался и выкинул недокуренную сигарету в урну. Завел машину. Пора ехать к Крастинову. А потом… потом, я точно заберу документы из университета.
Глава 2 Свидетель
Старое здание больницы, в которой Крастинов вел прием, располагалось в центре города. И, как и следовало ожидать, на парковке клиники не было ни одного свободного места. Что же, таковы минусы Центрального района Города Свободы.
Я мысленно выругался, проклиная всех, кому срочно потребовалось прибыть сюда именно в этот момент, и медленно поехал в поисках места, где можно было бы оставить машину. Вот идиот! Мог бы и на метро сюда добраться. Но умная мысль, как всегда, приходит в голову как раз после того, как глупость была совершена.
Свободное место оказалось в нескольких кварталах от больницы, в одном из жилых дворов. Вернее, свободных мест здесь было несколько. Но да мне и одного хватит.
Я въехал на одно из свободных мест, открыл окно. Достал из кармана пачку сигарет и закурил, выпустив в воздух струю сизого дыма. Время до приема у доктора еще есть. A я терпеть не могу курить на ходу.
Сзади послышался шелест колес и я лениво посмотрел в зеркало заднего вида. Мимо меня медленно проехала черная тонированная машина, которая остановилась прямо у парадной. Водительская дверь открылась, выпуская невысокого крепко сложенного мужчину средних лет, одетого в дорогой строгий костюм. На мой непрофессиональный взгляд, ценой в квартиру где-нибудь в спальном районе города. Хотя это и неудивительно. Когда я задумался о покупке жилья и просматривал разные сайты, то решил посмотреть цены на недвижимость в исторической части города. Но быстро запутался в нулях и решил поискать жилье в более простом районе. Потому что если бы я продал обе почки, то не смог бы купить в этом районе даже убогую конуру размерами чуть больше сизо. Далеко не всей местной элите было по карману подобное жилье. Дороже были только особняки острова на Земляном Валу.
Мужчина открыл багажник и вытащил оттуда несколько бумажных пакетов с логотипом одного из магазинов. Оглянулся и пошел к двери, парадной. Лицо мужика показалось мне смутно знакомым. Но как я не напрягал память так и не смог вспомнить, где я его видел.
Незнакомец подошел к двери, а вот дальше события приняли совершенно неожиданный оборот. Домофон пискнул, дверь открылась и из парадной вышел человек, одетый в синий костюм работника управляющей компании. Лицо незнакомца скрывал опущенный почти на глаза козырек бейсболки. Он низко опустил голову. И у меня на секунду сложилось впечатление, что делал он это для того, чтобы его лицо не смогли заснять камеры наружного наблюдения.
На секунду рабочий остановился в дверях, преградив дорогу мужику в костюме. Не поднимая головы что-то спросил. А затем, рука рабочего потянулась за пояс. И в его ладони оказался пистолет.
Бах! Бах! Бах!
На спине дорогого пиджака расплылись красные пятна. Мужик вскинул руки, пакеты выпали, шлепнулись на асфальт, рассыпая содержимое. A работник, не спеша, сделал шаг вперед, вытянул руку с пистолетом.
Бах!
На лбу мужика появилась красная точка. A "рабочий" торопливо убрал оружие и зашагал к арке, собираясь покинуть двор. И уже у выхода остановился, обернулся, пристально глядя в сторону моей машины.
Дыхание перехватило, а в желудке заворочался ледяной ком. Сейчас стрелок подойдет к моей машине и я уеду из двора в одной машине с лысым, которого наемник завалил минуту назад. Я сполз вниз, пытаясь спрятаться от взгляда убийцы. Осторожно скосил глаза в сторону зеркала заднего вида.
И в этот момент где-то на балконе дома, из которого вышел рабочий, раздался истошный визг. Незнакомец поправил бейсболку, опустил голову и поспешно скрылся в арке дома.
Я облегченно выдохнул. Сердце бешено стучало в груди, грозясь вот-вот выскочить наружу. Руки предательски тряслись. Пора сваливать отсюда. Сейчас прибудет полиция. Дрожащей рукой, я повернул ключ в замке зажигания. Выехал со стоянки и нажал на газ и покидая двор и выезжая на Каменный Проспект. Потому как встречаться с патрулем и следователями, в мои планы на сегодня не входило. Умом я понимал, что поступало некрасиво, но и быть записанным свидетелем по делу об убийстве, я не желал. На x@й нужно терять полдня, рассказывая, что именно я видел, да и ради чего? Чтобы стать свидетелем? Так у убийцы наверняка есть знакомые в следственном отделе. Мое имя засветится еще до суда и тогда придет мне п@ц. Да и к тому же при отсутствии подозреваемых полиция вполне сможет оформить меня главным фигурантом это дела. На месте преступления был, что еще нужно? Статья сто пять, часть первая, и привет, исправительная колония строгого режима. Получите, распишитесь. Такие сейчас времена. И раскрываемость для убойного отдела куда полезнее, чем честное раскрытие. И скорее всего, "глухарь", который повиснет на следователе. Потому что на дилетанта этот убийца был явно не похож. Уж больно профессионально действовал. Без лишней спешки и суеты. А раскрываемость у таких дел очень уж мала. Теперь же полиция, возможно, даже искать меня не станет. Да если и станут… ну, найдут они меня, и? Скажу, ничего не видел, ничего не знаю. С места преступления скрылся потому, что испугался, что убийца и меня в расход пустит.
Про то, что мне было страшно, даже врать не придется. Сердце до сих пор бешено билось в груди, а руки предательски тряслись. Мне приходилось приложить немало усилий, чтобы удержать руль. A вот почему наемник не убрал меня прямо во дворе? Он же смотрел в сторону моей машины. Значит, наверняка меня заметил? Тогда почему не убил? Торопился? Или тот крик спугнул его, и ему уже лось убежать…
Скорее всего, этот парень запомнил номера моей точки. Это плохо. Очень плохо. Придется залечь на дно. Уехать из города. Желательно как можно дальше. Чтобы переждать там пару месяцев, пока не уляжется эта шумиха.
В кармане завибрировал телефон. Не отрывая взгляда от дороги, я вытащил трубку. Поморщился: на дисплее высветился номер Крастинова:
— Привет, док, — осторожно сказал я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал.
— Максим? Ты где?
— Прости, док, на сегодняшний сеанс я не попаду. У меня появились срочные дела. Совсем забыл предупредить.
В трубке послышался тяжелый вздох:
— Прости, док, — снова извинился я. — Что-то не то с памятью после аварии.
— Ладно, Я отменю твой прием. Но к психологу тебе идти все-таки придется. И мне наплевать, какие у тебя там дела.
— К психологу? — не понял я.
— У тебя и правда с памятью непорядок. Тебе бы МРТ сделать. Вдруг в мозгу необратимые изменения? Я же русским языком тебе сказал: в курс реабилитации входит прием два раза в неделю у психотерапевта.
— А, точно, — я хлопнул тебя по лбу.
Буквы вспыхнули перед глазами так резко, что я вывернул от неожиданности руль. Ответом на этот мой маневр был недовольный сигнал машины, которую я едва не подрезал, пытаясь выехать на полосу встречного движения.
Надпись моргнула и распалась на множество красных точек, оставив меня удивленно хлопать глазами. Я поспешно выровнял руль, возвращаясь на свою полосу. Свернул, припарковавшись у тротуара.
— Макс? Куда пропал,
Из трубки вновь послышался голос Крастинова. Я закрыл глаза. В голове билась только одна мысль: это что блядь такое было? Неужели доктор прав, и мне пора ехать и проверять голову?
— Максим!
— Я здесь, док. Да, психолога я сегодня посещу, — пробормотал я чуточку отстраненно. — Пришлите мне адрес. И время, на которое назначен прием.
— Вот и чудно, — голос Крастинова мигом повеселел.
Я отбросил телефон на пассажирское сиденье. Потер ладонями лицо. Что за галлюцинации? Может быть, пора искать не психолога, а хорошего психиатра? А что? Меня поместят в клинику, которая находится под круглосуточной охраной. А если меня и найдут стражи правопорядка, мои показания не попадут в уголовное дело. Мало ли что там привиделось городскому дурачку? A заодно и исполнителю убийств до меня будет доброту несколько… проблемно. Интересно, во дворе, где убили мужика, были камеры наружного видеонаблюдения?
С пассажирского сиденья донесся писк. Пришло сообщение от Крастинова. Я нащупал рукой телефона открыл пришедшее смс. Лазарева Мария Александровна. Площадь Свободы, дом семь. Я удовлетворенно кивнул, и повернул ключ в замке зажигания. Теперь главное — доехать до места без происшествий.
Даже в пасмурную погоду, в центре Города Свободы вовсю кипела жизнь. По узким улочкам прогуливались туристы, ведомые гидами. Экскурсоводы на десятках языков рассказывали гостям города о том, в каком доме жила та или иная вошедшая в отечественную и мировую историю знаменитость.
Как по мне, проще было провести этих товарищей по бастионам Петровской крепости. Потому что как раз там все классики литературы и искусства отмечались чаще всего. А если еще и прогуляться в кафе Литераторов.
На площади Двадцать пятого декабря, где расположился собор Святого Петра, было не протолкнуться от туристов. В основном из-за близости многих продать достопримечательностей памятника Основателю, стоявшему на берегу реки. За Швейцарским парком блестел шпиль Военной академии и адмиралтейского корпуса. А чуть дальше, по Речному проспекту, и была нужная мне цель. Площадь Свободы.
Машина медленно ползла в плотном потоке. Судя по навигатору, где-то впереди была авария, которая и парализовала движение на узкой улочке.
Я раздраженно посмотрел на часы. До встречи с доктором оставалось еще сорок минут. И если движение будет двигаться такими темпами, я рискую опоздать на прием.
— Ну что там, бл@ь, случилось? — раздражённо прошипел я, глядя на парализованное движение. — Что мне мешало поехать к доктору на метро?
Впрочем, ответ пришел будто сам собой:
— Потому что ты д@б, Макс, — прошептал я, отвечая на свой вопрос. — Потому что ты д@б.
Эх, прав был мой преподаватель по судебной психиатрии. Теория девяноста пяти процентов работает везде и во всем. В том числе и среди автолюбителей. Особенно в Городе Свободы, где водительские права можно купить прямо в автосалоне. А если машина будет стоить дороже трёх миллионов, права сделают в подарок.
Автомобили в плотном потоке почти не двигались. Водители раздражённо сигналили, активно переругивались друг с другом через открытые окна. А мне вдруг стало интересно взглянуть на устроителя этого балагана. И вскоре, мне представилась такая возможность. И я своими глазами узрел причину столь огромной пробки.
На тротуаре стоял уже знакомый мне разбитый в хлам красный спорткар. Видимо, водитель очень торопился отметить свой первый день на воле, но на пути вдруг появилось препятствие в виде серого джипа. Лихач на спорткаре въехал в бок огромного внедорожника, которая выезжала с парковки. Из-за большой скорости спортивную машину закрутило, выбросило на тротуар и припечатало в стену дома.
По моему скромному мнению машина была разбита в тотал и восстановлению не подлежала. Капот был полностью смят и ушел в салон, а саму тачку перекосило так, что вскрыть ее можно было лишь при помощи спецбригады. Рядом с изуродованной машиной как раз и стояла карета скорой помощи пара спасателей.
На тротуаре, среди разноцветных осколков битого стекла и пластиковых обломков, стояло два застегнутых непрозрачных мешка. А чуть поодаль, сиротливо валялась перепачканная кровью плюшевая игрушка.
Медики же быстро грузили в машину мужчину средних лет. Видимо, водителя джипа. И судя по разорванной, окровавленной одежде, мужику здорово досталось.
Рядом с разбитым спорткаром стоял парень. Тот самый, который несколько часов назад вышел оправданным из зала суда. В отличие от пациента которого грузили в скорую, выглядел Веселов целым и невредимым. Не считая пары ссадин на лице.
Парень стоял в компании нескольких полицейских. А рядом с Веселовым уже стал знакомый мне мужчина в костюме и с чемоданчиком в руке. Куликов, самый дорогой и известный в городе адвокат.
Я тяжело вздохнул и перевел взгляд на дорогу. Интересно, что было бы, если этого мажора все-таки признали виновным и посадили? Пара, которая сейчас лежит на тротуаре в черных пластиковых мешках, была бы жива? Может быть. А может, и нет. В Городе Свободы хватает уродов. А уж на Речном проспекте людей каждую неделю насмерть сбивают. Зато теперь мажора все-таки посадят. Наверное. Вполне возможно, что экспертиза будет наличие алкоголя в крови убитых. А дальше все будет делом техники: этиловые упыри допились до бессознательного состояния, и сами прыгнули под колеса машины. Мужика, которого сейчас грузят в скорую, признают виновником аварии. А паренек — мажор снова выйдет сухим из воды. Вон как нагло ухмыляется.
Настроение резко упало. Так что до указанного Крастиновым адреса, я добрался немного раздраженным. Даже злым. Хорошо, что на парковке у клиники были свободные места, и до кабинета доктора я добрался минута в минуту.
— Проходите, присаживайтесь.
Девушка лет двадцати пяти, встретила меня у дверей кабинета, и, улыбаясь, указала мне на удобный, мягкий диван. Сама же она села в кресло напротив, держа наготове блокнот и ручку.
Я плюхнулся на диван и осмотрел кабинет. Ничего так, уютно. На широком подоконнике стоят горшки с искусственными цветами, на полу постелен ковер с густым ворсом, несколько шкафов со стеклянными дверцами забиты папками. Наверное, дела пациентов. Много, наверное, работы у девушки. Вон сколько дел.
— Что вас беспокоит? — закинув ногу на ногу, спросила у меня блондинка, приготовившись записывать.
— В последнее время мне часто снится один и тот же сон, — неуверенно начал я. — Я попадаю в комнату создания персонажа, типа как в какой-нибудь онлайн-игре. Стол, стул, и дело с моими данными.
Девушка что-то записала в блокноте, а затем уточнила:
— И почему же вас так беспокоит этот сон?
— Это привиделось мне во время клинической смерти. Ну, знаете, некоторые видят рай и ад. А я вот такое.
— Символ перерождения, — пробормотала девушка себе под нос. — Начало новой жизни с чистого листа.
— Что? — переспросил я.
— Не обращайте внимания, — отмахнулась психолог. — Это я о своем. Рассказывайте дальше.
— Ну, я не могу заснуть, а если мне и удается, мне снится этот сон, и я просыпаюсь усталым и невыспавшимся. Будто и не спал вовсе.
Я посмотрел на себя в зеркало. Из стеклянной поверхности на меня уставился парень лет двадцати пяти. Коротко стриженные светлые волосы, осунувшееся лицо с острыми скулами и впалыми щеками. Запавшие глаза с большими черными как у панды кругами. Сломанный в паре мест нос, узкий острый подбородок, заросший трехдневной щетиной. Я потер подбородок ладонью, и двойник из зазеркалья послушно повторил это действие.
— По вам заметно, — xмыкнула девушка, оторвавшись от бумаг.
— Поэтому и хочу, чтобы вы прописали таблетки, доктор, — устало сказал я. — Транквилизаторы.
— Боюсь, препараты вам не помогут, — решительно покачала головой девушка. — Нам с вами предстоит найти и устранить корень проблемы. А препараты лишь купируют симптомы.
Я недовольно поморщился, но ничего не ответил.
— Продолжайте, — напомнила психолог и вернулась к своим записям.
Так прошло сорок минут. Девушка задавала мне вопросы, а я на них отвечал. Психологиня что-то записывала часто блокнот, кивала, и вообще всем своим видом изображала заинтересованность. Время от времени украдкой поглядывая на часы. До тех пор, пока не закончилось время приема.
Поделиться книгой: