Княжич Юра

Княжич Юра

Глава 1

* * *

Ещё одно отвратительное утро отвратительной жизни в этом жестоком и несправедливом мире… Будильник. Этот пыточный инструмент, придуманный тысячу раз проклятым человеком. Нет, не тысячу! Миллиарды раз проклятым! Будильник полетел в стену.

К сожалению, у меня очень крепкий будильник. Специальный, из авиационного аллюминия, с прорезиненными углами — спецзаказ, прямиком с Ижевского завода. Ещё из того времени, подарок на тринадцатилетие от Марии Борятинской. Мари Борятинской, как она требовала её называть. Княжна Мэри… Машка-какашка!… Эх… Настроение ещё сильнее испортилось от воспоминаний. Хотя, куда уж больше-то?

Будильник от удара о стену совершенно не пострадал. И продолжил себе противнинько пищать, напоминая, что надо-таки просыпаться, вставать из своей крова… а нет, я не в кровати. Вчера опять заигрался в эту новую ММО РИ-шку «Чернолесье» до самой поздней ночи, да так и вырубился с пультом в руках перед плазмой. Благо, опять же — не первый раз, так что процесс отработанный: на полу настелены туристические коврики, сверху скомкано одеяло и брошена пара подушек. Можно не париться, не напрягаться и не тащиться в спальню после полуночи. Главное, это успеть на кнопку выхода из игры нажать прежде, чем глаза окончательно закроются. А то ведь опыт терять из-за случайной «смерти» где-нибудь за пределами безопасной зоны совсем не хочется. А герой, оставленный без управления игрока, точно довольно быстро уйдёт на перерождение, напоровшись на какого-нибудь монстра или УИ-шера. Даже, если просто стоять будет, а не бежать в неизвестном направлении, подчиняясь зажатой кнопке или наклону «палочки радости».

Во сколько же я вчера уснул-то? Ну, никак не раньше пяти утра, наверное. Вчера ведь я с группой таких же полуночников в 79-ый «прикл» залез. А он длинный, зараза, оказался: десятки поворотов, километры тоннелей, кучи надоедливых монстров, Главарь с возрождающейся свитой… Помню, даже в город ближайший бежать не стал, так и развписался прямо на выходе из пещеры. Даже приставку выключать не стал. Так на экране плазмы до сих пор и стоял на рунном круге мой Воин восемьдесят пятого уровня, ожидая действия игрока, а мой новенький «Позитрон-5» тихонечко посвистывал системами охлаждения.

Будильник… К сожалению, сегодня проигнорировать его противный писк не получится, как бы мне того не хотелось. Сегодня последний день учебного года. Сегодня будет торжественная церемония «Последнего Звонка» с традиционным спуском Государственного Флага. Если я не появлюсь на этой церемонии, то даже мой статус сына Князя Долгорукого не спасёт. Точнее, именно статус Княжеского сына мне боком-то и выйдет. Не может, не имеет права Княжеский сын, если только он присмерти не валяется, отсутствовать на ритуале поднятия или спуска Государственного Флага Империи. Это тебе не двойку получить или контрольную прогулять! Это серьёзно. А уж, если до отца дойдёт… Брр! Даже думать о таком не хочу.

Так что, вставать всё равно придётся. Хочешь, не хочешь, в пять ты вчера лёг или, как «нормальный человек» в десять, вставать всё одно надо. Просыпаться, кое-как поднимать на ноги затёкшее тело, переться в ванную, чтобы там хоть холодной водой немного «расклеить» отказывающиеся открываться глаза. И плевать, что на часах семь. Что поспать удалось только пару часов от силы. Всем плевать… Всем на меня плевать… Как всегда.

В ванной комнате, из зеркала над раковиной на меня хмуро смотрел, щурясь на свет, нечёсаный и несвежий зомби: покрасневшие, все в сеточке тонких сосудов ввалившиеся глаза, чернющие круги под глазами, одутловатые щёки, толстый нос, двойной подбородок, своевольно торчащие в стороны «лопоухие ухи»…

Блин, мне пятнадцать, а мой вес уже за сотню перевалил! При росте в сто восемьдесят сантиметров. Вес-вес-вес… И, если бы это были мышцы! Нет! Это непонятно что вообще. Просто, живой вес. Много-много лишнего живого веса.

Рост — это в отца. Петр Долгорукий — тот ещё медведь. Его вблизи увидишь — оробеешь, голову в плечи вожмёшь… особенно, когда он эдак над тобой нависнет, глядя пристально и не мигая, словно всамделешный зверь, что раздумывает, подрать тебя или мимо пройти. И любое твоё движение способно сместить чашу весов в ту или иную сторону. Оттого и двигаться не хочется совсем, даже дышать…

А вот вес… У отца-то, как раз, его полтора центнера, это не жир. Совсем не жир. Он, как тот самый медведь, способен двигаться очень быстро. Невозможно быстро, для его габаритов.

Но это отец. А у меня… просто лишний живой вес. Нет! Я не назову это жиром! Не признаю себя жирдяем и жиробасом! Нет! Я… просто, немного не в форме. Да! Точно! Именно так. Просто, немного не в форме… не первый месяц.

Холодная вода помогла. Немного, но помогла. По крайней мере, глаза-таки открылись. Лучше бы не открывались: того чуда, что на меня с зеркальной поверхности пялилось, любой тать бы испугался. Не удивительно, что я вздрогнул.

Ну, ладно. Какой уж есть: красавец — не красавец, под венец не идти… теперь уже.

Бурчаньем напомнил о себе живот. Напомнил, что последний раз я ел часов в одиннадцать вечера. А сейчас уже семь. Пора бы и подкрепиться! Хорошо, что я ещё с вечера об этом позаботился…

Раздался вежливый звонок в дверь. О! Вот как раз и то, о чём я! Вовремя.

Я подбежал к двери, открыл, не спрашивая, и забрал у доставщика пакеты со своим заказом. Заказ был оплачен ещё вчера, по электронному счету, поэтому, говорить мне с самим доставщиком было не о чем. Подпись в бланке поставить, да дверь перед носом захлопнуть, а то ведь из подъезда неплохо так поддувает, неуютно стоять в двери в одних семейниках.

Заказ-заказ-заказ… На ходу, ещё от двери, я раскрыл пакет и полез инспектировать его содержимое. Так, всё правильно: две больших шаурмы в сырном лаваше с майонезом и кетчупом — для лёгкого завтрака сойдёт. Вернусь с линейки, тогда уж как следует поем. Если на выходе со школьного двора начать делать заказ, то ко времени моего подхода к квартире, как раз доставщик успеет пиццу из соседней пиццерии принести. Горяченькую ещё! Три штуки!.. Нет, три — мало будет. Все эти церемонии жутко портят мне настроение, а, когда я расстраиваюсь, у меня аппетит разыгрывается просто жуткий. Да и вообще: школа — это стресс, а стресс надо заесть! Так что, решено: четыре больших мясных пиццы, как я люблю и диетическую газеровку. А то, за весом, всё-таки, следить надо…

Костюм из шкафа, ещё в плёнке, как раз вчера из химчистки доставили. Рубашка… новая, из упаковки. Я — продуман! Специально в начале месяца десять купил: по две на неделю, плюс две на непредвиденный случай. От десятка ещё шесть штук осталось, так что с рубашкой сегодня проблем нет. Надо не забыть потом, по возвращении, ещё десяток заказать — на будущее. Чтобы к сентябрю потом не заморачиваться, когда все с подготовкой к школе бегать начнут… или не стоит спешить? Выросту, блин, ещё… Ладно, потом об этом подумаю. Сейчас уже одеваться и бежать в школу пора. Сын Князя Долгорукого не может опаздывать на церемонию! На уроки — может. Даже и вовсе не приходить учиться может. А вот на церемонию — нет. Так что, бегом!

Бегом… не получилось. Как-то, сильно не в форме я последнее время. Отдышка появилась, колени подрагивают, пот прошибает… а потным потом на «линейке» стоять — как-то не очень хорошо будет. Сын Князя, а вонючий, как свинья! Нельзя так.

Сын Князя… Звучит красиво. А по факту… Эх!

У Петра Долгорукого, Князя Московского, сыновей восемь штук. Да дочерей незамужних пятеро. От пяти жён. И я в этом списке совсем не первый. Седьмой, если быть точным… был седьмой. Да вот толку-то… Не править мне Московским Княжеством. Не править… В Кремле за красными стенами не сидеть.

Оно и так-то мне Княжество не светило: сыновей восемь, Княжество — одно. И делить его Пётр Долгорукий не станет. Да и захоти он — Император не позволит. Не любит и не одобряет наш Император дробления Кяжеств. Сильно не одобряет… если жестче не сказать. Пунктик у него на этом какой-то…

И так-то не светило… А теперь-то и вовсе: ведь Дар так и не проснулся. Ни в восемь лет, как у Ивана, ни в десять лет, как у Константина Петровича — старшего из ныне здравствующих сыновей Князя, считающегося сейчас основным Наследником Петра Долгорукого, ни в одиннадцать, как у Никиты, ни в двенадцать, как у Василия. Тем более, ни в шесть, как у Матвея… младшего моего братца. Терпеть его не могу! Гением Поколения считается — тварь…

А у меня и в тринадцать не проснулся. И даже в четырнадцать — крайний срок. Позже уже практически никогда не просыпается. Не было подобных случаев, не только у нас в стране, но и вообще, в мире, последние лет двести. Не зафиксировано. Раньше, вроде бы, что-то подобное случалось. Я даже читал об этом, когда ещё ждал, надеялся… Но и то, не часто… и ни к какими великими силами, либо свершениями в истории эти пробудившиеся «запаздыши» так и не отметились. Просто, как факт — вроде было… а вроде и не было.

Петр Долгорукий на Авось надеяться не стал. И просто выкинул четырнадцатилетнего бездаря на улицу… За Садовое Кольцо. Без прав наследования. Без Дворянского звания и достоинства. Без доли в наследстве или семейных предприятиях. Как собаку шелудивую со двора пинком…

Жизнь — боль.

Квартирку от щедрот барских купили, да содержание нищенское положили… да и то, лишь до двадцатилетия. Даже в школу… обычную отправили, не в Московский Императорский Лицей, Эх!! Ни даже в частную какую-нибудь или элитную Академию. Нет — в обычную районную СОШ №253.

Мать… а что мать? С младшеньким в Кремле жить осталась. С Матвеюшкой, с Гением поколения… что б его леший драл!

А Князя стало снова семь сыновей. Публичных. Не со мной первым он уже такой трюк проворачивает. Да и не он один такой. Как я за тот месяц, что отчаянно ждал своего четырнадцатилетия, узнать успел, в Дворянских семьях это довольно частая практика. Не повсеместная, конечно, не уровня Закона или Традиции, но частая.

И от меня, как от сына, Петр Долгорукий не отказался. Фамилии не лишил, отцом себя называть не запретил. Из реестров не вычеркнул. Но для информационного и политического поля, для СМИ, я всё равно, что умер. Нет меня больше. Семь сыновей у Князя теперь, а не восемь.

С дочерьми так не поступают. От дочерей Дара не требуется. Их просто замуж выдают. По политическим мотивам, или по деловым — без разницы. Оттого и пять жён у Князя. И не только у него одного. Многожёнство в нашем… в обществе Дворян, в порядке вещей… и я теперь вот знаю, почему. Куда деваются «лишние» мужчины. Они просто покидают Дворянское сословие. Не все Роды от таких, как я, именно избавляются. Кто-то таких, особенно, кого посмышленее, к делу приставляют. Свой, доверенный, грамотный человек всегда пригодится, с Даром он или без Дара, но Дворянином без Дара ты не станешь. Никак. Вообще никак.

Дар в нашем обществе — это «социальный лифт». Однако, любой лифт возит в две стороны… как вверх, так и вниз.

На «линейку» я успел. Не опоздал к построению и поднятию Флагов: Государственного и Княжеского. С одухотворенным лицом, с правой рукой на сердце, пропел Гимны. Отстоял по стойке «почти смирно» время всех торжественных речей директора, завучей, гостей приглашённых, время подготовленных концертных номеров и песен… Ну а как ты хотел — «Княжичем-то» зваться? Будь добр в первом ряду стоять, олицетворять и задавать тон… Вот и задаю. Куда деваться-то?

Класс мой… хотя, какой он, к лешему, мой? За прошедший год так и не стал он моим. Не смог я нормально сойтись ни с кем из тех, кто его составляет. Не смог. Да и не хотел. О чём мне с безродными бездарями разговаривать?.. Хотя, я теперь и сам такой. Но начать — значит смириться! Значит, поверить, принять… что всё, вся старая жизнь, все мечты и надежды… умерли. Что и сам я… умер? Да, наверное, лучше б, действительно, умер. Чем вот так… вот так, как теперь.

По дороге домой, я заказал не три пиццы, а пять. Да ещё и зашёл в давно примеченный мной магазинчик, где, как я уже знал, «из-под полы» за накидку в половину цены, можно было спиртного купить вопреки закону несовершеннолетнему или после восьми вечера. Делалось это с оглядкой, но всё же достаточно открыто (настолько, что я об этом смог прознать), видимо, кто-то из городовых был в доле. Или даже в самой управе.

* * *

Я не помню смерти. Вообще не помню, чтобы умирал. Последнее моё воспоминание: выхожу на татами, в обозначенный красным цветом квадрат, заступ за границы которого наказывается штрафными очками. Выхожу экипированный так, как это и положено: шлем против синяков со «щеками», с «подбородком, но без пластикового 'забрала», капа в зубах, боксерские перчатки на руках, защита голени, защита стопы, защита паха, красный «бронежилет». Не очень-то удобно во всем этом двигаться: постоянно где-то жмет, где-то трет, где-то давит. Однако, двигаться неудобно, зато драться — очень даже. Вид, конечно, смешной и слегка нелепый, если смотреть со стороны, но вот изнутри, для самого бойца… он тоже кажется нелепым и смешным. Когда одеваешь снаряжение первый раз. И второй раз, и третий… пока не выйдешь на реальный бой. Там выплеск адреналина и иных стрессовых гормонов настолько силён, что уже все равно становится, что на тебе. Есть только ты и твой противник. И бьёшь ты, не думая о том, какие именно у тебя перчатки: «с пальцами» или без. Ты просто бьёшь. И бьёшь сильно. И тебя бьют. И тоже сильно. А мягкие «подушки» на руках и ногах, когда прилетают в голову, в плечи, в бедра или живот — они оказываются совсем не мягкими…

На самом деле, перчатки и «подушки» на ногах нужны бойцу не для того, чтобы смягчить удар. Не для того, чтобы тебе не было больно, когда тебя ими бьют, а для того, чтобы не было больно ЕМУ, когда он тебя бьёт!

Я помню, как вошёл в этот квадрат. Помню ритуальные поклоны судьям, рефери, друг другу. Помню сигнал к началу боя. Помню бой. Помню первый двухминутный раунд, в котором, к сожалению, вел не я… Помню паузу между раундами и короткий отдых на коленях на противоположных сторонах квадрата. Помню начало второго раунда… а вот, кто выиграл этот бой, я уже не помню. Вроде бы «за явным преимуществом» его не останавливали. Не помню. Обидно — я действительно хотел выиграть. И даже были какие-то шансы, хоть противник и был объективно сильней и техничней.

Не помню: выиграл я или проиграл. Я просто открыл глаза… уже не в зале, где проходили соревнования. И не в больнице. Надо мной был (привет Синдзи) незнакомый потолок. Было темно. И было тихо. Пахло мясом и сыром. А ещё водкой.

Я вздохнул, повернулся на бок, натянул одеяло повыше и снова закрыл глаза, надеясь всё-таки узнать окончание боя… пусть и хотя бы во сне. Интересно же: кто победил-то⁈

* * *

Бой я проиграл. Жаль, но такое тоже случается. Кто никогда не проигрывает, тот не в состоянии оценить победы.

Обидно, конечно, но, он действительно был лучше меня: быстрее, техничнее, моложе… Хотя, последний параметр я своим минусом не считаю. Да, мне уже тридцать семь. И, казалось бы, старпёр, куда ты лезешь? Иди посыпай песочком дорожки в сквере возле своего дома, возьми с собой пару лыжных палок и соревнуйся с пенсионерками в скандинавской ходьбе, куда ты на ринг-то рвешься? Чего тебе дома-то не сидится?

Да скучно оно, дома-то сидеть. Уж я-то это хорошо знаю — ведь я писатель. Пишу потихоньку, фантастику антинаучную, фэнтези, фнфики разные, то есть, фан фикшен — есть нынче такое направление в современном творчестве. В целом, на жизнь хватает.

Бой-таки я проиграл, да… Да ещё как проиграл: нокаутом. Не заметил угрозу слева и получил ногой в голову. Точнее, что именно ногой, и, что именно слева, я узнать смог потом, когда запись на телефоне смотрел, сброшенную мне товарищем по секции, который мой бой сверху, с балкона на свою мобилку снимал. Потом, позже…

А пока: обеспокоенное лицо рефери, два медика из дежурящего экипажа «скорой помощи», сующие под нос ватку с нашатырём, задающие простые, но… несколько глупые вопросы и показывающие пальцы, а главное: ждущие на свои вопросы внятных ответов. Но, какие могут быть ответы, тем более, внятные, когда у тебя в зубах капа? Шлем-то сняли, а капу я ещё не вытаскивал, неудобно это делать боксерскими перчатками…

Ладно, живой — уже хорошо. А то, с этими сверхреалистичными галлюцинациями, пойманными после влетания чужой ноги в мою голову, я уж и впрямь на какое-то время подумал, что всё: отпрыгался, завершил своё нынешнее земное путешествие и уже начал новое, попаданческое… Нет, ну а что вы хотите? Издержки профессии. Когда двадцать лет придумываешь и пишешь истории о попаданцах отсюда туда, оттуда сюда, оттуда туда и так далее во всех мыслимых комбинациях, волей-неволей начинаешь немножко верить в саму возможность подобного развития событий и для себя…

Так, что я, слава Творцу, остался жив. А глюки, это просто глюки. Лучше надо за защитой слева следить! Знаю же за собой такой недостаток, не раз мне его уже показывали, наставляя фингалы под левый глаз в спаррингах… под левый… хм. В этот раз нога как раз под правый прилетела. Слева-то я отбил удар. Получается, это что-то новенькое в моей «бойцовской» карьере.

Но, жив — и ладно. Этому факту я безусловно рад.

Да и отруб оказался совсем незначительным. Объективно, не более секунды: это четко на видео было видно. Словил, упал и почти сразу сел. Лежать-то и не лежал совсем. Так что, глюки тем более странные: там-то я в потолок в темноте не меньше минуты таращился по ощущениям. Хотя? А чего я вообще хочу от галлюцинаций? Голову надо будет поберечь недельку-другую, а то ведь сотрясения они такие, опасны не столько сами по себе, сколько своими возможными осложнениями.

Хорошо, что мой бой был уже практически последним. Точнее, предпоследним. Мой противник ещё с одним «синим поясом» сошёлся, отделал его, как Бог черепаху, но без нокаутов, правда, и всё: общее построение, награждение, и можно идти переодеваться. А потом домой.

Очень вовремя: а то, как-то даже на полу сидеть не очень комфортно. В ушах звон, в глазах «засветка», координация прихрамывает и все время кажется, что вот-вот голова кружиться начнет. В таком состоянии и самочувствии, единственное, чего хочется, так это побыстрее домой добраться, да завалиться полежать. Желательно, с постепенным плавным переходом ко сну.

Ехать домой на автобусе я не решился. Глупо, наверное, но побоялся, что голова-таки закружится и я внутри большой дурно пахнущей тарахтящей машины грохнусь. Или на пол, или в обморок. Не хотелось ни того, ни другого. А вот о том, что я буду делать, если грохнусь на улице, где-нибудь на проезжей части, как-то не подумалось…

Но, слава Творцу, придумавшему и написавшему этот мир… что? Я, как писатель, и в полном соответствии с Библией, с её «по образу и подобию», верю в то, что вся окружающая нас действительность так же придумана и описана другим Писателем, Писателем с большой буквы!

А, как инженер (есть у меня в биографии и такая отметка), в то, что мир спроектирован Инженером. Инженером-Писателем.

Он же, наверное, ещё и Дизайнер, Художник, Оформитель, Проектировщик, Композитор, Звукорежиссёр и много ещё тому подобного… но точно не Менеджер, не Продавец, не Маркетолог, не Чиновник и не ОМОНовец. Но, ладно, что-то я сильно отвлёкся, но мне простительно, я только что по черепу заработал. Да и вообще: писатель, а значит — болтун. Ну, по крайней мере, в своём внутреннем диалоге.

До дома я дошёл без происшествий. Поднялся на свой этаж по лестнице, открыл своим ключом свою дверь. А дома… Дома хорошо. Жена, дети, любимый диван, обожаемый душ…

Я, вообще-то из тех, кого с полным правом можно называть счастливыми людьми. И это будет правдой. Да: я — счастливый человек. Так что, пусть я и фантазирую иногда о том, что бы было, и что бы делал, если бы «попал» куда-то в другой, отличный от этого мир, но, на самом деле, вообще не спешу и не рвусь «туда». Мне и здесь хорошо. У меня и здесь ещё есть, чем заняться. А фантазии… так это часть профессии, куда писателю без них? Писатель с бедной фантазией — хреновый писатель.

Остаток дня пролетел уже незаметно. Быстро, колготно, в чем-то весело, но незаметно. Казалось бы, только вот вошёл в дверь, а вот уже принял душ и ложусь спать. Но это, наверное, и хорошо? Это и называют счастьем? Когда время не ползёт, а летит, и жизнь живётся, а не терпится и не страдается…

Я медленно смежил веки и провалился в сон в теплых объятиях любимой, самой родной и близкой женщины — в объятьях жены.

* * *

Глава 2

* * *

Сперва я почувствовал запах. Тот самый запах из сна. Правда, водки в нем стало больше. А вот сыр с мясом слегка подпритухли. В том смысле, что интенсивность запахов сыра и жареного мяса немного уменьшилась, а не то, что уже начался заметный процесс протухания. Сыр — он так быстро не тухнет! Он это делает медленно, качественно и основательно…

Эти три составляющие запаха были основными и самыми сильными, но, к сожалению, далеко не единственными. Остальные опознавались сложней. И были куда менее приятными, чем пицца с водярой.

Я открыл глаза и с кряхтением сел. Голова отозвалась на это тупой болью. Желудок позывами к тошноте. Во рту стоял мерзостный вкус.

«Плохо!» — стало первой четко сформулированной моей мыслью. Головная боль и тошнота после удара в голову — это плохо! Это уже симптомы серьёзного сотрясения мозга. А с сотрясением лучше не шутить! Коварная это штука.

И я бы, наверное, лучше аккуратненько принял бы прежнее, лежачее положение, если бы не одно «но» — настойчивые позывы организма к тому, чтобы переместиться поближе… к Белому Другу. Очень настойчивые. Причём, сразу с трёх направлений в мозг шёл сигнал о такой необходимости. В таких обстоятельствах с организмом лучше не спорить — чревато.

Пришлось подниматься. И тихонечко-тихонечко, полуприсядом-полураком двигаться в направлении, которое я почему-то хорошо помнил.

Путешествие до заветной маленькой комнатки прошло без происшествий. Дополз, освободился, полегчало. Даже встать и разогнуться после этого получилось. Голова стала болеть гораздо меньше. Позывы к тошноте прекратились. Пустыня гадящих кошек, в которую был злой волей преобразован мой рот, была залита водой из-под крана в ванной, к которому я присосался, как умирающий от жажды… хотя, почему «как»? Я натурально и был таким «умирающим». До.

После стало полегче. Оторвавшись от крана, я умылся холодной водой, вытер лицо затхло воняющим вечность не стиранным полотенцем и вернулся в комнату, чтобы посвежевшим взглядом оценить масштаб катастрофы.

И… это был бомжатник! Самый настоящий, почти классический. Даже бутылка водки нашлась опрокинутая и пустая, вокруг которой темнело на ковре большое мокрое пятно. Видимо, именно от него так сильно водярой и воняло.

Правда, из общего стиля выбивалась работающая плазма почти во всю стену размером, с подключенной к ней игровой консолью, по виду, очень не дешёвой модели. Возможно, что даже какой-нибудь «последней» — я в таких девайсах не очень разбирался, больше специализируясь на полноценных компьютерах: персоналках, ноутбуках, серверах, даже промышленные образцы пару раз видеть приходилось и немножечко «щупать». А вот по игровым суррогатам я спецом никогда не являлся. Знаю только, что, по стоимости, они хорошим производительным компам практически не уступают. А некоторые модели и превосходят. Особенно «свежие» и распиаренные.

А так: пол, застеленный пыльным ковром, поверх которого наложены коробки… а нет, не коробки — туристические коврики; скомканное несвежее одеяло в пятнах от масла, кетчупа, майонеза, газировки и ещё чего-то трудноопознаваемого, подушки в подобном же состоянии; коробки от пиццы, пакеты, упаковки от какой-то ещё еды, с остатками этой еды, грязные пластиковые тарелки, одноразовые вилки и ложки, коробки от лапши быстрого приготовления; грязные и не очень носки; мятая одежда, валяющаяся на полу тут и там. Плотные, задёрнутые шторы, закрывающие оба окна в комнату. Большую, между прочим, комнату.

Хм, такого со мной ещё точно не было: заснуть в собственной квартире, собственной кровати, в объятиях собственной жены, а проснуться с головной болью, с сушняком и в бомжатнике. Или я какого-то промежуточного этапа не помню? Что-то упускаю?

Хотя, главное, на данный момент, всё-таки то, что это не сотрясение, а самое, что ни на есть стандартное и банальное в своей затасканной пошлости похмелье. Даже я подобное состояние помню. У меня самого такое было. Правда, очень и очень давно. Ещё в институте. И всего один раз. И намного слабее. Не настолько острое и ярко выраженное, как тут.

Чем дольше и пристальнее я рассматривал комнату, тем больше моё мнение о ней менялось. Больше я не считал её классическим бомжатником. Теперь версия звучала иначе: логово хардкорного геймера-неряхи. А ещё через несколько минут разглядывания, уже как: логово несовершеннолетнего хардкорного геймера, живущего без присмотра взрослых, и ни в чем себе не отказывающего.

Что навело на такие мысли? Ну, например, кое-где разбросанные школьные учебники и тетрадки. А ещё три комплекта школьной формы, достаточно аккуратно расправленной на вешалках, которые крепились на ручках стенных шкафов.

О том, что «ни в чем себе не отказывает» осторожненько намекала хотя бы сама эта вот, продолжающая работать плазма. Ну и крутая аккустическая система в комплекте с ней, крутая же консоль, крутой джойстик, куча коробок от видеоигр, какие-то ещё «мужские» игрушки типа «полицейского» фонарика-дубинки, крутого бинокля, мультитула и иной подобной «крутой» дребедени.

Удивительно, но какого-то оружия, вроде мечей, «тактических» ножей, автоматов-пистолетов, страйкбольных или сувенирных версий либо имитаций — не было, что несколько выбивалось из общего стиля «пацанской блатхаты». Но не сильно.

Ну, а ещё, я просто начал что-то вспоминать.

И вместе с этими непонятно откуда берущимися воспоминаниями, ассоциативными цепочками, всплывающими названиями и образами, стало закрадываться подозрение, постепенно переходящее в уверенность, что это вот всё… сон. Очень яркий, детальный, красочный и реалистичный сон. Именно такой, как я люблю!

Нет, ну а что? Кое-какой опыт в «осознанных сновидениях» у меня и до того имелся. Не мог я, как писатель, пройти мимо этой темы, не попытавшись её как-то повертеть, потрогать, пощупать, покрутить со всех сторон, попробовать на вкус и подковырнуть ногтем. Ведь, чтобы потом сделать свои тексты более сочными и яркими, их надо насыщать мелкими, малозначимыми, неочевидными деталями, относящимися к самым разным темам, в которых следует, хотя бы поверхностно разбираться. Это создаёт более глубокий и полный эффект погружения. В идеале — эффект «Уау!».

И я ответственно могу заявить, что, если кто-то считает, что настоящее сновидение, находясь в нём, так легко отличить от реальности, то тот сильно заблуждается. Настоящее сновидение передаёт и цвет, и звук, и запах, и вкус, и тактильные ощущения, и ощущения тепла-холода, даже болевые ощущения и ощущения физического удовольствия, как и контакта. А этот вот киношно-книжный штамп, что достаточно себя ущипнуть — глупость. Повторяю: сновидение способно передавать болевые ощущения.

В общем-то первая, она же основная сложность при начале практики ОС — это, как раз, определить что ты спишь, когда ты спишь, а всё вокруг тебя сновидение. Вторая — после этого удержать это состояние, ведь сновидение — очень хрупкая вещь. И очень энергоёмкая… Но речь сейчас не об этом.

Так вот, стоя посреди этой комнаты, придерживая рукой всё ещё ноющую голову, я всё больше и больше утверждался в мысли, что это не «Ирония судьбы», в которой я каким-то мистическим образом умудрился нажраться до совершенно невменяемого состояния, убив кучу нейронов головного мозга, отвечавших за кратковременную память, и теперь не могу вспомнить, как же именно это сделал, где, а главное — с кем? Учитывая, что сохраняю полную «сухость» уже больше семнадцати лет. Совсем. Ни капли, ни какой крепости. Даже кефир и квас убрал из своей жизни. Соответственно, и круг общения за эти годы у меня сложился соответствующий. Так что версия с разгульной пьянкой выглядит гораздо более фантастичной, чем версия с погружением в сон.

А значит, примем, как рабочий, тот вариант, в котором я-таки сплю. И нахожусь в одном моих самых красочных сновидений. А это значит… Это значит, что стоит наслаждаться им по полной!!

Такие сны для писателя — это ж просто подарок! Сколько новых впечатлений, новых мыслей, свежих идей можно получить из этого состояния, сложно переоценить!

Я потянулся, похрустывая суставчиками, и, подойдя к окну, резко раздёрнул шторы в стороны, после чего так же резко зажмурился — прямо в окно во всю светило яркое весеннее солнце. А значит, это точно сон, ведь засыпал я глубокой осенью, плавно переходящей в зиму. В самом конце слякотно-хмурого ноября. А здесь: конец мая — начало июня! Класс!

Сон не прервался. И это тоже было отлично. Значит, можно продолжать! В след за шторами, я открыл и саму створку окна. Нормального такого, современного мне пластикового окна с качественными двойными стеклопакетами и отличной шумоизоляцией. В комнату тут же хлынул поток свежего весеннего воздуха, начавший разгонять устоявшийся за… неизвестно сколько времени, смрад бомжатника. Потом подошёл ко второму окну и тоже его открыл. Затем проделал это же действие со всеми окнами в оказавшейся роскошной трёшкой «улучшенной планировки» квартире.

Сон, он ведь безумно пластичен, способен мгновенно изменяться, послушным подчиняясь любому малейшему желанию сновидящего, его мыслям и воле. Однако же, имеет и свою логику, которую, желательно, слишком резко не нарушать, чтобы не разрушить его, не провалиться из одного в другой. А то ведь и вовсе, ненароком, можно совсем проснуться, упустив это благостное состояние. На самом интересном месте! А это всегда, совершенно всегда происходит именно на самом-самом интересном месте — закон такой. Закон «Мёрфи»…

Можно было просто пожелать, чтобы бомжатник, в одночасье стал дворцом, и оно бы произошло. Но… лучше так не делать. По описанным уже выше причинам. Однако, можно свою волю выполнить и иначе: можно прибраться. Взять, и сделать это самому. Логику сна не нарушит, а задача будет исполнена.

И я взялся за уборку. Отличие габаритов тела и отсутствие привычной ловкости с лёгкостью уже не удивляли — сон же! Чему удивляться? Как и продолжающая всплывать чужая память. Или своя? Тут сложно разобраться. Ведь одна из основных фишек ОС, та самая, за которую эти практики так ценят, состоит в том, что во время сновиденья можно получить совершенно любую информацию. Уж не знаю, откуда именно: тут версии расходятся. Кто-то говорит, что из «ноосферы», кто-то, что из мирового «инфополя», кто-то, что из «тонких планов бытия», кто-то, что из «нереализованных секторов пространства». В одном, все, кто этим занимается, согласны: информацию получить можно. От какой-нибудь левой ерунды, до таких революционных озарений, как у Менделеева. И она просто приходит. Я, конечно, не великий сновидец, и, уж подавно, не Дмитрий Иванович, но несколько интересных идей для своих книг я из практики ОС вынести смог. Так что, эти самые «чужие» воспоминания не удивляли. Не в первый раз уже приходилось во снах «проживать» жизнь другого человека, совсем не похожего на себя.

Поэтому, ну и что, что рост больше моего «настоящего» на полголовы или на голову? Ну и что, что не руки, а лапищи, ну и что, что не подтянутый пресс, а «амортизатор любви», плавно пересекающий грань «запаса на Голодный Год»? Ну и что, что не ноги бегуна, а жирные слоновьи ляхи? Сон же.