Шесть спящих

Эдмонд Гамильтон

Шесть спящих

© Edmond Hamilton — «The Six Sleepers», 1935

Гарри Уинтон бежал по мрачному, узкому ущелью Атласских гор, над головой у него свистели пули, а в ушах звучали вопли 402 жаждущих крови фанатиков. Его пистолет был разряжен, и он на бегу отчаянно искал глазами какое-нибудь убежище.

Хмурые чёрные скалы и отвесные вертикальные утёсы из чёрного базальта, по обе стороны от него не давали никакого видимого укрытия. Затем он увидел круглое тёмное отверстие в скальной стене прямо впереди, из последних сил побежал к нему и, спотыкаясь, нырнул в темноту.

Скорчившись там молодой американский старатель, тяжело дыша, с опаской ждал своих преследователей. Его худощавая, жилистая фигура застыла в напряжении; серые глаза были всё так же серьёзны, хотя светлое, загорелое лицо исказилось в невесёлой усмешке, когда он увидел, как берберы в белых бурнусах с воплями бегут по ущелью.

Они направлялись прямо к каверне, в которой он находился. Сжимая винтовку, Гарри Уинтон ждал финальной, бессмысленной схватки. Когда они приблизились, он увидел их загорелые лица и сверкающие глаза, а затем, к его изумлению, они резко остановились и попятились!

В полном страхе берберы уставились на пещеру, где он прятался, на их лицах внезапно отразился ужас, а голоса превратились в визгливое, полное страха бормотание. Они быстро выбрались из пещеры, а затем, охваченной паникой, толпой побежали обратно по ущелью.

Ошеломлённый Гарри Уинтон выглянул наружу и увидел, что его бывшие преследователи уже скрылись из виду.

— Вот это да, — сказал он себе, — чертовски странное событие!

Он повернулся и снова заглянул в тёмную пещеру, в которой прятался.

— Наверняка так внезапно они испугались не меня, — пробормотал он. — Должно быть, что-то в этом месте напугало их.

Он достал из кармана маленький фонарик и направил его яркий дрожащий луч в темноту пещеры.

Гарри обнаружил, что это было не просто неглубокое отверстие в скале, а вход в естественный скальный туннель, который уходил вверх, в толщу скалы. Его любопытство сразу же пробудилось, он снова вошёл в пещеру и начал подниматься по тёмному туннелю.

Он шёл вверх по мрачному проходу в скале, его ноги шлёпали по ручейкам, которые стекали по полу туннеля и размыли его ещё в незапамятные времена. Наконец Гарри оказался в огромной пещере, которая находилась далеко от входа, где-то в недрах скалы.

Чёрные, мрачные базальтовые стены окружали его, уходя в темноту, к сводчатому каменному потолку высоко над головой. В этой пещере, находившейся глубоко в скале, царила мёртвая, торжественная тишина, нарушаемая лишь приглушённым журчанием маленького родника, находившегося в нескольких ярдах от незваного гостя.

Гарри подошёл к источнику и увидел, что сквозь бурлящую воду постоянно поднимаются пузырьки газа. Он почувствовал исходящий от воды резкий, чуждый и едкий запах, который каким-то образом притупил его чувства. Это было похоже на одурманивающее дыхание садов с опиумными цветами, погружавшее его в странную сонливость.

Теперь он понял, что вся пещера наполнена этим неизвестным усыпляющим газом, который, будучи легче воздуха, поднимался с родниковой водой откуда-то из глубин земли и задерживался здесь, в пещере. С каждой минутой Гарри чувствовал себя всё более сонливым.

— Лучше убраться отсюда! — сказал он себе, поворачиваясь от родника ко входу в туннель.

Внезапно он остановился, как вкопанный.

— Что за чертовщина!

Луч его фонарика упал на лежащую на полу возле источника фигуру, напоминающую человеческое тело.

Гарри осторожно приблизился к распростёртому телу. Осветив его, он вскрикнул от изумления. Этот человек был одет как житель Древнего Рима, в бронзовом шлеме и кирасе, с коротким мечом на поясе. Смуглолицый воин лежал с закрытыми глазами, его тело, по-видимому, прекрасно сохранилось.

И тогда Гарри увидел позади себя другого, более крупного мужчину, лежащего на полу пещеры, на нём был железный шлем, похожий на шапку, и кольчуга, а на груди красовался красный крест крестоносцев.

— Я сошёл с ума или мне это не мерещится? — выдохнул Гарри.

Он посветил фонариком за спину римлянина и крестоносца. В пещере лежали ещё трое мужчин.

Гарри заметил, что один из них был похож на итальянского кондотьера или солдата пятнадцатого века: на нём был тяжёлый шлем-салад и железный нагрудник поверх броского багрового шёлкового камзола.

Другой, судя по всему, был буканьером шестнадцатого века, в блестящем платке, повязанном вокруг головы, в грязной мешковатой одежде и флотских сапогах, с двумя абордажными саблями и парой пистолетов за поясом.

Последним был стройный молодой человек, одетый в голубой атласный камзол, бриджи и шёлковые чулки, на его поясе была прицеплена придворная рапира — всё это было изрядно потрёпано, как у французского дворянина восемнадцатого века.

Гарри, не веря своим глазам, смотрел на пятерых мужчин — римского легионера, крестоносца, итальянского кондотьера, буканьера и французского дворянина.

Здесь были пять человек из пяти разных периодов прошлого, которые, каждый в своё время, отважились войти в эту пещеру. Что их убило и каким чудом сохранились их тела?

— Они даже не выглядят мёртвыми, — прошептал Гарри в изумлённом благоговении. — Они выглядят так, словно спят.

Он медленно опустился на колени и коснулся лица римлянина.

— Клянусь небом, они всего лишь спят! — вскричал он, потому что смуглое лицо римского солдата было слегка тёплым.

Гарри уставился на них, и его недоумение тысячекратно возросло, пока он ломал голову в поисках объяснения этого невероятного феномена. Что же удерживало этих пятерых мужчин пяти эпох в странном, бессмертном сне на протяжении веков? Он не мог придумать никакого объяснения — его мозг казался слишком отупевшим и сонным, чтобы посягнуть на разгадку этой странной тайны. И вдруг именно эта сонливость и вялость, которые он испытывал, подсказали ему решение.

Усыпляющий газ из источника! Этот газ, который заставлял его чувствовать себя таким сонным и отяжелевшим, был той ловушкой, в которую угодил каждый из этих пятерых мужчин в прошлом, когда они входили в пещеру. Этот неизвестный газ, поднимающийся из земных глубин, должен обладать способностью удерживать живые существа в состоянии анабиоза на неопределённый срок.

Каждый из этих пятерых мужчин был отравлен газом и погрузился в сон, от которого так и не проснулся, поскольку газ не переставал проникать в пещеру и постоянно заполнял её. Неудивительно, что берберы снаружи так боялись этой странной пещеры!

Гарри внезапно осознал, что ему тоже грозит такая же участь. Он был слишком сонлив и слаб, чтобы стоять на ногах. Охваченный внезапной паникой, он бросился ко входу в туннель, но при первом же движении его онемевшее, лишённое чувств тело растянулось на полу.

Он изо всех сил пытался подняться, добраться до туннеля. Если он не сбежит отсюда, то тоже будет лежать бы здесь в бессмертном сне вечно, как эти пятеро. Он не должен засыпать — ни в коем случае! Его сознание угасало, но он отчаянно боролся за то, чтобы не заснуть, чтобы доползти до туннеля. Конечности, словно налитые свинцом, больше не повиновались его воле. Успокаивающий, усыпляющий эффект газа, которым он дышал, лишал его последних остатков сознания. Тёплый прилив полной, приятной дремоты упокоил его на своей груди и унёс, беспомощного, в мир тьмы, в котором он перестал что-либо осознавать.

* * *

Гарри Уинтон проснулся от ощущения тепла на своём лице и осознания того, что поверхность, на которой он лежал, всё меньше дрожала. Прошло некоторое время, прежде чем он открыл глаза, и когда он это сделал, его практически ослепил яркий солнечный свет. Моргая, он ошеломлённо огляделся.

Он находился в пещере пяти спящих, в которой и заснул. Но теперь в её потолке зияла огромная дыра, сквозь которую лился поток солнечного света. Эта дыра, похоже, была проделана недавно, потому что с её краёв всё ещё падали куски разбитой породы.

Внезапно Гарри понял, что произошло. Произошло землетрясение, последние толчки которого он почувствовал, когда проснулся, и это сотрясение разрушило свод пещеры и позволило усыпляющему газу вырваться наружу. И как только действие газа, который удерживал его в этом странном сне, закончилось, он проснулся.

Гарри внезапно обернулся, когда рядом с ним раздалось невнятное, сбивчивое восклицание:

— Nom de Dien! Cette…[1]

Это сказал молодой французский аристократ в голубом атласном придворном костюме. Он проснулся и с изумлением озирался по сторонам, на его красивом, породистом лице было написано удивление.

Его глаза встретились с глазами Гарри, и они уставились друг на друга. Сердце Гарри учащённо забилось от волнения, потому что теперь он увидел, что остальные четверо спящих тоже зашевелились.

Он медленно спросил француза:

— Вы понимаете по-английски?

— L'Anglais?[2] Я могу на нём говорить, — быстро ответил тот. — Но кто вы? Что случилось?

Его изумлённый взгляд остановился на четырёх других очнувшихся мужчинах.

— Теперь я вспомнил, — сказал он. — Я пришёл в эту пещеру, чтобы спрятаться на ночь от враждебных туземцев, а потом странным образом заснул.

Он добавил:

— Я Шарль, виконт д'Эпернон, когда-то служивший при дворе Людовика Шестнадцатого, принявшего мученическую смерть, а вот я смог бежать от черни, которая теперь правит Францией. В данный момент я — солдат удачи.

Внезапно и Гарри, и д'Эпернон вздрогнули, когда рядом с ними раздался низкий голос, говоривший по-английски со странным акцентом.

— Вы христиане или сарацины?

Это сказал крестоносец, огромная железная фигура, которая стояла и смотрела на них сверху вниз с суровым лицом и холодными глазами.

— Я граф Ричард из Лонсига, участник крестового похода благословенного Святого Людовика, — прогудел он. — Это сарацины загнали меня в эту пещеру, вы не из них?

Прежде чем они успели ответить, за спиной крестоносца раздался другой голос, гневный, чей искажённый английский вибрировал от ярости.

— Да, если вы мавры, то вы и мои враги тоже, потому что именно проклятые мавры загнали сюда и меня, Франческо Граппоне, бывшего лейтенанта непобедимого Чезаре Борджиа.

Жгучие чёрные глаза итальянского кондотьера сверкали гневом, его руки лежали на рукоятях меча и кинжала.

— Послушайте, не делайте никаких поспешных выводов! — воскликнул Гарри. — Никто из нас не мавр, и мы все здесь в одной лодке.

— Лодка? — проревел другой голос. — Поймите меня правильно, мы вообще не в лодке, а в проклятой дыре в земле, и мы здесь застряли!

Загорелый буканьер в сапогах протолкался сквозь толпу, размахивая одним из своих тесаков, его маленькие глазки покраснели от ярости.

— Если вы хотите знать, кто я такой, спросите любого на Тортуге и в Каракасе, знают ли они имя Тома Хаскинса! — прорычал он. — Спроси их там, на Испанском побережье, где я был бы сейчас, если бы не сбежал на восток, чтобы торговать с Гвинеей, и не выбросился на своём корабле на берег этой проклятой страны.

Он обвёл их взглядом.

— Но не думайте, что из-за того, что мой корабль и команда сгинули, вы можете в грош меня не ставить! Если кто-нибудь из вас попытается это сделать, я разрублю его до подбородка и разделаю, как свиную тушу!

— Не говори так легко об убийстве, иначе получишь по заслугам! — рявкнул итальянец Граппоне, обнажая меч.

— Хо, хочешь драки, да? — крикнул Хаскинс. — Ну давай, подонок!

Клинок Граппоне сверкнул, как атакующая змея, но руки в железных перчатках разбросали его и буканьера в разные стороны.

— Мир этой драке! — прогремел крестоносец. — Я разрублю на куски любого, кто начнёт здесь драку без должной причины.

— Отличная работа, граф Ричард! — быстро согласился Гарри. — Я думаю, у нас и без того будет достаточно проблем, чтобы ещё ссориться между собой.

И тут Гарри увидел, что за шипящим как кошка итальянцем и буйным буканьером стоит шестой спящий, который поднялся на ноги и смотрит на них. Это был римский солдат, коренастый мужчина с жёстким, волевым лицом, его глаза смотрели из-под бронзового шлема удивлённо и в то же время настороженно, в руке он держал наготове короткий меч.

Вспомнив давно забытую студенческую латынь, Гарри, запинаясь, обратился к легионеру. Лицо римлянина изменилось, когда он ответил.

— Я Квинт Максимус, центурион легионов Траяна Цезаря, — сказал он Гарри. — Я был частью карательной экспедиции, посланной сюда из Нумидии. Мои товарищи умерли от нехватки воды, а я нашёл воду в этой пещере, но едва успел её найти, как заснул.

— Мы все друзья, — сказал Гарри римлянину. — Мы все люди, которые спали здесь, как и ты.

Затем Гарри повернулся к остальным. Они всё ещё озирались по сторонам, в полной растерянности не понимая что происходит. Он сказал им:

— Мужчины, мы все шестеро из разных эпох прошлого Земли, и мы спали здесь вместе, пока счастливый случай, наконец, не позволил нам проснуться. Как долго мы спали, я не могу даже предположить, потому что не могу оценить, сколько времени прошло с тех пор, как я вошёл в пещеру. Но когда я вошёл сюда, был 1934 год от рождества Христова.

— Что? — воскликнул граф Ричард. — Вы хотите сказать, что я проспал здесь больше семисот лет?

— А я — больше четырёхсот? — изумлённо и недоверчиво воскликнул Граппоне.

— Так оно и было, — заверил их Гарри. — И, возможно, гораздо дольше, поскольку мы не знаем, сколько сотен или даже тысяч лет прошло с тех пор, как появился здесь я.

Когда он всё перевёл Квинту Максимусу, смуглое лицо римлянина выразило недоумение.

— Но если это так, то Траян Цезарь больше не правит Римской империей?

— Римской империи больше нет — даже в моё время с ней было давным-давно покончено, — сказал ему Гарри.

Римлянин покачал головой, не веря своим глазам.

— Не может быть, чтобы Рим погиб, что бы ни случилось.

Гарри сказал остальным:

— Мы не знаем, каким будет внешний мир. Насколько нам известно, он может быть полон врагов, потому что, в конце концов, мы шестеро будем здесь чужаками, людьми из прошлого мира! Поэтому я предлагаю, чтобы мы договорились держаться вместе и помогать друг другу перед лицом всех незнакомцев, пока не узнаем, на что похожи этот мир и время.

— Согласен! — быстро сказал д'Эпернон, вытаскивая свою тонкую рапиру и поднимая её в знак приветствия.

Франческо Граппоне ударил своим мечом по рапире.

— Даю клятву самого храброго солдата Италии! — воскликнул он.

— И слово члена Свободного братства, которое ничуть не хуже! — прорычал капитан Том Хаскинс, ударяя одной из своих сабель об их лезвия.

Граф Ричард торжественно протянул свой огромный, громоздкий меч.

— Я принимаю соглашение, — сказал крестоносец. — Но что с этим язычником-римлянином? Присоединится ли он к нам, христианам?

— Он выглядит сильным бойцом, и это даёт нам шанс обратить его в свою веру, — поспешно сказал Гарри.

Железный крестоносец кивнул, и когда Гарри объяснил происходящее Квинту Максимусу, меч римлянина сверкнул вместе с остальными.

— Римлянин даёт слово, — сказал он.