Помоги проекту - поделись книгой:
В голове после падения все плыло, и мысли тянулись как-то заторможенно. Сначала я немного приободрился, что нашел себе компанию, потом испугался, что женщина — тоже из числа психованных бомжей, затем — что ее убили волки, сразу же — что рука может быть и оторванной, как лапы у того медведя… Ужаснувшись от этого подозрения еще больше, я наконец-то перевел взгляд с запястья на все остальное. И явственно почувствовал, как дернулось сердце и как на затылке поднимаются немытые волосы.
Женская кисть, естественно, переходила в предплечье. Почему-то покрытое редкими темными пластинками по бледной коже. Только вот дальше рука переставала быть человеческой — угольно-черная, бороздчатая, в толстых щетинках. А росла она из той же гигантской туши, с которой я вчера встретился в подвале. Тварь лежала рядом, придавив меня сверху второй лапой и прижимая к своему белому пузу. Именно от него и несло жаром.
Я лихорадочно отпрянул от необычайно мягкой и теплой кожи, под которой снег протаял чуть ли не до земли. Отпихнувшись, сбросил с себя клешню, попытался отползти в сторону. Потом понял, что надо было дергаться аккуратнее, но было уже поздно: тварь проснулась от моей возни. С неожиданной прытью туша извернулась, вскочив на суставчатые паучьи ноги. Передо мной очутилась уже знакомая морда, показывая набор здоровенных зубов — размером с кухонный нож.
Я зажмурился и судорожно сглотнул. Не было душевных сил даже на то, чтобы бояться, и потому я почти отстраненно ждал, как эта чудовищная пасть перекусит меня пополам. Бежать некуда, не успею — видел, как резво носится это членистоногое тело.
Однако монстр опять как будто издевался — прошла секунда, другая, потом где-то с полминуты, а он все не нападал. Я наконец-то поднял веки и осознал, что тварь просто рассматривает меня, слегка поводя мордой из стороны в сторону. Она щелкнула, присвистнула, и мне почему-то почудилось, что зверюга чем-то озадачена. А после вышло совсем странное: на мое плечо опустилась та женская рука, которая крепилась к туше где-то в районе головогруди, и погладила меня. Через одежду и отмороженную кожу я не почувствовал прикосновения, но выглядело это именно так.
Затем зверюга отошла в сторону и принялась с аппетитом уплетать останки волков, очевидно, недоеденных вчера. Ненадолго прервалась, подняла жуткую башку и махнула все той же рукой, словно приглашая присоединиться. Я машинально помотал головой, отказываясь от сомнительного угощения, хотя в желудке возмущенно заурчало. С чего-то вдруг захотелось этой собачатины — не думал, что настолько оголодал. Наверное, все из-за стресса. Удивляюсь, как еще держусь в здравом уме, учитывая события последних суток. Ну, может, уже и не в здравом, кто его знает.
А ведь при свете дня я убедился, что у твари на одной лишь левой стороне башки аж два крупных глаза. И еще, кажется, россыпь мелких… Впрочем, это могли быть и просто какие-то кожные выросты. Но это такие мелочи по сравнению с остальным…
Вчерашнее впечатление не обмануло: больше всего невозможный монстр походил на черно-белого кита-косатку — даже пятна на голове были такими же. И белое брюхо. Только этого кита зачем-то поставили на четыре пары хорошо знакомых паучьих ног, а спереди прикрутили клешни. Потом передумали и вместо одной из них пришили вполне человеческую руку. Еще хвост у зверюги загибался кверху и своим рельефом парадоксально напоминал скорпионий, но жала на его конце я углядеть не смог. Взамен него там красовалось что-то похожее на китовый плавник. На морду щедро насыпали разных глаз, а потом получившуюся нелепицу пустили на промысел в леса. Где она почему-то не загнулась, а устроила легкий геноцид местным хищникам. Наверное, часто меняет охотничьи угодья, иначе такой туше не прокормиться — зверье быстро кончится.
По всем законам природы такой твари существовать не могло. А если бы и существовала, то уж точно не в таком климате. Ее части друг другу явно противоречили, это было заметно невооруженным глазом. Хотя бы по тому, как она пожирала волчьи останки: кусала чудовищными челюстями, мотала головой, отрывая куски. На морде при этом бестолково шевелились клешневидные выросты, похожие на жвалы, а толстое горло конвульсивно сокращалось.
Да и ноги эти, мягко говоря, не самый удачный вариант для того, чтобы нести толстую китовую тушу. И вообще, дельфиньи формы тела лучше всего подходят для жизни в воде или рядом с ней. А паучьи ходули для этого не годятся никак.
Ну и главное — совершенно бесполезный высокий плавник на спине. Зачем он нужен на суше? Не как приемник же для солнечных лучей! Тогда он был бы шире как минимум раза в четыре. Еще и хвост этот загнутый — как с таким плавать? А грудных плавников-то нигде не видно, кстати.
Однозначно, судя по нашей с ним ночи, теплокровное животное, но при этом — местами покрытое хитином. Не могу даже представить, как у него с теплообменом.
С клешнями тоже какая-то ерунда — из одной, как я помнил по прошлой встрече, зачем-то тонкие пальцы вытягиваются… Вторая вообще рукой заканчивается.
В общем, может быть, я тут чего-то не понимаю, но выглядит эта тварь нежизнеспособной и несуразной. При всей своей наводящей ужас мощи и явно не самом мирном характере.
А еще мне сильно захотелось понять, почему она на меня не напала. Может, нужно сваливать потихоньку, раз уж членистоногий кит занят едой? Или он в принципе на людей не охотится? Слышал, что косатки к нам в этом плане совершенно равнодушны…
Пока я раздумывал, плавно и боком отодвигаясь к разлапистым елкам, нелепая жуть все же успела дожевать волчьи трупы. Кроме одного куска, бывшего когда-то, видимо, бедром убитого хищника. И теперь зверюга, шумно пыхнув дыхалом и выпустив столб пара на манер паровоза, снова воззрилась на меня. Смотреть в одну сторону всеми глазами сразу у нее не получалось, потому что они были расположены по бокам морды, как и у китов. На сей раз чудовище решило глянуть их левой половиной, и на меня уставились два крупных, посаженных друг над другом глаза. Не показалось мне — они действительно очень разные. Тот, что пониже, — по-моему, именно китовый. Во всяком случае, я себе так и представлял глаз косатки: темный, в тон коже, кругловатый, белок розовеет сосудами. А над ним, чуть смещенный назад, — совсем другой глаз… Миндалевидного разреза, изредка помаргивающий, с длинными пушистыми ресницами, на которых медленно тают снежинки. Почти как человеческий, только больше, и радужка очень странная — ярко-оранжевая, с легким зеленоватым отливом, на солнце горит янтарем.
Под китовым глазом — три или четыре темных пузырька, тоже довольно похожих на органы зрения, но гораздо более примитивные. Ну и дела… Не зверь, а конструктор какой-то. Собери монстра сам. Если и впрямь робот, это многое бы объяснило…
Ну вот, упустил момент. Членистоногая тварь уже тащилась ко мне, прихватив с собой недоеденный волчий окорок. Протянула его своей единственной рукой — кстати, левой — и выжидающе замерла.
— Нет, спасибо, я это есть не буду, — вежливо прохрипел я.
Голос у меня какой-то слишком грубый, звучит как несмазанный. Простудился, наверное. Немудрено.
Ходячий кит, видимо, не понял — придвинул свое угощение еще ближе, чуть не ткнув им мне в лицо. С сырого мяса капала кровь, на него налипли клочки серой шести, отчетливо виднелись борозды от огромных зубов, торчал обломок кости, неаппетитно свисали лохмотья шкуры… Да еще и обслюнявленное оно, должно быть. Нет уж, сам это кушай.
— Не буду, — повторил я настойчивее, для наглядности мотая головой и отпихивая окорок. Ну вот, теперь еще и рукавицы в крови извозил. Рванье, конечно, но других-то нет.
Удивленно пискнув, зверюга кинула недоеденное в пасть и зачавкала. Я детально рассмотрел, как мясистый язык пропихивает кусок в горло, и поперхнулся. Ну и зубки у этой твари, однако ж.
И клешня у нее неполноценная, уродливая. Как и все остальное. Это даже не целая клешня, а скорее только нижняя половинка. Хоть и исполинская, раздутая. Вместо верхней — те самые два пальца, на которые я обратил внимание в подвале. Выглядит жутко, но функциональности никакой, похоже. Разве что орехи колоть. Или черепа. Но полной клешней было бы гораздо удобнее.
Будем оптимистично считать, что меня этой своей недоклешней она больше давить не станет… Не для того же поесть предлагает. Откармливать меня зверюге нет никакого смысла — медведи все равно толще.
С чего она ко мне вдруг так прониклась-то?.. От волков спасла, отогрела, теперь мясо подсовывает. Материнский инстинкт проснулся, за непутевого детеныша приняла? Так я на нее вообще не похож. Надеюсь, по крайней мере. И кстати, какого оно вообще пола?
И почему его рука так сходна с человеческой? Ох, ладно, о чем я вообще думаю? Интерес естествоиспытателя проснулся, видите ли. Нездоровый. Другими вопросами надо озадачиться. Гораздо более важными и актуальными. Как из этих чудесных дебрей выбираться, например. А о том, что это вообще такое было, я поразмыслю потом. Сидя в тепле, в мягком кресле, с кружкой чего-нибудь горячего. Если удастся запомнить место, может, попробую сюда экспедицию собрать. Хотя кто мне поверит… В лучшем случае покрутят пальцем у виска. В худшем — отправят на принудительное лечение, если всюду рассказывать про китов-пауков с клешнями и руками.
Короткий зимний день скоро пойдет к концу — солнце только-только просвечивало между еловыми лапами, заливая поляну лучами, а теперь уже опять начинает смеркаться. Вторые сутки я здесь, между прочим. И уже столько всего случилось. Я до этого даже волков вживую лишь в зоопарке видел. А теперь меня ходячий кит ими накормить пытается. О том, как он их предварительно разодрал на куски, даже вспоминать неохота.
Зато мне при нем, скорее всего, и те бомжи не страшны. Или он их трогать не станет, даже если они меня убивать придут? Кто его знает.
И опять встает проблема, где бы переночевать. На голом снегу спать совсем нет желания, а в подвал возвращаться нельзя — бродяги наверняка наведаются, они же запомнили место. Найдут веревку и спустятся — что тогда?
А тварь, похоже, именно туда идти и намеревается. Вот, развернулась, топчется на месте и помахивает рукой. Точно, у нее же там логово — кости-то на полу явно намекают… Хуже всего то, что я, кажется, и человеческие черепа там узнал. Правда, не уверен — темно же было. Но идти за китом абсолютно не хочется. И ведь явно с собой зовет, сволочь! Что ему от меня надо? Тоже мне, общительный нашелся.
Вот как он отреагирует, если я сейчас возьму и пойду совсем в другую сторону? В еловую чащу, куда глаза глядят.
Помявшись, я еще раз искоса посмотрел на многоногую жуть, которая теперь стояла ко мне хвостом, и обмер. Совершенно явственно увидел, что последняя пара ног у твари была не совсем паучьей. Точнее, паучьими они оказались сверху, а дальше, начиная с одного из нижних суставов, переходили в человеческие колени, голени и стопы. Бледная, синюшная от холода кожа выше щиколоток была сплошь покрыта царапинами, уже подживающими и совсем свежими — очевидно, постоянно режется о плотный наст. Заноз там тоже хватает, мне кажется. Черт, не хотел бы я бегать по этой чаще босиком. Как оно ходит — ему же, наверное, все время больно. Или боли не чувствует?
Вновь шевельнулось в голове очень четкое ощущение, что тварь по частям собирали. Причем весьма безалаберно, как бог на душу положит, не озадачиваясь ее дальнейшей судьбой. Лишние, совсем не нужные глаза, плавник на спине, половинка клешни с пальцами…
Существо тем временем призывно затрещало, снова пыхнуло паром и засеменило по своим следам восвояси, поминутно останавливаясь и оборачиваясь ко мне всем телом. Правильно, шеей-то оно вертеть не может. Потом, видя, что я не решаюсь последовать в его логово, вернулось и поглядело на меня с явной укоризной, прищурило глаз с пушистыми ресницами. Огорченно свистнув, зверь подтолкнул меня головой — вроде слегка, но я с трудом удержался на ногах. Точно не отстанет.
А, катись оно все. Будь что будет. Не сожрал ведь сразу. Подумал я так, прикинул одно к другому и махнул рукой. Хуже не выйдет, наверное.
— Иду, иду… — пробурчал уже вслух и поплелся в вонючий подвал, заваленный костями.
Пока мы шли, небо уже заалело, потом подернулось тьмой, и сумерки стали быстро сгущаться. Мрачные елки мели мне по плечам своими колючими лапами, будто подбадривая. Или прощаясь. Я то и дело проваливался в глубокий снег, хоть и старался идти по проложенной тварью тропинке. Матерился себе под нос — от злости, страха и усталости. Почему-то вспомнилось, как еще в школе катался на лыжах на окраине города и слегка заблудился. Тогда было так же — мороз, еле заметная полоса заката в редких просветах на полянах, накатившие сумерки, елки и снег. Только вместо следов членистых ног передо мной была лыжня. Как меня вообще угораздило заблудиться на лыжне, а?
Завалившись в подземелье, мой спутник переполз в дальний от пролома угол, подогнул паучьи лапы и грузно уместился пузом на полу. Я привалился к теплому боку где-то между суставчатых лап, плотнее надвинул капюшон и мгновенно уснул.
Глава 3
Кто я?
Проснулся от того, что тварь бесцеремонно пихнула меня лапой, которую я зачем-то обнял во сне. На четвереньках отполз от горячей туши, поднял голову и недоуменно посмотрел на своего случайного компаньона. Тут же понял, что разбудили меня не из вредности: зверюга насторожилась, подобралась и напряженно прислушивалась к чему-то. А потом и я обратил внимание на приглушенные голоса, доносившиеся от прохода.
Выследили!.. Те двинутые бомжи! Явились все-таки по мою душу! Ведь как знал вчера, не хотел здесь ночевать!
И, судя по голосам, теперь их было гораздо больше! Всю шайку привели, надо полагать. А что маргиналы почему-то настроены очень серьезно — очевидно было еще позавчера. Ну ничего, я так легко не дамся. Со мной, в конце концов, огромный хищный монстр. Надеюсь, заступится за меня — хотя бы из желания защитить свое логово, в которое приперлись незваные гости. А я сам отсюда носа не высуну — не дождутся. Лишь бы у них не нашлось огнестрела или чего-нибудь эдакого. Хотя, опять же, откуда бы ему взяться у бродяг? Да и кита из пистолета вряд ли убьешь, только разозлишь, мне кажется.
Голоса приблизились, но их хозяева в пролом лезть не спешили. Встали, судя по всему, метрах в двадцати и что-то возбужденно обсуждали. Наверное, планы вторжения. Правильно, я бы сюда тоже просто так не сунулся.
— Несет оттуда чем-то, — явственно расслышал я. Странно, что так хорошо уловил — ведь далеко стоят.
— Дык тролль нагадил за ночь! — выдал версию другой бомж.
— Гору он нагадил, что ли? Да и воняет не дерьмом, — разумно возразил еще кто-то.
Ишь, парфюмеры нашлись. От их друзей, между прочим, тоже пованивало. А запах от чудовища не такой уж неприятный. Разве что затхлый какой-то.
От волнения (да что уж там, от страха) подрагивали руки и колени, но мысли согревал тот факт, что я тут не один. И что со здоровенным китом никакой бомж не справится, даже если он с трубой или арматуриной. С чем на них охотиться было принято, с гарпунами? А потом еще кит за собой полдня корабль таскал. Если что, сбежать успею.
Хотя от этой идеи почему-то стало стыдно. Мол, пусть китовый паук тут разбирается, а я свалю по-тихому. Некрасиво как-то. Он вот для меня волков перебил. Может, конечно, просто жрать хотел, но тем не менее.
С другой стороны, не помирать же ради какого-то животного, да еще и малознакомого. Но и бросать его вот так, с ходу, не стану. Повоюем еще.
— А чего мы не через дыру полезли? — подал голос один из бомжей.
— Ну дык там — только по одному, а тролль, может, внизу ждет, — ответили ему. Почему-то некоторые слова звучали незнакомо, приходилось домысливать. — Сам оттуда не вылезет. Других ходов нет, проверили. Загоним, никуда не денется.
Снаружи, судя по звуку, смачно плюнули. Чем я их все-таки так разозлил-то, а? «Загоним», ты гляди. Охотнички нашлись.
Кит-паук (или, точнее сказать, скорпион?) гневно засопел дыхалом, будто разделяя мои чувства. Кто-то там это услышал, тревожно забормотал:
— Э, мужики! Слыхали? Там пыхтит! Не медведь ли, часом?
— Если медведь, так он уже… — сказали ему, и дальше несколько слов я различить не смог, хотя говорили так же громко.
— Ну дык…
— Проверить надо! За него… — И дальше опять неясно, слух зацепил только слова «скотина», «девки» и «награда». Как говорится, тут разобрал, тут — не разобрал. Выговор у них невнятный какой-то.
Снаружи затихли, и через минуту я понял, что это неспроста: на фоне светлеющего пролома по завалу проскользнула осторожная тень. Что характерно — с дубиной в руке. И двигается гладко, не спотыкаясь в потемках.
Зверь-конструктор сидел тихо, не двигаясь, — так же, как и тогда, когда я сюда вломился. Выжидает. А у меня нервы не выдержали.
— Э! Слышь, вам че тут надо? — заорал я, знатно дав петуха.
Мужик от неожиданности пригнулся, чуть не выронил дубину и метнулся обратно, к своим. Там непечатно выругались, дали кому-то затрещину и, судя по хрусту снега, поперлись ко мне уже всей толпой.
— Выходи, тролль вонючий! — вопил какой-то из бродяг, срываясь не хуже меня. — Не спрячешься! Будешь ответ держать!
Какой такой «ответ держать»? Товарищеский суд решили мне устроить?
И тут монстр все-таки тоже подал голос. Да так подал, что с потолка посыпалось. Чудовищный тонкий свист будто бы пронзил все тело и замерз где-то в позвоночнике, продирая его насквозь. Уши мигом заложило, причем бомжам досталось явно побольше — пасть твари была направлена в их сторону, а я так, сбоку стоял. Оглушенные мужики, которых шарахнуло не слабее, чем пыльным мешком, оказались то ли очень смелыми, то ли очень тупыми. Или, может, это оттого, что их так приложило. По крайней мере, я бы на их месте точно драпанул куда подальше отсюда, а они лишь застыли и озираются. Но кит-паук живо пресек их раздумья. Он поднялся с пола, глухо затрещал-застонал и разинул рот, причем явно не в приветливой улыбке. Угрожающе, нарочито медленно надвинулся на пришлых чужаков. Увидев нависшую на длинных ногах тушу, оборванцы быстро сообразили, что к чему, и их как ветром смело. Только пятки засверкали — если так можно сказать о грязных валенках.
И, главное, совершенно молча все — надеюсь, я от этого свиста не оглох. Будь я среди кодлы остервенелых люмпенов — после такого точно бы бросил пить.
Внутри все тряслось, но ликовало, в голове шумело — и не похоже, что от восторга. Спасся! Поживу еще! Этих уродов так шуганули, что они теперь сто раз подумают, прежде чем за кем-то по лесу гоняться. И даже лезть в драку не понадобилось — там бы я и переломами не отделался, мне кажется.
Но как же все-таки гудит голова. Что это за свист, который чуть слышно было — да и то сразу угас, но при этом прошелся по подвалу так, что чувствуешь себя слегка избитым? Съехал в ультразвук? Похоже на то — уж больно у зверя башка смахивает на китовую. Я слышал, дельфины так рыбу умеют глушить.
И даже ведь не покалечил никого — здорово, а то кто их знает, лесных психов. Точно бы мстить взялись. Если даже без повода открыли охоту на прохожего.
Как они там меня обзывали? Опять каким-то троллем ведь? Небогато у них тут с ругательствами. И почему вообще «тролль», откуда они это слово взяли? Вряд ли подразумевали то же самое, что и в разных там соцсетях с форумами. Или правда приняли за какого-то своего интернет-врага, который их так довел, что аж убить его решили? Вычислили, ага. Тьфу, какая хрень лезет в голову.
Охота на тролля, значит. За награду. Ну, видимо. Так, постойте-ка…
Из дальних закоулков мозга наконец-то всплыла мысль, которую я туда загнал еще в первый день своих блужданий. Загнал старательно, потому что совсем не до нее было — слишком много всего сразу навалилось. Не каждая психика выдержит, можно гордиться.
Ногти. От ожогов они все же не растут. Я подступил к пролому, рывком сдернул варежку и уткнулся взглядом в свою кисть, вертя ее перед глазами. По-новому представляя, что же с ней такое могло случиться. Руки затряслись, как у припадочного.
Да не человеческие они. Ничего там не болит, не жжет, не гниет, не распухает, не кровоточит — какие уж ожоги. Собственно, здоровые руки.
Только кожа с каменной корочкой кое-где. Корочка серая, а кожа блекло-синяя. Без волос. И длиннющие обломанные когти. Тоже вроде здоровые, хоть и слоятся немного на концах. Просто маникюра им отведать не доводилось. В лучшем случае — подгрызали их.
Как я мог не понять раньше? Вот как⁈ И ведь мимоходом вспоминал, задумывался — но тут же отвлекался, забывал. Что-то ограждало разум от этого осознания, вот точно.
Словно во сне, я приблизил ладонь к глазам. Недолго таращился на нее, совершенно бессмысленно. Складок там почти не заметил, кстати. Потом прижал руку ко лбу и тщательно ощупал лицо. Беззвучно шепча губами и умоляя кого-то: только бы не было рогов, шипов и бородавок на половину хари… Пусть хоть трижды урод, лишь бы без излишеств.
Однако, как ни странно, результаты меня вполне удовлетворили. Черты лица оказались, в принципе, почти человеческими, не обнаружилось никаких дополнительных деталей или нехватки привычного. Два глаза, нос умеренной величины, переносица с небольшой горбинкой, зубы прикрыты губами, напоказ не торчат. Хотя зубы все равно меня насторожили — на ощупь мельче и длиннее, чем человеческие. К тому же их было явно больше тридцати двух. Насколько удалось определить, а то когти сурово мешали. Одних клыков, если судить по форме, штук восемь. А у человека всего четыре.
Подбородок пропорциональный, в три пальца длиной, лоб — высотой примерно с ладонь. Рот тоже нормальной ширины, открывается не на всю рожу. Чересчур заостренные скулы, но не так уж выпирают. Ни бороды, ни усов, ни щетины. В общем, лицо как лицо, по-моему. На щеках, правда, кое-где нащупал твердые наслоения. Ну, ничего страшного, могло быть гораздо хуже. Особенно если на когти посмотреть. Ужас.
А вот уши из человекообразной картины выбиваются категорически — вытянутые, просто непомерного размера, где-то с локоть, наверное. Мочки почти отсутствуют, сами раковины тонкие, заостренные, плавно изогнутые назад. Подернуты каким-то мягким пухом. В левое ухо по всей длине вставлено несколько грубых колец и каких-то проволочных петель. И они там, думаю, не сами выросли. В правом колечек было только два, оба — ближе к верхушке.
Мать моя женщина, что со мной?
Вспоминая картинки с троллями, которые я когда-то видел, могу считать, что мне очень повезло. Осталось понять, за что на меня так ополчились местные жители. Из-за чего подумали, что я тролль. И главное — что случилось после того, как я навернулся на крыльце.
Пока могу лишь однозначно утверждать, что взрослый организм самопроизвольно так мутировать не мог — по частям сожрала бы собственная иммунная система. Или бы выдохлась в борьбе, а потом бы я от насморка помер. Значит… Неужели перемена тела? Пересадка мозга? Реинкарнация или еще какая-то мистика? Пожалуй, это звучит более разумно, хоть и менее научно. Поскольку это я представить еще могу, а вот идея с пересадкой центральной нервной системы выглядела достоверно только в тридцатых годах прошлого века. Но все эти религиозные заморочки с реинкарнацией, насколько я помню, предполагают перерождение души с потерей памяти и переселением в эмбрион или младенца. А я сейчас, извините, на новорожденного никак не похож. По крайней мере, рост у меня примерно тот, к которому я привык при прежней жизни, — то есть где-то метр восемьдесят с копейками. Даже если учесть, что меня теперь троллем называют, — я сильно сомневаюсь, что тролли непорочно образуются посреди ельника. Причем одетыми в плащ-палатку, свитер и сапоги, с заточкой в голенище. И уже, главное, вымазанными в болотной грязи. С другой стороны, что я могу доподлинно знать о троллях, существуй они взаправду? Может, они на самом деле формируются из грязи, снега и брошенной одежды, как бы глупо это ни звучало. Кажется, у каких-то народов в сказках описывалось нечто подобное.
Ну да бог с ним, фольклор — он и есть фольклор. Народный вымысел. Какие еще тролли, право слово. Мало ли что могут ляпнуть маргиналы, которые наверняка бухают, не просыхая. Или вообще сбежали из психдиспансера. Или специально нанятые актеры… Ногти, в конце концов, мне и нарастить могли — да так, что не отличишь от натуральных. А лицо — загримировать. Правда, остается вопрос с зубами, их так просто не подделать. Плюс восприятие температуры почему-то очень изменилось.
А если… Я теперь тоже робот⁈ В голове мигом пронеслось, как видеоролик: пока я лежал в реанимации с черепно-мозговой травмой, мой разум скопировали, условно говоря, на флешку и загрузили в искусственное тело… И под безволосой кожей — не плоть и кости, а металл и сервоприводы! И я не оригинал, а плохая репродукция!
Импульсивно ущипнул себя за бицепс — толком ничего не понял. Отогнул рукав и со всей дури сдавил левое запястье. Когти впились в него, я невольно вскрикнул. Ох, больно! Действительно больно! Разомкнул пальцы — из ранок тут же просочились капли крови. Медленно набухли, самая крупная сорвалась в наметенный снег, расплылась алым пятном. Я даже принюхался к ссадинам — химией не пахнет. Оттянул кожу рядом с надрывами — вдруг всего-то перчатка из латекса или там силикона? Нет, верхний слой не отходит. Приклеен? Расковырял ранку еще сильнее — следов клея не выявил. Не похоже, что жидкость синтетическая, как и покров.
Может, все-таки злой розыгрыш… Я без особой надежды подергал коготь на мизинце, потер руку снегом. Не стирается краска. Несмываемая? Увы, вероятность мизерная. Тон еще крайне ровный.
Ладно, пора уже, как говорится, и честь знать. Пускай пока будет тролль, что бы это ни значило. Как выгляжу — более-менее прикинул. Что я все-таки живой — кажется, тоже установил. Остальное осмотрю потом — не раздеваться же сейчас. Хочется верить, что там тоже обойдется без сюрпризов. Впрочем, малую нужду я справлял привычно, стоя, — значит, скорее всего, мужчина. Вряд ли тролли в этом плане отличаются от людей. Даже если самозарождаются в лесу.
Если обдумать трезво, без истерик, то версия про робота еще хуже, чем про фольклорного персонажа. Ведь не антифриз же я сливал в сугробы! Испытываю усталость, как вроде и всякие природные потребности. Нуждаюсь во сне, впадал в беспамятство. Ну, это, конечно, могло быть и перезапуском системы после сбоя… Ощущаю холод — ниже нормы, однако не суть. И когда по башке зарядили палкой, повело меня вполне по-настоящему. Что за технология такая, чтобы все это воспроизвести? Явно не доросла современная наука до столь заоблачных высот. И не факт, что вообще дорастет. Волкам подстерегать под деревом самобеглый манекен, кстати, вовсе даже незачем. Нашел тоже повод для того, чтобы себя царапать, пусть и по мелочи… Понятное дело, шок, но мозги тоже надо вовремя включать.
Короче, для имитации — хоть бы и, допустим, виртуальной — все слишком сложно. Чересчур правдоподобно, максимально реалистично. Надо же… Непередаваемое облегчение, а ведь, казалось бы, какая разница — ушастый страхолюдный гуманоид или бездушный механизм. Второй еще и долговечнее в разы. Но существование в виде электронной копии показалось совсем уж дефективным. Особенно не прельщает идея, что сознание при загрузке кардинально отредактировать могли для пущего удобства.
Да, и к вопросу о нуждах. Я же третий день ничего не ел, а вместо питья лишь снег пару раз жевал. Это совсем нехорошо: снег не может заменять питье, в нем солей нет. Только еще больше собьется водно-солевой баланс в тканях. Удивительно, но изнуряющей жажды я пока не чувствую, как и особенного голода. Так, некоторый дискомфорт. Смешно звучит, но ведь забыл, что надо питаться. Этому телу нужно меньше, что ли? Или до сих пор так стресс сказывается?
Но все же хорошенько подкрепиться бы не отказался. Ни в коем случае бы не отказался! Ого, как в животе забурчало сразу. И собачатина вспомнилась, которой меня паучий кит потчевал. Ясное дело, это не к добру. Надо бы тут как-нибудь поохотиться, только как? Или у кита выпросить, когда отправится? Так он вчера поел эпично — должно быть, до сих пор сытый. А когда проголодается — черт его знает. Может, через неделю. Что касается физиологии этой твари — тут я не рискну делать никаких прогнозов.
Да, по всей видимости, чудовище тоже живое. Робот в себя центнеры мяса бы не стал запихивать, наверное. Как его выводить-то потом в таких объемах — даже если прессовать или обезвоживать. Если растворять кислотой, так ее запаса надолго не хватит, подливать замучаешься. Слишком заковыристое устройство выйдет — и чего ради? Вручную же чистить на техобслуживании, залезая через люк или разбирая корпус… Ну явно избыточные сложности для того, чтобы простаков дурить. А на роль топлива для машин протеины не годятся. Даже если бы там внутри пилот сидел — зачем ему столько?
От разбуженного неосторожными мыслями голода я вдруг обнаглел и сам подошел к зверюге, которая мирно разлеглась в углу, но все так же напряженно изучала глазами пролом. И, не долго думая, показал ей жестами, как я что-то откусываю и жую, а потом грустно похлопал свой впалый живот. Сам не знаю, чего ожидал от ходячего кита, но он тотчас же, задорно простонав, встал на ноги, подмигнул всеми глазами по очереди и направился к выходу. Вот и гадай теперь: то ли понял и принесет, то ли послал меня по известному адресу. В том, что он поразительно умное животное, я не сомневался.
Китовый паук вернулся через полчаса, и в пасти он тащил добычу. Причем, очевидно, учел мои вкусовые предпочтения: принес не волка, а заднюю половину какого-то копытного — оленя, наверное. Без головы непонятно. Не удивлюсь, если она у этого оленя была, например, львиной или птичьей.
Переднюю часть, должно быть, умял сам охотник. Ну, его право. Тем более что мне с лихвой на сегодня хватит одного окорока. И, видимо, придется есть мясо прямо так, сырым — огня тут нет и не предвидится. Откуда ему взяться, если я не нашел ни зажигалки, ни спичек, ни даже куска железа, чтобы искры высекать. А изображать из себя неандертальца, сидя здесь и пытаясь провертеть в бревне дырку веткой, — откровенно идиотская затея. Потому что я раньше упаду в обморок от истощения, чем оттуда хотя бы дымок пойдет. А затем надо еще как-то раздувать, растапливать сухой травой. Короче, не вариант.
Вдобавок кровавая провизия вовсе не вызвала никакого отвращения — даже, наоборот, возник бешеный аппетит, чуть слюни не закапали. Либо сыграл роль выпущенный на волю голод, либо это тело было не таким уж притязательным. Да и потом, ели же первобытные люди мясо без обработки, и ничего. Глистов только был полный кишечник, и в мышцах еще немного. Но я оленину буду есть, а не свинину или медвежатину, так что самых опасных болезней все равно не нахватаюсь.
В общем, я благополучно ободрал с окорока шкуру при помощи своей заточки. Надо сказать, оказалась она довольно тупой, поэтому провозился долго, да еще и перемазался в крови. Ладно хоть, кит-скорпион любезно оторвал эту ногу от остатков оленьей задницы, причем даже просить не пришлось. Освежевав бедро, я наконец пообедал сырой ветчиной, которая показалась неожиданно вкусной. Несмотря на полное отсутствие приправ. Начал подозревать, что мое новое тело, в котором я так внезапно очутился, вообще привыкло именно к похожей пище, а вкуса вареной или жареной не знало. Страшно подумать, сколько у меня внутри паразитов скопилось за годы. Если, конечно, этому организму не три дня от роду.
После приема пищи внутри растеклись приятная тяжесть и тепло. Настроение резко улучшилось, я даже немного успокоился и свыкся с мыслью, что застрял неизвестно где, да еще и не будучи человеком. Еще вдруг проникся громадной симпатией к несуразному зверю, приютившему и накормившему меня. Подойдя к углу, в котором притулилась эта жуткая туша, я зачем-то изобразил легкий полупоклон и сказал:
Поделиться книгой: