Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Рекламщик в ссылке для нечисти - Олли Бонс на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

— Я и раньше-то на язык был несдержанный, а без моей лебёдушки и вовсе... — вздохнул Тихомир. — А ещё примечать стал, что змей этот чёрный вокруг Марьяши вьётся, да и Борис прямо сказал: добро бы вам породниться. Казимира, мол, наследником объявлю, после смерти моей будет царством править. Тут-то я не сдержался, да всё и высказал. Ну, меня за такое и наградили, сам Казимир и подсказал: старостой в Перловку определил! Сослали тоже, значит. Посадили на телегу, голого да босого, и Марьяшка со мной, не бросила старика. Казимир её как ни улещивал, да она ему такую отповедь дала, любо-дорого послушать! Ну, силой держать он её не стал, только сказал напоследок, мол, пожалеешь ещё, поплачешь. Ничё, мы не из таких!

Последние слова Тихомир произнёс с гордостью.

— Так вот и вышло, — докончил он. — Живём мы тут среди нечисти, какая сбежать не успела да Казимиру попалась. Поле у нас да озеро, кладбище да лес. Границы зачарованы, никак отсюда не выйти, ежели ты ссыльный. А люди из соседних деревень свободно ходить могут, да только — кто ж захочет? Один вон Марьяшку заприметил у озера, сколько-то приходил, а потом водяницы его встренули, не то на Гришку наткнулся, больше и не ходит. Так я не пойму, ты-то сам сюда как попал, ежели ты и вовсе не из наших земель? Может, волшба какая тож?

— Может, — согласился Василий.

— Что ж делать-то с тобой? — призадумался староста. — А то и оставайся. Дом тебе справим...

— Дом у меня и свой есть. Квартира родительская, — сказал Василий, а сам вспомнил, что говорят: если на тот свет попадаешь, ни за что не соглашайся остаться.

— Я пойду, — торопливо прибавил он и поднялся. — Пора мне.

— Да куда ж ты пойдёшь-то, бедолашный? Знаешь хоть, в какую сторону идти?

— Ничего, не дурак, разберусь.

Тут с улицы послышался пёсий лай. Староста поспешно схватил миску, в которой уже топтались шешки, и так, с чертенятами, и закинул её на полку. Торопливо, едва не упустив, поставил туда же и кружки, задвинул подальше. К тому времени, когда Марьяша с вёдрами показалась на пороге, Тихомир уже сидел у печи и выстругивал палочку.

— А, доченька родимая вернулась! — обрадовался он. — Дело тебе есть. Проводи гостя-то нашего до поворота на Нижние Пеструшки, а?

И подмигнул.

— Пил, — догадалась Марьяша. — Ты ж слово мне давал!

— Да будто мёдом напьёшься! Так, горло промочил, воды-то в доме нет. Тебя ещё когда дождёшься, пошла и завеялась... Человека, говорю, проводить надобно!

Марьяша прищурилась.

— Провожу, — недобро сказала она. — А как вернусь, отыщу, где ты непотребство это прячешь, да и вылью!

— Ну, счастливо, — попрощался Василий.

Тихомир, поднявшись, похлопал его по плечу, вроде как обнял.

— Ты задержи её там, а я перепрячу, — прошептал он, а вслух добавил:

— Будь здоров, Вася, лёгкого пути!

Глава 4. Василий пересекает границу

Перед тем, как уходить, Марьяша прихватила сеть, висевшую на стене под полкой.

— Ты чего, думаешь, того?.. — загадочно спросил староста и кивнул на Василия.

— А вот и поглядим, — хмуро ответила она.

На улице, само собой, Василий первым делом спросил про сеть, но Марьяша только отмахнулась.

— Там видно будет, — рассеянно сказала она, а потом, оживившись, спросила: — Куда путь-то держать станешь?

— Там видно будет, — ответил ей в тон Василий.

Он и сам пока не знал ответа. Просто надеялся, что всё это кончится, и он очнётся, и всему найдётся простое объяснение. Он точно знал только то, что уволится. И, может, вообще никогда в жизни не будет работать в рекламной сфере, ну её к чёрту.

При дневном свете деревушка оказалась совсем жалкая, грязная. Дома, низкие, бревенчатые, серые от дождей и ветра, стояли близко друг к другу, образуя кривую неширокую улицу. Крыши — все, как одна, без труб — покрыты были тонкими досками, разъехавшимися в стороны и до того измочаленными, что признать в них доски удавалось не сразу.

За домами виднелись огороды, заросшие по большей части сорной травой до пояса. Среди этой травы кое-где печально стояли яблони и вишни, да ещё в одном месте, кое-как расчищенном, торчала ровными рядками какая-то хилая поросль, видно, культурная, раз исчахла без полива.

Заборов тут не ставили, вместо них сажали подсолнухи. На их золотых шапках качались шешки, как воробьи, набивая щёки. А дорогу, похоже, и впрямь использовали как свалку. Василий, осматриваясь, заметил даже старый валенок, утопленный в подсыхающей луже. Рядом греблись куры, поклёвывая его.

Всю эту красоту обнимало тёплое синее небо, большое, какого Василий никогда и не видел, живя в городе. Наверное, такое небо только в деревнях и бывает.

— Чем вы тут живёте-то? — спросил Василий, осматриваясь. — Огороды, вон, запустили... Рыбу ловите?

И покосился на сеть.

— Царь-батюшка своей милостью не оставляет, — ехидно ответила Марьяша. — По его указу нам раз в четыре десятка дней провизию подвозят, непутёвым. У нас же тут ни зерна, ни мельницы, ни сеять, ни жать не умеем — нечисть, одно слово. Так и живём от обоза до обоза.

И добавила уже без насмешки:

— А то и рыбу ловим. Лес ещё выручает, грибы там, орехи, ягоды да мёд. Нешто нам много надо?

У крайнего дома Василий огляделся, надеясь увидеть дядьку Добряка, который превращается в медведя, но не заметил его. Зато по другую сторону дороги на занозистой рассохшейся лавке сидели двое парней, вытянув ноги с копытами, и лузгали семечки. У обоих тёмные волосы до плеч, ремешками перехваченные, и одинаковые рубашки без вышивки.

Василий посмотрел на свою — а у него с вышивкой, — вспомнил, что забыл джинсы и толстовку в доме старосты, да и махнул рукой. Если это всё не по-настоящему, то и какая разница?

Один из парней свистнул заливисто, а второй окликнул:

— Эх, хороша Марьяша, да не наша! Жениха нашла? Что за чёрт косматый?

— Сами вы черти, — беззлобно ответил Василий.

Парни рассмеялись, как будто он сказал что-то глупое и потому смешное.

— Не заговаривай с ними, ну их, — сказала Марьяша и даже головы не повернула.

На дорогу, брошенная им вслед, упала ощипанная шапка подсолнуха. Волк залаял, а парни опять загоготали.

— А чего вы тут порядок не наведёте? — поинтересовался Василий, когда они уже вышли за ворота и спускались с холма. Луг отсюда казался зелёным, как изумруд, а вдали, у леса, паслись коровы. Небольшое стадо, голов десять.

— Порядок? — переспросила Марьяша, остановилась даже. — А это и есть порядок для мест, где нечисть обитает. За это нас от добрых людей и отселили.

Она пошла дальше, широко шагая, и Василий поспешил за ней.

— А домовые? — не согласился он. — Я же помню, в сказках читал, они хорошие, людям помогают.

— Хорошие? — прищурилась Марьяша. — Так зашёл бы к дядьке Молчану да проверил. Может, ещё доведётся.

Они ещё немного прошли в молчании, и Василий спросил, оглядываясь:

— А ырка этот где, ты его не боишься? А то сковороду не взяли...

Марьяша фыркнула.

— Днём-то? Днём он прячется.

Говорила она теперь коротко и сухо, как будто что-то испортило ей настроение. Может, обиделась, но Василий не мог взять в толк, что он сделал не так.

— Случилось что? — спросил он.

Спросил, и самому смешно стало. Если ему это всё мерещится, то какая разница вообще?

— Да что ж могло случиться? Всё ладно, — ответила Марьяша ещё суше, блеснув глазами.

Василий пожал плечами. Не хочет говорить, её дело.

Они шли по лугу, который при ближайшем рассмотрении оказался не таким уж изумрудным. Приходилось смотреть под ноги, чтобы не вступить в коровью лепёшку, а то кроссовки белые, жалко. Тут Василий сообразил, что вчера прошёл этот луг, не разбирая дороги, а после бани ещё петлял по деревне, но с утра его обувь оказалась чистой. Не иначе, Марьяша постаралась.

И опять подумал: если он в коме или вроде того, то и зря ищет логику. Может, кроссовки каждое утро будут становиться чистыми сами по себе.

А всё же этот бред затянулся. Чего доброго, так он здесь и целую жизнь проживёт, пока очнётся.

Не может же это быть реальностью? Ну, есть городская легенда про горку в старой части парка. Ну, съехал он по трубе. Ну, полнолуние было, и ворона каркнула, и облако закрыло луну, и что? И что?..

Никаких других миров не бывает, это же и дураку ясно.

Василий погрузился в раздумья. Если он продолжает видеть всю эту фигню, значит, его мозг ещё работает, и он жив. Значит, он может очнуться. Осталось только понять, как это сделать. Пока что он действовал так, как казалось логичным в таких обстоятельствах, но, может, нужно сломать эту схему?

Первым делом в голову пришла мысль, что нужно умереть, но Василий её отмёл. Это на потом, если больше ничего не сработает.

Он остановился, упёр руки в бока, подвигал локтями, как крыльями, и закричал петухом:

— Ку-ка-ре-ку-у!

Волк даже тявкнул от неожиданности. И Марьяша остановилась, уставилась на него.

— Будь моей женой, красна девица! — заявил Василий, протягивая к ней руки. — Передо мной явилась ты, как гений чистой красоты, и нет мне жизни без тебя. Ну, что скажешь? Так себе креатив, да?

Марьяша застыла, только смотрела широко раскрытыми глазами, и щёки её делались всё алее. Василий уже понадеялся, что сейчас она откроет рот и произнесёт: «Пациент очнулся!». И лицо её, наверное, изменится на другое, а за ним появится больничный потолок, а не лес и синее небо.

— Тьфу, дурак! — сказала Марьяша, отталкивая его. — Совсем, что ли, разума лишился? Али от тятиной медовухи ты не в себе?

Она не рассердилась, а смутилась почти до слёз. И очнуться не вышло.

Василий станцевал короткий, но энергичный танец и сделал дэб, почувствовав себя окончательно глупо (потому что и это не сработало), а потом пожал плечами и сказал:

— Ладно, я просто спросил. Нельзя, что ли? Ну, чего стоишь, идём дальше.

И пошёл.

Марьяша пошла следом, но держалась в шаге позади, и когда Василий оглядывался, она смотрела то на лес, то под ноги, только не на него. Если бы всё происходящее было реальным, можно представить, что бы она о нём думала. Наверняка ничего хорошего.

Тот родничок, что бил из-под земли у холма, дальше бежал вдоль луга по канавке и впадал в небольшое озеро, а может, даже и болото, мутное и заросшее. Издалека Василий принял его за поляну, обсаженную кустарником, и только подойдя ближе, увидел, как блеснула вода.

В серо-зелёном тростнике, примяв его, стоял серо-зелёный дракон Гришка и задумчиво что-то жевал. К слову, он оказался бескрылым.

Марьяша, видно, тоже его заметила. Ахнув, ускорила шаг.

— Отжени свою скотину окаянную! — заругался кто-то из тростников. — Бродит, всё топчет, лозников пугает!

Волк с весёлым лаем бросился вперёд, и Гришка попятился, боязливо кося глазом. Рядом с драконом Василий углядел старика с длинной зелёной бородой и такими же волосами, по пояс голого. Может, и от пояса тоже, но это скрывала вода. В его тонкой узловатой руке билась рыба, пойманная за хвост.

— Гришка! — воскликнула Марьяша. — Ну, бесстыдник!

Дракон виновато моргнул, потом, вытянув шею, выхватил у старика рыбу, и теперь уже точно попятился, а потом и вовсе неуклюже побежал в поля, прочь от сердитой хозяйки. Волк погнался за ним с лаем, но скоро отстал.

— Совсем ты его распустила! — заругался старик, грозя кулаком. — Житья от него нетути! Ходить и жрёть, жрёть рыбу-то, оглоед, нешто на него напасёсси? Вилами его, да и все дела. Богдаша ить сказывал, змей-то твой коровёнку утащил...

— Ты его больше слушай! — сердито ответила Марьяша, и глаза её блеснули зелёным огнём. — Глядели уж сегодня, все на месте. Богдаша-то у нас таков умник, второго не сыщешь: вели ему пальцы на руке сосчитать, да сроку два дня дай, и то не сочтёт!

— А если Гришка корову не утащил, так ещё утащит, — упрямо сказал старик. — Вилами, да и все дела.

С этими словами он развернулся, да и ушёл под воду, только круги по ряске пошли. И не спешил показываться наружу.

— Во ныряет, — уважительно протянул Василий. — Вот это я понимаю дыхалка!

Он ещё немного постоял, наблюдая, и в душу закрались сомнения.

— А не утонул ли дед, часом? — осторожно спросил он у Марьяши. — Он у вас немного того, с приветом. Вчера в баню ко мне вломился...

— Кто, дядька Мокроус? — удивилась она. — Нешто ты водяного от банника не отличишь? Идём уж, а то будто дела мне нет, кроме как с тобой прогуливаться. Вон она, дорога, у кладбища петлю делает, там и распрощаемся.

И негромко добавила с улыбкой — может, и не для Василия, а так, размышляла вслух:

— Ишь, дядька бранится, токмо сам же Гришку рыбой и прикармливает...

Василий посмотрел из-под руки: и действительно, вдали на невысоком холме виднелись, что ли, каменные надгробия, а за холмом светлой полосой лежала дорога. Между лесом и кладбищем стоял чей-то дом. Василий подумал, кто станет жить в таком месте, и решил, что смотритель.

Они пошли дальше, берегом, по сочной высокой траве, и спустя два десятка шагов наткнулись на мальчика, который что-то мастерил, сидя на земле. Ветер поднимал дыбом лёгкую прядь тонких белых волос.

Мальчик поднял лицо, горбоносое, с большими прозрачными глазами. Взгляд был совсем не детским.

— Мудрик! — ласково сказала Марьяша. — Ты бы на сырой-то земле не сидел, застынешь!

— Что делаешь? — спросил Василий из вежливости и присмотрелся: какие-то щепки, палочки. Волк тоже подошёл и принюхался.

— Корабелик, — тихо ответил мальчик и погладил Волка по голове. — Прежний мой развалився. Сяду на него, да и уплыву далёко.



Поделиться книгой:

На главную
Назад