Влюблённый ведьмачок

Генрих Мицкевич

Влюблённый ведьмачок

Работенку подкинул пан бургомистр. Мол, чертяка творит беспредел на тракте, обворовывая незадачливых путников. Надо бы разобраться тихо, без шума и пыли.

Рогатый и хвостатый черт имел копыта вместо ног и был покрыт шерстью. Не зря другое имя ему — козодой. Такие обычно болтливы и склонны нести разнообразную ахинею. Попадались весьма изобретательные и обученные магии.

Никто не желал связываться с козодоем. Вот пришлось взяться за дело. Хотелось поскорее покрыть себя славой и заслужить авторитет. Не тот, что громом и молнией добывают, но аутентичный, дабы обрести гармонию с натурой, полной чудес и неожиданностей.

Оперевшись на ствол поваленного дуба, Бронко караулил чёрта на опушке, ожидая его появления в поле. Лук и стрелы были наготове.

Жмяк, и гибкая магическая скоба приковала правую руку к дубу. Еще скоба — левая рука зафиксирована. А потом крепкая стяжка обхватила спину и прижала пузом к дереву.

Позади, со стороны леса раздался писклявый голосок:

— Ох, вот удача. Среда только, а пивная вечеринка уж намечается. Человечек, упитанный какой. Страсть как обрыдли запеченные крысы… Да что же я медлю? На вертел его, пока жаровня не остыла!

Послышались приближающиеся шаги, ворошащие прошлогоднюю листву. Вдруг раздался треск веток, затем крик ужаса, глухой удар упавшего тела и затихающие предсмертные стоны.

— Не человек, ведьмачок я. И да, первое дело — тыл прикрыть западнёй.

Освободившись от магических пут, ему пришлось повозиться, дабы снять козодоя с кольев, вытащить из ямы и погрузить на телегу. На закате весь измазанный, но довольный ведьмачок катил по разбитой дороге в сторону городка. Погоняя ленивую кобылу, он размышлял куда податься. Нечисть по ночам не принимали, контора открывалась лишь утром.

Скоротать вечерок с Алицией аль сразу повернуть к дому на озере? Её он знал как звать, а имена тех девок давно уж не запоминал. Да и Алиция не против глотка рома, что в плюс, в сравнении с приторно кислым шампанским, которое наливали девицы. Только с ней вряд ли обломится. Зато пирожками можно полакомиться вдоволь, с капустой, с мясом и грибами. Толковая хозяйка-то Алиция, что тут скажешь. А на озеро успеется, коль охота не спадёт.

* * *

Алиция обитала в городской квартирке на втором этаже под крышей. Гостиная, кухонька и спальня. На первом этаже располагалась швейная мастерская, где она подрабатывала.

Бронко сидел за столом на кухне в одних труселях и потягивал брусничный морс.

Одеяния его, заботливо выстиранные, сохли на веревке у окна. Шибко быстро высыхали, с каждой минутой уменьшая шанс соблазнить Алицию мужественным волосатым торсом. Она же, словно ничего не замечая, готовила гостю свои хваленые пирожки.

Глядя на ее крепкие, пригодные ко всякой работе руки, Бронко вспоминал свою бабку. У той были такие же мозолистые ладони, в которых любое дело спорилось. И фигура похожая, что, правда, в минус Алиции.

Бабка заправляла домашним хозяйством и часто говорила, когда-то Бронко придется заменить ее. Больше некому, мать его слабохарактерная, отец сбежал с одной кралей.

Ещё бабка часто повторяла, прах и тлен эта жизнь, поэтому самое главное — оставить после себя след. Трахнуть, например, королеву. Шутка.

На самом деле прародительница так говорила. Мол, внучек, держись хороших людей. Если они поставят трехметровую плиту, на которой твое имя написано буквами высотой во весь постамент, тогда жизнь прожита не зря. До сих пор слова эти в башке звенят.

А где добрых людей-то найти, когда вокруг одни упыри? Вот, Алиция — порядочный человек. Правда, не без тараканов в голове. Женщина, зачем хранить целомудрие, коль давно за тридцать? Не запамятовал ли дорогу к тебе долгожданный принц, юноша бледный со взором горящим?

Однако интуиция подсказывала Бронко, не все так просто. А как говаривал обитавший на мельнице кореш Нестор, чуйка у ведьмачка отменная. Какие тайны хранишь, Алиция, дочь Офелии, мещанка? Какой магией приправляешь тесто, что так влечешь к себе? Может ты та, которую он разыскивает?

— Вот, горяченькие пирожки, с пылу с жару. Угощайся, ведьмачок!

— Благодарствую, милая… Может это, того?

— Толковала ж много раз. Под венец, а опосля прочее!

— Хоть по чекушке?

— Это можно.

Она достала из серванта бутыль да рюмки. И потекла неспешная приятная беседа.

Тот вечер мог бы пройти как другие, но Алиция малость перебрала и… проболталась.

— Отчего грустишь, моя красавица?

— Да так… Поведай, Бронко, кто тебе по душе, гномы или эльфы?

— Эльфы, конечно. Как-то старый гном осла увёл у меня да костяшками расплатился, с тех пор недолюбливаю этих ворюг. Это взаимно. Что стряслось-то, Алиция?

— Слыхал ли ты, ведьмачок, о Предназначении?

— Мне-то не знать. Мать моя как ты — швея, состояла в гильдии. Повстречала она моего отца, астролога. Бабка сказала сразу, пустое это, не быть им вместе, как в воду глядела. Ничего от той любви не осталось, кроме меня. И я не стал ни подмастерьем, ни школяром. Ратником тоже не сложилось побыть, хоть и пожил в казармах в отрочестве. Ибо Предназначение мое — скитаться по свету и делать грязную работу… Погоди, Алиция, а к чему вопрос?

— Так и быть, откроюсь тебе. Я плод порочной любви эльфийского князя и простой женщины-крестьянки. Дитя, которое не должно было родиться, но появилось, дабы исполнить Предназначение. Так сказал моим родителям седовласый маг и наложил на меня заклятие. По нему я не должна вступать в брак до тех пор, пока не совершу благое дело.

— Вот это поворот! Значит, Алиция, благородных кровей будешь? Эльфийская княжна. Хорошо то как вышло.

— Да какая там княжна! Сам видишь, ведьмачок, мы люди простые.

— Вдвойне хорошо, гордыня-то грех… А в чем суть благого дела?

— То неведомо мне. Об этом знает лишь мой отец.

— Как звать отца? И почему нельзя спросить его?

— Его имя Имин. Много лет назад отец мой был заточен в клетку, что стоит у логова Василишека. А хозяин огнедышащей твари — некий неназванный колдун. Живут они на болотах уединенно, никого не обижают в здешних местах. Ну и местные их не трогают.

Бронко задумался, разглядывая пустой бутыль.

— Мыслю, надобно побеспокоить Василишека с колдуном на предмет вызволения благородного эльфа Имина. Час исполнения твоего Предназначения близится, Алиция, чем бы оно ни было… Ну и все остальное тоже.

Ведьмачок многозначительно посмотрел на новоиспеченную княжну.

— Однако, Бронко, засиделись мы с тобой. А мне-то завтра раненько вставать.

— Но Алиция…

— Сходи, подыши воздухом. Помнится, днем на площади дружок твой, бард, лютню свою теребил да на девок глазел. Трубадур-то хвастал, мол, к вечеру заявится тип, альбинос, второй дружок. Иди, ведьмачок, повидайся с приятелями.

И вот он уже вдыхает ночную прохладу городка, затерянного меж лесов и полей.

* * *

Башка раскалывалась, в глазах мелькали цветные круги. Он сбросил чужую руку со своего бедра, а затем ненароком, силясь нашарить штаны, уронил с кровати и женское тело.

Девица начала верещать спросонья:

— Да что ты себе позволяешь? Явился с дружками посреди ночи на бровях, устроил переполох. Соседкам-то повезло, приятели твои культурные, чай до субботы будут в покоях отдыхать. А ты? Все шампанское вылакал, сделал свое дело и захрапел до утра. Обращаешься со мной как с патаскухой трактирной. А я, между прочим, куртизанка благородных кровей! Чтоб ноги твоей больше тут не было!

Ответом был смачный удар дверью о косяк.

От дома на озере, где обитали распутные девки, ведьмачок покатил в контору. Там нагло не досыпали монет, оценив вес добытого чёрта лишь в полтора пуда. Однако он не стал тратить силы на бесполезные споры.

Именно сегодня, в четверг, несмотря на лютый перепой, Бронко твердо решил заняться спасением эльфийского князя.

Свернув к болотам, притомившийся ведьмачок полностью доверился лошади. Растянувшись на телеге, он задремал.

Лошадь остановилась у пруда. На берегу ловил рыбу мальчик в белых штанах.

Бронко пристроился рядом. Воспоминания нахлынули потоком. В детстве рыбалка была самым любимым занятием. Как это хорошо, сидеть у края подземного озера и слушать отцовские байки про звезды!

— Клюет, пацан?

— Случается, дядечка.

— Откуда будешь? Кто батя, мать?

— Мать в городе на базаре торгует. А бати нет, утонул.

— Ох, поплохело мне, пацан.

— А ты дядечка, молочка отведай, полегчает, — мальчик указал на кувшин, стоящий рядом. — Пей до дна, не стесняйся.

— И вправду отпустил бодун… Слушай, пацан, а почему молоко зеленит и с привкусом?

— Оттого, дядечка, что на хуторе коров кормят заморским фруктом. Киви зовется. Там такого добра завались, девать некуда.

— Ясно, пацан. Бывай.

* * *

Лежбище Василишека располагалось на свежем воздухе под тысячелетним дубом, что стоял на болоте. Самого монстра не было видно. Оно и к лучшему, ибо Бронко чувствовал себя совсем не готовым к битве. Молоко помогло ненадолго.

Неподалеку стоял большой амбар, где он обнаружил клетку из массивных металлических прутьев. За решеткой чах небритый дед с заостренными ушами.

— Чего надобно, ведьмачок?

Бронко еще раз оглядел помещение туманным взором.

— Где огнедышащая тварь? Где колдун?

— По делам свалили на пару дней. Оба. Зачем пожаловал-то?

— Супостатов убивать, тебя освобождать, Имин, князь эльфийский.

— Дело благородное. А твой интерес?

— Имею, княже, серьезные намерения к твоей дочке внебрачной. Как-то так.

— Алиция, ага, давно пора. Я не против. В курсе про Предназначение?

— По факту — да, по сути — нет. Растолкуй, Имин, будь великодушен.

Ведьмачок, обессиленный, уселся у клетки.

Старый эльф начал свой рассказ:

— Мой народ много веков жил уединенно на плоскогорьи, пользуясь теми дарами, которые приносила нам натура. Мы охотились на зверей и птиц, ловили рыбу, собирали ягоды и грибы. Моему народу неведомо земледелие, скотоводство и ремесло. Но времена меняются в худшую сторону. То, чем раньше мы питались и пользовались, вырождается и пропадает. Оскудевают дары матушки земли. Эльфам плоскогорья грозит медленная и мучительная гибель от голода и холода. Надежда лишь на древнее предсказание про искру, которая зажжет пламя новой жизни для нас.

— И что это значит, княже?

— Вот и я не понимал. Будучи уже в летах, встретил в людском зимовье женщину по имени Офелия и полюбил ее. У нас родилась девочка. Тогда старый маг и распознал, что Алиции предназначено стать той искрой. А пламя — новый эльфийский город у подножья горы, среди человеческих поселений… Только представь, ведьмачок, сворачиваешь к горе, а издалека видно, как начертано у въезда, Эльфград, скажем. А у истоков того — Алиция, моя кровинка.

— Быстро слово сказывается, Имин, да долго дело делается.

— Твоя правда, ведьмачок. Работы непочатый край. Эльфов нужно научить сеять пшеницу, печь хлеб, доить коров. Растолковать им про деньги, как зарабатывать и приумножать. Без денег-то город не построишь… Однако я верю в свою дочь. Сам знаешь, у нее в руках любая работа спорится. И тут не пропадет да обучит эльфийский народ земледелию, скотоводству и ремеслу.

— Впечатляет, конечно, эпос. Вот только, княже, раньше ход событий мне виделся много проще и короче.

Бронко прилег у дверцы клетки, запечатанной массивным замком. Кружилась голова, подташнивало.

— Неважно выглядишь, ведьмачок. Здоров ли?

— Пустяки. Накануне смешал ром и шампанское. Кстати, Имин, хотел спросить. Молоко с киви часом на хуторе не заказываете? Как оказалось, очень помогает от бодуна.

— Что? Что ты сказал? Мальчишка в белых штанишках? Да, беда. Колдун, оказывается, не уехал…

— Вот ведь. Оплошал я…

— Соболезную, ведьмачок. Помрешь скоро в муках, а до того силы будешь терять. Ни магия, ни противоядие не спасут.

— Смерть моя, значит, такова, от отравленного молока…

Бронко замолчал и закрыл глаза, размышляя о превратностях судьбы.

— Эй, ведьмачок, приди в себя!

— Ага… Скажи, Имин, ничего дурного не будет, если сбоку приписать "Бронко"?

— Бредишь уже? О чем ты?

— О каменной плите, которую у въезда в эльфийский город поставят.

— Да какая разница, что там будет начертано! Да хоть большими буквами, Бронко. Не в надписи дело!