Последний ранг

И он поверил.

Вернее, почувствовал, что лучше сделать всё, как мне надо, чем ловить свою голову рядом с головой голема.

Парень дернулся, чтобы подняться с колен, но я лишь сильнее прижал клинок к его шее и надавил ладонью на затылок, скомкав пальцами его влажные чёрные волосы.

— Нет, ты сделаешь это на коленях. Давай. И говори громче!

Он тут же согласился. Сомнений, что я прирежу его прямо сейчас, у него не возникло.

Радислав бросил кинжалы на пол и поднял обе руки указательными пальцами вверх, затем скрестил их у себя над головой и громко произнёс:

— Признаю себя, Радислава Стрелецкого, проигравшим бой Алексею Бринеру на Чёрной арене Петровской Академии Семи Путей! Дом Стрелецких освобождает Эсфирь Бринер и обнуляет все долги семьи Бринер! Никаких претензий к ним больше не имеем!

Люди на трибунах поднялись.

Гробовая тишина подтверждала, что все ещё в шоке.

Но самое главное — в шоке был я сам.

Этот проигравший здоровяк назвал меня Алексеем Бринером, а девчонку — Эсфирь Бринер. Это что получается? Я очнулся в теле своего родственника?..

Но среди своего рода я не знал ни Алексея, ни Эсфирь.

Надо тщательнее покопаться в памяти Алексея. Что это за новоявленные родственники? И почему моё сознание переместилось именно в этого парня. Да и как так вышло, что родственники из легендарного рода Бринеров задолжали настолько, что кого-то из них забрали в услужение каким-то Стрелецким?

Всё это сильно напрягло, и надо было разобраться.

Ну а пока у меня тут противник не униженный остался.

Я убрал меч от шеи Стрелецкого и толкнул его ногой в спину, чтобы тот упал передо мной плашмя на живот. Сам же выпрямился, поставил ногу между его лопаток и исподлобья оглядел стадион.

Память тела подсказала, что среди толпы не так много людей, кто хотел бы видеть Алексея Бринера победителем. Точнее, ни единого.

Он был тут чужаком.

Даже хуже: его люто ненавидели. Настолько, что желали смерти.

Такое не укладывалось в голове. Род Бринеров всегда был уважаем среди царосов, а уж про остальных и говорить не приходится. И почему я не слышал, что некоего Алексея из рода Бринеров так ненавидят люди?

Что за Алексей такой?..

Радислав Стрелецкий дождался, когда я отойду от него, и только потом поднялся с пола, но на него никто уже не обращал внимания. Проигравшие тут никого не интересовали. К тому же, я серьёзно опустил ему репутацию.

Все продолжали пялиться на меня, по-прежнему молча и ошеломлённо.

Тем временем беловолосую девочку отпустили, и она бросилась в мою сторону, приподняв подол серого платья с фартуком — это была форма горничной.

Я опять обратился к памяти своего нового тела.

Эсфирь Бринер была младшей сестрой Алекса, её магия принадлежала Силе Истис, то есть Веры.

У меня даже мурашки по телу пронеслись.

Эта маленькая пигалица в очках — будущий Пророк?.. Наверняка, пока даже не раскрытый потенциально.

Но ведь… ПРОРОК!

— Алекс! — Эсфирь кинулась мне на шею. — Алекс! Ты живой! А ведь осколки будущего предсказали мне твою смерть… сегодня… — Она вдруг отстранилась, уставилась на моё лицо и нахмурилась. — Алекс… что с тобой? Ты будто совсем другой…

Девочка смотрела на меня, не отрываясь и сразу почуяв изменения. Неудивительно: она же всё-таки родная сестра Алекса, ещё и будущий Пророк.

— Алекс, что с тобой? — повторила Эсфирь, требуя ответа.

— Не знаю, — бросил я. — Тот друид в меня чем-то запустил. Скоро всё пройдёт.

Эсфирь покосилась на Радислава, потом опять посмотрела мне в глаза, изучающе и долго, но всё же не стала спорить.

Знак красного треугольника на её лбу исчез, и увидев это, я испытал моральное удовлетворение. Печать Блокады — вещь неприятная, никому её носить не пожелаешь. Тем более, что эта Эсфирь мне как-никак родственница, раз носит фамилию Бринер.

Под гробовое молчание трибун я направился к лестнице, ведущей к выходу — здесь мне пока делать было нечего. Предстояло разобраться, что произошло, почему я здесь и что делать дальше.

А самое главное — добраться до ближайшего источника с чистым магическим эфиром, чтобы пополнить силы.

Эсфирь засеменила следом.

И вот что интересно: даже через подошвы потёртых ботинок я почувствовал, как чёрный пол арены впитывает в себя магический эфир из тела, а у меня его и так остались крохи.

Таких арен для боя я вообще не припомню, а ведь частенько дрался в магических поединках.

Пока мы шли к большим двустворчатым дверям мимо трибун, я быстро исследовал память Алексея Бринера. Обрывки воспоминаний, картины, голоса — всё смешалось, но я всё-таки смог сориентироваться хотя бы примерно.

Итак, это была Чёрная арена Петровской Академии Семи Путей.

Тут имелись и другие арены, но эта была единственная, на которой разрешали драться до смерти противника.

Жёсткая школа, ничего не скажешь. Про такую я вообще ничего не знаю. Похоже, недавно построенная.

Ни Алекс, ни его сестра тут не учились. Им обоим поступление сюда было запрещено. А вот на Чёрную арену они могли пройти: Алекс явился сам, специально на поединок, а Эсфирь привели слуги Стрелецкого. Видимо, чтобы она увидела, как погибает её брат.

Уже у выхода я почувствовал чей-то взгляд.

Хоть на нас сейчас и смотрели сотни глаз, но кто-то глядел совсем иначе — это ощущалось не просто затылком, а всем естеством.

Стоило мне обернуться, как я встретился глазами с девушкой — большеглазой и бледнокожей, примерно лет двадцати.

«Смерть с косой, только без косы» — так бы я её обозначил.

Она стояла у края трибун и наблюдала, как я и Эсфирь уходим. Её синие волосы выбивались из-под капюшона длинного плаща, а большие голубые глаза смотрели пристально и пронизывающе, до холодка по спине.

За всю свою жизнь я никогда не встречал людей с синими волосами, хотя повидал немало. С виду можно было подумать, что это добрая фея, прекрасная нимфа и кудесница, но это только с виду.

Хищница и себе на уме — вот, что я увидел в ней на самом деле. От неё веяло опасностью, будто прямо сейчас она представляла, как вколачивает ржавый гвоздь в мой череп, а потом укладывает труп в могилу.

Эту девушку в воспоминаниях Алексея я не нашёл, а такую он бы по-всякому запомнил.

— Это кто? — тихо спросил я у Эсфирь, показав глазами на незнакомку.

Эсфирь бросила на неё подозрительный взгляд, как у волчонка, привыкшего огрызаться и всегда быть начеку.

— Впервые её вижу. Но могу сказать, что она маг Пути Эреба, а с ними лучше не связываться.

Значит, Путь Эреба. По-другому — Путь Мрака.

Выходит, это некромант. Точнее, некромантка. А такие маги ещё неприятнее, чем друиды. И пахнет от них обычно мертвечиной, да так, что блевать тянет.

— Осколки будущего говорят, что ты с ней переспишь, — добавила Эсфирь так обыденно, будто для неё это привычное дело. — Думаю, уже послезавтра.

Я вскинул брови и с недоверием уставился на малолетнюю пророчицу, но та лишь пожала тощими плечами, поправила очки и добавила, всё так же обыденно:

— Хотя другие осколки будущего говорят, что она отрубит тебе руку и скормит её своей собаке по кличке Мёртвая Голова. Скорее всего, послезавтра.

Она задумалась, почесала в затылке.

— Хотя ещё одни осколки будущего говорят, что эта некромантка будет танцевать с твоим врагом… дважды… а может, трижды. С цифрами у меня беда, я гуманитарий. Но могу сказать, что это случится уже…

— … послезавтра? — невесело усмехнулся я.

— Можешь не продолжать, — поморщилась Эсфирь. — Я сразу смекнула, что ты хочешь оскорбить мои пророческие чувства. А я не люблю иронию и, между прочим, только учусь видеть осколки будущего.

— Вот и учись лучше. — Я быстро вышел за двери.

Незнакомка так и осталась у трибун, ну а я не особо хотел сейчас общаться ни с кем, кроме говорливой Эсфирь, пока не выясню толком, что происходит.

Мы наконец покинули стадион Академии — огромный, выстроенный куполом с колоннами, весь покрытый чёрным облицовочным камнем.

Как только вышли за кованые ворота, Эсфирь схватила меня за руку (да так, что чуть пальцы мне не переломила!) и снова обняла (а вот обняла с нежностью).

— Ты спас мне больше чем свободу, Алекс… Но где ты научился так драться? Тебе же нельзя обучаться. Ты что, нарушил судебные предписания? У нас и так социальный рейтинг: минус один. Ну куда ещё хуже?

Я опять обратился к памяти Алекса.

Оказывается, судом ему было запрещено обучаться у кого-либо из-за низкого социального рейтинга. Причем, каралось это тюрьмой не только для самого Алекса, но ещё и для наставника, который рискнёт его обучать.

Паршиво, что сказать.

На улице были уже густые сумерки, повсюду мерцали огни: фонари, подсветка домов, только экипажей что-то было не видно. В любом случае, это всегда был уютный и красивый город…

«Изборск, — тут же подсказала память Алексея Бринера. — Российская Империя».

Хорошо, хоть тут всё на месте. В Изборске у Бринеров было большое родовое имение у Белого озера, так что…

— Эй, Бринер! — окликнули меня со стороны школьного стадиона. — Стой, ублюдок!

Я нахмурился и обернулся.

Так и знал, что в покое меня не оставят, поэтому машинально прикрыл собой Эсфирь — привычка не давать слабых в обиду, пусть даже мелких, надоедливых и не очень правдивых пророчиц.

Ко мне приближались два крепких парня в школьной форме, оба при галстуках, с блестящими лацканами пиджаков, отглаженных брюках с лампасами.

— Как ты это сделал, Бринер? — прямо спросил у меня первый парень, темноволосый, с желтоватой кожей, будто после какой-то болезни. — Как ты победил Стрелецкого? Смухлевал или использовал что-то? Признайся, как ты это сделал?

— Ты так точно не сможешь, — ответил я спокойно (и это было правдой).

— Да не скажет он! — покачал головой второй крепыш. — Если только выбить из него ответ и…

— Ну попробуй, — перебил я его.

Не знаю, что именно они разглядели на моём лице, но оба остановились ровно на границе территории стадиона и улицы, так и не шагнув дальше.

— Только посмей ещё раз сюда явиться! — огрызнулся желтокожий, как трусливый пёс из подворотни. — Тебе никогда здесь не учиться! Губу не раскатывай!

— Да он всё равно сдохнет скоро! — пообещал его дружок. — Бринеры долго не живут!

Они меня ненавидели открыто и люто.

И просто так подобная ненависть не возникает даже у таких недоумков, как чьи-то холёные сынки. Причину надо было искать в памяти Алекса, но она будто намеренно не хотела выдавать ничего внятного. Будто сам Алекс прятал от себя эти мысли, ненавидя всё, что с ними связано.

— СМЕРТЬ БРИНЕРАМ! — хором крикнули парни, вскинув руки, но так и не выйдя за границу стадиона. — СМЕРТЬ БРИНЕРАМ! СМЕРТЬ БРИНЕРАМ!

Под моим тяжёлым взглядом они всё же заткнулись, после чего решили ретироваться. Ну а Эсфирь вообще не обратила внимания на то, что её семье желают смерти — будто для неё это привычное явление.

Вдруг в небе я заметил подсвеченный огнями пассажирский дилижанс.

О как. Неплохо.

Похоже, кто-то из учёных его запустил, хотя я слышал, что эти летающие машины только разрабатывали.

Через пару секунд появился ещё один дилижанс, а потом — ещё один… Когда маги успели всё это построить?.. Да ещё и не в самом крупном городе Империи.

Я перевёл взгляд с неба на Эсфирь и спросил:

— Откуда эти дилижансы?

Она посмотрела на меня с подозрением.

— Как откуда? С завода «Физис-Прагма». Оснащены ИМИ.

— Оснащены… чем?