Инопланетяне в Гарволине

Секретарша решила немного подбодрить молодого человека, видя, как тот хочет о чем-то попросить, но стесняется.

— А в чем дело? — добродушно поинтересовалась она. — У тебя что-то не выходит?

— Выходить-то выходит, нет, я не жалуюсь, дела идут неплохо, только вот какая сложность… Мне нужно купить одну вещь, а я в таких вещах совершенно не разбираюсь. Может, ты, коханая, поможешь? Если б ты могла…

— А что за вещь?

— В том-то и дело, забыл, как она называется. Вроде бы такая проволока… Или провода?

Секретарша всегда отличалась живым воображением, и после этих слов Грегори Пека в ее переполошенном сознании сначала предстала длинная череда телеграфных столбов с проводами, потом эту картину сменила еще более страшная — высокая стена колючей проволоки. Она с трудом избавилась от этого страшного видения, но живое воображение не успокаивалось, подсунув взамен огромную деревянную катушку с намотанными на ней электропроводами. К сожалению, ни в одном из трех видов этих проводов секретарша совершенно не разбиралась и, следовательно, упускала шанс оказать какую-то огромную услугу человеку, которого решила во что бы то ни стало обольстить.

Улыбка на лице девушки померкла, и, совсем отчаявшись, она слабым голосом все-таки попыталась уточнить:

— Какие же провода?

— Да такие, знаешь, — не совсем вразумительно пояснил фоторепортер, изобразив пальцами тоже нечто непонятное. — Такие, на которых вяжут крючком. Забыл, как называются. Кажется, спицы? Ты не знаешь?

— А! — произнесла секретарша, стараясь не показать, какое облегчение испытала при таком пояснении. — Спицы, на которых вяжут крючком. Вот видишь, как ты мне понятно объяснил. Теперь даже я поняла. Они действительно называются спицами.

— Так ты могла бы мне помочь? — обрадовался фоторепортер. — Мне надо купить их, а я понятия не имею, где такое продается.

Секретарша уже открыла было рот, чтобы выразить согласие, как вдруг всю ее пронзило страшное подозрение.

— А зачем тебе спицы? Для кого ты хочешь их купить?

Вопроса фоторепортер не предвидел. Из кабинета редактора его и в самом деле вытолкнули, велев пообщаться с секретаршей. Все знали, что она неравнодушна к фоторепортеру, поэтому именно ему поручили раздобыть необходимые для экипировки будущих инопланетян спицы. Как-никак женское дело, секретарша наверняка знает, где их раздобыть. А вот делиться секретами с ней категорически запрещалось. Сначала вообще решили было поручить доставку спиц кому-нибудь из женатых конспираторов, но тут горячо воспротивился сатирик.

— Никаких жен! — категорически заявил он. — Не найдется такой жены, которая купит необходимое нам количество спиц, не поинтересовавшись, зачем такая прорва. А кто из вас способен не ответить, когда спрашивает жена?

Вот почему спицы поручили фоторепортеру. Жене не ответить нельзя, а секретарше можно. И вот теперь бедный фоторепортер сидел, уставясь на девушку с самым идиотским видом, кляня себя на чем свет стоит за то, что заранее не догадался придумать какое-нибудь логичное объяснение. Пришлось выдумывать на ходу. А ничего, как на грех, не приходило в голову.

Секретарша сжалилась над ним, — а может, наоборот, — с издевкой поинтересовавшись:

— Наверное, у тебя есть бабушка, и теперь ты должен купить ей спицы, чтобы она связала тебе на этих спицах теплые носки или рукавички?

— Вот именно! — подхватил фоторепортер. — Может, и не носки, а этот, как его… шарфик! Вот! И не только. Хотелось мне старушку порадовать, для нее — единственная радость вязать на спицах…

И осекся, вспомнив, сколько спиц ему велели закупить. Быстренько сосчитав в уме количество спиц и поделив их на необходимое количество старушек, нуждающихся хотя бы в десятке спиц, он пришел в ужас и решился признаться только в наличии четырех бабушек.

— Знаешь, у меня ведь четыре бабушки! — брякнул он, не продумав до конца свою родословную. — И я решил уж сразу всем купить спицы, чтобы потом не отвлекаться на них. Отделаться, так сказать, сразу.

— Ах так, у тебя четыре бабушки, — протяжно произнесла секретарша, откинувшись на спинку стула и пристально глядя на молодого человека. — Выходит, у твоей мамочки было по две мамочки, и у твоего папочки было по две мамочки. Правильно, обычное дело. И всех этих бабушек ты решил одним махом осчастливить. Наверное, по случаю предстоящего Международного дня ребенка. Так?

— Не совсем, — нерешительно ответил фоторепортер, смутно соображая, что в рассуждениях секретарши что-то не так. Однако голова молодого человека была целиком занята организацией предстоящего грандиозного мероприятия, и разбираться в хитросплетениях с бабушками ему было решительно не под силу. — Ну, не придирайся, возможно, мои дедушки женились неоднократно и потом разводились, и вообще у меня этих бабушек черт знает сколько! Может, не все родные, некоторые двоюродные, какая тебе разница? Помоги ближнему!

И секретарша решила помочь. Совместная покупка спиц могла ее как-то сблизить с предметом мечтаний, хотя и не покидало зародившееся в душе подозрение о том, что спицы предназначаются какой-то несомненно отвратительной бабе, опутавшей своими вязаными сетями неопытного молодого человека. Подозрение продержалось до тех пор, пока в одном из магазинов не были найдены спицы нужного размера.

А посетить пришлось несколько магазинов. Фоторепортер, выбирая нужные спицы, капризничал, как довоенная примадонна. Эти не хороши, те не подходят. Наконец выбор его пал на спицы номер три с половиной. Долго вертел их в руках и заявил — это то, что надо.

— А сколько надо? — спросила секретарша. — Для четырех бабушек хватит четыре пары…

— Нет, мне надо сто штук! — был ответ.

— Сколько? — воскликнула девушка, думая, что ослышалась.

— Сто штук. Их по парам считают? Значит, пятьдесят пар.

Вот именно в этот момент и развеялись подозрения секретарши относительно несомненно антипатичной бабы— соперницы. Даже самой вредной и противной не понадобится столько спиц!

Вглядевшись в ошеломленное лицо секретарши, фоторепортер счел нужным срочно придумать еще какое-то оправдание для закупки такого количества спиц. Секретарша слушала вполуха его неуклюжие выдумки относительно множества родных и двоюродных теток, тоже поручивших ему закупку спиц, поскольку им вдруг всем прислали из Австралии какое-то грандиозное количество отличной шерсти, вот и надо купить бедным женщинам спицы, и желательно одинаковые, а то еще перессорятся…

Тут фоторепортер замолчал. До него дошло, что несет он невообразимую чушь, неудивительно, что Марыся слушает его с таким недоумением. Эх, надо было с самого начала сказать, что спицы покупаются на профсоюзные деньги в качестве подарка для одного из подваршавских домов престарелых, остались неиспользованные деньги, вот главбух, подбивая баланс за прошлый год, и решил остатки денег израсходовать на благотворительную деятельность. А он… Бабки и тетки заполонили весь свет!

Но секретарша уже пришла в себя, и недоумение на ее лице сменилось ставшей привычной для фоторепортера лучезарной улыбкой. Девушка поняла: спицы номер три с половиной как-то связаны с тщательно скрываемой от нее редакционной тайной. Ах так, очень хорошо! Не станет она задавать лишние вопросы, ведь все равно ей не ответят. Обойдется собственными силами. Только надо поумнее взяться за дело.

И девушка мужественно отказалась от надежды провести остаток вечера с любимым — а такую надежду лелеяла в глубине души, — великодушно бросив ему:

— Да ладно уж, вижу, земля горит у тебя под ногами. Бери свои спицы и беги, в ресторан пригласишь меня в другой раз. И учти, если тебе еще что понадобится, всегда можешь рассчитывать на меня. Хоть вагон дуршлагов…

Освобожденный фоторепортер уже и в самом деле кинулся было бежать обратно к ждавшим его сообщникам, но, услышав слово «дуршлаг», остановился как вкопанный, затормозив на всем скаку.

— Ты сказала «дуршлаг»? — переспросил он. — Это такое кухонное приспособление из белого металла с дырками?

— Да, оно. Молодец, как ты быстро схватываешь!

— Дуршлаг, говоришь? — с нарастающим восторгом в голосе повторил фоторепортер. — Дуршлаги… Знаешь, а ведь это неплохая мысль…

Одолженный у военных вертолет поместили в ангар, предварительно убрав из него маленький редакционный вертолетик. И стали ломать головы. Редактору с его всепобеждающим энтузиазмом удалось преодолеть все трудности: административные, бюрократические, кадровые и финансовые. Для преобразования военного вертолета в космический корабль наняли целую бригаду механиков, с которых взяли подписку о неразглашении военной тайны. Механики так и не поняли, в чем состоит тайна, но вертолет был военным, значит, и тайна военная, дело обычное, отсюда и такие строгости. Поэтому механики на всякий случай никому из посторонних не рассказывали о характере своей работы, хотя у них самих она вызывала больше чем недоумение. Редактор кратко ознакомил бригаду механиков с их задачей, напустив столько туману, что механики поняли только одно: вертолет должен стать совсем непохожим на вертолет!

Естественно, между собой механики делились мнениями и сомнениями. Глядя на сваленные в углу ангара листы алюминия, механик Юзик высказал такое мнение:

— Сдается мне, они с воздуха собираются что-то подглядеть. А алюминий для того, чтобы, как экраном, защитить вертолет от… от чего-то.

У электрика такое предположение вызвало лишь презрительную улыбку.

— Соображай, что говоришь, пан Юзеф. Ведь это же пресса! Я бы уж скорее предположил, что они собираются что-то поджечь, потому как мне велели приспособить такую штуковину, которая станет крутиться, а на ней закрепить… Ни в жизнь не догадаешься! А на ней, чтоб мне лопнуть, если вру, так вот, на ней равномерно распределить бенгальские огни. Штуковина начнет крутиться, и бенгальские огни…

— Какие еще огни? — не поняли коллеги.

— Ну такие, что на Новый год пускают.

— И они могут что-то поджечь?

— Вот те раз! Не слышал, что ли, сколько новогодних елок каждый год сгорает?

— Нечего нам голову морочить, — проворчал пожилой помощник механика. — Ясно, вертолет нужен для телевидения, иначе зачем им понадобился глушитель? Сказали, это самое важное. Кумекаете? Вертолет летит и не трещит! А вспомните, как с вертолета нам показывают по телевизору репортаж о велогонке Мира, слышен только вертолет, редко какое слово прорвется сквозь его рев.

— А на кой черт тогда велели по бокам присобачить алюминиевые листы? Боками же вертолет не ревет. Нет уж, они собираются незаметно куда-то подкрасться. Это я вам говорю!

Когда же в ангар доставили целую машину листов плексигласа разной величины и неимоверное количество банок с серебряной краской, механики совсем растерялись. Данные материалы не укладывались ни в одну из их концепций, и механики стали с нетерпением ждать команды приступить к монтажу необычных приспособлений, рассчитывая на то, что в ходе их работы удастся приподнять завесу над тайной.

Однако с монтажом не торопили, наоборот, велели подождать. Редактор решил сначала дождаться возвращения из— за границы знакомого специалиста в области космических аппаратов. Специалист находился в служебной командировке в Советском Союзе, до его возвращения оставалось не больше недели, вот и решили подождать, ибо очень нуждались в советах специалиста.

В Центре по изучению общественного мнения секретарша отдела срочных и нетипичных исследований была очень обеспокоена душевным состоянием социолога. И каждый день наблюдались все новые тревожные симптомы. Ничего удивительного, пана Здислава предстоящий эксперимент настолько увлек, что он позабыл обо всем остальном и размышлял о нем день и ночь. Его, как социолога, интересовала реакция общественности на приземление пришельцев из космоса и возможные последствия этой реакции. Им были рассмотрены различные варианты, начиная с разрушения Гарволина охваченной паникой толпой и кончая раздиранием на куски как космических пришельцев, так и их корабля. А симптомы, так тревожившие секретаршу отдела срочных и нетипичных исследований, проявлялись тогда, когда социолог, как и всякий уважающий себя ученый, пытался на опыте проверить кое-какие из своих теоретических прогнозов. С этой целью он отлавливал сотрудников и, загнав в угол, задавал им вопросы, изучая реакцию одной отдельно взятой человеческой особи на какое— либо нетипичное явление, причем старался придумать такое, от которого волосы вставали дыбом и кровь леденела в жилах. Правда, выдуманные социологом истории были не только страшными, но и чрезвычайно запутанными, к тому же рассказчик, стараясь не прозевать момент реакции собеседника, не отрывал испытующего взгляда от его лица, что еще более пугало испытуемого и совершенно сбивало его с толку.

И вот однажды он принялся ставить эксперимент на секретарше. Задыхаясь от волнения, громко и невразумительно принялся он рассказывать историю, приключившуюся с его домработницей. Когда социолог дошел до кульминационного момента — в окно заглянула ее мать-покойница, а луна скрылась за тучами, которые гнал по небу жуткий ветер, и ветки каштанов колотили по стеклу, — секретарша не выдержала и перебила рассказчика:

— Пан Здислав, с вами все в порядке? Как вы себя чувствуете? Не кажется ли вам, что вы несколько переутомились? И, наверное, совсем не бываете на свежем воздухе.

Как конь, остановленный на всем скаку, социолог замер, не закончив фразы, и уставился на секретаршу. Он и сам окончательно запутался в этой истории с домработницей, ее покойной мамашей и каштанами и совсем забыл, что же там было дальше. Его сбило с толку замечание о свежем воздухе. Что он такое хотел сказать о свежем воздухе? А, вспомнил.

— Вот именно, пани Крыся, представьте себе, что вы идете по лесу…

И опять не докончил фразы, спохватившись, что может деконспирировать предстоящий эксперимент, ведь вертолет предполагается спрятать где-то в окрестных лесах. Нет, нельзя так рисковать, надо придумать другой пример, более отдаленный.

— Нет, не по лесу. Вы спускаетесь с лестницы…

— Я с лестницы не спускаюсь, — перебила социолога секретарша, глядя на него с сочувствием. — Я живу на десятом этаже, поэтому пользуюсь лифтом.

— Прекрасно. Спустились вы, значит, на лифте со своего десятого этажа. В подъезде, разумеется, слабое освещение, полумрак, и вот вы видите вдруг… видите вдруг что-то, совсем не похожее на человека. Что бы вы сделали?

Секретарша задумчиво посмотрела на социолога и не торопясь ответила:

— Я ее обошла.

— Что? — не понял социолог.

— Я ее просто обошла, — терпеливо повторила секретарша. — Сегодня утром, когда я спустилась вниз, увидела в подъезде стремянку. Совсем не похожую на человека. Ну я и обошла ее, чтобы выйти на улицу.

Если социолог и был сбит с толку, то лишь на короткое время. Видимо, заданный им вопрос не был сформулирован достаточно точно.

И он уточнил:

— Нет, то, что вы увидели, и на лестницу не было похоже. Вообще ни на что не похоже. Размерами с человека, но не человек. Ну и что бы вы стали делать?

Секретарша совсем уверилась в самых худших опасениях насчет состояния здоровья социолога. У него явно сдвиги в психике, а с такими людьми надо проявлять максимум осторожности. Бедный пан Здись, она всегда говорила, что он переутомился.

— А оно неподвижное? — осторожно поинтересовалась она.

— Напротив, подвижное. И двинулось бы прямо на пани. И возможно, стало бы издавать какие-нибудь звуки.

— Вы хотите сказать, такое, что могло меня испугать? — уточнила секретарша.

— Да, нечто в этом роде. Или испугать, или просто заинтересовать.

Секретарша ответила не сразу. После продолжительного раздумья она сказала:

— В таком случае я бы ничего не стала делать.

— Как вас понимать?

— А очень просто. Я бы застыла на месте и стояла бы неподвижно, ничего не говоря, ничего не делая. Я всегда так поступаю, когда меня что-то испугает. Просто застываю на месте не в силах пошевелиться и даже крикнуть. И по-другому реагировать не могу.

Социолог был разочарован, такая реакция на незнакомые существа его явно не устраивала. Подумать только, инопланетяне приземляются, а гарволинцы все как один онемели и окаменели! И социолог с надеждой обратился к машинистке, слышавшей его разговор с секретаршей.

— А вы? Как бы вы поступили в этом случае?

— Разумеется, сбежала куда глаза глядят, — не задумываясь ответила девушка.

— Но почему же?

— На всякий случай. Большие, живые, двигаются и еще издают звуки! Ну как тут не сбежишь?

— И вам совсем не интересно было бы познакомиться с ними поближе?

— Какой уж интерес, живой бы остаться.

И эта реакция общественности не удовлетворила социолога. Он покинул секретариат и отправился опрашивать сотрудников. Вопросы он им задавал те же самые: встречаете нечто живое, немного напоминающее человека, но не человека, оно двигается и издает звуки. Такой несложный вопрос социолог был в состоянии запомнить и задать без запинки. И представьте, опять ни один ответ его не удовлетворил. Зато по всей редакции с быстротой молнии разнеслась весть о том, что в подъезде дома, где обитает пан Здислав, происходит нечто страшное. И вот тут— то начались самые невероятные домыслы. Забросив работу, сотрудники собирались в курилке и оживленно обсуждали версии того, кто же безобразничает на лестничной клетке в доме социолога. Отвергнув одну за другой все — хулиганье, нечистую силу и происки капиталистов — сотрудники решили на всякий случай сообщить в милицию.

А социолог пришел, наконец, к твердому убеждению, что опросом все равно не выяснишь реакции общественности на прибытие инопланетян, определить ее можно лишь опытным путем…

Художник работал не покладая рук и раньше других справился со своей задачей. Ознакомившись с литературой и просмотрев кучу иллюстраций на интересующую его тему, исчеркав множество эскизов, он наконец разработал проект костюма звездного пришельца. И вот настал знаменательный день первой примерки костюмчика.

Вернее, настал знаменательный вечер, ибо заговорщики предпочитали собираться по вечерам, после того, как сотрудники редакции расходились по домам.

— Мне кажется, маловато, — озабоченно присматривался редактор к куче сваленных в углу автомобильных камер. — Надо было побольше запасти.

Замечание вывело консультанта из себя.

— Ты небось думаешь, что они растут на придорожных деревьях, — раздраженно огрызнулся он. — Я и так две свои отдал.

— Можно было выпросить какие-нибудь старые в вулканизационной мастерской, — заметил фоторепортер.

Редактор и консультант дружно обрушились на него.

— Совсем спятил, старые! Чтобы в самый ответственный момент лопнула и из нее вышел воздух на глазах изумленной публики?