Третий сын

— Прекрати, — небрежно одернул его Зарко. — Избавь меня от этих словес! Музерату не терпит льстецов, я тоже. Тебе об этом известно. Говори прямо, зачем пришел, Нохто Муз.

— Сегодня они уплыли.

— Знаю. Это все?

— Милостивый творец Музерату не послал нам откровения. Никому. Ты же приказал их отпустить. Музы не смеют тебе указывать, но… Скажи, почему? Пайтэн поступила чудовищно.

— Я действительно должен сказать? — ледяной ветер уносил слова Зарко, но безликий Муз чувствовал их на собственной коже.

— Нет.

— Тогда передай остальным, что их милостивый творец выразителен всегда, даже если молчит. Особенно если молчит. Накажи им, пусть истово молятся и просят прощения. Похоже, мы перестали понимать нашего бога.

— Слушаюсь, — глубоко поклонился Муз.

— И еще, Нохто, — окликнул его Зарко, когда темная фигура уже отступила за снежную пелену. — Прикажи разделить священную плоть на несколько частей. А потом предложи ее другим храмам. Начни с мифритов, музритов и коловитов. За каждую долю поставь такую цену, что в здравом уме не заплатить. Пока не отдадут золото, не показывай им ничего, пусть все сосуды будут наглухо закрыты. Если южане не поверят в милость творца, они ее не заслужили.

— Одумайся, Зарко! — донеслось из белой пустоты. — Если ты ошибаешься…

— Если я ошибаюсь, меня покарает сам Музерату, — перебил Зарко, — но нынче он молчит.

3

— Лари, не убегай далеко! Кетэн скоро закончит, вместе пойдете за ягодами!

Она была младшей дочерью в семье воина — звеньевого арзата, самой желанной и любимой. Мать понесла ее уже в зрелом возрасте, удачно разродилась и считала девочку настоящим подарком милостивого творца Музерату. «Подарку» было дозволено многое — гораздо больше, чем ее братьям и сестрам. В семь лет Лари вела беззаботную жизнь и могла сама выбирать себе обязанности. Больше всего она любила гулять в лесу, собирать грибы, ягоды и целебные травы. Наблюдать за животными, которые так ловко скрывались в зеленой опушке, угадывать голоса птиц среди крон. В этот раз она тоже собиралась пойти в лес, но мать задержала. Местные сауры видели в округе ночных охотников. Дикие кетмены не угрожали земледельцам, но о них ходило множество суеверий, особенно связанных с детьми. Поэтому савра Майхэн настояла, чтобы любимую дочь сопровождала старшая сестра. Лари не возражала, она была послушной девочкой.

День выдался пасмурным и ветреным. Пушистые лапы сосен размеренно колыхались, накатывая на околицу зелеными волнами. Дом звеньевого стоял на окраине поселения. Лари прильнула к невысокому забору и смотрела в чащу, в надежде разглядеть кого-нибудь из лесных обитателей. Внимание девочки привлекло движение. Между стволов мелькала бледная тень. Она двигалась медленно, то проявлялась, то исчезала. Лари испугалась: быть может это был призрак, беглец из Подземного Чертога, который нашел пристанище в их лесу? Но тень приблизилась и воплотилась. Она превратилась в незнакомца, цвет кожи которого заставил Лари ахнуть. Истиннородные господа были нечастыми гостями в их маленьком поселении. Обычно они проезжали, нет — пролетали мимо на роскошных скакунах, в богатых одеждах, среди многочисленной свиты. Господин из леса был одинок и одет просто. Однако в его осанке читалось врожденное достоинство, которое оценила даже семилетняя девочка. В этот момент Лари устыдилась собственной кожи: насыщенно-серой, как грозовая туча. Ее семья не могла похвастаться высоким происхождением.

— Здравствуй! — с удивительной нежностью обратился к ней незнакомец. — Как тебя зовут, малышка?

— Лари. — Серые кетмены с детства усваивали правила этикета. Их господа не терпели пренебрежения, поэтому девочка сразу отвесила гостю глубокий поклон. — Чем могу быть полезна, истиннородный господин?

— Я заблудился в лесу, — с улыбкой пояснил он. — Дурная лошадь понесла, сбросила. Случайно вышел к вашему дому. Поможешь выйти на дорогу? Там меня встретят.

Он распахнул плащ и вынул из поясного кошеля золотой гигант. Для маленькой Лари это было целое состояние! В их семье таких монет не водилось. И все-таки Лари сомневалась: она обещала маме дождаться Кетэн. Потом вспомнила наказы отца, который учил ее быть обходительной, особенно с истиннородными господами. И устыдилась.

— Не нужно, — кивнула она на монету. — Для меня честь вам помочь. Дорога здесь, недалеко. Я покажу.

— Благодарю, моя хани, — с насмешливой почтительностью поклонился незнакомец. — Я не забуду об этой услуге.

Лари очнулась в одиночестве, связанная. Она не помнила, когда и как это произошло. Белый незнакомец рассказывал ей о чудесной ледяной стране, как вдруг… Вокруг был сплошной камень. Откуда-то сбоку едва пробивался свет, он проявлял невысокий купол пещеры. Пещера была протяженной и состояла из нескольких каверн: Лари поняла это по эху, которое гулко разносилось под сводом. Постепенно она начала различать голоса. Кто бы не находился за каменным выступом, присутствие пленницы их не смущало.

— Ты уверен, что она подойдет? Посмотри на кожу, там нет и капли нашей крови!

— Кожа бывает обманчива, уж я-то знаю. Взгляни на мою! Разве это кожа избранника?

— Мне не до шуток, Моро.

— Мне тоже. Я ее проверял. Девчонка именно та, кто нужно. Музерату ее пощадил.

— Но не принял.

— Если не примет, мы откажемся от этой затеи. Я найду кого-нибудь истиннородного. Но сама понимаешь, насколько это опасно. Надругательства над истинной кровью нам не простят.

— Мне уже плевать, Моро! Тебе легко говорить! Музерату принял тебя в самом расцвете! А я увядаю, увядаю с каждым днем. Не уверена, что это обратимо.

— Брось! — Лари расслышала звук поцелуя. — Ты все так же прекрасна! Я люблю тебя и сделаю все, чтобы мы поскорее воссоединились. Девчонка та самая, я убежден! Чутьем меня одарил творец!

— Как давно ты в него поверил?

— Как только он поверил в меня. Я это чувствую, Пайти, клянусь! Нечто неописуемое! Будто во мне живет кто-то другой: более мудрый, могущественный и совершенный. Он дополняет меня, а я его!

— Ох, не дразни меня, Моро! Ты знаешь, я хочу этого больше всего на свете! Ежедневно молюсь, чтобы творец надо мной смилостивился! Но в то же время боюсь, так боюсь! Потому что своими глазами видела, какой бывает немилость!

— Именно поэтому прежде мы все проверим. Напиток, который ты испробуешь, будет полностью безопасным.

— Но когда? Когда?!

— Скоро, любовь моя! — Поцелую звучали все чаще, теперь к ним добавились приглушенные стоны. — А пока ты можешь вкусить милость Музерату через меня.

— Оставь, мы не одни…

— Охотников нет… Они вернутся не скоро… — доносились обрывки слов. — А девчонка? Она уже никому ничего не расскажет…

Их было двое, мужчина и женщина. Оба — истиннородные, господа. Мужчина оказался тем самым незнакомцем, который заманил Лари в лес. Женщина выглядела непривычно и жутко: ее лоб был выбрит до самого темени, тело покрывали темные узоры татуировок. Именно она поднесла Лари чашу. На дне было совсем немного жидкости, черной, как смола.

Похитители чувствовали себя вполне свободно, их обнаженные тела укрывали только длинные шерстяные плащи. В этой пещере они были вдвоем, не считая самой пленницы. Под сводом чадили несколько масляных ламп, закрепленные на железных крюках. Девочку приковали к естественному каменному столбу, вымытому древней рекой. Чуть поодаль раскинулся небольшой шатер. Он примыкал к одной из стен пещеры и был пошит из дорогой ткани: даже в этой дыре господа ценили комфорт…

Тут Лари поняла, что думает о пустяках. Содержимое чаши уже впиталось в кровь и начало разливаться по жилам, она отчетливо это чувствовала. Будто кто-то легко щекотал кожу, сменяя ледяные прикосновения огненными. Все это время мужчина и женщина внимательно за ней наблюдали. Очевидно, результат их не особо порадовал, потому что спустя какое-то время ритуал повторился. Потом еще. И еще. Господа влили в Лари не меньше десяти чаш, пока однажды ее не вырвало черной слизью. А следом вырвало белого мужчину, но содержимое его желудка было обычным.

— Я чувствую! — прохрипел он, отплевываясь от остатков рвоты. — Я ее чувствую, Пайти! У нас получилось!

— Уверен? — Женщина пахла страхом. — Плоти осталось немного, у нас нет права на ошибку! А если Музерату меня не примет? Я боюсь, Моро!

— Я все рассчитал, — заверил мужчина, — доверься мне! Нам хватит плоти! Решайся, Пайти! Только так ты сможешь обрести истинную свободу!

— Я не смогу… — По щекам госпожи побежали слезы.

— Посмотри на меня, Пайти. — На этот раз он был строг. — Посмотри на меня и вспомни о Зарко Шак Одао. Сколько он прожил! И как выглядит! Время над ним больше не властно! Перед тобой оно тоже склонится, любимая! Больше никакого увядания!

Женщина обреченно кивнула.

— Идем, я помогу провести ритуал.

С этими словам господин взял ее под руку, и пара скрылась в шатре. Лари осталась одна. Она так и стояла у столба, стояла долго. Теряла сознание и приходила в себя, засыпала и пробуждалась. Спина застыла от холода, пленница ее не чувствовала. Но больше всего ей не хватало воды. Стены пещеры были влажными, по каменному столбу сбегали одинокие капли. Лари приловчилась выгибать шею и ловить их языком. А потом она просто прильнула к камню, вылизывая его. Если это и приносило облегчение, то только притворное — маленькое тело высыхало и умирало.

Они вернулись внезапно. Вышли из роскошного шатра в обнимку, на лице каждого играла блаженная улыбка. Очевидно, у похитителей все получилось. Лари и не думала, что так им обрадуется! Как оказалось, зря. Подопытная девочка господам больше не требовалась.

— Что с ней делать? — промурлыкал мужчина.

— Можешь воспользоваться напоследок, — сладко предложила женщина. — Интересно, что ты тогда почувствуешь… И что почувствую я…

— Нет, — отрезал он. — Она еще дитя, а я не животное. К тому же малышка славно нам послужила — убью ее быстро.

— Ни в коем случае, мой милый, — мягко возразила женщина. — Теперь она одна из нас. В ней живет бог. Ты же не поднимешь руку на творца?

— Я не подумал об этом, — поморщился мужчина. — Но если ее не убить, как…

— Нам не убить, — перебила она, — а вот лес убить может. Малышка едва дышит, прикажи охотникам затащить ее поглубже в чащу. Пусть гнев Музерату падет на диких зверей!

— Твоя мудрость вновь меня распаляет!

— Я чувствую это и изливаюсь спасительным соком. Кликни охотников, пусть поскорее ее уведут! Прощай, маленькая саив, и спасибо за все. Верю, что Музерату воздаст тебе по заслугам. В Подземном Чертоге.

Ночные охотники оставили ее в лесной чаще. Лари завязали рот, руки и подвесили на дереве, словно куклу. Вожак приговаривал, что так хищникам будет удобнее обглодать добычу. Лари его не слушала, от нестерпимой жажды она плохо воспринимала происходящее. Девочка отчаянно призывала дождь, тарелку со шкварками и своего папу. Увы, дождь не пролился и ароматное блюдо никто не поднес. Но папа пришел. Он нашел ее перед тем, как Лари лишилась чувств. В бескрайних лесах Айсанну одиночки терялись безвозвратно, даже опытные следопыты редко ходили на поиски. Но Урбо из Клату справился. Быть может, его вела отцовская любовь. А может быть — голос, что звучал в голове неразборчивых эхом.

4

Свора ночных охотников вошла в поселение группами, с разных сторон. Тэрко понимал, насколько рискует. Он знал: нарушения неписаного договора ему не простят, но не мог поступить иначе. Тэрко только недавно стал вожаком и должен был утвердить свой авторитет. Несколько дней назад такая возможность представилась.

Три охотника не вернулись на стоянку. Разыскивать их стали не сразу: опытные и старые воины часто уходили на свободную охоту. Прежний вожак это терпел, хотя и без удовольствия. Когда его не стало, троица окончательно отбилась от остальных. Они рассчитывали возглавить свору, однако большинство было за Тэрко. Уйти недовольные не могли, но и повиноваться не собирались. Поэтому молодой вожак ждал, ждал терпеливо, целых пять дней. А потом приказал начать поиски.

Исчезнувших нашли быстро — точнее все, что от них осталось. У падальщиков было достаточно времени, чтобы как следует объесть тела; в разрывах плоти белели голые кости. Мертвые лежали там же, где погибли: в неглубоком овраге, на толстом настиле из опавших иголок. Их соратники превосходно читали следы, поэтому быстро установили причину смерти. Охотников расстреляли из луков, каждого убило единственное попадание. Неизвестные стрелки сработали отлично, не оставив жертвам ни единого шанса. Тэрко это настораживало, ночные охотники не признавали себя добычей. Неужели в лесу объявилась чужая свора?

Однако бывалые соратники ему возразили: убийцы сработали нечисто. Они оставили следы, которые вели в ближайшее поселение сауров. Несмотря на нелюбовь к погибшим, Тэрко был в ярости. Кто бы ни прикончил его охотников, за кровь следовало спросить. Своры никогда не укрывались в оседлых поселениях, но молодой вожак больше доверял глазам, чем предрассудкам. После сложных раздумий он приказал нарушить старинный договор и перейти околицу Клату.

Сауры растерялись и в ужасе разбегались по сторонам. Арзаты повели себя лучше, среди них было много опытных рубак. Звеньевые поспешно вооружали мужчин и смыкали ряды: от дома к дому, от улицы к улице. Тэрко не собирался проливать кровь впустую. Сейчас он хотел говорить.

— Кто у вас заправляет? — небрежно поинтересовался вожак, когда вся его свора собралась на центральной площади.

Поселяне окружили вторженцев плотным кольцом. В ответ на вопрос Тэрко вперед выступил рослый кетмен с темно-серой кожей. В его руке был фальшион — любимое оружие строевой пехоты.

— Как ты посмел ступить на нашу землю, дикарь? — прозвучало вместо приветствия.

— Несколько дней назад кто-то расправился с нашими братьями. — Тэрко не собирался лукавить. — Следы убийц ведут в твое поселение. Выдай их добровольно, и мы уйдем.

К удивлению вожака, на лице управителя растянулась улыбка.

— Так это были ваши ублюдки! Хорошо, что сами пришли. Среди нас есть те, кто желает спросить. С тебя, вожак! И с твоих дикарей! Если сумеете оправдаться, мы позволим вам уйти. Возможно. Я неплохо знаю вашего брата. Стрелы и иголки хороши из засады, из тени, со спины. А сейчас ты стоишь прямо передо мной. Сражался когда-нибудь лицом к лицу, охотник?

Молодой вожак опешил. Не из страха перед противником, но из-за уверенности, с которой его обвиняли.

— Спрашивай, если есть за что, — уступил Тэрко.

— Меня зовут Убро из Клату, и я, при всех присутствующих, родственниках и соседях, называю вас убийцами! Убийцами и насильниками! Подойди, Хако!

Из-за спин арзатов вышел неприметный поселянин в простой рабочей одежде. Оружия при нем не было, руки мужчины дрожали. Дымчатая кожа стала пепельной: когда серые кетмены волновались, они светлели. В глазах саура застыла глубокая тоска.

— Говори, Хако! — приказал Убро. — Скажи им все!

— За что? — едва пролепетал саур, он уже сотрясался всем телом, — Я не делал вам зла! Всегда жил в мире с диким народом! За что?! В чем провинилась моя малышка?!

— Малышка? — вздернул бровь Тэрко. — О чем ты говоришь?

— Если и правда не знаешь, какой из тебя вожак? — упрекнул его Убро, милосердно отсылая дрожащего Хако. — Ваши дикари, которых, наверное, уже по кускам растащили, надругались над его дочерью. А после убили ее. Просто так оборвали жизнь юной Фирэн, будто косулю закололи. Думали, небось, что мы только в земле ковыряться умеем и ответить не сможем? Сможем! Твои ублюдки уже получили сполна! Что теперь скажешь, вожак? Опять прикинешься, что ничего не ведал?

— Я ничего не ведал, — сухо подтвердил Тэрко. — Да и сейчас не ведаю. Может, ты говоришь правду, может нет. Убитые были крутого нрава, но прежде подобного не совершали. Хотя в это я еще могу поверить. Но никак не поверю, что твои поселяне выследили и сразили трех опытных следопытов. Даже арзаты не настолько искусны! Кто убил моих воинов?

— Я.

Он не сразу обнаружил того, кто говорил, голос звучал не из толпы. Тэрко и все охотники бесполезно крутили головами в поисках цели. Цель оказалась быстрее. Нежданная стрела насквозь пробила плечо вожака, лишая его возможности натянуть лук. Остальные охотники вскинули оружие, но голос невидимого стрелка их предостерег.

— Я могла этого не делать, но вам ведь нужны доказательства.

На окраине площади, где все собрались, виднелась кладка колодца. Из-за нее медленно встала тонкая девичья фигура. Кетменка была одета так же безлико, как и остальные поселяне, но Тэрко сразу оценил ее идеальную выправку. Кожа девушки отливала грозовым небом. Черты лица были тонкими и хищными настолько, что даже ночные охотники почувствовали угрозу. Белая улыбка больше напоминала звериный оскал, в ней не было страха. Узкая ладонь сжимала лук, но вторая рука висела свободно.

— Теперь понимаешь, как я их убила? — Лучница говорила ровно и вкрадчиво. — Когда подох первый, они тоже не верили. Но очнулись быстро. Пригнулись и зыркали в поисках точек. Вы всегда выбираете лучшие точки, охотники. Самые неприметные. Поэтому там меня не было. Когда подох второй, последний это понял. Вот он почти преуспел, но Музерату был на моей стороне. Наш бог не жалует насильников и убийц. А особенно — предателей. Я долго выжидала и слышала, о чем они шептались. «Тэрко не протянет до следующего новолуния. Лес с ним расправится, а мы поможем. Так же, как и прежнему». Напрасно вас сравнивают с животными, охотник. Дикие звери свергают вожаков в честной схватке. И никогда не издеваются над детенышами ради забавы.

Тэрко уже обломил стрелу, один из соратников поспешно перевязал его рану. Кроме них не шевелился никто. Охотники опустили луки, завороженные речью отважной девушки. Селяне тоже слушали неподвижно. Особенно Убро, который теперь выглядел встревоженным.

— Лари, — заговорил он первым, — не стоило тебе…

— Стоило, отец, — резко, но мягко возразила лучница. — Так захотел милостивый творец Музерату. Эти воины пришли в Клату в поисках убийцы. Если мы уйдем вместе, никто не пострадает.

— Лари! — вспыхнул Убро. — Я ни за что тебя не отдам!

Сауры и арзаты поддержали его воинственным гулом. Тэрко тоже не проявлял прежней уверенности.

— Я пришел сюда, чтобы во всем разобраться, — заявил он. — Если ты говоришь правду…

— Ты пришел сюда за мной, — перебила его Лари, — потому что на то была воля нашего бога. Он никогда не желает открыто, но всегда добивается своего.

5

Лес вокруг был густым, непролазным, но это никого не смущало. Двое легко шагали сквозь глухую чащу во главе полусотни себе подобных. Их кожа была слишком серой, низкородной. Охотники ловко продирались через бурелом, взбирались на холмы, поросшие сосняком, пересекали овраги и ручьи. Все это время кетмен и кетменка держались за руки, даже заросли ветвей не могли их разомкнуть.

Тэрко был счастлив. Он потерял половину стаи, еще больше авторитета, нарушил древний обычай, но ни о чем не жалел. Юная спутница наделила его жизнь новым смыслом, превратила безликую свору в настоящую семью. Его семью! Сначала соратники возражали: если дозволено вожаку — почему им нельзя? Но ни одна из их избранниц не смогла проявить себя так же, как Лари. Она сама была лесом, однажды мужчины это признали. Постепенно они смирились и просто завидовали. А потом обожали: юная саив стала матерью своры. В семнадцать лет от роду! Единственное, чего не хватало Тэрко, это кровного потомства. Вожак мечтал, чтобы Лари подарила ему ребенка, но ночные охотники оставляли семьи в поселениях — в лес уходили только мужчины. Лари же наотрез отказалась оставлять Тэрко и возвращаться в Клату.

Эта поляна ничем не отличалась от остальных. Обычная проплешина в густой чаще, зеленый ковер с редкими молодыми елями, среди которых невозможно было укрыться. Тэрко не чувствовал здесь опасности, но его спутница вдруг остановилась. В лесу ночные охотники не разговаривали, для общения им хватало жестов и условных сигналов. Но в этот раз Лари нарушила правило.