Больница для динозавров. Мезозойские истории

Малыш неудержимо всхлипывал, ему было очень страшно.

– Хорошо бы его усыпить. А то все хищники Заречья сбегутся на его голосок, – сказал Анзу. – А я как назло не взял с собой настойки пустырника. Спой колыбельную, что ли.

– Я не умею петь, – нервно сказал Бэк, озираясь. – Вон ещё один лезет. Слева.

Анзу опять ухватил хищника и выбросил из ямы.

– Значит, так, – распорядился он. – Я на дежурстве, выкидываю этих неприятных животных. Фу, какой мерзкий вкус у их шерсти. А на тебе малыш. Делай что хочешь, но чтоб он молчал. Иначе на его хныканье придут существа пострашнее мелких репенов. Мы продержимся несколько часов, а с рассветом хищники уйдут. И тогда ты вылетишь из ямы и сходишь за помощью.

Следующего хищника Анзу выбил с края ямы кисточкой, которой мазали трицератопсов. Репен сразу начал вылизываться. Зелёнка ему явно не понравилась.

– Давай же! – скомандовал Анзу.

Бэк вздохнул и сказал трицератопсу:

– Я не знаю, как тебя зовут, но имей совесть, заткнись. Я тебе сказку расскажу. Жил-был маленький трицератопс Триша. И вот однажды он гулял по равнине и провалился в яму.

Хныканье стихло. Малыш, видимо, прислушался.

– Триша был очень храбрый и совершенно не плакал, когда упал, – продолжил Бэк. – Он начал придумывать, как выбраться. И увидел сбоку в стене ямы отверстие. Он сразу полез туда. А там…

Рассказывать второй раз про принцессу в озере было скучно, и Бэк придумал другой сюжет:

– А там был огромный провал, и в нём бушевала огненная лава, потому что это оказался вулкан. По лаве плавали несгораемые корабли с несгораемыми пиратами флинтозаврами. Пираты поймали Тришу. «Мы имеем честь съесть вас!» – воскликнул кок (это динозавр, который кормит пиратов). «Нет, – возразил капитан. – Разве вы не видите золотой диадемы на его переднем роге? Это трицератопс древнего рода, он приведёт нас к сокровищнице своих предков, скрытой на Огненном острове. Сокровища охраняет трёхголовый тираннозавр».

Малыш-трицератопс молчал – похоже, сказка ему нравилась. Наверху тоже было тихо, никто не лез в яму.

– Рассказывай дальше, – прошептал Анзу. – Они тоже слушают и не пытаются спуститься.

Это получилась замечательная сказка, в которой трицератопс Триша потушил огненную лаву, разломал весь вулкан, сразился с трёхголовым тираннозавром. Последнее оказалось самым сложным, потому что, когда Триша своим волшебным рогом на носу отсекал тираннозавру одну голову, на её месте вырастало сразу три. Так что тираннозавр скоро сделался похож на букет голов, торчащих из общей шеи.

Малыш молчал. Хищники тоже. Время от времени сверху раздавались вздохи: репены переживали за Тришу. У Бэка уже заплетался язык.

– Скоро рассвет, – шептал Анзу. – Продержись ещё немного.

– Наконец Триша победил стоголового тираннозавра и пиратов, но тут пришла другая беда: с неба упал огненный шар и…

И тут сверху раздалось разочарованное рычание. Лучи солнца озарили равнину.

– Всё! – обрадовался Анзу. – Наступило утро, и ночные силы зла отступили! Бэк, ты великолепный рассказчик. Я прекрасно провёл время – никогда не слышал такой интересной сказки.

– И тут взошло солнце, и Шахерезада прекратила дозволенные речи, – вспомнил Бэк старую сказку о динозаврихе Шахерезаде, которая сказками усыпляла бдительность свирепого тираннозавра Шахрияра. – Кхе-кхе-кхе, горло напрочь не работает. Господин Анзу, а почему хищники меня слушали? Млекопитающие же не понимают нашего языка.

– Значит, понимают, – задумчиво сказал Анзу. – Но притворяются. Зачем им это надо? Вот и санитарка Никси понимает, что ей говорят хирурги. Теперь, Бэк, вылетай из ямы. Ты найдёшь реку?

– Найду, – прохрипел Бэк и прокашлялся. – Я примерно помню, где она.

– Только сначала сбрось сверху пару пучков травы, малыш очень голоден, – попросил Анзу. – Детей надо постоянно кормить – это главное в педиатрии.

Бэк взлетел сначала на спину Анзу, потом выпорхнул наружу. Хищников не было. Над равниной сияло прекрасное утро, и река блестела не так уж и далеко. Бэк надрал травы и сбросил в яму.

– Кормите мелкого, а я сейчас приведу помощь.

Но не успел он сделать и тридцати шагов, как увидел на горизонте знакомые силуэты.

– Это наши! Наши!

От реки шагали два крупных динозавра, Бэк бросился к ним.

– Вот и ординатор нашёлся, – сказал анестезиолог Валера. – Я же говорил, ничего ему не сделается.

– Ага, не сделается, а меня чуть не съели репены! – возмутился Бэк. – Но я их героически заговорил.

– А Анзу они съели? – поинтересовался Заур.

– Нет, я его спас, – скромно заметил Бэк. – И ещё мы нашли маленького ничейного трицератопса, он тоже упал в яму. Пошли скорее, их надо вытащить! А почему вы пришли нас спасать только сейчас, а не ночью?

– Потому что ночью надо спать, а не спасать, – объяснил анестезиолог Валера. – Всё равно темно, ничего не видно. А вдруг спасёшь кого-нибудь не того?

– А почему именно вы пришли?

– Я самый большой. Я нападу на хищников и затопчу их вопреки клятве Гиппократозавра, – сказал Валера. – А если вас уже съели, то Заур вас воскресит волшебным зельем. Вон в том кувшине.

Заур действительно нёс большой запечатанный сосуд.

– Вы умеете воскрешать съеденных? – удивился Бэк.

– Это редко получается, – скромно улыбнулся Заур. – Зависит от степени разжёванности.

«Почему у него такая неприятная улыбка?» – подумал Бэк.

– Ух, какая ямища! – восхитился Валера. – Поди, всю ночь копали? И как же мы тебя добудем, дружище Анзу?

– Принесите несколько деревьев потолще, накидайте в яму, я по ним выберусь, – подсказал снизу Анзу.

На равнине деревьев почти не было, пришлось Валере и Зауру прогуляться в Доречье. Приволокли деревья, сбросили вниз. Анзу осторожно выбрался, подпихивая Тришу.

– Надо про эту яму тоже археологам сказать, – проговорил Заур.

– Они уже приехали?

– Нет, мы рано вышли, Ник ещё не прилетал. Как вас угораздило туда провалиться?

– Да мы эту малявку спасали. Кстати, мы не можем сразу идти домой, надо отвести малыша трицератопсам. Мать, наверное, с ума сходит от беспокойства.

– Ну, идите, – сказал Валера. – А я пока перекушу.

Но трицератопсы Тришу не приняли и даже в стадо не пустили. Всё тот же огромный трицератопс сказал строго:

– Это не наш. Чужой. Разве вы не видите – у него боковые рога под другим углом и носовой рог не так расположен.

– Но он явно ваш родственник, какой-то цератопс, – настаивал Анзу. – Он лишился матери, пусть его возьмут к себе ваши женщины.

– Да, родственник. Но он чужой. Чужого нельзя в племя. Чужой – зло. Так гласит Закон.

– Это так! – хором подтвердили остальные стражи.

– Он маленький. Он погибнет, – убеждал Анзу.

– Лучше пусть погибнет он, чем всё племя. Личность – ничто, народ – всё. Так гласит Закон, – непреклонно повторил огромный трицератопс.

– Это так! – глухо отозвались остальные.

Малыш опять захныкал.

– Не представляю, что делать, – сказал Анзу. – Придётся забрать его с собой. Вырастим, выучим на доктора. Трицератопсы обычно не становятся врачами, потому что они четвероногие и очень рогатые.

– Подумаешь, я тоже четвероногий, – сказал анестезиолог Валера. – А малец забавный. Не оставлять же его на поживу Ночным Тварям. Я из него анестезиолога сделаю. И рога пригодятся – хирургов бодать, если операционный план не нравится.

– Тебя будут звать Триша, – сказал Бэк.

Сказки для трицератопса Триши

Жил-был маленький трицератопс, и звали его Триша. Триша очень любил всякие приключения. И они тоже его очень любили и часто с ним приключались.

Вот однажды пошёл он позавтракать. Только собрался проглотить симпатичный цветочек, как из лепестков вылезло совершенно незнакомое насекомое и говорит:

– Не ешь меня, ужасное чудовище! Я – Волшебный Розовый Червяк, я покажу тебе, где клад.

– Ух ты, клад! – обрадовался Триша. – Показывай! Правда, я и не собирался тебя есть, я травоядный.

– Эх, зря клад истратил, – огорчился Волшебный Розовый Червяк. – Знал бы, что ты травоядный… но что делать, обещал – покажу. Нагнись, я на тебя переползу.

Триша наклонил голову, Волшебный Розовый Червяк перелез ему на рог. И они пошли за кладом. Червяк командовал: «Прямо! Теперь налево! Держись левее! Через сто метров крутой поворот направо!» Получился такой продвинутый трицератопс с дистанционным управлением.

Наконец Волшебный Розовый Червяк говорит:

– Стой! Мы прибыли в место назначения. Топни здесь три раза передней левой ногой, и клад раскроется. Только учти: клад охраняет страшный скелет. Очень агрессивный. Все скелеты в земле тихо лежат, а этот кусается. Я выполнил обещание, отпусти меня.

Триша снова наклонил голову, червяк сполз с рога и скрылся в папоротниках. Триша топнул ногой. Земля разверзлась, и на дне ямы показалась куча костей. Кости дёрнулись, зашевелились и выстроились в скелет большого ящера.

– Это же цератозавр! – ахнул Триша. – Мы в школе проходили! Он жил много миллионов лет назад!

Скелет клацнул зубами и двинулся на Тришу. Но Триша не испугался! Он бросился вперёд, забодал скелет справа, забодал слева, забодал снизу… забодал бы и сверху, да летать пока не умел. Скелет рассыпался на кучу косточек, голова отвалилась, а один позвонок далеко в сторону отлетел.

– Ну вот смотри, что ты наделал! – жалобно сказала отвалившаяся голова с зубами. – Как мне теперь обратно собраться? Принеси мой позвонок, я до него не дотянусь. И вторая фаланга мизинца куда-то потерялась.

– Я тебе помогу, а ты мне клад отдай, – сказал хитрый Триша.

– Не могу! Я на работе, обязан охранять. Мне по ведомости отчитываться надо. Одну золотую корону могу подарить.

– А как же отчитываться, если корону подаришь? – спросил Триша, толкая к краю ямы укатившийся позвонок.

– Усушка, утруска, естественная убыль, – объяснил скелет. – Одна корона от сырости растворилась. Или её розовые червяки сглодали.

Триша собрал разлетевшиеся кости, помог скелету привести себя в порядок. Тот достал откуда-то снизу золотую корону с красивым изумрудом и отдал Трише.

– Спасибо, до свидания, – сказал Триша.

– Заходи ещё, – пригласил скелет. – Скучная у меня работа, лежи да охраняй.

Триша пошёл домой и подарил корону маме. Она корону на кончик носового рога надела, как раз впору. Очень красиво получилось, мама всем подружкам хвасталась, какой у неё сын заботливый. А Трише украшения ни к чему – что он, девчонка, что ли?

Глава 7. Динозавры в операционной

25 декабря

Бэк предвкушал, что после возвращения все будут его хвалить за героическое рассказывание сказки, за спасение Анзу и Триши и так далее. Но его возвращения, казалось, никто не заметил.

– Анестезиолога в операционную! – гаркнул громкоговоритель, прикреплённый к платану.

– Ну вот, опять поесть не удалось, – огорчился Валера. – Видать, срочная операция.

– Я посмотрю, ладно? – попросил Бэк, забыв о бессонной ночи. – Я ещё никогда операции не видел.

– Смотри, что мне, жалко, что ли?

И Валера не торопясь пошёл вглубь, где под навесом из лиан располагалась операционная. Триша побежал было следом, но Анзу отвлёк его: «Смотри, какой вон там вкусный папоротник растёт!»

– Ну, что тут у вас? – спросил Валера.

– Ник ранен, – сказал Струм, уже помытый, в стерильной накидке, маске и перчатках. – Летел к нам, решил попить водички, а его из реки – цап за крыло! Он вырвался, но летательная перепонка – в лоскутки. Болевой шок и большая потеря крови.

– Семён Семёныч удружил?

– Нет, помельче, кто-то из хампсозавров. Какая разница! Давай наркоз скорее, Анечка уже еле держит. Трот, живо на вызова, нечего тут крутиться.

Медсестра с силой прижимала огромным тампоном перепонку Ника к операционному столу, чтобы сосуды пережались и кровь текла поменьше. Самую крупную артерию перекрыл Пит своим клювом-пинцетом.

Валера посмотрел на закрытые глаза никтозавра.

– Как же его гипнотизировать, если он без сознания, – пробормотал он. – Ник, открой глаза! Открой глаза!

Никакой реакции.

– Пора лететь! Срочный вызов! – закричал Валера.

Веки никтозавра дрогнули.

– Ага, как про работу, так сразу услышал! – обрадовался Валера. – Можно гипнотизировать. Спи, дружище Ник, вызова подождут. Тебе хорошо, тебе спокойно, у тебя ничего не болит.

Тело Ника расслабилось.

– Обезболил, – кивнул Валера. – Спи, дружище, спи не менее двух часов. Ребята, за два часа справитесь?

– Быстрее справимся. – Струм уже разводил тупой препаровалкой структурные волокна верхнего слоя перепонки. – Порвался в основном брахиопатангий. Пропатангий вроде цел, только перерастянут – он же ещё как-то доковылял до нас. Анечка, ватник. Побольше ватник. Хвост. Полей водой. Препаровалку круглую. Вот тут кровит, в среднем слое, среди мышечных волокон. Хвостик. Вот артерия, выделяем. Пинцет. Пит, пинцет, кому сказано! Хватай вот этот сосуд клювом и прижимай. Ватник сюда. Полей водой. Анечка, ещё воды. Тут прямо растерзано всё. Скальпель. Эти волокна не восстановятся, отрежем… Так, это у нас что? Это мышца – разгибатель мизинца, она целая, отлично. Ну, вот и третий слой, в котором сосуды. Валера, он двигается! Наркоз поддай!

– Спи, моя радость, усни, тебе хорошо, тебе не больно, тебе даже приятно…

– Здесь болезненное место.

– Спи, Ник, слушай доброго дядю анестезиолога. А то хуже будет.

– Вроде расслабился. А помнишь, Анечка, раньше пациента к столу фиксировали не специальными ремнями, а змеями? У нас работали две сестры – змеи с задними ногами. Ногами они закреплялись в земле, а всем телом обвивали пациента. Очень надёжная была фиксация.

– Конечно, помню. Куда лучше современных ремней. Когда тебя держит змея, ты и не думаешь дёргаться – а вдруг укусит!

– Опять кровит. Тахокомб дай.

– Струм, да перевяжи ты эту артерию, сил нет больше её держать!