Дом Пламени и Тени

Снова прозвенел колокольчик, однако Ригелус поднял руку, подавая знак секретарю, стоявшему в тени ближайших колонн. Встреча немного подождет.

Ригелус развалился на троне.

– Как продвигаются допросы? – спросил он так, словно спрашивал о погоде.

– Мы пока находимся на начальной стадии, – ответила Лидия, чувствуя, что ее рот как будто не принадлежит ей. – Чтобы сломить Аталара и Данаана, понадобится время.

– А Изверга? – спросила Гесперус, и темные глаза нимфы злобно вспыхнули.

– Я пока ищу наилучшие подходы к нему. – Лидия стояла с высоко поднятой головой, заложив руки за спину. – Но дело в том, ваши лучезарности, что необходимые сведения мне придется вытаскивать из всех троих.

– Как ты всегда и делаешь, – сказал Ригелус, скользнув взглядом по ее серебряному ожерелью. – Мы позволяем тебе уйти, Лань. Иди, занимайся своей тонкой работой.

Лидия поклонилась в пояс, делая это с имперской безупречностью. Поллукс сделал то же самое, изящно сложив крылья. Образ совершенного солдата, специально выведенного для этих целей.

Только оказавшись в длинном коридоре, на достаточном расстоянии от тронного зала, Молот заговорил:

– Думаешь, эта сучка действительно отправилась на Хел?

Он кивнул назад – на тусклые, молчаливые хрустальные ворота в противоположном конце коридора.

Вдоль стены по-прежнему стояли бюсты астериев в их различных обличьях и позах, какие они принимали на протяжении столетий. Это были точные копии тех, что падали и разбивались во время погони за Брайс. В окна, разбитые молниями Аталара, вставили новые стекла.

Как и в тронном зале, здесь ничто не напоминало о недавних событиях. За хрустальные стены дворца не просочилась ни одна крупица сведений.

Правда, одно доказательство все же существовало. Теперь по обе стороны ворот стояли астерийские гвардейцы. Их белые с золотом знаки отличия сияли на солнце, струящемся из окон. Руки в белых перчатках сжимали древки копий, наконечники которых напоминали упавшие звезды. Забрала на золотых шлемах были опущены, не позволяя видеть лица. Впрочем, этого и не требовалось. В лицах гвардейцев не было ни индивидуальности, ни жизни. Этих элитных высокородных ангелов выводили ради повиновения и служения. И все они рождались со сверкающими белыми крыльями. Один такой белокрылый ангел шел сейчас с Лидией.

Она старалась идти неспешно, держа путь к лифтам.

– Я бы не стала тратить время на поиски. Но куда бы ни попала Брайс Куинлан, рано или поздно она обязательно вернется.

За окнами виднелись семь холмов Вечного Города, залитые солнцем. Почти все они были застроены домами с терракотовыми крышами. А за границей города, чуть к северу, поднимался еще один такой же холм. Сверкание на его вершине было ярким, как свет маяка.

Холм этот назывался горой Хермон. Двести лет назад Аталар и архангелица Шахара подняли первый и последний мятеж ангелов против астериев, закончившийся сокрушительным поражением. Не желанием ли побольнее ударить по Аталару объяснялось то, что теперь гору превратили в склад новых астерийских гибридных механокостюмов? Находясь в подземном застенке, Хант никак не мог этого видеть, но он знал Ригелуса: размещение новых машин явно было символичным.

Вчера утром Лидия прочла доклад о том, что астерии успели создать за несколько последних недель, невзирая на попытки Офиона им помешать. Несмотря на ее попытки им помешать. Но подробности, изложенные в докладе, не могли передать впечатления, производимого механокостюмами, когда их освещало предзакатное солнце. Город сотрясался от гула военных грузовиков, которые везли к Хермону все новые партии костюмов. Новостные агентства захлебывались от восторга, расписывая потрясающие возможности этих монстров, напичканных высокими технологиями.

При виде механокостюмов у Лидии всегда сводило живот. Так случилось и сейчас, когда она смотрела на их стальные корпуса, сверкавшие на солнце.

Еще одно свидетельство поражения Офиона. Несколько дней назад повстанцы уничтожили партию механокостюмов на острове Идра и лабораторию, где они разрабатывались. Но все это было сделано слишком поздно. Ригелус втайне создал эту металлическую армию и разместил на бесплодной вершине горы Хермон. Гибриды нового поколения, которые управлялись на расстоянии и не требовали, чтобы внутри находился ванирский солдат, однако такая возможность по-прежнему сохранялась. Получалось, механокостюмы, уничтоженные мятежниками, служили для отвлечения внимания Офиона, а Ригелус, не теряя времени, совершенствовал эти. В них соединились магия и технология, обеспечивая максимальную эффективность и сберегая жизни имперских солдат. Для повстанцев это означало неминуемую гибель, а для всего движения Офион – неминуемое поражение.

Лидии следовало бы заранее разузнать о хитроумном замысле Ригелуса, но она не сумела. А теперь весь этот ужас обрушится на мир.

Двери лифта открылись. Лидия и Поллукс молча вошли в кабину. Лидия нажала кнопку самого нижнего подземного этажа. Правильнее сказать, предпоследнего. До катакомб лифты не доходили. Туда можно было попасть только по хрустальной винтовой лестнице. Там обитала тысяча имперских мистиков, пребывавших в состоянии искусственной дремы.

Каждый из них сейчас пытался решить одну-единственную задачу: найти Брайс Куинлан.

Невольно возникал вопрос: если все знали, что Северный Разлом и другие ворота открываются только на Хел, зачем астерии тратили ценные ресурсы на поиски Брайс? Она попала на Хел, а потому незачем было приказывать мистикам ее искать, если только…

Если только Брайс Куинлан не оказалась в каком-то другом месте. Возможно, ее закинуло в иной мир. Если это действительно так…

Сколько времени ей понадобилось, чтобы туда добраться? Сколько вообще миров существовало помимо Мидгарда? И каковы шансы Брайс выжить в каком-то из них и вернуться на Мидгард?

Двери лифта открылись в сырой сумрак застенков. Поллукс двинулся по каменному проходу, плотно сложив крылья. Казалось, он старался, чтобы на белоснежных перьях не появилось ни одного пятнышка.

– Так ты поэтому сохраняешь им жизнь? – спросил он. – Держишь как приманку для этой суки?

– Да. – Лидия шла за ним. Светильники на стенах подмаргивали, словно им не хватало первосвета. – Куинлан и Аталар – истинная пара. Их узы заставят ее вернуться обратно. И вернется она не куда-нибудь, а прямо к нему.

– А ее брат?

– Рунн и Брайс оба Звезднорожденные, – сказала Лидия, открывая тяжелую железную дверь большой камеры допросов. Металл заскрежетал о камень. Звук до жути напоминал крики жертв, которых истязали в соседних камерах. – Она захочет освободить Рунна – своего брата и союзника.

За дверью начиналась каменная лесенка. Спустившись по щербатым ступенькам, Лань прошла на середину камеры, где на цепях, закованные в кандалы из горсианского камня, висели трое мужчин. С их тел капала кровь, уходя в решетку под босыми ногами.

Лидия подавила в себе все, что было способно чувствовать и дышать.

Аталар и Баксиан, подвешенные к потолку, находились без сознания. Туловище каждого покрывал жуткий узор из шрамов и ожогов. А их спины…

Если бы не это нескончаемое «кап-кап», как из неплотно закрытого крана, в камере было бы тихо. Кровь продолжала струиться из культей на месте крыльев. Горсианские кандалы замедляли скорость выздоровления почти до человеческого уровня, не давая узникам умереть, но заставляя их каждую минуту страдать от боли.

Лидия не могла смотреть на третью фигуру, висящую между ними. Вблизи него она не могла даже дышать.

Кожаный хлыст Поллукса чиркнул по каменному полу, а когда обрушился на окровавленную, воспаленную спину Аталара, Лидия успела погрузиться вглубь себя. От удара Умбра Мортис вздрогнул и качнулся на цепях.

– Просыпайся, – язвительно бросил ему Молот. – Такой прекрасный день, а ты дрыхнешь.

Аталар приоткрыл воспаленные глаза. В их темных глубинах сверкала ненависть.

Рабская татуировка, вновь появившаяся у него на лбу, казалась темнее, чем тени застенка. Распухшие губы искривились в звериной улыбке, обнажив окровавленные зубы.

– Доброе утро, дорогуша.

Справа от Аталара послышался негромкий хриплый смех. И хотя Лидия сознавала, что поступает глупо, она подняла голову.

На нее смотрел Рунн Данаан, наследный принц фэйцев Вальбары.

Его губа сильно воспалилась в том месте, где Поллукс вырвал кольцо. Брови покрылись запекшейся кровью. Поллукс лишил его и надбровных украшений. Его татуированное туловище и руки, заведенные за голову, покрывала корка из крови и грязи, частично маскируя следы побоев.

Потрясающие синие глаза принца так и сверкали ненавистью.

Ненавистью к ней.

Поллукс вновь ударил хлыстом по спине Аталара, не задавая никаких вопросов. Это была разминка. Разогрев. Допрос начнется позже.

Баксиан все еще не пришел в сознание. Вчера вечером Поллукс избил его до состояния кровавого месива, предварительно отпилив ему и Аталару крылья тупой пилой. Изверг даже не вздрогнул.

«Ночь», – мысленно произнесла Лидия, направив зов в заплесневелое пространство, отделявшее ее от фэйского принца. Помимо сеансов связи, они никогда не общались через разум, но она не оставляла попыток с тех пор, как Рунна приволокли сюда. Снова и снова она звала его своим разумом. Ответом ей было молчание.

Рунн умолк, когда узнал, с кем проводил сеансы связи.

Горсианские кандалы подавляли его магию и замедляли выздоровление, но телепатическому общению не мешали. Лидия это знала. Она знала, что перед исчезновением Брайс Рунн подобным образом переговаривался с сестрой.

«Ночь».

Рунн оттопырил губу, словно хотел зарычать. По подбородку потекла струйка крови.

У Поллукса зазвонил мобильник. Звук был пронзительным и чуждым в этом древнем вместилище боли и страданий. Хлыст замер в руке, и снова наступила отвратительная тишина.

– Слушаю, Мордок, – произнес Молот, по-прежнему сжимая хлыст. Он чуть отошел от раскачивающегося, истерзанного Аталара. – Докладывай.

Лидия даже не отреагировала на то, что ее капитан докладывал не ей, а Молоту. Поллукс принял гибель Гарпии как личный вызов и приказал Мордоку и волкожутням искать любые намеки на то, куда могла скрыться Брайс Куинлан.

Он считал Брайс повинной в гибели Гарпии лишь потому, что ни Аталар, ни Рунн не раскрывали, чья рука на самом деле оборвала жизнь его соратницы. Да, Аталар и Рунн знали о двойной игре Лидии, и лишь ее жизненно важная роль для Офиона удерживала обоих от раскрытия ее секретов.

Ненадолго, пока Поллукс отвернулся, Лидия сбросила маску безразличия. Пусть Рунн видит ее лицо. Лицо той, кто целовала его душу и раскрывала ему свою, когда они без остатка растворялись друг в друге.

«Рунн, – мысленно обратилась она к нему. – Рунн».

Но фэйский принц не отвечал. Ненависть в его глазах не становилась меньше. И тогда Лидия вновь надела маску Лани.

И когда Поллукс убрал телефон и вновь взмахнул хлыстом, Лань приказала Молоту негромким, безжизненным голосом, который так долго служил ей щитом:

– Лучше попробуй колючую проволоку.

Часть I. Нырок

1

Помещение, где сидела Брайс Куинлан, находилось столь глубоко в недрах горы, что дневной свет для здешних обитателей, скорее всего, был чем-то вроде мифа.

Она попала не на Хел, однако это место очень напоминало тот мрачный мир: черный камень, подземный дворец и под ним – комната для допросов… Под стать сумраку были и три фигуры, стоявшие напротив: миниатюрная женщина в серых шелковых одеждах и двое крылатых мужчин в черных чешуйчатых доспехах. Вокруг одного из них, стоящего посередине – красивого и могущественного, – клубились тени и мерцали звезды.

Он сказал, что его зовут Ризандом. Брайс сразу бросилось в глаза его сходство с Рунном.

Ее появление здесь не могло быть случайностью. Брайс прыгнула в Ворота, намереваясь достичь Хела и наконец-то ответить на неоднократные предложения Аидаса и Аполлиона, дабы остановить цикл галактических захватов. Но вместо этого она очутилась здесь.

Брайс взглянула на другого воина – того, кто ее нашел. Его черный кинжал отреагировал на Звездный меч.

В светло-карих глазах воина отражалась холодная настороженность хищника.

– Кто-то должен начать разговор, – сказала невысокая женщина, которую столь потрясло то, что Брайс говорит на Древнем языке, и не менее потряс вид Звездного меча.

Подмаргивающие светильники, похожие на светильники первосвета, золотили серебристые пряди ее стриженых волос, длиной до подбородка. Глаза женщины тоже были серебристыми. Вероятно, первоначальное потрясение прошло, поскольку теперь эти глаза скользнули по Брайс равнодушно.

– Итак, ты утверждаешь, что тебя зовут Брайс Куинлан и ты прибыла из другого мира – Мидгарда.

Ризанд что-то вполголоса говорил крылатому спутнику. Наверное, переводил.

– Если сказанное тобой – правда, как ты здесь очутилась? И зачем вообще явилась в наш мир?

Брайс оглядела пустое помещение, которое мысленно окрестила камерой. Ни стола с поблескивающими орудиями пытки, ни трещин в крепких каменных стенах. Только дверь, а в центре, в нескольких футах от Брайс, – решетка в полу, откуда доносилось шипение. Ей не показалось, она действительно слышала шипящие звуки.

– Как называется мир, куда я попала? – осипшим голосом спросила Брайс.

Она помнила уютную, красиво обставленную прихожую, где произошла ее встреча со здешним двойником Рунна. Представившись, он схватил ее за руку. Шершавость его мозолистых пальцев – единственное, что осязала она, пока оба неслись сквозь ревущий ветер и кромешную тьму. Все остальное исчезло. И вот она здесь, среди сплошного камня и тусклого света. Они переместились во дворец, выстроенный в недрах горы, а затем по узкой лестнице спустились в здешнюю тюрьму. Приведя ее в эту комнату, Ризанд молча указал ей на единственный стул в центре.

Брайс села, ожидая, что на нее наденут наручники, ножные кандалы или иные орудия сдерживания, используемые в этом мире, но этого не произошло.

– Почему ты говоришь на Древнем языке? – спросила женщина.

– А ты почему говоришь на нем? – вскинув подбородок, вопросом ответила Брайс.

Накрашенные красным губы женщины изогнулись вверх. Улыбка была отнюдь не обнадеживающей.

– И почему ты покрыта кровью, но не собственной?

Один-ноль в пользу женщины.

Брайс сознавала, что одежда, густо пропитавшаяся кровью и успевшая задубеть, а также корка крови на руках говорили явно не в ее пользу. Тут была кровь Гарпии и немного крови Лидии. Брайс измазали намеренно. Тактический ход в их игре, чтобы сберечь жизнь ей самой и надежно сохранить их секреты, пока Хант и Рунн…

Ее дыхание стало шумным и судорожным. Она оставила их обоих – мужа и брата – в руках Ригелуса.

Казалось, стены и потолок надвигаются на нее, выдавливая воздух из легких.

Ризанд поднял широкую ладонь, окаймленную звездами:

– Мы не причиним тебе вреда.

Остаток фразы Брайс нашла в густых тенях, окружавших его: «…Если ты не попытаешься причинить вред нам».

Она закрыла глаза, сражаясь с неровным дыханием и давящим каменным пространством комнаты.

Менее часа назад она убегала от магической силы Ригелуса, уворачивалась от взрывавшихся мраморных бюстов и лопавшихся стекол. Молнии Ханта пронзали ей грудь, устремляясь к воротам, чтобы открыть портал. Потом она прыгнула, рассчитывая попасть на Хел…

А теперь… теперь она сидела здесь. У нее дрожали руки. Пришлось сжать кулаки.

Брайс медленно втянула воздух. Выровнять дыхание никак не удавалось. Она сделала еще один вдох, потом открыла глаза и четким голосом спросила:

– Куда я попала?

Никто из троих не ответил.

Тогда Брайс сосредоточила взгляд на женщине, уступавшей ростом своим спутникам, но не менее опасной, чем они.

– Ты сказала, что здесь уже пятнадцать тысяч лет не говорят на Древнем языке. Почему?