Судьба человека

* * *

21 августа 1991года попытка захвата власти ГКЧП провалилась.

8 декабря 1991 года были подписаны Соглашения о прекращении существования СССР и создании СНГ.

26 декабря 1991 года Совет Республик Верховного Совета СССР принял декларацию о прекращении существования СССР.

Начало 1992 года внесло в жизнь семьи Баровских удручающие перемены. Павел не только лишился родины в которой родился и вырос, но и семьи.

Отношение жителей Литвы к проживающим в стране этническим русским заметно ухудшилось.

Директор фермы, с которым всегда были хорошие и добрые отношения, вдруг стал «неродным». Вызвав Павла к себе в кабинет, стал требовать знание литовского в совершенстве, и соответственно заполнение всех рабочих документов на родном языке.

— Вилкас, как ты себе это представляешь, до этого дня я все отчеты делал на русском. Я что за ночь должен был выучить литовский? — возмутился Павел.

— Пауль, пойми, пришла депеша сверху, эти новые требования не я придумал, — возразил директор. Можешь временно перейти простым разнорабочим на ферму. Не оставлять же тебя без работы, — позаботился Вилкас.

Вечером приехала теща и потребовала срочно развестись. Она сказала, что на ГОРОНО объявили, что жить с русскими в одной семье не патриотично, и впоследствии это может повлиять на то, кто какую должность будет занимать. И что из-за него она не собирается лишаться работы. Да и Элге после декрета не дадут вернуться в школу, если узнают, что она живет с русским.

Пришлось оформлять развод чтобы защитить семью. В гражданстве Павлу было отказано, и соответственно он не смог ни найти достойную работу, ни оформить дом в собственность. И ему пришлось оформить дом на жену. Теща намекнула бывшему зятю, что они с мужем позаботятся и о дочери, и о детях и довольная уехала домой.

В это время первый Президент России подписал соглашение со странами Прибалтики, позволяющий всем прибалтам, проживающим на территории России, получить российское гражданство, а все русские, проживающие в Латвии, Литве и Эстонии должны были получить соответствующее гражданство в зависимости от места проживания. К сожалению, в полной мере, это соглашение было выполнено только с российской стороны. На русских же в Прибалтике гонения продолжились.

Должность главного ветеринара Павел уже потерял, и сейчас ходил подрабатывал на ферме простым рабочим. Денег платили все меньше, отношения в семье становились все напряжённее, и он принял решение вернуться в Находку. Отцу он уже написал, дома его ждали.

Но, не тут-то было. Лихие девяностые уже начали сказываться на экономической стороне России.

Сельское хозяйство резко просело, из-за кордона хлынул поток дешевого не качественного товара, быстро заполонившего рынок. И сельхоз хозяйства в России стали разоряться. Зарплату рабочим задерживали. По всюду царила безработица. Смысла, устраиваться к отцу в «на ладан дышащий совхоз» Павел не видел.

Поговорив с батей и взвесив все за и против, Павел принял решение ехать в Находку. Он собрался устроиться на рыболовное судно, это единственное место где еще более или менее платили. Но и тут не обошлось без эксцессов.

— У тебя литовский паспорт, возразили ему в отделе кадров Находкинского рыболовхозяйства. — Ты теперь иностранец.

Павел ни с чем вернулся домой в Ново-Литовское и пошел в паспортный стол, который располагался в здании администрации.

— Вы должны были сначала получить гражданство в Литве, — объясняла ему специалист.

— А то я не знаю. Кто мне его там даст? — возмутился Павел. — Русских там не жалуют.

— Так по закону требуйте. Вы ведь там проживали? — самоуверенно заявила девушка.

— Там проживал, теперь вернулся, — раздражался Павел.

— Обратитесь в посольство Литвы, — посоветовала работница паспортного стола.

Лететь из Находки до Москвы в девяностые стало не дешево. Денег не было совсем, но Павел смог устроиться на рыболовное судно подсобным рабочим без оформления, связи отца помогли. В рейсе он разделывал свежепойманную рыбу в специальном помещении, расположенном на самом дне корабля. Вонь стояла несусветная, работа была тяжелая, но обещали заплатить хорошо.

— Да, дожил, дипломированный специалист, чищу рыбу в этой вони, — жалел себя Павел.

— Надо что-то с этим делать, — тяжелые мысли цеплялись одна за другую.

— На кой хрен из Ленинграда уехал, — ругал себя он.

Придя из рейса и получив заработанные, он решил вернуться и бороться до конца.

Приехав в Москву пошел в посольство Литвы.

В посольстве ему посоветовали вернуться «домой» в Литву и требовать гражданство. Более того, он как «негражданин» России вообще не может здесь просто так находиться. Вас обязаны депортировать в Литву. И депортировали.

Но принимающая сторона от него отказалась, он ведь не гражданин Литвы. И так Павел попал в Лукишикскую тюрьму, как незаконно перешедший границу. По идее он мог попросить в России политического убежища, получить обратно российское гражданство. Но никаких гарантий Россия не предоставляла. Он видел, как из Литвы выживают русских, которые построили там дома, как и он, создали семьи и прожили жизни.

Этническим русским не давали гражданства, а без гражданства они не могли оформить в собственность свои собственные кварты. Их выгоняли с работы за незнание литовского. И теперь голы и босы они должны были вернуться в Россию. И начать все нуля. Вернуться в Россию девяностых, где не осталось ни работы, ни гарантий, которые были в СССР. Зато Москва сияла яркими красками рекламы, говорила о свободе, которую якобы отобрали коммунисты. Теперь большинство россиян стали безработными, но свободные. Но не о том речь. Мы посмотрим, что же решил наш герой, и куда его судьба занесет завтра, такого неугомонного и не желающего принять свою судьбу.

Часть 3. Поль

— Daugiau tu mūsų šalyje nepasirodysi, rusų niekšeli (Больше ты в нашей стране не появишься, русский уб" док), — шипел полицай.

Когда его выпустили из Лукишикской тюрьмы, находящейся в центре Вильнюса, он смог сбежать. Пока литовская сторона разбиралась с русским послом, кому за него отвечать. Павел развернулся по направлению к зданию администрации, незаметно его обогнул, и заскочил на ходу в отходящий трамвайчик. Смог незаметно добраться к недалеко живущему, давнему другу — ветеринару Леонасу.

— Пауль, ты плохо выглядишь, — посочувствовал Леонас.

— Поверь, Леонас, чувствую я себя еще хуже, — пожаловался Павел.

— Тебя били? — спросил Леонас.

— Да, заставляли отказаться от литовского гражданства, — признался Павел.

— Сколько тебя держали эти гады? — не переставал возмущаться друг.

— Три месяца, — ответил Павел.

Пришлось рассказать Леонасу о своих злоключениях и попросить о помощи.

Долго жить у друга Павел не мог, чтобы и его не подставить, и людей, сочувствовавших ему.

Получив от друга еду, одежду и деньги, он собрался в дорогу. Леонас с друзьями смогли вывести его минуя полицейские патрули и купили билеты на поезд до Женевы с пересадкой в Варшаве и Берлине.

Леонас отдал другу свой паспорт, они были немного похожи внешне. А черно-белые фото в паспортах дарили нашему герою шанс на свободу.

— Если не будут присматриваться, то не поймут, что это не ты. А через неделю я напишу заявление в полицию о потере паспорта. Ты должен будешь добраться до ООН за это время.

— Черт, черт, — ругался Павел. Через два дня он добрался до Берлина. Очень хотелось есть, и даже имея деньги, он боялся зайти в привокзальную закусочную чтобы не выдать себя. Хотя, немецкий он немного знал, учил его и в школе, и в институте. Все равно тут будет пересадка, — подбадривал себя Павел. Радовало, что не надо переходить на другой вокзал, и теперь он стоял у привокзальной закусочной и давился слюной.

— Ich hätte gerne ein Sandwich und Tee, bitte (Мне бутерброд и чай, пожалуйста), — уверенно попытался сказать Павел. Продавец молча отбила ему сэндвич и чай и попросила 8 марок.

Жадно перекусив, он пошел искать поезд Берлин-Женева.

Вот он и на финишной прямой, неужели все. Неужели он сможет добраться до конца.

Мысли Павла неслись на перегонки с поездом.

Третий день пути подходил к концу, поезд прибыл на вокзал в Женеву в 23–40.

Придется ночевать на вокзале в комнате ожидания. Ну ничего, главное, что добрался, — утешал себя Павел. На вокзале к нему подошел полицейский, спросил документы. Павел показал ему паспорт со штампом о пересечении границы и билет. Тот мельком глянул и отошел.

Наш беглец немного успокоился, спокойно уселся в кресло в зале ожидания и задремал.

Сон был тревожный, виделись полицаи, которые били его в тюрьме. Потом жена, жаловалась как ей плохо, и зачем он их бросил. Потом довольная теща…

Кто-то сжал его плечо. Открыв глаза, он осмотрелся. На него в упор смотрел старик.

— Du hast geschrien, Junge (Ты кричал, парень) — осторожно сказал дед.

Павел встал, сходил в туалет, посмотрел в зеркало на заросшее щетиной лицо, — Да, красавец. Умылся, достал из походного рюкзака свежую, но мятую рубашку, переоделся и пошел искать ООН.

* * *

На собеседовании (на допросе):

— Назовите ваше полное имя и дату, и место рождения.

— Баровский Павел Сергеевич, я родился в СССР, 21 ноября 1965 года в селе Ново-Литовское Приморского края….

— Где ваши документы, подтверждающие личность? — последовал вопрос.

— У меня их забрали в полиции Литвы и не вернули, — ответил Павел.

— То есть вы утверждаете, что вы проживали в Литве, вас лишили работы, вам отказали в гражданстве? — заполняла заявление секретарь.

— Все верно, — отвечал Павел.

— И вы просите политического убежища в Швейцарии? — продолжала девушка.

— Все верно, — снова ответил уставший беженец.

— У вас есть судимость? — последовал вопрос.

— Да, — сознался он.

— По какой статье вы были осуждены? — спросила секретарь.

— Перешел границу Литвы, — ответил Павел.

— То есть как, разве вы не жили в Литве? — уточнила она.

— В августе 1992 года я ездил к отцу в гости в Россию.

— Вы прожили там полгода?

— Да.

— Почему вы там не попросили политического убежища?

— Россия не предоставляет жилье и пособие беженцам из Литвы, она их депортирует обратно в Литву, что собственно со мной и произошло… А в Литве меня посадили в тюрьму….

— Хорошо, Павел, вас определят в общежитие, пока проверяют ваши документы. Слушание по вашему делу назначат примерно через полгода.

Целых полгода Паша Баровский жил в общежитии за высоким забором вместе с арабами, тоже ждавшими своего часа. Каждый из них ждал, что скажет ООН. Ходил на бесплатные курсы французского, так как жил в кантоне Во, где все говорят на французском. Изучал историю Швейцарии.

— Поль, почему вы выбрали французский кантон, вы вроде бы немного знаете немецкий, — спросила наш преподаватель.

— Мне нравится французский регион Швейцарии, Женевское озеро и Альпы. И климат теплее чем в том же Цюрихе, ответил он.

— Отлично, а теперь подготовьте рассказ о себе на французском, — улыбнулась учительница.

Через полгода в ноябре 1993 года суд ООН встал на его сторону и присвоил статус Апатрида (человека без гражданства). А также Павлу назначили пособие в две тысячи девятьсот швейцарских франков.

Затем помогли найти жилье все в том же кантоне Во, и Поль, как теперь тут его звали, по сей день живет на берегу Женевского озера. Российский диплом ветеринара здесь не действителен. Чтобы его подтвердить, нужно пройти переобучение в местном университете, но это очень дорого и никакого пособия, каким бы большим оно не было, не хватит.

«Поэтому я просто живу, учу французский, езжу отдыхать на берег Средиземного моря в Ниццу, иногда выезжаю на рыбалку в Швецию. Помогаю друзьям и знакомым с их питомцами, потому что ветеринары здесь дорогое удовольствие» писал Павел отцу.

— Поль, посмотри, у меня Чарли хромает, какой-то идиот разбил бутылку, и он порезал лапу об осколки, — попросила Ирэн.

— Хорошо, посмотрю, купи обеззараживающие лекарства и пластыри, — сказал он хозяйке пса.

— Чарли, пошли, посмотрим твою лапу, — позвал собаку Павел.

Обеззаразил поврежденный участок, достал медицинским пинцетом, застрявший в подушечке лапки осколок, нанес обезболивающую мазь, заклеил пластырем и надел специальный не промокающий мешочек на лапку. — Ну вот и все, дружище, будь осторожнее.

С Ирэн они подружились на курсах французского. Она там преподавала. А еще она преподает русскую литературу и русский язык в Лозаннском университете. И нам есть что обсудить тихими спокойными вечерами.

«Привет, пап, мне уже 42 года, а тебе 73 недавно стукнуло. Как быстро жизнь пролетела. У меня ни семьи, не родины, ничего не осталось. Ладно, что теперь жаловаться. Кому что на роду написано видать.

Как там сестра поживает? Про Лешку Метелева, моего дружка, что- нибудь знаешь?

В 2007 году моему сыну Эрику стукнуло восемнадцать, я выслал ему денег и приглашение, и он сам смог приехать ко мне в гости. Первый раз за долгие годы я увидел сына. Рассказал ему про свои приключения. Он пожаловался, что бабушка Эмма сказала, будто я их бросил. Мама второй раз вышла замуж за литовца. Мой сын так и живет у бабушки с дедушкой, как будто сирота. Марте дочке 16 лет, но она живет с матерью и ее новым мужем. Вот такие дела. Если Ольга хочет ко мне приехать, я вышлю приглашение и денег. Мне разрешили выезд в Россию. Только Литва не пускает бывшего каторжника. В следующем году смогу к вам прилететь. Дождись меня батя. Пожалуйста дождись.»