21 августа 1991года попытка захвата власти ГКЧП провалилась.
8 декабря 1991 года были подписаны Соглашения о прекращении существования СССР и создании СНГ.
26 декабря 1991 года Совет Республик Верховного Совета СССР принял декларацию о прекращении существования СССР.
Начало 1992 года внесло в жизнь семьи Баровских удручающие перемены. Павел не только лишился родины в которой родился и вырос, но и семьи.
Отношение жителей Литвы к проживающим в стране этническим русским заметно ухудшилось.
Директор фермы, с которым всегда были хорошие и добрые отношения, вдруг стал «неродным». Вызвав Павла к себе в кабинет, стал требовать знание литовского в совершенстве, и соответственно заполнение всех рабочих документов на родном языке.
— Вилкас, как ты себе это представляешь, до этого дня я все отчеты делал на русском. Я что за ночь должен был выучить литовский? — возмутился Павел.
— Пауль, пойми, пришла депеша сверху, эти новые требования не я придумал, — возразил директор. Можешь временно перейти простым разнорабочим на ферму. Не оставлять же тебя без работы, — позаботился Вилкас.
Вечером приехала теща и потребовала срочно развестись. Она сказала, что на ГОРОНО объявили, что жить с русскими в одной семье не патриотично, и впоследствии это может повлиять на то, кто какую должность будет занимать. И что из-за него она не собирается лишаться работы. Да и Элге после декрета не дадут вернуться в школу, если узнают, что она живет с русским.
Пришлось оформлять развод чтобы защитить семью. В гражданстве Павлу было отказано, и соответственно он не смог ни найти достойную работу, ни оформить дом в собственность. И ему пришлось оформить дом на жену. Теща намекнула бывшему зятю, что они с мужем позаботятся и о дочери, и о детях и довольная уехала домой.
В это время первый Президент России подписал соглашение со странами Прибалтики, позволяющий всем прибалтам, проживающим на территории России, получить российское гражданство, а все русские, проживающие в Латвии, Литве и Эстонии должны были получить соответствующее гражданство в зависимости от места проживания. К сожалению, в полной мере, это соглашение было выполнено только с российской стороны. На русских же в Прибалтике гонения продолжились.
Должность главного ветеринара Павел уже потерял, и сейчас ходил подрабатывал на ферме простым рабочим. Денег платили все меньше, отношения в семье становились все напряжённее, и он принял решение вернуться в Находку. Отцу он уже написал, дома его ждали.
Но, не тут-то было. Лихие девяностые уже начали сказываться на экономической стороне России.
Сельское хозяйство резко просело, из-за кордона хлынул поток дешевого не качественного товара, быстро заполонившего рынок. И сельхоз хозяйства в России стали разоряться. Зарплату рабочим задерживали. По всюду царила безработица. Смысла, устраиваться к отцу в «на ладан дышащий совхоз» Павел не видел.
Поговорив с батей и взвесив все за и против, Павел принял решение ехать в Находку. Он собрался устроиться на рыболовное судно, это единственное место где еще более или менее платили. Но и тут не обошлось без эксцессов.
— У тебя литовский паспорт, возразили ему в отделе кадров Находкинского рыболовхозяйства. — Ты теперь иностранец.
Павел ни с чем вернулся домой в Ново-Литовское и пошел в паспортный стол, который располагался в здании администрации.
— Вы должны были сначала получить гражданство в Литве, — объясняла ему специалист.
— А то я не знаю. Кто мне его там даст? — возмутился Павел. — Русских там не жалуют.
— Так по закону требуйте. Вы ведь там проживали? — самоуверенно заявила девушка.
— Там проживал, теперь вернулся, — раздражался Павел.
— Обратитесь в посольство Литвы, — посоветовала работница паспортного стола.
Лететь из Находки до Москвы в девяностые стало не дешево. Денег не было совсем, но Павел смог устроиться на рыболовное судно подсобным рабочим без оформления, связи отца помогли. В рейсе он разделывал свежепойманную рыбу в специальном помещении, расположенном на самом дне корабля. Вонь стояла несусветная, работа была тяжелая, но обещали заплатить хорошо.
— Да, дожил, дипломированный специалист, чищу рыбу в этой вони, — жалел себя Павел.
— Надо что-то с этим делать, — тяжелые мысли цеплялись одна за другую.
— На кой хрен из Ленинграда уехал, — ругал себя он.
Придя из рейса и получив заработанные, он решил вернуться и бороться до конца.
Приехав в Москву пошел в посольство Литвы.
В посольстве ему посоветовали вернуться «домой» в Литву и требовать гражданство. Более того, он как «негражданин» России вообще не может здесь просто так находиться. Вас обязаны депортировать в Литву. И депортировали.
Но принимающая сторона от него отказалась, он ведь не гражданин Литвы. И так Павел попал в Лукишикскую тюрьму, как незаконно перешедший границу. По идее он мог попросить в России политического убежища, получить обратно российское гражданство. Но никаких гарантий Россия не предоставляла. Он видел, как из Литвы выживают русских, которые построили там дома, как и он, создали семьи и прожили жизни.
Этническим русским не давали гражданства, а без гражданства они не могли оформить в собственность свои собственные кварты. Их выгоняли с работы за незнание литовского. И теперь голы и босы они должны были вернуться в Россию. И начать все нуля. Вернуться в Россию девяностых, где не осталось ни работы, ни гарантий, которые были в СССР. Зато Москва сияла яркими красками рекламы, говорила о свободе, которую якобы отобрали коммунисты. Теперь большинство россиян стали безработными, но свободные. Но не о том речь. Мы посмотрим, что же решил наш герой, и куда его судьба занесет завтра, такого неугомонного и не желающего принять свою судьбу.
Часть 3. Поль
— Daugiau tu mūsų šalyje nepasirodysi, rusų niekšeli (Больше ты в нашей стране не появишься, русский уб" док), — шипел полицай.
Когда его выпустили из Лукишикской тюрьмы, находящейся в центре Вильнюса, он смог сбежать. Пока литовская сторона разбиралась с русским послом, кому за него отвечать. Павел развернулся по направлению к зданию администрации, незаметно его обогнул, и заскочил на ходу в отходящий трамвайчик. Смог незаметно добраться к недалеко живущему, давнему другу — ветеринару Леонасу.
— Пауль, ты плохо выглядишь, — посочувствовал Леонас.
— Поверь, Леонас, чувствую я себя еще хуже, — пожаловался Павел.
— Тебя били? — спросил Леонас.
— Да, заставляли отказаться от литовского гражданства, — признался Павел.
— Сколько тебя держали эти гады? — не переставал возмущаться друг.
— Три месяца, — ответил Павел.
Пришлось рассказать Леонасу о своих злоключениях и попросить о помощи.
Долго жить у друга Павел не мог, чтобы и его не подставить, и людей, сочувствовавших ему.
Получив от друга еду, одежду и деньги, он собрался в дорогу. Леонас с друзьями смогли вывести его минуя полицейские патрули и купили билеты на поезд до Женевы с пересадкой в Варшаве и Берлине.
Леонас отдал другу свой паспорт, они были немного похожи внешне. А черно-белые фото в паспортах дарили нашему герою шанс на свободу.
— Если не будут присматриваться, то не поймут, что это не ты. А через неделю я напишу заявление в полицию о потере паспорта. Ты должен будешь добраться до ООН за это время.
— Черт, черт, — ругался Павел. Через два дня он добрался до Берлина. Очень хотелось есть, и даже имея деньги, он боялся зайти в привокзальную закусочную чтобы не выдать себя. Хотя, немецкий он немного знал, учил его и в школе, и в институте. Все равно тут будет пересадка, — подбадривал себя Павел. Радовало, что не надо переходить на другой вокзал, и теперь он стоял у привокзальной закусочной и давился слюной.
— Ich hätte gerne ein Sandwich und Tee, bitte (Мне бутерброд и чай, пожалуйста), — уверенно попытался сказать Павел. Продавец молча отбила ему сэндвич и чай и попросила 8 марок.
Жадно перекусив, он пошел искать поезд Берлин-Женева.
Вот он и на финишной прямой, неужели все. Неужели он сможет добраться до конца.
Мысли Павла неслись на перегонки с поездом.
Третий день пути подходил к концу, поезд прибыл на вокзал в Женеву в 23–40.
Придется ночевать на вокзале в комнате ожидания. Ну ничего, главное, что добрался, — утешал себя Павел. На вокзале к нему подошел полицейский, спросил документы. Павел показал ему паспорт со штампом о пересечении границы и билет. Тот мельком глянул и отошел.
Наш беглец немного успокоился, спокойно уселся в кресло в зале ожидания и задремал.
Сон был тревожный, виделись полицаи, которые били его в тюрьме. Потом жена, жаловалась как ей плохо, и зачем он их бросил. Потом довольная теща…
Кто-то сжал его плечо. Открыв глаза, он осмотрелся. На него в упор смотрел старик.
— Du hast geschrien, Junge (Ты кричал, парень) — осторожно сказал дед.
Павел встал, сходил в туалет, посмотрел в зеркало на заросшее щетиной лицо, — Да, красавец. Умылся, достал из походного рюкзака свежую, но мятую рубашку, переоделся и пошел искать ООН.
На собеседовании (на допросе):
— Назовите ваше полное имя и дату, и место рождения.
— Баровский Павел Сергеевич, я родился в СССР, 21 ноября 1965 года в селе Ново-Литовское Приморского края….
— Где ваши документы, подтверждающие личность? — последовал вопрос.
— У меня их забрали в полиции Литвы и не вернули, — ответил Павел.
— То есть вы утверждаете, что вы проживали в Литве, вас лишили работы, вам отказали в гражданстве? — заполняла заявление секретарь.
— Все верно, — отвечал Павел.
— И вы просите политического убежища в Швейцарии? — продолжала девушка.
— Все верно, — снова ответил уставший беженец.
— У вас есть судимость? — последовал вопрос.
— Да, — сознался он.
— По какой статье вы были осуждены? — спросила секретарь.
— Перешел границу Литвы, — ответил Павел.
— То есть как, разве вы не жили в Литве? — уточнила она.
— В августе 1992 года я ездил к отцу в гости в Россию.
— Вы прожили там полгода?
— Да.
— Почему вы там не попросили политического убежища?
— Россия не предоставляет жилье и пособие беженцам из Литвы, она их депортирует обратно в Литву, что собственно со мной и произошло… А в Литве меня посадили в тюрьму….
— Хорошо, Павел, вас определят в общежитие, пока проверяют ваши документы. Слушание по вашему делу назначат примерно через полгода.
Целых полгода Паша Баровский жил в общежитии за высоким забором вместе с арабами, тоже ждавшими своего часа. Каждый из них ждал, что скажет ООН. Ходил на бесплатные курсы французского, так как жил в кантоне Во, где все говорят на французском. Изучал историю Швейцарии.
— Поль, почему вы выбрали французский кантон, вы вроде бы немного знаете немецкий, — спросила наш преподаватель.
— Мне нравится французский регион Швейцарии, Женевское озеро и Альпы. И климат теплее чем в том же Цюрихе, ответил он.
— Отлично, а теперь подготовьте рассказ о себе на французском, — улыбнулась учительница.
Через полгода в ноябре 1993 года суд ООН встал на его сторону и присвоил статус Апатрида (человека без гражданства). А также Павлу назначили пособие в две тысячи девятьсот швейцарских франков.
Затем помогли найти жилье все в том же кантоне Во, и Поль, как теперь тут его звали, по сей день живет на берегу Женевского озера. Российский диплом ветеринара здесь не действителен. Чтобы его подтвердить, нужно пройти переобучение в местном университете, но это очень дорого и никакого пособия, каким бы большим оно не было, не хватит.
«Поэтому я просто живу, учу французский, езжу отдыхать на берег Средиземного моря в Ниццу, иногда выезжаю на рыбалку в Швецию. Помогаю друзьям и знакомым с их питомцами, потому что ветеринары здесь дорогое удовольствие» писал Павел отцу.
— Поль, посмотри, у меня Чарли хромает, какой-то идиот разбил бутылку, и он порезал лапу об осколки, — попросила Ирэн.
— Хорошо, посмотрю, купи обеззараживающие лекарства и пластыри, — сказал он хозяйке пса.
— Чарли, пошли, посмотрим твою лапу, — позвал собаку Павел.
Обеззаразил поврежденный участок, достал медицинским пинцетом, застрявший в подушечке лапки осколок, нанес обезболивающую мазь, заклеил пластырем и надел специальный не промокающий мешочек на лапку. — Ну вот и все, дружище, будь осторожнее.
С Ирэн они подружились на курсах французского. Она там преподавала. А еще она преподает русскую литературу и русский язык в Лозаннском университете. И нам есть что обсудить тихими спокойными вечерами.
«Привет, пап, мне уже 42 года, а тебе 73 недавно стукнуло. Как быстро жизнь пролетела. У меня ни семьи, не родины, ничего не осталось. Ладно, что теперь жаловаться. Кому что на роду написано видать.
Как там сестра поживает? Про Лешку Метелева, моего дружка, что- нибудь знаешь?
В 2007 году моему сыну Эрику стукнуло восемнадцать, я выслал ему денег и приглашение, и он сам смог приехать ко мне в гости. Первый раз за долгие годы я увидел сына. Рассказал ему про свои приключения. Он пожаловался, что бабушка Эмма сказала, будто я их бросил. Мама второй раз вышла замуж за литовца. Мой сын так и живет у бабушки с дедушкой, как будто сирота. Марте дочке 16 лет, но она живет с матерью и ее новым мужем. Вот такие дела. Если Ольга хочет ко мне приехать, я вышлю приглашение и денег. Мне разрешили выезд в Россию. Только Литва не пускает бывшего каторжника. В следующем году смогу к вам прилететь. Дождись меня батя. Пожалуйста дождись.»