Бастард из Центра Мира

Оставшиеся до родов время, Мария никак не выдавала, что вот-вот должна родить, амулет иллюзий надёжно скрывал её изменившиеся габариты, а специально подобранные лекарем зелья и ванны избавляли от неприятных симптомов поздней беременности. Сама Мария, чтобы не вызвать лишние подозрения у навязанной ей свиты, вела себя как скучающая дочь аристократа: бродила по гигантскому городскому рынку, посещала театры и музыкальные выступления именитых бардов.

Когда подошёл срок, все четверо заговорщиков начали осуществлять финальный этап своего плана. Камердинер оповестил охрану, что госпожа плохо себя чувствует и не хочет покидать свои покои. Лекарь, вспоминая всё что знает об обращении с амулетами и не жалея денег, сдал всё, чтобы заглушить любые звуки из комнаты госпожи и как можно сильнее облегчить ей роды. Ну а старая служанка, всё это время готовилась к скрытному побегу из занимаемого ими поместья.

Как и ожидалось, роды произошли точно в срок, легко и без осложнений. На свет появился крепкий малыш, который смотрел на всё вокруг слишком серьёзным взглядом, и, кажется, заплакал только потому, что вспомнил, что младенцы так делают.

Обнимая своего сына, юная Мария искренне плакала, понимая, что, возможно, больше его никогда не увидит. Она разглаживала его чёрные волосики, в которых то тут, то там проскакивали небольшие искорки. Смотрела в его сияющие внутренним светом глаза, больше похожие на две упавшие с неба звезды. Разглядывала его пухленькое лицо, в котором просматривались как её черты, так и её любимого.

— Госпожа, — тихо прошептала старая служанка, стоящая рядом с ложем роженицы с корзинкой и плотным одеялом, — надо как можно быстрее унести его отсюда, господин будет…

— Я знаю, что отец будет в ярости, но… — молодая девушка, не справившись с эмоциями, заплакала, — может, я вижу его в последний раз, и…

— Мне жаль госпожа, что всё так получилось, но нам пора.

Подождав, пока лекарь поднесёт к губам юной госпожи флакон с успокоительным, в которое была добавлена изрядная доля снотворного, старая служанка сноровисто обтёрла, а потом спеленала бастарда. Старой женщине даже жалко было уносить на улицу такого красавца, ну ничего, её жизнь ей дороже.

Убедившись, что юная госпожа крепко спит, а лекарь и камердинер уже устраняют последствия родов, старая служанка выскользнула из покоев госпожи. Двигаясь в тенях, старая женщина с необычайной для её возраста скоростью выбралась из богатого поместья и, оказавшись за стеной, внезапно осознала, что не знает куда идти. В городе было много храмов самых разных богов, но под порог какого положить бастарда? Размышляя и продолжая двигаться, старая служанка не заметила, как оказалась на неизвестной ей ранее части города. Вокруг было темно, каждый шорох казался подкрадывающимся монстром, а каждая тень грабителем или убийцей.

В панике осмотревшись, старая служанка увидела то, что могло её спасти.

Высокая башня, стоящая чуть ли не в центре города — хорошее место для бастарда. Если его не выкинут в канаву, значит — хорошо воспитают, уж деньги у владельцев такой башни точно есть, от одного рта точно не обеднеют. Сдерживаясь от желания как можно быстрее рвануть куда угодно лишь бы подальше отсюда, старая служанка подбежала к двухстворчатой двери башни и положила корзинку с младенцем на нижнюю ступень лестницы. Немного поколебавшись, она всё же нашла в себе силы и несколько раз сильно ударила кулаком в дверь, подняв шум. Посчитав свой долг выполненным, старая служанка побежала обратно, пока её отсутствия не хватились в поместье, напоследок глянув на оставленного ей на произвол судьбы младенца, чьи глаза едва заметно светились в темноте. Небольшой шум за дверью башни придал старой служанке дополнительных сил, и она скрылась в темноте.

Одна из створок двери резко открылась и в дверном проёме показалась низкорослая фигура. Осмотревшись вокруг, чтобы найти хулигана, который потревожил её священный сон, дворфийка с удивлением обнаружила небольшую корзину рядом, на первой ступеньке. Прекрасно видя в темноте, она приблизилась к необычному подарку на пороге храма, в котором жила и служила последние лет двадцать.

Глаза дворфийки и младенца встретились, и, уже пожилая для своей расы женщина, только и смогла вымолвить.

— (дворф.) Во имя всех богов, что за чудовище оставило тебя здесь!

Быстро сообразив, что произошло, и ещё раз осмотрев ближайшие улицы, дворфийка ловко подхватила корзину с младенцем и занесла свою находку внутрь.

— Оторвись от своих звёзд, старый пердун, — прокричала она, обращаясь к кому-то невидимому, — у нас появились проблемы.

— Не могла бы ты быть потише, — раздался слегка дребезжащий голос откуда-то сверху, — я как раз заканчиваю составлению новой звёздной карты.

— Нет, — твёрдо прокричала дворфийка, — если бы я могла справиться с чем-то без тебя, то сделала бы это, так что кончай жечь свечи и спускайся сюда.

Пока двое обитателей обсерватории переругивались между собой, младенец вёл себя неестественно тихо, не плакал, не кричал, а только наблюдал за происходящим. Когда с верхних этажей башни спустился мужчина, чей голос был слышен ранее, стала понятна причина лёгкой неприязни между ним и женщины дворфа, ведь звездочётом оказался старый даже по меркам своей расы эльф в свободном балахоне.

— Вот, полюбуйся, что нам подкинули, — тут же распалилась дворфийка, — младенца!

— Я вижу, — подслеповато щурясь, ответил эльф, — и судя по всему не просто младенца, а младенца-аасимара. Хм, если ещё точнее, то поцелованного музой.

— Я это без тебя вижу, старый дурак, — всё больше распалялась женщина, — вот только что с ним теперь делать⁉ У нас же нет, нечем его покормить, не во что одеть!

— Дааа, — протянул эльф, уйдя куда-то в свои мысли, — надо что-то делать…

— Тьфу на тебя, отрыжка слизнекамня, никакой пользы, — может ты знаешь какие-нибудь заклинания или ещё что, чтобы найти его родителей, уж я то им устрою!

— Нет, ничего такого я не знаю, — флегматично произнёс эльф, — но мы можем попробовать дать объявление в городской листок, может его кто-нибудь потерял?

— Ой, старый дурень! — сокрушалась дворфийка, — Ладно, можешь возвращаться к своим звёздам, а я что-нибудь придумаю.

— Я знал, что ты найдёшь выход Хильда, — слегка улыбнулся эльф, непонятно от чего, от того, что от него отстали, или от того, что ситуация разрешилась.

— (дворф.) Так, надо молоко, желательно не животное, — быстро затараторила себе под нос Хильда, — надо нанять кормилицу, а то я старовата для чего-то такого, но где её найти? Точно, у Эмбер в квартале недавно родился сын, а сиськи у неё такие, что на двоих хватит, поговорю с ней, может она согласится… Что ещё, одежда. Ну, тут я сама разберусь. Пелёнки и прочее… Найму прачку, заодно и мне работы меньше.

В раздумьях, дворфийка металась по всему обширному залу, располагавшемуся у входа в башню и автоматически укачивая младенца. Закончив набрасывать план действий, она замерла на месте, и посмотрела на задремавшего младенца.

— Осталось придумать тебе имя, вот только какое… Сам ты тяжёленький и крепкий, значит вырастешь сильным… Хм… придумала, будешь ты Эриком, таким же сильным и могучим как скалы!

Как только было озвучено его новое имя, младенец скинул с себя остатки сна и широко открыл глаза. Хильда Лёгкая Шаг, готова была поклясться, что прочитала во взгляде младенца один единственный вопрос: «Да ладно!» Но быстро себя успокоила, ведь такие маленькие дети ещё не могут внятно мыслить, а значит — ей просто показалось.

— До рассвета осталось несколько часов, — задумчиво проговорила Хильда, — как только рассветет, отправлюсь в квартал к сородичам. Ты же потерпишь эти пару часов? — задала она вопрос младенцу в своих руках.

Но тот ничего не ответил, и не потому, что не мог или не хотел, а потому что уже давно крепко спал.

Глава 2

Третье детство

Снова пережить детство было… сложно.

Полная беспомощность, почти не работающее зрение, так ещё и полное непонимание того, о чём вокруг говорят. Время шло, я добросовестно питался, пачкал пелёнки и понемногу рос, открывая новый для себя мир.

Первым открытием стало то, что живу я в одном из храмов Дезны, который совмещал в себе функции гостиницы для прихожан, оранжереи для разведения бабочек, обсерватории и собственно священного места. Из-за специфики веры в Великую Мечтательницу, в самом храме на постоянной основе проживало всего двое… разумных, которые были слишком стары чтобы путешествовать по миру, но продолжали служить своей богине.

Дворфийка Хильда, ответственная за поддержание храма в чистоте, готовила еду всем его обитателям и гостям, ухаживающая за колонией шелкопрядов и поддерживающая популяцию священных мотыльков, и, помимо всего прочего, проводила со мной почти всё своё свободное время. Брала меня она с собой и за пределы храма, когда наведывалась на рынок или к сородичам, которые компактно проживали в районе Чужеземцев, там меня тискали молодые дворфийки, слегка за 80, и всегда с удовольствием кормили грудью. Не то, чтобы я был против, но подобное отношение казалось мне немного странным. Впрочем, место где проживало большинство дворфов Абсалома, как никакое другое напоминало мне о доме: вечный перестук молотов, запах раскалённого металла и сгоревшего угля, ну и куча относительно огромных бородатых мужиков и плотных женщин, с покрытыми трудовыми мозолями руками. Будь они раза в два выше, и совпадение с Залом Титанов было бы стопроцентным.

Помимо Хильды, в храме Дезны проживал эльф по имени Каэль, звездочёт и волшебник, который заодно считался настоятелем храма, вот только я за первый год своей жизни видел его всего пару раз. Причиной тому было то, что он проводил все ночи напролёт наблюдая за звёздами, а днём спал. При свете дня за первый год жизни я видел его всего трижды: во время праздника Высвобождения Махаона в первый день осени, когда все обитающие в оранжерее бабочки были выпущены на свежий воздух и, казалось, заполнили собой всё вокруг. Второй и третий раз Каэля я видел на ритуале Звёздной Пыли, в дни летнего и зимнего солнцестояния, когда вокруг храма зажгли множество костров, и вокруг них собралось множество прихожан и просто случайных прохожих. Когда костры прогорели, в них стали кидать горсти, как мне показалось пыли, которая сгорая на углях была так похожа на звёзды. Уже позже, когда я узнал, что на тлеющие угли бросался не только розовый кварцевый песок, но и измельчённые рубины, сапфиры и изумруды, то едва не получил сердечный приступ в младенчестве.

Но возвращаясь к самому Каэлю, он, как и Хильда, был стар, даже по эльфийским меркам. До того, как твёрдо встать на ноги и начать самостоятельно передвигаться, но, уже немного понимая устную речь, я смог узнать возраст, и кое-что о прошлом моих опекунов. Так, Хильде на момент моего рождения было уже 323 года, и в прошлом она была известна как искательница приключений. Она бывала в таких местах, о которых многие даже не слышали, и сражалась с такими монстрами, от одного упоминания которых у слушателей стыла кровь в жилах. Позже, когда мне удалось рассмотреть старую дворфийку повнимательней, я заметил множество старых шрамов и следов от укусов неведомых чудовищ, которые, однако, никак не мешали ей в повседневной жизни. С Каэлем всё было немного сложнее, определить его возраст было сложнее, но то, что он очень стар, сходились все. Седина в его волосах и глубокие морщины говорили о том, что прожил он никак не меньше тысячи лет, но сказать конкретней не мог никто, а сам Каэль не спешил делиться своим истинным возрастом. О его прошлом также было почти ничего неизвестно, кроме того, что перед тем как стать жрецом Дезны, он был умелым волшебником.

Неспешная жизнь с двумя стариками меня полностью устраивала, я вёл себя как примерный и тихий ребёнок, не доставляя лишних хлопот своим опекунам, они же в ответ, в основном конечно Хильда, воспитывали меня по мере сил. Иногда в храме останавливались возвращающиеся из путешествий жрецы или просто почитатели Дезны, которые сильно удивлялись тому, что в храме их богини воспитывается ребёнок, всё же подкидывать детей старались более… постоянным богам. Как бы то ни было, опытные путешественники с удовольствием рассказывали ребёнку с очень внимательным взглядом о своих странствиях, дальних землях и их красотах. Мне же их байки заменяли уроки географии.

Иногда, когда Хильда была занята в оранжерее, а Каэль как обычно спал после ночи наблюдения за звёздами, я любил пробраться на верхушку астрономической башни и посмотреть на город с высоты. Абсалом был прекрасен, но не той величественной красотой как Имперский город в Сиродиле, и не привлекал своей смесью северной суровости и некой утончённости как Солитьюд в Скайриме, скорее Город в Центре Мира напоминал пёстрое лоскутное одеяло, сшитого из сотни разных гобеленов, посмотрев на каждый кусочек которого, можно пропасть на часы.

Из района порта пахло рыбой и морем, а мачты многочисленных кораблей, что сейчас были пришвартованы или стояли на рейде в бухте, напоминали густой лес. Ежедневно сотни кораблей причаливали и отчаливали от огромного порта, перевозя сотни тонн товаров, за счёт которых жил город.

Шум из района Монет доносился даже до верхушки астрономической башни, и состоял он из гула тысяч голосов, одновременно говорящих на десятках языков. Бесконечный прилавки и шатры района Монет манили своими пёстрыми цветами, обещая, что там ты можешь купить всё что пожелаешь. Нужны специи далёкого востока? Ты найдёшь их здесь. Нужно мясо или кожа экзотических монстров или животных? Редкие металлы? Ингредиенты и алхимические реагенты? Или может магические предметы на любой вкус и кошелёк? Всё это есть в районе Монет. Отдельный квартал был выделен под не совсем одобряемый, но вполне законный вид бизнеса, ведь рабство было противно добрым богам, но бизнес есть бизнес, и никто из правительства города не собирался ничего с этим делать, пока работорговля приносит прибыль.

С местом где можно было купить всё граничил Высший Двор, район в котором было и шага не ступить, не наткнувшись на жреца или церковника. Здесь десятки храмов самых разных божеств граничили между собой: сияли золотом купола храма Саренрей, поражали своим изяществом шпили обители верующих в Шейлин, мрачным монолитом стоял храм архидьявола Асмодея. Но главное было в центре этого района — собор Звёздного Камня. Место, вокруг которого и вырос весь остальной город, место, где любой смертный, прошедший тяжелейшие испытания, мог стать богом, совсем как мой недавний знакомый Кайден Кайлин.

Из района Плюща, на окраине которого и располагался храм Дезны, вечно доносились звуки музыки и праздника, не смолкающие ни днём, ни ночью, ведь именно там находились многочисленные бардовские школы и самые лучшие таверны города. Молодые барды выступали на улицах, удачливые купцы и авантюристы отмечали свой успех. Были там и бордели, но мне ещё лет десять о них думать не стоит, но домики, с балконов которых легко одетые женщины всех рас зазывали клиентов, я запомнил.

Прямо за районом Плюща, раскинулся район Мудрых, место, где учились многочисленные студенты магических школ. Десятки башен волшебников заслоняли небо района, а из труб алхимических лабораторий то и дело поднимался разноцветный дым. Взрывы, хлопки и прочие звуки, сопровождающие обучение магии, которые, бывало, перебивали даже гомон районов Плюща и Монет.