Помоги проекту - поделись книгой:
– Это за шесть-то месяцев? – загремел Сервас.
– Но все входы и выходы обеспечены дополнительной безопасностью, усилена охрана, – продолжил Роллен, – учитывая риски побегов в…
Сервас ничего не записывал. Пока директор произносил свой оправдательный монолог, он направился проверить камеру слежения на крыше галереи, рядом с колонной. Камера отображала железную дверь.
– А эта дверь запирается на ночь?
– Непременно, – ответил медбрат. – У нас электронные замки разрешены только при условии, что у персонала имеется ключ. Чтобы войти в помещение, надо нажать вот на эту кнопку, а потом приложить ключ. Устройство классическое.
Сервас посмотрел на Эсперандье.
– Решетки на окнах палат проверили?
Венсан кивнул.
– Их никто не трогал, – подала голос Самира, подходя к ним. – Этот тип вошел через дверь. Другого пути нет, я все проверила.
– Значит, он где-то раздобыл ключ… Кража ключа – событие необычное? – поинтересовался Мартен.
Медбрат помотал головой.
– Ну, не то чтобы… Бывает, что ключа нет на месте… или кто-то из охраны застрял в дороге. Это случается во всех таких заведениях…
Сервас заметил, что парень вспотел.
– Жубер, если не ошибаюсь?
– Да, Гислен Жубер. Все, что знал, я уже рассказал вашим коллегам, – пробормотал санитар, видимо, не имея желания все это повторять.
– Вы знаете, куда поступают изображения с этой камеры?
– Да. На компьютер охраны.
– Можете нас туда проводить?
Сервас выбросил окурок во дворе, но, устыдившись, поднял его и выбросил еще раз, на этот раз в урну, стоявшую в стороне. Потом вошел в помещение.
– Запустите, пожалуйста, вчерашнее изображение, начиная с восемнадцати часов, – сказал он охраннику, сидевшему перед компьютером.
Охранник открыл календарь, нашел запись: 20–6–2022, 18:00.
– Пожалуйста, сначала рапид, – сказал Сервас.
За несколько секунд до 19:00 на экране появился силуэт психиатра, снятый с высокой точки. Сервас увидел, как он нажимает на кнопку справа от двери, повернувшись к камере спиной, и входит внутрь.
– Когда вы вошли проведать его, он бодрствовал?
Психиатр кивнул.
– Судя по его виду, он был в нормальном состоянии?
Роллен замялся:
– С ним возникла небольшая проблема. В этот день он был нервозен и возбужден. Мне пришлось ближе к вечеру срочно вызвать дежурного медбрата. Когда я видел пациента вчера вечером, он был абсолютно спокоен. И я еще дал ему успокоительное.
– Вы записали назначение успокоительного?
– Снотворное.
Вот почему не было никаких следов борьбы. Жертва спала, когда появился убийца.
– И часто так случалось? Я имею в виду, что вы назначали ему успокоительное?
Психиатр кивнул.
– А его соседу?
– Он уже спал. Учитывая, какие лекарства он принимает, это нормально. У меня не было поводов его будить.
– А персонал имеет право наблюдать за личными вещами пациентов? Охранять, к примеру.
– Конечно.
На экране монитора снова появился психиатр, и тут же вышел из поля зрения камеры, сместившись влево.
– Стоп! – скомандовал Сервас.
Дежурный остановил изображение.
– Очень хорошо, – сказал Мартен. – Сейчас вам дадут USB-ключ[1]. Можете запустить изображение точно с этого момента? С девятнадцати ноль девяти? Вы поняли меня?
Дежурный знаком показал: понял.
– Благодарю вас. Давайте еще раз. Ускорить воспроизведение можно?
В чуть мерцающем изображении белой двери было что-то завораживающее. Все буквально прилипли к монитору. А на нем прослеживалось, как сосед Стана дю Вельца, он же главный подозреваемый, вошел в дверь. А потом, около 21:30, появилась медсестра в белом халате. Как и психиатр, она нажала кнопку и исчезла за дверью.
– Вы знаете, кто это? – спросил Эсперандье.
– Это дежурная медсестра, – ответил Роллен. – Она обходит пациентов. Я наведу о ней справки. Тринадцатью тысячами пациентов «Камелота» занимаются тысяча двести человек персонала.
Примерно через минуту медсестра вышла. Сразу после одиннадцати вечера еще одна медсестра нажала на кнопку и пробыла внутри минут десять. После ее ухода лента изображений не прервалась, но это было одно и то же изображение запертой белой двери.
Сервас нервно вздохнул. Напряжение, которое циркулировало в маленькой комнате, можно было рукой потрогать.
Сервас посмотрел на Самиру. На ее лице читалось безграничное удивление. Он ее хорошо понимал: Стана дю Вельца не могли убить так близко к рассвету, это было просто невозможно. Кровь не успела бы свернуться, тем более засохнуть, а уж трупное окоченение никак не могло начаться. Он сосредоточился. Объяснение могло быть только одно: Йонас Резимон оставался рядом с телом несколько часов, прежде чем решил бежать. И его изображение должно было вот-вот появиться на экране.
Наклоняясь, Сервас почувствовал, как затек затылок.
Перед белой дверью появился еще один персонаж и нажал на кнопку. Сервас нахмурился.
– Ну да, это я, – подтвердил за их спинами Гислен Жубер.
Бородатый медбрат выскочил из палаты почти сразу, в полной панике, прижав к уху мобильник.
– Ну да, я звоню господину директору, – уточнил он.
– Не может быть, – пробормотал Венсан.
Сервас повернулся к Роллену.
– Вы уверены, что Стан дю Вельц был еще жив, когда вы заглянули в палату?
Психиатр испепелил его взглядом:
– Ну конечно!
– Ничего не понятно, – бросил окружной комиссар, потерев свежевыбритые щеки. Откуда же появился убийца?
– Я лично проверила все решетки на окнах, – сказала Самира. – Другого выхода, кроме как через эту дверь, не существует.
Сервас встал. Он тоже ничего не понимал. Как этот дьявол Йонас ухитрился все обтяпать? И что это за фланирование взад-вперед перед камерой?
– Я хочу, чтобы вы проверили все декоративные плафоны, все стены, полы – в общем, всё. И мне нужны планы госпиталя, – прибавил он, глядя на Роллена. – Надо просмотреть столько раз, сколько понадобится, все видео с того момента, как снова вышел доктор Роллен. И необходимо заглянуть в картотеку находящихся в розыске на предмет Йонаса Резимона. Найдите мне его родственников, друзей, семью. И как следует обшарьте все дома: где-то же он должен быть, черт его побери!
Картотека находящихся в розыске включала в себя 620 тысяч записей и 39 миллионов консультаций за прошлый год. Иголка в огромном стоге сена. Эсперандье ругался на чем свет стоит, вглядываясь в изображение запертой двери:
– Что за черт! Ну и дельце!
5
Солнце сверкало над вершинами. А в долине, с северной стороны, лежала тень. Солнечный склон и склон теневой. Как две стороны бытия, темная и светлая. Сверху – прозрачное сияющее небо, а снизу – густая тьма леса на склонах.
11:58 утра. В июне здесь уже жарко. Из колонок несутся песни исландской группы «Сигур Рос».
Она выехала из Тулузы почти два часа назад и проехала почти сто километров по шоссе А64, прежде чем выехать из города и углубиться в горы, держа направление на юг, к испанской границе.
Сейчас она катила по местности, где темные леса, достойные страшных сказок о феях, которыми было полно ее детство, сменялись яркими лугами, освещенными солнцем, серебристыми ручьями и пасторальными стадами.
Солнце плясало на лобовом стекле ее «Лянчи Ипсилон», намотавшей уже 200 000 километров по одометру. В салоне пахло старой кожей, пылью и пластиком, а снаружи через открытое окно долетали свежие запахи подлеска.
Она въехала в лесную чащу, в ее зеленую плоть, пронизанную солнцем и переливчатыми тенями, и в салон сразу проник влажный воздух.
Атмосфера вполне соответствовала тому, что она хотела найти здесь. Точнее, не
Его называли высокомерным мизантропом, сварливым, циничным, неуживчивым, чокнутым…
О нем ходили слухи, что однажды он сломал челюсть папарацци, который посмел позвонить ему в дверь, что он дал пощечину знаменитому актеру за то, что тот отказался играть сцену так, как замыслил он, а его замыслы всегда были детально разработаны. Ибо Морбюс Делакруа был не из тех, кто давал своим актерам полную свободу действий.
Делакруа…
От этого имени обмирали все студенты киноинститута. Он был культовым режиссером поколения, который снял «Церемонию», «Извращения», «Чудовище», «Эржбету», «Кровавые игры» – пять лучших фильмов ужасов, вышедших в первое десятилетие XXI века. А потом внезапно оборвал свою карьеру в возрасте 35 лет и уехал вглубь Пиренеев.
Все мечтали взять у него интервью. Однако после того как его последний фильм напугал хроникеров и вызвал настоящий скандал, он покинул сферу публичности и официально зажил отшельником в горах. С тех пор не давал интервью, скрывался от фотографов и отказывался от шикарных предложений снимать сериалы ужасов в телевизионном формате.
Что привлекло его в том потоке сообщений, которые она без конца ему посылала? Что убедило его в том, что она достойна быть интервьюером?
Конечно, Жюдит могла похвастать тем, что знает свое дело лучше, чем кто-либо. Не было таких эпизодов, планов, приемов монтажа, которые она не изучила бы. И не было ни одной критической статьи о Делакруа, которую она не прочла бы.
Фильмы Морбюса Делакруа всегда вызывали и у прессы, и у публики экстремальные реакции, как позитивные, так и негативные. Для некоторых это был «кинематограф болезненный, изумительно выразительный и богатый, наполненный страшными и тревожными историями». Для других его фильмография включала в себя «фильмы, которые шли вразрез со всей историей кинематографа». Негативные критики квалифицировали «Кровавые игры», последнюю его работу, как «порно с пытками, выходящий за все морально допустимые границы», то есть как «самый скандальный и омерзительный фильм всех времен». А самые разъяренные критики считали, что место Морбюса Делакруа в сумасшедшем доме.
Про́клятый кинорежиссер? Или культовый кинорежиссер? Гений или виртуозный аферист? И что представляют собой его фильмы? «Кинематографическую технику в чистом виде», как считают некоторые, или «глубочайшие, как ни крути, произведения авторского кино», как называют их другие, полагая, что презрение к этим фильмам вызвано исключительно их жанром?
У нее по всем вопросам были свои мысли. Впервые просмотрев фильмы Делакруа, Жюдит испытала странное чувство, будто она очутилась в знакомом мире, где некоторые сцены, как эхо, перекликались с ее жизнью, словно они с режиссером были как-то связаны. Словно кто-то уже давно обозначил границы самого ужасного, что хранится в ее мозгу, теми галлюцинациями, что появляются в слепящем свете операционной.
В этот день 21 июня, день летнего солнцестояния, она все еще не осознала, что он согласился с ней встретиться.
С чего бы вдруг Делакруа проникся к ней доверием? Может, он попросит ее подписать соглашение о конфиденциальности? Но она до сих пор не получила никаких писем ни от его адвоката, ни от секретаря, ни от агента…
Между тем, пройдя серию виражей в хвойном лесу и выехав на прямую дорогу, разделявшую луг с высокой травой, Жюдит вдруг вспомнила, как впервые увидела «Церемонию», первый полнометражный фильм мастера, леденящее душу прочтение «Красавицы и чудовища». Фильм вышел еще в 2003 году, но когда Жюдит посмотрела его, спустя годы, в маленьком тулузском кинотеатре, он стал для нее настоящим открытием.
В тысяче лье от ужаса, пропитанного кровью, не обозначая времени действия и будучи гораздо менее жестоким, чем все его последующие фильмы, «Церемония» рассказывает историю молодой и очень красивой девушки из деревни в Центральной Европе, которая выросла рядом с замком, где обитает мерзкое чудовище. Оно запугало и подчинило себе всю округу и устраивает кровавые преступные празднества.
Чтобы защитить девушку от ненасытной похоти чудовища, которое велит приводить к нему всех окрестных девушек и насилует их, родители красавицы разными способами делали из нее дурнушку: мазали сажей лицо, натирали щеки орехом, пачкали волосы грязью, подкладывали подушки под грязное платье каждый раз, когда она выходила из дома. Шпионы Чудовища шныряли повсюду, отыскивая для него молодые свежие тела. Кончилось тем, что слухи о необыкновенной красоте девушки дошли до ушей Чудовища: один из его соглядатаев увидел, как она нагишом купалась в реке. Но Красавица уже была помолвлена. Ее жених и родители втайне от всех готовились к церемонии бракосочетания, что и стало названием фильма: «Церемония».
Как только известие о том, что у девушки есть жених, дошло до ушей владетеля замка, он вызвал несчастного на поединок и сразил его, разрубив напополам от головы до промежности своим обоюдоострым мечом.
Поделиться книгой: