Стратегия звездных флотов

Стратегия звездных флотов

Пролог 0.1

В глубине Внешнего Космоса, огромное, размером с протопланету, нечто двигалось. Оно двигалось и вращалось. И у него было направление.

Нельзя было сказать, что именно это было – что-то живое или нет, органическое или неорганическое. Обладало оно сознанием в привычном смысле слова или нет. Скорее нет, но это было не совсем так. Возникнув в глубокой древности, может быть, миллионы лет назад по человеческим меркам – само это нечто не имело понятия и ощущения времени – оно было чем-то вроде сгустка материи. Каких-то определенных органов или структур в его теле не было, первоначально это была просто конгломерация вещества с более рассеянной периферией и уплотнением к центру.

Но постепенно, очень медленно, невероятно медленно, оно развивалось и формировалось. Обретало более ясную структуру и начало свое движение. Что именно послужило точкой отсчета для его эволюции, неизвестно, и оно само не знало и не помнило, ибо не обладало ни сознанием, ни памятью. Звезды состарились, планеты родились и разрушились, и вот нечто обрело свой нынешний вид – огромного, медленно вращающегося вдоль своей оси белесого веретена в оболочке из удлиненных частиц, что тоже являлось частью самого этого нечто.

Медленно дрейфуя в межзвездном пространстве, сотни тысяч и миллионы лет, оно обретало плотность и структуру и вот, оно ощутило что-то… Это не было именно каким-то чувством и ощущением в человеческом смысле слова, скорее это было что-то вроде непроизвольной реакции, как какая-то относительно плотная физическая среда реагирует на какое-то событие.

Ударная волна и излучение от взрыва 8 столкнувшихся искусственных солнц в системе Слайсс, нарушивших свой танец после того, как Безумный Адмирал овладел древним харгонским артефактом, удерживавшего их взаимного притяжения, достигло нечто. Оно получило колебательный импульс пространства, слабый, еле различимый – но этого оказалось достаточно. Нечто пришло в движение. После эонов лет безучастного бездействия в пустоте, оно стало активным. Этот взрыв не привлек его, скорее вызвал что-то вроде раздражения. Нужно было куда-то сместиться, прервать монотонный дрейф и совершить какое-то действие, чтобы избежать негативной вибрации. Сама концепция направленного движения до сих пор была неведома для нечто, но, перестроив свои внутренние структуры, оно смогло воспроизвести это действие смещения. И теперь пресиполнилось возможности двигаться, пробудив в себе эту новую возможность, уже продолжило самостоятельное движение в произвольном направлении, вне зависимости от реакции на внешние факторы.

Вскоре хаотичное произвольное движение начало обретать смысл и цель. Нечто, научившись изменять свою структуру, сделало еще один шаг на пути своей личной эволюции – спустя несколько человеческих лет, оно преобразовало свою оболочку из частиц в некое подобие органов восприятия. Изначально оно эволюционировало невероятно медленно, теперь же, с увеличением своей сложности и структурности, приобретая все новые и новые свойства и возможности, процесс стремительно ускорился. Его микрочастицы обрели продолговатую форму тонких коротких нитей и, реагируя на космические вибрации, выстраиваясь необычными узорами, именно они теперь задавали направление движения для нечто.

Большинство вибраций были слишком слабы или слишком хаотичны, узор получался неструктурированным, и направление не могло быть обозначено достаточно конкретно для четкого направленного движения. Но какие-то вибрации все же были достаточно четкими и стабильными. Восприняв одно из них, наиболее ясное и близкое из всех, сначала отреагировала оболочка нечто, вытянувшись в направлении источника колебаний, а потом и оно само, скрутившись наподобие белесого веретена в структурном узоре своих нитевидных частиц, двинулось туда. Точнее, сначала это было похоже на прежний неспешный дрейф, но уже конкретно целенаправленный, как будто нечто медленно притягивалось к какой-то определенной точке.

В процессе этого движения, нечто снова претерпело изменения в себе самом. Познав возможности изменений, оно снова прогрессировало внутри себя, увеличив свою скорость движения, используя возможности окружающего пространства и находя новые типы вибраций, обучаясь воспринимать их новыми узорами своей оболочки.

Нечто двигалось. Изменялось. Эволюционировало.

Окружающий мир наполнялся и раскрывался для него.

Интересно. Ново. Необычно.

Прежняя многомиллионнолетняя бессмысленность ушла, начался процесс структурирования и обновления. Впрочем, каждый этап все еще занимал целые годы в человеческих мерах, но эти изменения происходили, их становилось все больше, и они ускоряли свой темп.

Нечто продолжало свой путь по направлению к ближайшей наиболее устойчивой вибрации.

Пролог 0.2

Алекс Дарк посмотрел на кристалл, потом на трехметрового ящера, протягивавшего ему этот кристалл.

- Это нихрена не работает! – разозлившись, выкрикнул Алекс, - этот резирагх мертв, он меня не слышит! Понимаешь, харгон?

Он раздраженно выхватил обломок кричащего камня-кристалла из протянутой когтистой руки, и сосредоточившись, попытался пропустить через него волю Темного бога. Ничего не вышло. Как и 100500 раз до этого.

Алекс еще больше раздражался. Очень мешала ноющая боль в теле.

- Дхум ширд, во имя Пожирателя, ну что за бред!.. – он с размаху бросил кристалл на каменистую землю.

Глухо звякнув, кристалл отлетел куда-то в сторону.

Левая рука опять закровила, симбионт-бурвабра, живший в ней, недовольно заворчал и болезненно переместился выше к плечу, избегая соприкосновения с разрастающейся язвой.

Харгон молча посмотрел на человека своими желтыми змеиными глазами, и все так же, не говоря ни слова, удалился в пещеры. Алекс Дарк некоторое время наблюдал за его длинной и тощей шестилапой фигурой, небрежно закутанной в лохмотья, пока она не исчезла в подземной темноте. Их было несколько таких здесь, древних ящеров-харгонов, каким-то чудом переживших крах своей давно угаснувшего рода в пещерах этого негостеприимного каменного мира. Последние представители древней, некогда высокоразвитой могущественной цивилизации, влачили свое жалкое существование на этой заброшенной окраине… чтож, эти хотя бы сохранили свою личность и способность к мышлению, в отличие от саггаш в Голодных Мирах, на которых охотились гурхорские дархары, и забивали их, как скот.

Но конкретно Алексу это различие не сильно помогало.

Вот уже третий месяц он торчал в этой Пожирателем забытой дыре, с призрачной надеждой на что-то, а по итогу никакого прогресса. Только все хуже, язва прогрессирует, и что дальше делать – неизвестно…

Почти 4 года прошло с той чудовищной битвы всех против всех. Пламя сражения за Корвус и будущую судьбу всех людей Внутреннего Космоса, зажженное Безумным Адмиралом, полыхало неистово, сжигая многих – но в итоге все ушло в бесполезный, бессмысленный пепел. В яростном пылу боя никто сразу не понял, что само сражение уже заранее бессмысленно – все события уже произошли, Внешний Космос оказался открыт и позорная тайна бессмертия элит всплыла на свет. Дальнейшее противостояние, хоть и было неизбежным, не вело ни к чему, кроме новых жертв. Первым это осознал элита Мудрый Камуи, и он же в одностороннем порядке начал выводить из боя объединенный флот элит и судей.

Но было уже поздно. Все было слишком поздно.

У Такэси в итоге все получилось, слишком хорошо получилось – кроме, пожалуй, его собственной смерти, предвидел он ее или нет. События после, как ударные волны, раскатились по всем Внутренним Системам, разрушая прежний порядок, и неся хаос гражданской войны. Даже сам Кор не выдержал и был взорван на куски в ходе сражения. Понеся огромные потери, флот «Спарта», отступил на Пакс, ввиду его стратегически выгодного положения в пространстве, вместе с остатками других союзных флотов Двойной Звезды. Гурхоры, оказавшись в неизвестных им мирах без возможности вернуться назад, занялись тем, что и всегда занимались – охотой и поглощением, еще больше ухудшая сложившуюся ситуацию. Сам Алекс Дарк, как одержимый искал хоть какие-то следы Долорес среди остывающих обломков великой битвы – и не находил ничего… Долорес была мертва. Мертва, как бы он не отвергал этот факт. И многие храбрые «спартанцы» тоже. Воспоминания о том, как немногие разбитые, полусожженные корабли медленно садятся на поверхность Пакса в багрово-коричневом отсвете его толиновой атмосферы, до сих пор разрывало сердце Алекса. Слишком многие доблестные воины остались навсегда в холодном безжизненном пространстве.

И все ради чего?..

Чтобы хоть немного развеяться, Алекс Дарк решил прогуляться, пока не настал местный скоротечный рассвет, и на поверхности не станет слишком опасно находиться. Этот каменный шарик вращался вокруг яркой молодой звезды с сильным излучением, и когда происходил восход, все живое на поверхности ждала смерть. День и ночь сменялись здесь с частотой всего в 4 часа. Сейчас были кратковременные сумерки, дававшие еще какое-то время для жизни.

Разреженная атмосфера, в основном состоящая из азота и различных оксидов, с содержанием кислорода менее 5%, была непригодна для дыхания обычного человека – и вот так свободно прогуливаться без шлема, как Алекс делал сейчас, было равносильно смерти. Но его кровь, почти целиком состоящая из нарга и измененные харгонскими нано-машинами внутренние органы, позволяли делать это.

Нарг в его крови…

В этом и была основная проблема, и одновременно причина, почему Алекс Дарк оказался здесь.

Во время битвы за Корвус, когда он с помощью харгонского шара-артефакта телепортировал целую армию кораблей-охотников ташхаармов во Внутренние системы, он потратил неимоверное количество нарга. Вообще весь нарг, который был на тот момент в шаре. Тогда без этого было никак.

Но потом… Он понял, что сам он без нарга не может больше существовать. Получив слишком много ран, и слишком сильно изменившись, Алекс, как оказалось, все время теперь нуждался в подпитке наргом. Иначе он начинал медленно умирать, перестроенное древним харгонским веществом тело не выдерживало, распадалось и гнило, язвы распространялись и сжирали плоть. Это было болезненно, и Алекс Дарк страдал и слабел с каждым днем.

Достать нарг во Внутреннем космосе было нереальной задачей, тот багровый туман, что Такэси притащил вместе со «Счастливчиком Люком», быстро рассеялся. Да и сам Кор, искусственный мир, не выдержав мощных гравитационных ударов и последующего эпичного сражения, раскололся, распавшись на составляющие. Теперь он был непригоден для колонизации, и ни для чего вообще. Теперь это было кольцо астероидных обломков на орбите бывшей планеты, пояс безжизненных камней, получивших новое название – Коралл.

Чтобы излечиться, Алекс пробовал все другие варианты, которые приходили ему на ум. Медбот не мог помочь ему, технологии людей и харгонов слишком сильно различались. Суон пыталась применить к нему свой дар – тоже ничего, псионика не имела никакого действия на Дарка. Все было бесполезно… Он медленно умирал, его тело постепенно распадалось и слабело, причиняя ему постоянные страдания.

В наспех организованном военном лагере «Спарты» на Паксе начались разногласия. Царь Аниор погиб в бою вместе со «спартанским» крейсером «Гефест», молодой царь Кэп был тяжело ранен в бою и находился на грани жизни и смерти, самовыдвинувшийся на должность временно исполняющего обязанности царя Флой, настаивал на немедленной перегруппировке всех имеющихся боевых сил и новой атаке на отступающих элит. Мак и его друг Шаман, не согласные с его самовольным провозглашением себя временным царем и его скоропостижными решениями, жестко разошлись во мнениях, и покинули флот. Тем более, Мак потерял абсолютно всех своих бойцов-«тритонов» погибшими или пропавшими без вести, и намеревался отправиться на место битвы вместе с Алексом, чтобы искать и спасть выживших, а не продолжать ставшую бесцельной войну. Архимаг, подозревая «Других», как участников битвы на стороне элит, в гибели или пленении своего бывшего командира Даймона Вульфа, принял решение обыскать сектора Черной Звезды и Сектор Смерти. Чтобы найти Могучего Волчару живым или мертвым, он так же покинул флот.

Без четкого руководства, понеся невосполнимые потери, страдая от внутренних конфликтов – флот «Спарта» умирал. Распадался, как тело Алекса Дарка. И с каждым днем все становилось только хуже. Хаос во внутренних системах разрастался, старый мир рушился. «Спартанские» союзники в битве за Кор приняли решение обособиться на Паксе, организовав новый флот на основе бывшего «Сириуса» и других мелких флотов. Гурхоры вынужденно вступили в войну-охоту с населением секторов Двойной Звезды, выбивая себе место человеческом мире, не имея возможности покинуть его. Все неминуемо катилось в какую-то беспросветную пропасть…

Посреди всего этого Алекс постепенно умирал без нарга, и достать нарг было почти что негде. Почти – потому что среди обломков мира Кор и прошедшей там битвы оставалось еще какое-то количество кровавого харгонского тумана, но это было только временной мерой, но вовсе не решением проблемы. Решение находилось где-то в глубинах Внешнего Космоса, в харгонско-гурхорских секторах Голодных Миров. Только там, и больше нигде.

Взяв свой верный «Корсар», набив грузотсек топливными ячейками, «переходниками» и консервированной фиброзой, Алекс Дарк отправился во Внешний Космос, надеясь отыскать Лимбос, мертвый родной мир харгонов, и что-то сделать со своей этой напастью. Единственный выживший воин «Горгон», Майса горела желанием отправиться вместе с ним, но он своим приказом запретил ей это, соврав, что скоро вернется. На самом деле, он с большой вероятностью предполагал, что сгинет где-нибудь там, в неизвестных глубинах космоса, и скорее всего, совершенно бесславно и глупо. Алекс не хотел бы такой судьбы своему молодому воину, поэтому настоял, чтобы она осталась ждать его возвращения. Крайне недовольная приказом, Майса все же подчинилась, как истинная «спартанка», она неукоснительно следовала слову своего ванакта, приказ которого ни при каких обстоятельствах не подлежал сомнению. Кроме всего прочего, в военном лагере оставались Суон и Хел – чтобы первое время помогать лечить и спасать раненых, а уже потом предпринимать какие-то движения и решения. Пожалуй, эти двое поступили наиболее правильно и благородно, но Алекс Дарк все равно не мог остаться с ними.

Искажения, ранее блокировавшие прыжки из Внутреннего Космоса, больше не были препятствием, и Алекс свободно начал свой путь.

На своем верном «Корсаре» он отправился в неизведанную пустоту вовне…

В каком-то отстраненном оцепенении Алекс Дарк странствовал между странными и необычными мирами, их неизведанность и новизна никак не трогали его, мыслями он был не здесь. Его угнетало все произошедшее с Внутренним Космосом, со «Спартой», смерть Долорес и его решения… Тогда, в бешеном круговороте событий и непрерывных боях, ему казалось, что он идет хоть и трудным, но верным путем. Да вот только этот путь привел его в никуда. Его друзья погибли, все рухнуло, Безумный Такэси выполнил, что хотел, а он сам, Алекс Дарк, только и смог что притащить из Голодных Миров орду кровожадных инопланетников, которые теперь послужили причиной для новой войны. Все его неимоверные усилия через кровь, горе и страх оказались бесполезными, и сделали только хуже. Все это преследовало его как тяжелая тень, неотрывно следуя за ним, где бы он не оказался. Да, он мог улететь в самую дальнюю даль существующего космоса, но горькая правда была в том, что куда бы он не отправился, он не мог избавиться от самого себя.

Его долгие, отрешенные странствия итоге привели его сюда, на безжизненный каменный шарик на дальней орбите молодой жестокой звезды, а вовсе не на Лимбос. Эх, если бы с ним был призрак верного друга Рэйвина, он бы подсказал какую-нибудь дельную мысль! Но Рэйвин исчез после последнего появления Алекса на Лимбосе, когда Дарк отказался принять вечное блаженное существование внутри виртуального слияния харгонского черного солнца, и больше не появлялся ни разу за последние 4 года. Алекс Дарк все же скучал по своему верному другу, хоть их галлюциногенная дружба была несколько нездоровой.

Алекс специально не искал этот мир, он наткнулся на него практически случайно, по воле судьбы. Блуждая в неизведанных глубинах Внешнего Космоса, в одиночестве страдая и мучаясь от нехватки нарга, он два раза натыкался на бывшие харгонские миры. Как положено, там был кровавый туман и толпы бездумных харгонских тел, не способных ни к какой осмысленной деятельности. Поддерживаемые древними нано-машинами в идеальных для себя условиях своих все еще существующих колоний, они так и жили невообразимое количество лет, сами не ведая, что живут, бесконечно долгое время. Пока какой-нибудь корабль-медуза охотников не находил их и не устраивал резню. Или не случалась какая-то масштабная космическая катастрофа, прекращавшая их существование вместе с существованием всей колонии целиком. Такие разрушенные харгонские миры он находил тоже, не задерживаясь долго на этих трупах былого величия могущественной расы, приземляясь там только ради новой дозы кровавого тумана.

Дарк «подзаряжался» наргом и летел дальше. Этого было мало, слишком мало. Каждый раз вот так искать источник багрового тумана или артефакты-шары?.. Как будто он какой-то наргский наркоман, или с чем это сравнить. Алекса очень печалило осознание этой своей зависимости, но ничего он поделать не мог. Выбор был предельно прост – или нарг, или мучительная жалкая смерть.

Нужно было какое-то кардинальное решение!

На последней из планет харгонов он нашел смутные намеки на какой-то особенный мир харгонов – с трудом понимая полученную информацию, он сначала подумал, что речь идет про Лимбос. И заспешил по указанным координатам.

Но это был не Лимбос.

Одинокая малая планетка, единственный захудалый безжизненный мир в системе, быстро вращалась вокруг слепяще-яркой звезды.

Алекс приземлился, его сканер показывал еле различимые признаки жизни.

Тут были живые харгоны, и они сохранили разум! Сначала Алекс Дарк обрадовался удаче, но потом так же быстро разочаровался.

Безусловно, они его как-то понимали, хоть и не знали ни человеческого, ни гурхорского языка – Алекс пробовал и то, и то, безрезультатно. Они вообще все время молчали. Худые, трехметровые фигуры, одетые в какие-то старые лохмотья, без звука бродили в грубых пещерах-тоннелях, вырытых в каменном грунте для спасения от дневного излучения жестокой звезды. Часто они сидели, подогнув под себя нижние конечности, сгорбившись, небрежно раскинув верхние две пары конечностей в стороны. Как какие-то примитивные божки, погруженные в медитацию. Алекс Дарк даже не знал точно, сколько их, они казались такими одинаковыми в своем безмолвии. Может 10, а может 100.

Питались они какой-то плесенью, соскребая ее с влажных стен нижних пещер. Алекс есть такое побаивался – хватало того, что он тогда один-единственный раз хлебнул той гурхорской пакости, теперь вот мучился…

«Ну нафиг все эти инопланетянские деликатесы из тухлой плесени, лучше по старинке закинуться кубиком фиброзного концентрата и запить кипяточком из рециркулированной воды, каеф!» - задумчиво подумал Алекс, жуя безвкусный брикет, отдававший родным запахом синтетического пластика.

Самое плохое, тут не было нарга. Вообще совсем! Как эти харгоны жили без него, для Алекса оставалось загадкой. Ну то есть он привык, что где харгоны – там и нарг. Как одно целое. А эти нет. Может, они были какие-то сектанты-отрицалы в своей расе?.. Сложно было сказать однозначно, но отсутствие нарга для самого Дарка было однозначно очень плохо. Если он в ближайшее время не решит проблему со своей смертельной зависимостью или хотя бы не найдет постоянный источник нарга, он тупо и незамысловато сдохнет здесь, на никому неизвестных задворках вселенной, разложившись по кускам, как тухлое мясо. Может, оно и к лучшему. Наконец прекратятся все его страдания – физические и моральные заодно. Отказался же он от вечного гармоничного существования внутри харгонской сферы, вот пожалуйста, изволь вкусить жизни реальной, без прикрас. Все, как он и желал, к чему теперь нытье о несовершенстве Вселенной.

Алекс и не хотел сначала здесь вообще задерживаться, когда понял всю бесперспективность местной жизни, и собирался уже валить дальше в поисках Лимбоса. Но однажды, кое-что изменило его решение. Один из этих молчаливых огромных оборванцев подошел целенаправленно к нему, чего раньше никогда не случалось, и протянул ему осколок кристалла – Дарк сразу понял, что это, он узнал резирагх, кричащий камень. С помощью него ганрархи гурхоров «передавали волю Темного бога», управляя своими кораблями и даже использовали его как шоковое оружие и способ связи. Но то, что дал ему харгон, было мертво. Это был всего лишь осколок кристаллического существа, не целое. Алекс попробовал его активировать, но псионные каналы в нем были все оборваны, и ничего нельзя было сделать. Не удивительно, это как если бы у человека отрезали ухо, и удивлялись потом, почему же оно не слышит. Конечно, не слышит.

Посмотрев некоторое время на безуспешные попытки Алекса, харгон сам взяв в руки этот осколок, он показался очень маленьким в его шершавой серой когтистой лапе. Другой своей конечностью древний ящер коснулся головы Дарка.

И тогда Алекс увидел. Точнее, почувствовал. Никаких визуальных образов, только ощущения.

Где-то, неизвестно где… что-то большое, общее, состоящие из маленьких других что-то… Вращалось? Нет, двигалось. Или нет, искало?.. Он не понял. Все ощущения его перевернулись на мгновения, не было привычных зрения, слуха или запаха. Он не знал, как это объяснить. Ему на ум пришло сравнение с гурхорским понятием «Бесконечного Голода», как они используют его для метафорического обозначения намерений, угодных Темному богу. Это было что-то подобное, но все равно не то. Как будто какая-то вещь в пространстве, некое трудно описуемое в человеческих понятиях нечто. Это самое нечто долгое время блуждало, истощенное и бессмысленное, страдающее. Раньше оно встречало много маленьких вещей, но этого было недостаточно, и сейчас уже не хватало, необходимо было что-то другое. И вот что-то случилось, оно что-то заметило. Это должно было непременно помочь… так вкусно… такая приятная мелодия, или запах, в общем очень притягательное ощущение. Надо найти, получить это. Стать более… целым? Собрать себя, восстановить, перерасти безрадостное прошлое. Перестать быть ничем, стать чем-то, пробудиться.

Видение резко кончилось, ящероподобный инопланетник убрал руку, и Алекс очнулся.

- Эммм, эт чего?.. Это мне намек штоль, вроде как я могу перестать этой нарговской фигней страдать?.. – ничего не понял Дарк, но снова обнадежился, - Это вот штука мне поможет? Что это вообще значило? Я тут при чем? Это что, просьба или предложение? Или типа «пошел нахрен»?

Харгон аккуратно положил осколок кричащего камня к его ногам и молча удалился вглубь пещер.

Алекс Дарк внимательно посмотрел на кусок резирагха, ему стало интересно. Значит, этот харгон что-то там свое увидел, и что-то ему хотел донести. Но что? Поможет ли это Алексу или нет?..

«А, все равно, в Лимбосе один мертвый нано-песок, толку-то,» - рассудил он. - «Тут хотя бы кто-то живой есть, попробую понять, чего они от меня хотят, пока еще немного нарга во мне осталось… Может правда, это типа мне намек, как от харгонского проклятья избавиться».

Он поднял кристалл и попробовал послать в него «волю Темного бога», но ничего не вышло. Как он и ожидал. Хмыкнув, он попробовал еще несколько раз. Ничего. Чувствуя, что его где-то обманули, он поперся за харгоном, куда он там ушел.

Харгон нашелся недалеко, сидя в своей позе-нирване, он созерцал бесконечность внутреннего пространства своего сознания, полуприкрыв пленкой фальшивого века все 3 своих желто-змеиных глаза. Алекс Дарк пытался от него добиться каких-то пояснений, но гигантский ящер не обращал на него никакого внимания. Может, это вообще был другой харгон, и он был не в курсе дел Алекса, и того, первого харгона. Дарк какое-то время побродил по пещерам, натыкаясь то здесь, то там на молчаливые фигуры в обносках. Те никак на него не реагировали.

Опять возникло непреодолимое желание просто свалить нафиг. Но Алекс остановил себя. Что-то все же было. Он чувствовал. Как тот раз, когда он настраивался, чтобы выбраться с Лимбоса, когда ему отрезали руку. Что-то и здесь должно было быть. Иначе зачем харгон показал ему это видение? Мог бы и дальше спокойно себе впадать в астрал или жевать свою вкуснейшую плесень. Но он же где-то откопал этот осколок резирагха и сделал внушение Алексу.

Значит, есть смысл. Просто Дарк до него еще не дошел. И смысл важный, непосредственно касающийся его состояния. Алекс вернулся к попыткам проникнуть в суть показанного харгоном. В конце концов, это было хоть какое-то осмысленное занятие, и оно отвлекало его от собственных тяжелых мыслей-воспоминаний.

Так прошел почти месяц.

Алекс сам поражался своему терпению. У него ничего толком не выходило, и эти тощие ящеры-аскеты только молчали, раздражение копилось, время шло, тело болело и разрушалось… Но он оставался.

Потому что иногда, на какие-то мгновения, ему прям казалось, что еще чуть-чуть и он увидит и поймет.

Но просветления так и не приходило. Иногда, психанув в очередной раз, по-гурхорски проклиная всех тупых саггаш, резво направлялся к своему кораблю – но, дойдя до него, остывал, и возвращался обратно. Его никто не удерживал, он тут нафиг никому и не был нужен. Харгоны жили своей молчаливой жизнью, не обращая никакого внимания на мелкое шумное существо, постоянно достающее их своими незначительными проблемами.

Вот и сейчас, стоя в предрассветной мгле, оперевшись измененной харгонской рукой о бронепластину своего корабля, Алекс постепенно успокаивался. Желание плюнуть на этот бред и немедленно стартануть в космос отходило.

- Эх, бро… Видел бы ты меня сейчас, - сказал он задумчиво, вспоминая мертвого друга Рэйвина, - о том ли мы с тобой мечтали?

Никто не ответил. Алексу порой было даже как-то одиноко из-за его исчезновения. Как будто Рэйвин совсем окончательно умер, ушел навсегда. Без его назойливых реплик, Алекс чувствовал себя совсем, беспросветно одиноким.

- Ладно, чего уж там… Никогда не сдавался, и тут хрен дождетесь! Пересилю эту тупую заразу, Дхум ширд! – вздохнув и собравшись, сказал он, - АУХ!

Однако его речь прозвучала не слишком убедительно даже для него самого.

Жгучий диск опасного солнца показался краем из-за зазубренного горного горизонта, отразившись в глазах Алекса Дарка – одном человеческом, и другом харгонском, восстановленным наргом после выстрела Красной Сколопендры. Скоро излучение разольется по поверхности, начнется всесжигающий местный «день».

Времени оставалось мало. Во всех смыслах.

Алекс развернулся, чтобы отправиться обратно, в пещеры, чтобы снова попытаться оживить осколок кричащего камня и найти смысл в происходящем. Он очень надеялся, что последние три месяца он занимался именно этим, а не делал какую-то очередную бесполезную фигню.

Но вдруг замер от неожиданности.

В нескольких метрах от него, в разгорающемся сиянии восходящей звезды, стоял человекоподобный киборг в облике девушки с рыжими волосами.

Это была Долорес.

Пролог 0.3

Крис Ланчер не спеша облетел древний искусственный спутник Адастры под незамысловатым названием Тень, 16-й по счету, находящийся на самой крайней орбите газового гиганта. Это старое сооружение с неизвестными функциями давным-давно утратило их и теперь было просто местом обитания небольшой колонии людей. Тень сама по себе была ничем не примечательным куском старого бессмысленного железа, основательно потрепанного мародерами снаружи, и не менее основательно превращенного в свалку жителями изнутри. Никакого стратегического или иного преимущества Тень никогда не имела, да и сейчас не появилось. До страшного кризиса, началом которого была Битва за Кор, сектор Тень принадлежал флоту «Спарта», а до этого – флоту «Вендетта». Теперь же, когда система флотов канула в бездну, этот ничем не примечательный сектор попал под контроль объединенных боевых сил новообразованной Империи Терра.

Собрав остатки сил, объединившись с приверженцами старого порядка, элиты под предводительством Мудрого Камуи, арбитра «судей» Тесея и вице-адмирала флота «Немезис» Лероя Кейна, самоизолировались в системе Белой Звезды. Уже несколько лет, жестко охраняя свои границы по всем возможным направлениям, в системе Центури поддерживался старый порядок на новый лад. Были образована новая система Дивизионов, взамен старой – Дивизион «А» из бывшего флота «Гидра», Дивизион «В» из остальных более мелких флотов и Дивизион «С» из бывшего флота «судей». Эти Дивизионы отныне не конкурировали между собой, а наоборот, совмещали разные зоны ответственности, функционально дополняя друг друга. Все сектора были взяты под контроль, любые попытки восстания, вроде бунта псиоников на Даларане-3, жестоко пресекались. Новая Империя Терра, называемая некоторыми Священной – правила сурово, но именно такой подход смог сохранить системы Белой Звезды в относительной безопасности в тяжелые годы всеобщего хаоса. Хотя, по мнению самого Криса Ланчера, такой подход не имел перспектив и вел в тупик и деградацию – но кто бы его спрашивал в Терре. Особенно учитывая тот факт, что он был даймонистом.

Пропаганда терран рисовала даймонистов как безумных, утративших человечность сектантов, повернутых на древних технологиях. Так же всем внушалось, что последователи Даймона Вульфа, под предводительством его идейного последователя Архимага, ненавидели элит и все, что связано со старым миропорядком.

Крис Ланчер слабо усмехнулся – чтож, не сказать, что все это было совсем уж неправдой. Действительно, многие даймонисты, как и он сам, усовершенствовали свои тела с помощью полученных реликтовых технологий, кропотливо собранных ими разными путями из обломков кибернетического флота после Битвы на Коре или из бывшего секретного сектора-убежища «Замка». Некоторые органы Криса, как и все его конечности, были заменены на кибернетические, что безусловно давало ему преимущество над несовершенными биотическими телами обычных людей. Говорили, что сам Архимаг полностью улучшил все свое тело, и даже встроил себя в свой корабль легендарный «Звездный Демон», став единым целым с машиной – и тем самым став абсолютно непобедимым воином, не имеющим никаких уязвимых мест. Крис не мог подтвердить или опровергнуть эту информацию – пару лет назад, когда он лично видел Архимага перед отлетом из сектора Черной Звезды, тот был еще в наполовину человек, впрочем, уже наполовину киборг.

«Плоть слаба» - любил повторять предводитель даймонистов.

И Крис был полностью с ним согласен. Он и во всем прочем поддерживал Архимага, и фанатично следовал другим идеям даймонистов. За свою преданность и выдающиеся способности, Крис Ланчер получил особый статус техноискателя, а также приоритетное задание от самого Архимага. Как и немногие другие избранные воины культа Даймона Вульфа, ему было поручено отправиться в сектора биотиков на поиски забытых реликтов и технологий из Внешнего Космоса, способных продвинуть человеческую расу на пути к дальнейшему усовершенствованию и вывести ее из тупика низменной органики.

Согласно своему приоритету, Крис Ланчер получил в свое распоряжение реликтовый Т-7 «Огненный Ветер», оснащенный лучшим из добытого вооружения киборгов, в том числе генератор поля невидимости ГПН и реликтовая ЭМИ-пушка. Так же в его собственное тело был встроен портативный индивидуальный силовой щит ИСЩ, который за прошедшее время странствий не раз вручал его в сложных ситуациях.

С этим мощным оснащением, преисполненный осознанием приоритетной задачи и непримиримой ненавистью к элитам, использующих биотическую слабость людей в своих целях, он рыскал во Внутреннем Космосе в поисках достойной добычи. Безусловно, если бы терраны обнаружили его в своих секторах – его незамедлительно попытались бы убить. Но только бы попытались – Крис снова ухмыльнулся про себя. Их технологии ничто, перед неумолимым совершенством кибернетического будущего. Да и вообще обнаружить его было бы крайне сложно, хотя бы просто по тому, что в любой непонятной ситуации Крис врубал ГПН и был таков. Спустя годы после боевых столкновений с киборгами, некоторые умельцы уже научились делать импульсно-массовые радары, способные засекать невидимые цели, но из-за общего упадка технологий, производство таких радаров не стало массовым, и было скорее исключением. На территории Священной Империи такое можно было встретить с большей вероятностью, чем в каких-либо других секторах Внутреннего Космоса, так же нельзя было исключать контакта с каким-либо достаточно сильным псиоником, могущим обнаружить его корабль в невидимости с помощью своего дара. А еще дополнительным фактором опасности для Криса и любого другого даймониста в секторах Белой Звезды был так называемый «Летучий Голландец» - предположительно последний из кораблей «Других», выживший после Битвы за Кор. По своему обыкновению он появлялся и исчезал непредсказуемо, в любых точках координат, не зависимо от точек Лагранжа. Но неизменно выполнял единственную функцию – безжалостно уничтожал нарушителей каких-то неизвестных законов «Других» своими «лучами смерти» и после этого исчезал в облаке остывающих обломков. Самое плохое для Криса Ланчера было в том, что «Летучий Голландец» отлично засекал невидимок, следовательно, представлял самую серьезную, хоть и самую маловероятную опасность. Этот непредсказуемый фактор тоже стоило учитывать.

И Крис учитывал. Он вообще все старался учитывать и анализировать.

Он не обладал даром пророка, вообще никаким псионным даром, считал это чем-то вроде костылей, необходимых только слабым биотикам. У него, как у разумного и прогрессивного индивида, имелся более совершенный инструмент анализа и взаимодействия с реальностью – его собственный разум. Именно размышляя и тщательно планируя свои действия, Крис Ланчер всегда добивался успеха там, где любой биотик в схожих обстоятельствах был обречен на поражение и гибель.

Крис никогда не рисковал. Побывав во множестве опасных и сложных ситуаций, один на один со смертью и прочими неприятностями во враждебном космосе, он привык начинать каждый свой день с вопроса – а как же вселенная хочет убить его на этот раз? Прагматизм и оптимизм сочетались в нем в равной степени, и одно качество подпитывало другое. Внезапно возникающие проблемы не ставили его в тупик, он всегда заранее ожидал худшего развития событий, и был готов к этому.

Как, например, сейчас.

В приподнятом настроении он сделал разведывательный облет Тени, активировав генератор невидимости – и, не обнаружив ничего особо подозрительного, все так же оставаясь в поле ГПН, пристыковался к внешней обшивке древнего сооружения, вдали от основных стыковочных шлюзов. На всякий случай.