Переполох

Мир снаружи тоже изменился. Во-первых, золотая надпись «третьего не дано», превратилась в лаконичное «не» — простое и понятное. Во-вторых, на улицах вывалило население: были те, кто ползал на четвереньках, пытаясь проглотить траву, те, кто во всё горло кричал: «Всё! Где? Там!», те, наконец, кто, ревя и улюлюкая, колотил других по известным только ему причинам. В-третьих, обновилась природа: солнце будто бы застыло на месте, ознаменуя эпоху вечной праздности; ветер весело приплясывал, немного пританцовывая и пуская иных в пляс; трава, так и не определившись боится она или преклоняется, встала по стойке ровно, ни на что не реагируя.

— Желаю я научить вас принятию, — говорила Анастасия, вышагивая между безликих и деградирующих, — есть вещи в мире, кои должно принять, которые являются истинами в последней инстанции. Вы не сможете отринуть от себя правила комнаты и Тьмы, ибо так устроено мирозданье. Вы не сможете отказаться от Нечто, ибо тогда следует перестать мыслить вообще. Вы не сможете закрыть окно иллюзий, ибо тогда всегда будете в него смотреть, а это неотличимо от того, чтобы в нём жить. Вы не сможете сбежать от осознания, ибо оно приходит в жизни каждого.

Поэтому учу я вас принятию. Как долго будете вы отрицать отрицаемое, чтобы, наконец, понять, что перед вами истина. Ваша жизнь, пускай и может быть вечной, ограничена пределом рассуждений. Нельзя мыслить вечно, оттого научитесь принимать. Едва ли самые безумные из всех самых безумных только отрицают!

Но учитесь и принимать свои внутренние противоречия! Не боритесь с разъедающим чувством, а примите. Не игнорируйте, примите. Порадуйтесь принятию, порадуйтесь противоречию!

На всех же прочих, кто борется с собой иль принимает чужие суждения, не осознав их, смотрите с высока. Они не умеют принимать, а потому жизнь их скупа и скучна, взгляните: вся их жизнь состоит из самокопания и самоистязания!

Существо вышло к указателю. На единственной оставшейся в целости табличке было некоей красной жидкостью высечено: «Падшие Боги». Не раздумывая ни секунды, Анастасия пошла в том направлении, к густому лесу.

«Кто такие «Падшие Боги», — может спросить непонимающий читатель. На что может получить недоумённый взгляд (ибо вы прекрасно знаете их, а быть может, сами причисляетесь к ним) и ответ: «Падшие Боги» — это люди и нелюди, словом, существа, отбросившие не только выход за пределы, но и Созидание, и Творение. Уничтожив в себе Божественность, они пали и боле не могут собрать себя обратно вновь. Осколками былого величия существа всё время пытаются себя оправдать и утешить, но, поверьте, лишь больше себя ломают и разрушают. Не вернутся они к прошлым традициям — теперь ими владеет страх. Не в состоянии «Падшие Боги» ни принять противоречия, ни проотрицать их. Так и живут с топором в голове в надежде, что кто-то или что-то вырвет его, или что он упадёт им под ноги сам собой. Существование их бессмысленно, а жизнь грустна, паутина сковывает их сердца — и вам не удастся её сорвать, ведь они сами ткут и душат ею себя. «Падших Богов» не спасёт случай, никто не в силах будет собрать их воедино. Взгляните: их дверь раскрыта настежь, да только она, иллюзорная, и осталась — повсюду Тьма и отравленный воздух!

Одним, и только одним, они способны помочь Истинным и Ложным Богам — советом. Но вкушайте его с великой осторожностью, ибо речи их полны подавляющего яда. Помните важнейшую вещь: никогда не слушайте и не принимайте слова о «счастье» и «правильности» — ложь эта жгуча и болезненна. Однако, только вы, в отличии от них, способны принять её и взметнуться выше, к небесам и краю вселенной.

Густой лес заслонил весь солнечный свет, погрузив Анастасию в холодную тьму. Всё здесь было до того иначе, что казалось, будто бы влияние существа не распространялось на здешние земли. Впрочем, эти места не менялись с тех самых пор, когда туда упал очередной «Падший Бог».

Блуждания по нехоженым тропам увенчались успехом — показалась небольшая полянка. На ней сидели два человека: мужчина и женщина — они глядели друг на друга, не обращая внимание ни на что другое. От того внешность их увядала с каждым днём, а видя это, их сердца всякий раз вздрагивали и готовились вот-вот остановиться. Влюблённые эти пали отнюдь не потому, что просто встретились, а потому, что вздыхали по душам (жизням!) друг друга. Желали они поменяться телами только лишь из-за того, что считали существование другого лучше своего собственного. Но коль уж Ложный Бог не смог услышать их мольбы, они, бросив старание не столько переплюнуть, сколько прожить за иного, принялись бесцельно смотреть и представлять, представлять и фантазировать. Не желают влюблённые что-либо делать, ибо боятся, что их драгоценность сможет пострадать или исчезнуть. Бессмысленно добиваться от них ответа, ведь чтобы ответить кому-то, им нужно смотреть в глаза, в глубину души. Но молчат они между собой — слова давно иссякли, а язык отсох. Ждать перемен от этих влюблённых тоже глупо — умрут они в один миг, а коль это будет не так, то другой непременно убьёт себя, не в силах будет пережить столь сильный душевный удар. «Разве можно существовать не чужой жизнью?», — быть может, думают они, если ещё не разучились этого делать. Не пытайтесь их спасти или помочь — возможно, вы станете их следующей жертвой, а хуже этого — только забвение и сон в удобном кресле комнаты.

Оставив влюблённых, существо стало пробираться сквозь заросли дальше. Вскоре Анастасия заприметила движение — кто-то прятался в кустах. Она подошла, а скорее даже подкралась к незнакомцу, потому как тот, заприметив шевеление позади себя, приложил палец к губам и зашипел. Встав рядом с бледным мужчиной, существо посмотрело туда же, куда и он: на большое поле с людьми.

— Смотрите, смотрите! — с азартом прошипел он, тыча пальцем в группку людей, по всей видимости, о чём-то говоривших, — ай, чёрт! — раздосадовано ударил он себя кулаком, — но почти-почти, заметьте. Вот ещё бы чуть-чуть и… ну ничего, в другой раз…

— Почему вы прячетесь здесь, а не говорите с этими людьми?

— Как можно! — изумился бледный мужчина, — я наблюдатель. Мне положено смотреть, а не участвовать.

— Кем же положено заниматься столь бесполезным действом?

Бледный мужчина не нашёл нужных слов и равнодушно отмахнулся от существа. Едва ли «Падшие Боги» помнят причину своего безрассудного бездействия. Череда бессмысленных одинаковых дней убивает в них всякую память и всякий самоанализ.

Многие, как этот незнакомец, так и проживают остатки своего существования, довольствуясь не одной жизнью, а многими сразу. Не способны они полюбить в себе противоречия, а потому пытаются, хотя и не все, найти свой идеал в других. Одни из них всячески стараются подражать кумиру, иные — наблюдают только потому, что больше в их жизнях ровным счётом ничего не происходит.

В последний раз глянув на бледного мужчину с горящими глазами (но с потухшем сердцем), существо вышло из кустов в поле. Никто не обратил на этот факт внимания: ни бледный мужчина, маскировка которого вдруг оказалась открытой, ни разрозненная толпа.

— «Падшие Боги»! — обратилось существо к людям и нелюдям, — услышьте меня! Требуется мне сейчас ваше знание, чтобы путь-дорогу сыскать! Откликнетесь же на мой призыв!

Лишний раз повторять не пришлось: все и так внимали.

— «Падшие», разочарованные и разочаровавшие! Люди и нелюди! Должна я Петра Эрсте найти, вы, безликие и величавые, помогите мне, прошу! Сказали мне, что он там, где простирается Бездонное Озеро, так скажите мне, не ведающей, где находится то место!

Толпа, довольная прежде всего подхалимством, принялась совещаться. Наконец, один молодой человек, рассматривающий собственный лик в зеркало, крикнул:

— Нет его давно! Бездонное Озеро пересохло! — засмеялся он от собственной шутки, однако никто не вторил ему в ответ, разве только не учитывать его личное зазеркалье.

— Тогда ответьте мне, где лежат руины его былой славы? — не унималась Анастасия.

Толпа зашипела: неприятны им слова напоминания, ведь не для того так долго они бежали от Созидания и Творения, чтобы в секунду очутиться у пьедестала брошенного трона.

— Кто ты, не ведающая? — спросила женщина, ломающая всякие ветки и палки, попадавшиеся ей под ногами, — зачем тебе этот бездельник?

— Лишь за тем, чтобы непременно его спасти!

Вновь зашипела толпа. Не любят они, когда кто-то делает что-то для другого.

— Вот, значит, как заговорила ты! Не станем помогать тебе мы!

— Как же! Измените себе? Разве можно человеку совет честной не дать? — неискренне изумилась Анастасия, пристально рассматривая толпу. Те, кто смотрел на неё, потупили головы вниз, вновь начав шептаться.

— Противоречива ты! — заговорил один мужчина, непременно поправляющий собственный смокинг, — не место тебе среди нас. Отправляйся на север, прочь от здешних мест, а как выйдешь, поверни на запад и попадёшь куда надо!

Толпа пошепталась, тихо-тихо посмеялась да закивала головами в знак согласия. Врут «Падшие Боги», им всё для потехи, ибо любят они понаблюдать за чужими неуспехами. А раз так, то стоит, в таком случае, сделать всё, как эти существа говорят, но наоборот. Пойти на юг, а после на восток. Словом, не мешкая, Анастасия отправилась этим путём, под общий хохот и крики: «не туда!».

Вечный сон

«Какой ключ лежит

За пределом сознанья?

Где тот путь, лимит?

Надо ли?

Должно ли?

И коль лестен ответ,

То чей там высечен завет?

Долго ли Бог иль Человек

Сможет вглубь идти?

Бездна ведь спрячет навек –

Нечто срежет дух — не ползти», — говорил Пётр Эрсте, сидя на берегу Бездонного Озера.

Были у этого юноши, собравшего подле себя несколько ребят, сохранивших кое-как остатки сознания, цепляясь, по всей видимости, за Созидание и Творение друг друга, некоторые особенные планы на всю сложившуюся ситуацию. Во-первых, он не просто догадывался, а знал, что есть кто-то или что-то, меняющее всё вокруг по мановению руки. Во-вторых, Пётр Эрсте понимал, что этот кто-то или что-то прибудет по его душу, ведь прежде только он мог и менял мирозданье вокруг. Следовательно, было бы крайне неверно не начать что-либо делать.

Сперва был созван круг единомышленников, как среди пиратов, так и защитников (несмотря на то, что первые достаточно скоро покинули ряды и из-за недееспособности, и из-за скуки и непонимания). Далее процессия отправилась к Бездонному Озеру, ибо оно, даже пересохнув, продолжало иметь некоторые «магические» свойства: в частности, там по неведомым причинам пробуждалась противоположность, Нечто (хотя, однако, стоит признать, что это не более, чем вымысел, потому как руины древней подозёрной цивилизации влияли на всех по-разному. Тем не менее, как всякий заклятый атеист не может отказаться от веры во что-либо, так и Пётр Эрсте не мог отбросить суеверие). Там же, на гальке, выстроили укрепления (сложили несколько брёвен друг на друга) и принялись ждать неведомо что. Разведчики, которых в начале отправляли пачками, не возвращались, запасов пищи, как и воды не осталось вовсе. От этого немногие глупцы злились, заражая остальных протестными идеями.

Однако вся эта, безусловно, прискорбная, и даже плачевная, ситуация нисколько не заботила вожака. Он стоял во Тьме и вдыхал холодный воздух познанья — словом, ждал. И дождался: чума, наконец, добралась до его убежища, что очень порадовало его, ибо план, таённый с первого выхода за пределы комнаты, мог стать явью.

Анастасия не пряталась, в этом не было нужды: никто ей не препятствовал и не пытался мешать. Все только смотрели, как она приближалась к Петру Эрсте, вставшему для приветствия да молчали.

— Мы, поверьте, ждали Вас, — располагающе-благоговейно улыбнулся вожак, — но постойте-постойте, перед тем как сделать то, за чем Вы прибыли сюда, — Анастасия покорно остановилась, в шагах трёх-четырёх. — выслушайте мою теорию, прошу.

Безусловно, Вы так же, как и все мы здесь ответили на начальный вопрос, вышли за пределы комнаты. Не ошибусь, если скажу, что Вы, как и я сейчас, находитесь во Тьме, Нечто. Но задавались ли Вы вопросом о том, что лежит за пределами пределов? Быть может, именно там находится не один ответ на все вопросы, а по миллиону ответов на один вопрос? Быть может, там всё истинно, а мы лишь довольствуемся сладкой ложью? Быть может, мы всё ещё спим?

Но знаю, что Вы скажете, наверное: «как можно! Туда ходить не нужно!». Да, многие гибли, заходя всё глубже во Тьму. Безусловно, душит и убивает Нечто. Там его владения, стихия. Но разве кто-то пробовал с Нечто объединиться? Ведь вместе сподручней, не так ли? Иначе зачем нужны ключи, коль нет дверей от них?

Мы с Вами двинемся дальше. Туда, куда не заглядывал ни один Человек и ни один Бог! — Пётр Эрсте стал подходить ближе к Анастасии, та не шевелилась, знала, что собирается он сделать, однако ж не смела и мысли допустить о сопротивлении, — Земли те, мне думается, откроют всё новое, вечное и бесконечное! Столько всего нужно сделать! Ну-с? Право, чего ждать? — восторженно, с быстро бьющимся сердцем проговорил он и, серпообразный нож достав, одним движеньем убил Анастасию, перерезав ей горло.

Солнце погасло. А мужичок в соломенной шляпе был тут как тут. Смотрел, улыбался, торжествовал.

Явление Нечто

«Что лежит за пределами сознания?»

После Побоища

«Погасло солнце –

Погибло сознанье,

Померкло лонце –

Восстало изгнанье.

Мирозданью конец –

«Гаргес» горит!

В одиночестве малец –

Голод морит…

Засияли изломы,

Не огнём правосудия

Зажглись аксиомы –

Разногласие сутия!

Погибнуть –

Сгореть.

Воздвигнуть –

Мереть.

Только глаза не закрывай,

Знаешь — что случится.

Грань осознанья не зарывай,

Помни — нужно грузиться», — раздавался во Тьме голос одинокий враспев.

Пётр Эрсте погиб. Он не смог зайти глубже во Тьму, постигнуть предел пределов. Напротив, открыв дверь Нечто и никого по ту сторону не обнаружив, он оказался не в желанной и привычной Бездне, а в той же комнате, зеркальной его собственной. Но стоило ему только более пристально оглядеться, как на третьем стуке погибающего сердца, дверь захлопнулась. «Обманули!», — пронеслось у него в голове, — «Обман! Всюду ложь! Всё ложь!». От монстрючей паники Пётр Эрсте стал биться и стучать в навеки закрытую дверь. «Пустите! Пустите меня!», — кричал он, но тщетно — больше не было существа, способного открыть тому путь к осознанию. Тогда, тяжело дышащий агнец, бросился к окну, но и ставни, и стекло как будто окаменели и застыли — больше не смогут они открыться, хозяин тех мест убит, а значит, и мир его разрушен и забыт. Не могло спасти и удобное кресло — не было его в комнате. Да и не могло оно помочь, некому было шептать сказки и, шепча, подсказывать.

Конец мирозданью! Конец «Гаргесу»! Конец Петру Эрсте! Конец Созидающему и Творящему! Конец Созиданию и Творению! Но начало вечному безумному одиночеству.

Большие амбиции, жажда и стремление к бессмертию — то, что навеки оставит вас одного. Останется лишь выдумать погибшее и почтившее Нечто. Но даже так оно будет только скалиться и пугать.

Забвение! Вечное, бескрайнее забвение — вот что ждёт каждого, кто придаст анафеме своё Нечто.

Теперь, поверьте, он ниже даже «Падших Богов»! Он ниже всех тех, кто никогда не Созидал и не Творил!

«Страх, горесть, скорбь,

«Спасите!», — крикнешь.

Смех, грусть, груз — топь,

«Бегите…», — кликнешь…

Давка одиночества