Практик

Как выяснилось немного позже, ни в какое конкретное место Городец не собирался, мы прошлись по тенистому бульвару и расположились в кафе, где оказалось чуть меньше посетителей, нежели в заведениях по соседству. Георгий Иванович заказал первое, второе и чай, а вот у меня аппетита не было, поэтому ограничился порцией шоколадного торта. Сладкого хотелось просто до сведённых пальцев.

— Друг твой не умеет держать язык за зубами, — заявил вдруг Городец, нахмурившись. — Ничего хорошего, знаешь ли.

Я быстро перебрал предъявленные мне обвинения и уточнил:

— Вы о Льве Ригеле? А почему думаете, что это именно он донёс?

Георгий Иванович покачал головой.

— Помяни моё слово: он язык за зубами не удержал.

Спорить я не стал и чуть подался вперёд, спросил:

— И что дальше?

— А что дальше? — вроде как даже удивился куратор. — Восстанавливайся в институте, выходи на работу. Необходимые справки получишь в канцелярии штаба, я уже распорядился на этот счёт.

— Да не об этом речь! Комиссариат же просто так не отступится!

Городец пожал плечами.

— Предъявить им тебе нечего. А попробуют — получат отказ в возбуждении уголовного дела по любому из озвученных эпизодов. Самое большее — тебя по убийству Мышека под спецпрепаратом опросят. Но это ведь не проблема, так?

Я не очень уверенно кивнул.

— Наверное. — И поделился своими опасениями: — Комиссариат большую власть набрал, вот уже и в Новинск они вернулись. А если продавят моё этапирование в столицу?

— На твоём месте я бы больше о негласной разработке беспокоился, — хмыкнул Георгий Иванович. — Соблюдай… — Он на миг запнулся. — Социальную гигиену.

В этот момент начали накрывать на стол, и в разговоре сама собой образовалась пауза, потом я спросил:

— Вы специально всё к приезду Зимника подгадали? Хотели на его физиономию полюбоваться?

Городец недобро усмехнулся.

— Да нет, просто и дальше тянуть уже не получилось бы.

— А почему вообще тянули? Я за эти два месяца все нервы себе измотал!

— Пока Зимник думал, что они вот-вот тебя сожрут, он другие подходы к Альберту искал не так активно, как мог бы. Ну и заодно мы пытались выяснить, какая именно по тебе информация в Оксон ушла.

— И выяснили? — заинтересовался я.

Георгий Иванович кивнул.

— Выяснили. — И тут же огорошил меня неожиданным заявлением: — Никакая не ушла.

— Но как же… — опешил я. — А в Ридзине…

Куратор развёл руками.

— Не знаю, — признался он и занялся солянкой, потом вздохнул. — И никто не знает, каким образом тот дезертир мог узнать о твоей причастности к изобличению Резника.

— Но как же… — повторил я. — Антону сказал об этом Маленский, а Маленский узнал от фон Винека!

Городец кивнул и отложил ложку.

— А сам фон Винек откуда это взял? Ты не упоминался ни в одном из отчётов — ни нами, ни аналитиками. Медаль тебе по совокупности заслуг дали, Альман и Скомороха провели как погибших при задержании Резника. Это, во-первых. Ну а во-вторых, нет ни малейших признаков того, что и в самом деле имела место утечка информации.

Я отодвинул от себя пустое блюдечко и покачал головой.

— Ерунда какая-то! Наверняка проболтался кто-то из посвящённых!

— Мы не нашли подтверждений этого. Правда, тут никаких гарантий быть не может. Случай наделал много шума, а шила в мешке не утаишь. Кто-то что-то видел, кто-то что-то слышал, кто-то что-то кому-то сказал. — Георгий Иванович пожал плечами. — Зато нам удалось прояснить причины интереса к тебе со стороны айлийской разведки.

— Дайте угадаю, — усмехнулся я, поскольку успел составить собственное мнение на этот счёт. — Аукнулась операция «Василиск»?

— Именно, — подтвердил куратор. — Из генштаба ушёл список исполнителей, вот тебя и попытались взять в оборот. Вы там знатно выступили, ты так и вовсе прихлопнул какого-то баронета с родословной, уходящей во времена короля Артура.

— Вот как? — хмыкнул я. — Забавно.

— Не сказал бы, — буркнул Георгий Иванович, посмотрел на часы и занялся картофельным пюре со свиной поджаркой.

Я допил чай и спросил:

— Как Альберт Павлович?

Городец неопределённо повертел ладонью.

— С переменным успехом. Отцом стал — слышал уже?

— Мальчик, девочка?

— Мальчик.

— А почему тогда с переменным успехом? — уточнил я.

Георгий Иванович усмехнулся в прокуренные усы.

— Комиссариат его покуда не сожрал. Это плюс. Мимо повышения он пролетел. Это минус.

Я озадаченно глянул на куратора.

— Подождите, он ведь заместителем заведующего кафедрой давно уже стал!

— Так это когда было! — добродушно рассмеялся Городец. — Альберт под себя должность проректора по кадрам пролоббировал, а на это место в самый последний момент кузину одного из функционеров комиссариата науки поставили. Тётенька звёзд с неба не хватает, но политическая целесообразность, ничего не попишешь.

Я покачал головой и какое-то время куратора от трапезы не отвлекал, а когда он уже расправился и со вторым, спросил:

— А чем мне в научном дивизионе заниматься придётся?

Георгий Иванович вновь взглянул на часы и поднялся из-за стола.

— А вот сейчас задачи и поставят. Поехали!

Он полез за бумажником, перехватил мой взгляд и вздохнул.

— Спрашивай уже! — разрешил после этого.

— Это вам ликвидация Гросса аукнулась? — уточнил я. — Или просто с новым начальником не сработались?

— Новая метла по-новому метёт, — усмехнулся в ответ Городец, ничего не ответив по существу. — Ещё вопросы?

— На черта Зимник ту девицу к участию в допросе привлёк?

— А сам не понял разве? Это ясновидящая была. Лёня в ногу со временем идёт, поэтому карьеру в комиссариате и сделал, — пояснил Георгий Иванович и поторопил меня: — Всё, идём! Опаздывать нельзя.

В штабе нас принял руководитель научного дивизиона подполковник Штык.

— Борис Евграфович! — коротким кивком поприветствовал начальника Городец.

— Георгий Иванович! Пётр Сергеевич! — Подполковник поднялся из кресла, подошёл и поздоровался за руку сначала с капитаном, а затем и со мной. — Как всё прошло?

— Без осложнений, — коротко доложил Гордец, а потом всё же счёл нужным добавить: — Но за пределы научной территории Петру пока что выбираться противопоказано.

— Надеюсь, такой необходимости и не возникнет, — улыбнулся Борис Евграфович и только принялся отпирать сейф, как в кабинет заглянул Герасим Сутолока.

— Не опоздал? — уточнил он.

— Как раз вовремя, — отозвался начальник научного дивизиона. — Заходи.

— Извини, что так и не сподобился тебя навестить, просто не было времени, — заявил Герасим, пожав мне руку. — Да и Георгий Иванович делать этого не рекомендовал.

— Скажи прямо: запретил! — усмехнулся в усы Городец, отодвинул стул от стола для совещаний и опустился на него. — Это было бы неуместно.

— Совершенно верно! — поддержал капитана Борис Евграфович, положил на стол папку с моим именем на обложке, вынул заполненный машинописным текстом листок и протянул вместе с автоматической ручкой. — Ознакомься с приказом о переводе и назначении на должность.

Перевели меня в научный дивизион, тут обошлось без неожиданностей, а вот назначение на должность начальника второй экспедиции зарубежного отдела удивило несказанно.

— Прям — начальником? — поразился я.

— Да у тебя всех подчинённых — четыре человека, — со смешком пояснил Георгий Иванович и перечислил: — Чешибок, Клич, Балаган и Кол.

Я кивнул и спросил:

— И чем будет заниматься вторая экспедиция?

— Источником-девять, — объявил подполковник. — Конкретные задачи поставит Герасим Матвеевич. Он возглавил зарубежный отдел.

— Весь отдел, а не первую экспедицию? — уточнил я, принимая у Городца офицерскую книжечку и служебное удостоверение.

— Увы мне! — улыбнулся Герасим. — Я просился, не взяли.

Вновь расположившийся в своём кресле Борис Евграфович строго стукнул пальцем по краю стола.

— И речи об этом быть не может! — объявил он. — Не начинай даже!

Герасим вздохнул, а я осторожно поинтересовался:

— А первая экспедиция чем занимается, если не секрет?

— Секрет, — усмехнулся Городец, подтянул к себе папку с моим личным делом и вынул из неё несколько листков. — Поэтому подпиши обязательства о неразглашении. И остальное тоже подпиши. Давай! Во всём должен быть порядок! С тебя ещё отчёт о стажировке.

— Так это стажировка была? — хмыкнул я, начав разбирать документы и проставлять подписи в предназначенных для того местах.

— Именно. В отчёте изложи своё мнение о контингенте, персонале и организации рабочего процесса. Денежное довольствие за два месяца получишь в кассе. Табель уже подписан.

Заявление капитана меня если и не воодушевило, то совершенно точно порадовало, но куда сильнее поразил хозяин кабинета.

— Первая экспедиция зарубежного отдела будет заниматься нашим приоритетным на текущий момент направлением: источником-двенадцать, — заявил он, откинувшись на спинку кресла. — Состав её на текущий момент окончательно не определён.

Я едва удержался, чтобы не присвистнуть.

— Так информация об источнике-двенадцать подтвердилась? — спросил и лишь в самый последний момент прикусил язык, не став упоминать архив Барини.

— Подтвердилась, — кивнул Борис Евграфович. — Нам даже известны его примерные параметры и приблизительное расположение.

Городец остро глянул на меня и покачал головой.

— Нет, в тех бумагах, что ты раздобыл в Ридзине, ничего этого не было. На основании их лишь сделали вывод о том, что Оксон и в самом деле отыскал источник-двенадцать.

Я нахмурился.

— А параметры и местонахождение?

— Информацию получила разведка СЭЗ, — пояснил капитан Городец. — Василий Архипович своё дело знает туго, недаром его в генералы прочат.

Честно говоря, мне стало немного даже обидно. По самому краешку ведь прошёлся и что же — всё впустую? Ведь колоссальной значимости сведения раздобыл, а на деле практической ценности у них никакой.

— На тот момент фурор произвёл сам факт существования источника-двенадцать, — вроде как приободрил меня подполковник и предупредил: — Пётр Сергеевич, вопрос привлечения перспективных сотрудников из числа старшекурсников и выпускников РИИФС своей актуальности не потерял. По этому направлению будете работать с Георгием Ивановичем. На этом всё.

Я поднялся из-за стола, и Герасим сразу меня предупредил:

— Ты как с оформлением документов закончишь, подожди на проходной. Докину до института, тоже в ту сторону еду.

Лично я сегодня в институт отнюдь не собирался, но говорить об этом не стал, вместо этого кивнул, попрощался со всеми и покинул кабинет. Первым делом спустился в канцелярию, где и завис на добрых полчаса, а потом ещё и в кассе перед закрытым окошком минут пятнадцать проторчал. Плюс пришлось сбегать за оставленным в служебном вездеходе чемоданчиком. В итоге не я дожидался Герасима, а он меня.