Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Омытые кровью - Сергей Иванович Зверев на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

На службе я постепенно входил в курс дела. У нас самый маленький окружной отдел в области. И самый беспокойный. Причем оперативная обстановка на нашей территории, с учетом террора, учиненного дружиной Атамана, грозит стать головной болью для всей России.

Мне определили линию «ЭК» – экономическая контрразведка, в основном связанную с городскими предприятиями и учреждениями, и «ББ» – борьбу с бандитизмом.

– Строгий порядок в народном хозяйстве сейчас не менее важен, чем беспощадное уничтожение банд, – объявил вечно хмурый начальник.

Раскатов определил объекты, по которым мне предстояло осуществлять оперативное прикрытие. То есть собирать информацию о настроениях, политических воззрениях работников, выявлять антисоветчиков, вредителей, террористов, шпионов и прочую нечисть. «Выявить заговор, прежде чем он заговорит», – с долей шутки напутствовали нас преподаватели на подготовительных курсах ОГПУ.

Конечно, мечта любого сотрудника, чтобы на его долю достался настоящий нажористый шпион. Но я как человек в целом где-то даже разумный и объективный понимал, что в такой глуши придется иметь дело больше с зарвавшимися бюрократами, расхитителями социалистической собственности и саботажниками.

Большинство объектов давно прикрыты секретными сотрудниками, осведомителями и информаторами, часть из которых мне постепенно передавали на связь. Кроме того, мне нужно было ознакомиться с самими объектами, пообщаться с руководством и людьми. Что я постепенно и делал, с утра до вечера мотаясь по городу. А потом до позднего вечера отписываясь по текущим материалам, которыми мне забили весь сейф в углу моего крошечного, с высокими потолками, скудно обставленного кабинета.

Перво-наперво я установил контакты с уголовным розыском и прокуратурой. Постепенно знакомился с городским начальством и разными лицами, являющимися существенными. И все глубже и увереннее, как начинающий, но способный водолаз, погружался в пучины городских дел.

В число обязательных профессиональных качеств приличного уполномоченного ОГПУ входят неуемное любопытство и повышенная общительность. Это такой особый склад личности и наработанные навыки – притягивать информацию, плавать в ней, как дельфин. А стрелять – это любой боец умеет.

Контакты везде и всюду. Устанавливать, развивать, входить в доверие. Нарабатывать такую базу, которая позволит тебе быть самым осведомленным человеком и знать все на территории и объектах обслуживания. Особенно ценятся контакты не по принуждению, а на отношениях. И раз установленные контакты надо всячески поддерживать и развивать.

Такие мысли у меня, кипящего рабочим энтузиазмом, возникли вечером, когда я закончил писать своим аккуратным почерком очередную справку, которую у меня затребовал заместитель начальника отдела Первак. Мне хотелось изыскивать новые, неожиданные возможности и копать глубже. Ведь надо же себя показать!

Тут я вспомнил об одном контакте, который не довел до ума. А надо бы. Человек все же занимает неплохие позиции у наших углекопов, может быть весьма полезен. Да и надо отдать ему вещь, которую я у него по случаю взял.

Я достал из ящика стола толстую книгу «Приключения Шерлока Холмса». Прочитал я ее быстро и с большим интересом. Можно сказать, что она произвела на меня впечатление – прежде всего величием английского сыщика и осознанием собственного ничтожества, поскольку я вряд ли когда приближусь к таким высотам сыскного ремесла. Хотя книжка она и есть книжка. Это там сыщики только сосредоточенно думают да оценивают улики. У нас все проще – тупо внедряй осведомителей да жди информации, как у моря погоды.

Книжку нужно отдать. Заодно попытаться сблизиться с ее владельцем. Человек тот в городе новый, свежий взгляд его на окружающую реальность может оказаться ценным.

Решено. Завтра вечером и отправлюсь в гости.

Я открыл книжку и вытащил лежащую между страницами визитную карточку. «Ветвитский Сигизмунд Яковлевич, горный инженер».

Вот и поговорим с ним про горную инженерию. Пора уже выбираться из моего вопиющего гуманитарного невежества в светлые чертоги инженерной мысли и машинного производства.

Но на следующий день выбраться в шахтоуправление не удалось. Вместо этого опять началась стрельба…

Глава 7

Водяная мельница была давно заброшена, колесо покрылось трещинами, половины лопастей не имелось. Зато прилегающие дощатые складские помещения и амбар находились во вполне приличном состоянии. По оперативной информации, там хранилось зерно, которое теперь в стране на вес золота.

Мне вспоминались строки из только сегодня прочитанной справки ОГПУ:

«Кулаки организовали саботаж хлебозаготовок в 1927–1928 годах. Обладая большими запасами хлеба, они отказывались продавать зерно государству по закупочным государственным расценкам. На 1 января 1928 года дефицит товарного хлеба составил 128 миллионов пудов».

Эти самые миллионы пудов теперь разлетелись по таким вот складам и тайникам, чтобы перепродаваться по тройной цене. НЭП, свобода торговли, черти ее дери!

Еще недавно проблем с обнаружением запасов зерна не было. Держали его хозяева в городах – в лабазах, на складах около рынка. Но как скупщиков принялись щемить, тут они и стали искать лазейки, обустраивать укромные места.

Вылазкой руководил сам начальник нашего окротдела. Помимо меня к ней привлекли еще нескольких милиционеров, вооруженных «мосинками» и «наганами». Спекулянты, конечно, народ торговый, но очень уж злобный. Они заботились об охране своего имущества и готовы были за него кому угодно горло порвать.

Памятуя о прошлой нашей вылазке, Раскатов сейчас довольно внимательно прислушался к моим советам, как провести операцию и одолеть противника.

Используя складки местности и естественные укрытия, мы незаметно подобрались к цели. Около мельницы маячил сонный мужик с ружьем. Сейчас он сидел на корточках и раскуривал вонючую самокрутку. В самом складском помещении тоже наблюдалось движение.

Атаковать в лоб мы не стали. Я аккуратненько прополз вдоль берега и стремительным броском свалил часового, умелым ударом ладони вышиб ему сознание. Ничего, очухается и еще спасибо скажет, что не ввели в смертное искушение открыть огонь по представителям власти.

Оставалось только взять сам склад. А присутствие там какого-то неизвестного фигуранта меня смущало. Потому вся надежда только на скорость.

И наши это понимали. Устремились вперед на всех парах. Пробежать каких-то три десятка метров, но при этом на каждом шагу имея шанс получить пулю в грудь – это дело нервическое. Атака – это вообще острие жизни и смерти. Но иначе не получалось, по-другому к складу не подберешься.

Почти успели.

Но почти не считается.

Нет, никто стрелять по нам не стал. Закрутилось все иначе. В дверях появился крупный бородатый мужик средних лет, в справных сапогах и качественной одежонке. Мирон, судя по всему, хозяин склада. Известный нэпман и зерновой спекулянт.

Оружия у него не было. Зато у ног стояла канистра, скорее всего, с керосином или бензином, а в руках он держал подпаленный факел – и когда только успел зажечь.

– Стой, голытьба! – заорал он. – Подожгу! Вместе с собой!

Наши бойцы застопорились. Стране нужно было зерно, а не угольки.

– Мирон! – крикнул Раскатов. – Не чуди!

– Все сожгу!!! – истошно заорал нэпман.

– Чего ты развоевался? – примирительно спросил начальник, приближаясь к нэпману и держа в руке тяжелый «маузер». – Сдашь зерно. Глядишь, даже и не посадят. Ты же закон знаешь.

– Богопротивный закон твой! – орал никак не желающий угомониться спекулянт. – Мое! Никому не отдам! Вместе с зерном сгорю!

И он начал подносить факел к канистре. Скорее всего, такие же канистры стояли на складе. Мирон давно уже готовился к такому раскладу. И словесными убеждениями его не пронять. Что с ним, дураком, делать, спрашивается?

Между тем Раскатов приближался к спекулянту, воркуя и уговаривая. Пока Мирон не заорал:

– Стой! Ни шага!

Расстояние сократилось прилично.

– Стою, – покорно произнес начальник. Потом вскинул «маузер» и выстрелил.

Пуля угодила мироеду точно в плечо. Да так, что факел отлетел в сторону. Вот ведь снайпер! Молодец!

Сухая трава загорелась, и огонь пополз к канистре. К складу кинулись все. Мирона сбили с ног и связали. Затоптали огонь.

Ранение было несерьезное, и Мирон неистовствовал, выпучив глаза, поливал нас проклятиями:

– Ничего, время ваше кончается! Скоро белый царь вернется! А пока его люди вам житья не дадут!

– Кто? Уж не атаман ли Шустов? – поинтересовался Раскатов.

– А хотя бы и он! И кишочки тебе выпустит! Все будете в лесу на ветках висеть. На своих кишочках-то! – Спекулянт злобно и совершенно безумно захохотал, а потом заскулил от резкой боли в раненой руке.

– Ты говори, не стесняйся, – кивал Раскатов.

С каждым словом Мирон увеличивал себе срок. Если в начале за махинации с зернозаготовками он мог отделаться годом принудительных работ, то сейчас стремительно утяжелял наказание антисоветскими высказываниями.

– Что говорить? Имущество забрал! А без имущества мне жизнь не в жизнь! Так что добей меня, большевистская гадина! Добей!!!

И его начала бить дрожь. Припадочный. Ну ничего. Мы и не таких вылечивали…

Глава 8

Зерновой спекулянт ранен был несерьезно, но, кажется, тронулся умом нешуточно. Стоял вопрос о его переводе в областную психиатрическую клинику для экспертизы. Но теперь это уже не мое дело. Было кому им заняться. У меня же своих забот полон рот.

На следующий день после той баталии я все же заглянул к Ветвитскому. При этом сам припозднился, так что застать его на работе задолго после окончания рабочего дня не рассчитывал. Но он был там.

Я заметил, что в шахтоуправлении больше всего бросаются в глаза две категории сотрудников – это алкоголики и трудоголики. То есть те, кто торопит время, чтобы по окончании рабочего дня сразу же вырваться за двери учреждения и заложить за воротник в рюмочной за углом, что, в общем-то, понятно – люди из шахтеров, происхождение обязывает. И трудоголики, которые горят на службе, и им вообще никуда уходить не хочется. Они дают стране угля и этим счастливы. Похоже, Ветвитский относился ко второй категории.

Его кабинет располагался на третьем этаже. По размерам он был таков, что можно ездить на велосипеде или играть в буржуазный большой теннис. Но вычурности, помпезности там не было. По своему аскетичному прагматизму помещение больше походило на какой-нибудь цех или мастерскую. Его центр занимал возвышающийся на подставке искусно выполненный макет угольной шахты. В углу стоял кульман с чертежами и инструментами для черчения. Вдоль стен шли полки с какими-то механизмами, порой угрожающего вида, среди которых я опознал только отбойный молоток. Ну не техник я, признаюсь. Хотя к большим машинам и механизмам отношусь с почтенным трепетом.

Вид и содержание кабинета были легко объяснимы. Ветвитский в шахтоуправлении отвечал за механизацию и развитие производства. Сегодня это направление работы было ключевым.

Встретил меня инженер крайне доброжелательно, как старого доброго знакомого. Мне даже стало неудобно, что за рабочей суетой я подзабыл о нем, да еще чуть не зажилил книжку.

– Очень рад вас видеть, Александр Сергеевич. – Хозяин кабинета пригласил меня присаживаться на металлический, не шибко удобный стул. – Вот, обживаемся!

От былой вальяжности в нем мало что осталось. Сейчас он был не в строгом костюме. Белая рубашка с закатанными рукавами. Испачканные чернилами пальцы. Блеск в глазах. Видно, что человек работает, занят своим делом и рад этому.

Разлив из подогретого на примусе чайника чай по стаканам в подстаканниках, Ветвитский тут же принялся воодушевленно вещать о том, что в таких кабинетах, в цехах куется будущее страны. Человек в образе – понимать надо.

– К счастью, вытурили французов, которые здесь хозяйничали еще недавно под видом совместной деятельности. Государство заканчивает с разграблениями страны под прикрытием иностранных концессий. Опора на свои силы. Новая техника. Новая жизнь угледобывающего района. Новое развитие. И это будем делать мы. Конечно, под защитой родного ОГПУ, – с некоторой иронией добавил он.

Пел он красиво. Что угольная промышленность растет как на дрожжах. Стране требуется все больше угля. И на это кинуты все мощности отечественной промышленности и валютные запасы. Поступают в достаточном количестве так необходимые отрасли врубмашины, отбойные молотки, многократно увеличивающие производительность труда. Используется буровзрывной метод.

Инженер просто дымился от энтузиазма. Я, конечно, люблю увлеченных людей. Но иногда опасаюсь – кажется, что в своем созидательном порыве они меня просто укусят.

В общем, выслушав лекцию о развитии угольной промышленности, я проникся, поблагодарил, а потом извлек из своей командирской сумки книгу «Приключения Шерлока Холмса».

– Возвращаю в целости.

– И как вам? – спросил Ветвитский с интересом.

– Занимательно. Но вряд ли применительно на практике.

– Почему?

– Потому что голову, для того чтобы так щелкать преступления, надо иметь размером с Кремль. А где такую крестьянину да рабочему взять?

– Э, нет, именно крестьянин и рабочий – творец нового мира. Будущий инженер. Вот, почитайте. – Ветвитский вытащил из стола новенькую книгу. На обложке было изображение то ли человека, то ли русалки. «Александр Беляев. Человек-амфибия. Издательство Земля и фабрика».

Я с интересом пролистнул книжку.

– Приобрел по большому знакомству, – сказал Ветвитский – Прекрасный наш советский фантаст.

– Да, я читал в журнале «Вокруг света» его «Властелин мира» и «Последний человек из Атлантиды».

– Отлично! Беляев – это вдохновенный певец прогресса, – воодушевленно произнес Ветвитский. – Сколько нынешних мальчишек, читая эти книги, откроют для себя волшебную страну науки и машин. Сколько пойдут по этой стезе. Возьмите, почитайте.

– Спасибо. – Я взял книгу.

Про себя я знал, что никогда по такой стезе не пойду – иначе разум заточен. Что являлось большим разочарованием для моего отца, который был математиком и тоже певцом прогресса. Но бурные фантазии хороших писателей уважаю и ценю.

– Как вам здесь? – спросил Ветвитский. – Уже прижились?

– Вживаюсь, – произнес я. – Ничего так. Но стреляют.

– Да. Слышал, – погрустнел Ветвитский. – Банды шалят.

– Шалят. Да и сам город специфический. Проблемный и для милиции, и для нас. Провинциальная сонливость сочетается здесь с бузотерством.

– Интересный взгляд, – улыбнулся Ветвитский.

– Ну а что. Просторы большие и глухие. Крестьянство дремучее, много кулаков и подкулачников. Пролетариат тоже непростой. В прошлом году на шахтах стачка была с битием стекол и лиц представителей администрации.

– Да, шахтеры народ сложный. И взрывоопасный, – согласился Ветвитский.

– И всегда считающий себя чем-то обделенным, – усмехнулся я. Мне прекрасно было известно, что большинство стачек и забастовок в стране приходится именно на шахтеров.

– Но вы поймите, – вкрадчиво произнес инженер. – Шахтер каждый день спускается в адские лабиринты шахт. И знает, что жизнь его там висит на тонком волоске. Вот ты полон сил и ожиданий, весь мир тебе мил. И вдруг – обвал, взрыв метана. И защиты от этого нет – как повезет. Постоянный риск притупляет страх, чувство самосохранения. Отсюда и загулы, и драки. И какое-то внутреннее противостояние всему миру, особенно начальству. «А ты с нами в забой ходил?» – только и слышим. Вот такой народ. Действительно взрывоопасный. Но его надо понимать и любить.

– Только нашим врагам очень легко получается играть на их чувствах.

– Именно. Шахтер же еще и наивен. И яростно воспринимает любую несправедливость, пренебрежение. И, к сожалению, покупается на всякие призывы. Шахтерская солидарность – это сила.

– И нельзя давать ее в руки врагу, – дополнил я. – Но это дело не только ОГПУ, а каждого принципиального гражданина. Особенно руководящих кадров.

Вот так мягко перевел я наш праздный разговор в предварительную вербовочную беседу.

– Тут я полностью с вами согласен, – кивнул Ветвитский.

– Сигизмунд Яковлевич, вижу, что вы человек неравнодушный, – продолжал я наступать мягко и вкрадчиво. – И мысли, и цели у нас одни. Могу я надеяться на вашу помощь?

– Всегда. Конечно, если это не будет противоречить моим понятиям о чести и совести.

– Это совершенно очевидно.

– Давайте начистоту, Александр Сергеевич. Конечно, я никогда не стану вашим осведомителем. Но вы правы, у нас общность целей. И одни враги. Расхититель, антисоветчик, вредитель – он и мой враг.

– Надеюсь на это.

– Я же советский человек. Знаете, к старым специалистам отношение ныне настороженное. Даже слово появилось – спецеедство, это когда старых специалистов едят поедом. Особенно это болезненно после Шахтинского дела, где в угледобыче свилось осиное гнездо вредителей именно из числа моих коллег.



Поделиться книгой:

На главную
Назад