Помоги проекту - поделись книгой:
— Никогда не замечал, — повинился он, придя к этому неутешительному выводу.
— У меня, если что, список есть, — донельзя независимым тоном сообщила она, глядя в темноту комнаты, а не на него.
— Ни на минуту в вас не сомневался, — чуть улыбнулся он и заверил: — У меня такого списка не было, но, думаю, я только что его составил весьма точно.
— Ни на минуту в вас не сомневалась, — вернула ему улыбку она.
Некоторое время они молчали. Королева, выхватывая из темноты взглядом цветочную роспись на шёлковых обоях, тоскливо размышляла о том, что один из её самых страшных страхов, видимо, всё же реализовался: она полностью попала под влияние мужа. Канлар, машинально водя пальцем по резьбе на декоре кровати, в это время делал себе внутренние упрёки по поводу того, что только тем и занимается, что давит на жену, и даже не замечает за собой этого.
— Не знаю, что предложить, — наконец, нарушил тишину он, обводя пальцем особенно заковыристую завитушку. — Хотите, спалю весь этот проклятый тираж к рогровой матери?
У Каи вырвался лёгкий смешок. Повернув к нему голову, она тихо переспросила:
— После того, как вы сами мне весьма толково объяснили, что это приведёт только к напрасным тратам ресурсов вашего ведомства?
Канлар пожал плечами, пристукнул по элементу резьбы пальцами и небрежно парировал:
— Могу себе это позволить!
Она рассмеялась и передвинулась к нему поближе. Он, конечно, не замедлил её обнять и продолжить выводить пальцами узоры уже на её спине.
Они ещё некоторое время молчали. Кая думала о том, что умудрилась выйти замуж за лучшего мужчину в мире. Канлар думал о том, как бы так искрутиться и в самом деле навсегда пресечь контрабанду запрещённых книг из Анджелии.
— Я думаю, — в этот раз первой заговорила она, — просто вы умнее меня.
Канлар, раскручивающий в этот момент в голове сложнейшую многоходовую схему, поперхнулся от неожиданности.
— Скорее впору думать о том, что я оказался донельзя властным тираном, — не принял он комплимент.
С лёгким смешком она парировала:
— Что ж, в таком случае мы в самом деле составляем идеальную пару из двух донельзя властных тиранов.
— Несчастная страна! — комично ужаснулся Канлар, и спальня утонула в их дружном хохоте.
1. И обиды, которые я наношу сам себе,
Если они благо для тебя, — вдвойне благо для меня.
Моя любовь такова — я так всецело принадлежу тебе,
Что ради твоей правоты снесу любую несправедливость.
У.Шекспир, сонет 88
Дружил ли я когда с твоим врагом
На лице мужа отражалось такое явное торжество и удовольствие, что Кая сразу поняла: он только что реализовал важную часть какой-то многоходовой интриги, и ей эта интрига, судя по всему, не придётся по душе.
— Лучше сразу признайтесь! — потребовала она, не желая ожидать Бог весть каких проблем.
Глаза его лукаво блеснули. Отвечать он не захотел, но градус довольства собой на его лице возрос.
Кая взглянула на него с укоризной. Пожав плечами, он попытался отговориться общими словами:
— Просто удачный день! — ответил он, танцующей походкой подходя к резному буфету, чтобы наполнить себе бокал.
Выбрал он самый красивый — из стекла глубокого синего цвета, украшенного вязью серебряного декора. Это был его любимый бокал, и он отмечал его использованием только особо выдающиеся интриги.
Реплику свою, к тому же, он почти пропел, и продолжил что-то напевать под нос, наполняя бокал, так что Кая мысленно повысила предполагаемые масштабы его пока неизвестного ей предприятия.
— Дитрэн! — недовольно пресекла она его попытку уйти от ответа.
Пригубив напитка, он с тонкой улыбкой, наконец, признался:
— Сегодня ко мне подходил господин Се-Грати…
Брови Каи поползли вверх: сей господин был известен как основной её политический противник внутри Райанци, и было решительно неясно, какое дело у него могло образоваться к её мужу.
Блаженно прижмурившись, Канлар пояснил:
— Я позволил себя завербовать.
Несколько секунд Кая просто глупо моргала, разглядывая блики свечного света на его бокале и пытаясь осознать то, что он только что произнёс.
Позволил себя завербовать… её политической оппозиции?
Её муж, король-консорт Райанци… позволил себя завербовать оппозиции??
Мысль эта никак не укладывалась в её голове.
— Я, конечно, поставил обязательным условием своего сотрудничества прекращение той подрывной деятельности, которую они ведут среди нашей молодёжи… — продолжал рассказывать Канлар.
На лице его довольство собой проступало тем яснее, чем дальше он говорил. Он, положительно, был бесконечно доволен собственной интригой и находил её максимально удачной. Став агентом оппозиции, он будет теперь в курсе их основных планов, а также сумеет вовремя пресекать некоторые особенно нежелательные проекты! Можно ли было придумать лучше?
Королева, разумеется, его торжества не разделяла.
Королева, по правде сказать, была настолько глубоко шокирована таким неожиданным предательством, что даже потеряла дар речи, поэтому у Канлара было ещё минут пять, чтобы расписать все выгоды этого сомнительного предприятия и поделиться подробностями своих планов.
Наконец, он отметил, что жена явно не разделяет его восторгов.
— Вы чем-то недовольны? — иронично спросил он, уверенный, что решил всё лучшим из возможных способов, и что у Каи попросту не может быть разумных возражений против его гениальной инициативы.
Слегка кашлянув, королева отозвалась тоном ещё вполне приемлемым:
— Это совершенно недопустимо.
— Дорогая моя! — поднял брови он, недовольный таким откликом, и отставил бокал на буфет. — Вы просто не понимаете всех…
Он хотел сказать, что она не вполне отдаёт себе отчёт в том, какие перспективы открывает им эта вербовка, но она перебила, сердито всплеснув руками:
— Нет, это вы не понимаете! — и с горечью добавила: — И это мой король-консорт!
Её очевидное недовольство и прозвучавшая в её словах горечь сильно ранили его — он находился в моменте торжества, когда ему хотелось получать признание его ума и похвалы его интриги, а не критику.
— Вот уж какого сами выбрали! — сухо парировал он, складывая руки на груди.
Радостное оживлённое настроение его совсем оставило. Он осознал, что теперь его ждёт неминуемый скандал — а ему категорически не хотелось скандалить — но он с усталой обречённостью понимал, что уже не сумеет остановить начавшуюся между ними ссору.
— Да уж могла догадаться! — зарасхаживала по гостиной Кая, заламывая руки. — С этими вашими вечными анжельскими шашнями! — бросила она на мужа гневный взгляд.
Канлар поразглядывал богатую лепнину на потолке. Не имея возможности избежать ссоры, он, по крайней мере, не хотел становиться активным её участником.
— Ладно, допустим, вербовки анжельцами ещё можно как-то объяснить, — продолжала расхаживать и распаляться Кая, хотя и анжельские вербовки она никогда не считала чем-то приемлемым. — Но оппозиция! — горестно воскликнула она, встав посреди гостиной и вперив в него трагичный и негодующий взгляд.
— Что — оппозиция? — прохладно уточнил он у лепнины.
— Вы же совершенно меня дискредитировали! — со слезами в голосе воскликнула она.
Он нахмурился. В его цели, определённо, не входило как-то повредить её репутации, и, как ему казалось, он позаботился о том, чтобы жена никак не пострадала от его интриги.
— Вы только подумайте об этом! — продолжила горячо отстаивать свою позицию она, в волнении теребя подошвой туфельки дорогой узорчатый ковёр. — Они же теперь все будут считать, что я так слаба и так кошмарна, что даже мой собственный муж примкнул к лагерю моих противников!
Нахмурившись гуще, он возразил:
— Никогда и в мыслях не было примыкать к вашим противникам. Вербовка консорта, знаете ли, лежит в иной области и предполагает совсем иные условия.
Она рубанула руками воздух:
— Какая разница, как это видите вы! Как вы не понимаете, — голос её звенел от обиды, горечи и негодования, — что они это видят именно так!
Канлар полагал, что она делает драму на ровном месте, проецируя свои страхи на окружающих.
— Дорогая, — усталым и раздражённым тоном возразил он, переводя на неё мрачный взгляд, — не стоит придумывать за других их реакции.
Фраза была сказана более чем не к месту — дипломатический талант ему явно изменил в этот момент. Кая, конечно, услышала в его словах упрёк и, разумеется, додумала к этому упрёку невысказанное «всегда вы придумываете на ровном месте!»
— Ну, знаете ли! — горячо взмахнула она руками, с досадой пнула ковёр и обличила: — Вы так меня саму обвините в вашем же предательстве!
Лицо Канлара исказилось раздражением и гневом; он полагал, что она не просто драматизирует, а переходит уже всяческие границы в своих обвинениях.
— В предательстве, мадам? — сухо переспросил он то, что особенно его задело, прожигая её недружелюбным взглядом.
— А как вы ещё это назовёте?! — воскликнула королева, которая была в полнейшем ужасе от ситуации и не понимала, как он может быть так спокоен.
— Вообще-то, — всё ещё пытался на последних запасах адекватности перевести беседу в адекватное русло Канлар, — я для вас же стара…
— Для меня?! — перебила его Кая, топнув ногой от возмущения. — Как вам лицемерия хватает!..
— Да успокойтесь вы! — повысил голос Канлар, которому надоело выслушивать беспочвенные обвинения и обзывательства.
Кажется, его дипломатический талант к этому моменту уже совершенно ему отказал, потому что королева и совсем обозлилась на то, что в этой кошмарной ситуации зачинщик этой самой ситуации ещё и смеет делать ей замечания.
— Вы совсем с ума сошли! — воскликнула она, хватая со стола гранённый графин и запуская им не то чтобы прямо в мужа, но, во всяком случае, в его направлении.
— Ну, это уж чересчур!.. — вскипел и Канлар, делая шаг в сторону от разлетевшихся осколков.
— Оставьте нас! — рявкнула королева сунувшейся было в дверь на шум камеристке.
Та понятливо вынырнула обратно, жестом показывая камердинеру, что, кажется, дело труба. Тот вздохнул и послал лакея за новым графином.
— А продаваться оппозиции — это не чересчур?! — продолжала, меж тем, скандал Кая, наступая на мужа и попутно пиная попадавшиеся ей под ноги осколки.
— В смысле — продаваться?! — оскорбился Канлар, отступая от неё.
— А что вы сделали, по-вашему?! — не останавливалась она, смахивая со стола то, что попалось под горячую руку.
Попавшимся была пара книг. Одна упала удачно, просто бухнувшись на паркет, другая успела в полёте раскрыться, поэтому страницы её изрядно помялись и намокли в оставшейся от разбитого графина воде. Обычно аккуратная Кая, трепетно относившаяся к книгам, этого не заметила.
— Я отказываюсь обсуждать мои поступки в таком тоне! — парировал Канлар, которому уже тоже хотелось швыряться книгами, но он пока сдерживался.
— Такие поступки только такого тона и заслуживают! — язвительно ответила королева, после чего гордо удалилась в свою спальню, хлопнув напоследок тяжёлой дверью.
Злющий Канлар в избытке чувств пнул секретер. С того неудачно свалилась чернильница, но он этого не заметил, потому что тоже удалился к себе на максимальных скоростях.
Осторожно заглянувшая в опустевшую гостиную камеристка посмотрела по сторонам, убедилась, что сиятельные стороны конфликта разошлись, и принялась бодро наводить порядок. Камердинер вошёл за нею вслед с новым графином.
— Мне кажется, это опрометчиво, — поделилась своими сомнениями камеристка, разглядывая графин и предвидя, что он разделит судьбу предшественника.
— Пусть лучше графины бьют, чем старинный фарфор, — мотивировал своё решение камердинер, кивая на буфет с красивой расписной посудой.
Переглянувшись, камеристка и камердинер пришли к одному и тому же выводу. Один тихонечко забрал с секретера изящный стеклянный подсвечник, другая прихватила антикварную книгу. Ещё раз переглянувшись, они кивнули друг другу и оставили зону боевых действий, вынеся из неё эти вещицы.
Поделиться книгой: