Имперский лекарь и тамбовские волки

— Приветствую, — кивнул Мышкин и представился.

— С чем пожаловал, сосед?

Данила рассказал. Судя по реакции старших, о том, что волки бегали драть скот в соседнюю губернию, они знали. А вот смерть человека стала для него новостью. Вожак нахмурился:

— И что теперь хочешь?

— Ты знаешь обычаи, по которым живут оборотни.

— Уточни-ка.

— Кровь за кровь. Смерть за смерть.

— Что? — вскинулась женщина, судя по всему — альфа-мать этой маленькой стаи. — Ты за смерть холопа хочешь волка убить?

— Давненько вы из леса не выходили, я погляжу. Холопов больше нет. Все люди — свободны.

Чуть вперед вышел один из юношей, тот, что покрупнее. Будущий вожак.

— Этот человек ранил мою суку!

— Он был в своем праве. Вы его скот хотели убить. К тому же сука твоя отлечилась и уже здоровой бегает. А человек мертв. Его дети остались сиротами. Ты мог бы ранить его или остановить магией, а ты убил. А скотину всю зачем порезали?

Данила обвел взглядом оборотней.

— Закон гласит: «Кровь за кровь». Вы знаете это. По другому нельзя, и это вы тоже знаете.

Старый вожак поднял взгляд на Данилу:

— Вы, Мышкины, очеловечились сильно. Может, вам и закон человеческий подойдет? Я готов заплатить виру за смерть твоего человека и попорченный скот.

— Виру за убийство у людей уже давно не платят. Убийц судят и на каторгу отправляют. Или вешают.

— В суд ты ведь не пойдешь? Не по обычаям это — отдавать оборотня на человеческий суд. Прими виру.

Мышкину хотелось бы разойтись мирно. Очень хотелось. Но дело зашло слишком далеко. Он стал объяснять:

— Вы плохо воспитали свой молодняк. Они бегали на чужие земли, там убивали скот, делали это они не раз и не два. Вы их не остановили. Что бы сделали ваши соседи Мещерские, если бы они забежали на их территорию? Подрали бы им шкуры до полусмерти, и вы бы им и слова не сказали. У нашего рода нет в лесах оборотней. Зато есть люди. Человек ранил вашу самку. Он был в своем праве. Вместо того, чтобы убраться от стада, вы его убили, стадо порезали, оставили детей без отца, а крестьян деревни без скота.

Мышкин вдохнул глубже, выдохнул и сделал вывод:

— Почему вы на наши земли бегали? Потому что решили, что Мышкиных можно не уважать. Почему убили человека? Потому что решили, что люди сами себя не защитят, а Мышкины за них заступиться не могут. Вы ошиблись. Могут. И вот я здесь. И откупиться от меня не получится. Мне нужна его смерть, — Данила показал рукой на молодого альфу.

Все слова были сказаны. Рука Данилы легла рядом с кобурой Нагана, вторая — рядом с кортиком. У Перышка и Арслана пальцы уже лежали на спуске их ружей.

Что сделают волки? Обернутся и бросятся? Помогут преступнику сбежать? Выдадут его? Третий вариант был самым невероятным. Первый — самым глупым. Разумные часто поступают глупо. Гораздо чаще, чем разумно.

— Что вы его слушаете! — заорала альфа-самка. — К бою!

«Всегда с этими альфа-самками такая ерунда!» — мелькнуло раздражение у Мышкина. Он привычно кинул «растерянность» на молодого альфу.

Оборотни почти синхронно дернули за завязки на воротах рубах. Все, кроме старого альфы. Тот вскинул ружье, чтобы дать своей стае немного времени на оборот.

Данила выдергивает Наган из кобуры.

Слева звук выстрела. Перышко вбивает пулю в грудь вожака и передергивает рычаг затвора.

Волки выпрыгивают из одежды в звериной форме. Некоторые задерживаются, это Марыська успела кинуть на них «растерянность». От этого единая волна атакующих серых тел разбивается, теряет слитность.

Справа несколько выстрелов подряд, почти без промежутков. Это Арслан использовал особенность своего дробовика: он стреляет от пояса, удерживая спуск нажатым и быстро передергивая затвор. В этом ружье так можно.

Альфа-самка кидается на Данилу. Он стреляет из Нагана. Попадает, но тяжелое тело всё равно толкает его, заставляет отступить. Он стреляет еще раз. Самка падает.

Перышко успевает выстрелить еще раз, но ее винтовка перезаряжается слишком долго. На нее налетает молодая самка. Данила стреляет в нее сбоку. Дважды. Пока он отвлекся, кто-то успевает вцепиться в руку с револьвером. Массивная туша треплет клыками его предплечье. Черт! Больно то как! В левой руке — кортик. Он бьет им в сильную волчью шею. Узкое лезвие легко пробивает густую шерсть и мышцы. И еще раз. И еще. Лохматое тело падает.

Вокруг — свалка. Некоторые оборотни сразу отлечиваются и пытаются нападать снова. У Арслана кончились патроны, он выхватил кинжал. Перышко прицельно стреляет по раненым, которые пытаются подняться. Марыська зажала зубами горло раненого волка, старого вожака, он тоже обернулся в зверя, крупного и седого. Тот притих. Сдался.

Данила накладывает на свою раненую руку магические обезболивание и остановку крови. Стреляет по волкам, пока не кончаются патроны в Нагане. Достает Браунинг.

Бой закончен. Волки живы, но у них столько ран, что подняться и атаковать они не в состоянии. Скоротечная схватка заняла едва ли больше половины минуты, да и то — только потому, что волкам требовалось время, чтобы остановить кровь после очередного ранения и получить своё по второму-третьему разу.

Данила поднимает руку с пистолетом и стреляет в голову молодому альфе. Он его специально приметил, когда тот обращался, чтобы знать, какого из зверей надо убить насмерть. Волк затихает. На всякий случай еще один выстрел — вдруг у него мозг размером, как у курицы?

Раненая альфа-самка воет.

Марыська обходит поверженных. Подъедает их энергию. Это правильно. Во-первых — это вкусно и питательно. Во-вторых — чем меньше у них останется энергии, тем дольше они будут восстанавливаться. Будет больше времени, чтобы уйти.

— Уходим! — командует Данила.

Сейчас надо убраться с глаз оборотней, а то они придут немного в себя и опять кинутся.

Люди и собака направились назад к лесу, обратно по той тропе, по какой пришли.

5. Передышка и подготовка

Отряд быстро дошел до той полянки, где повстречали молодую волчицу.

— Привал, лечимся, — скомандовал Данила.

Раны надо обработать. Мало остановить кровь и обезболить, надо почистить, зашить, перевязать, наложить лечение.

Перышко и Арслан обращаются в зверей, а потом сразу в людей. Это чтобы очистить раны от грязи. Грязь, пули и прочие посторонние элементы при обороте в новое тело не переходит, выдавливаются наружу.

Даниле сложнее — ему приходится промывать свою погрызенную руку, чтобы в ране не осталось грязи с волчьих зубов. На них всегда есть остатки пищи и трупного яда, а это — возможность заражения и лишний расход магии при лечении.

Потом Мышкин зашивает раны девушке и парню.

У китаянки укус на левой руке, на предплечье. Когда на нее волчица бросилась, она руку ей в пасть сунула, защищая горло.

У Арслана сильно погрызена кисть правой руки.

— Эта тварь мне чуть в пах не вцепилась! — возмущается он. — Пришлось рукой прикрываться, пока кинжал доставал.

Перышко зашила раны у Данилы, самому ему было бы неудобно.

Мышкин был квалифицированным лекарем, Перышко тоже имела большой опыт лечения, они немного поколдовали над ранами. Потом Марыська, наглотавшаяся магической силы от поверженных противников, добавила энергии в лечение. Серьезные сложности были только у Арслана — ему в кисти руки мелкие косточки переломали, кости срастаются медленнее, чем мякоть.

Пока возились с ранами, солнце почти коснулось горизонта.

* * *

Настало время для второго по популярности извечного вопроса, «Что делать?».

— Хочешь остаться на ночевку тут? — с сомнением поинтересовалась Перышко. — Или подальше отойдем?

— От волков в лесу не убежишь. Тем более ночью.

— Думаешь, нападут?

— Думаю, — Мышкин говорил и одновременно осматривал окрестности. — Альфа-сука не простит смерти сына. Да и вообще волки, они… туповаты. Да. Они привыкли мерить все силой, но не способны понять, что их способ быть сильными устарел. Поэтому приходится время от времени демонстрировать им, что не так уж они и сильны. Как сейчас. Но с первого раза они не поверят. Придут в себя, подумают: «Да это была случайность!» и побегут наказывать наглых нас.

— Крестный, а если бы тебя не было в усадьбе? Как бы князь поступил? — поинтересовался Арслан.

— Собрал бы охотников-людей человек двадцать, придал бы им кого-то для магической поддержки, может даже женщин-оборотниц, пяток, и послал бы этот отряд по следу волков. Они бы пришли и перебили всю стаю, а потом князь Мышкин долго и нудно мирился бы с князем Волковым-Тамбовским.

— А так — не придется мириться?

— А так — мы пришли, по обычаю взяли своё. А если потом стая захочет на нас напасть — так это их выбор, не наш. Заодно волки из соседних губерний вспомнят, почему наш род держит Рязанские земли. Потому что рано или поздно мы приходим и берем своё.

Короткая рекогносцировка закончилась, Данила прикинул, как распределить силы.

Силы, казалось бы, невелики. Да еще и в темноте, когда волки чувствуют себя более свободно, чем люди, а огнестрельное оружие теряет свое превосходство. Но это только кажется. Умелый воин воюет тем, что имеет. Главное — заставить врага действовать так, как нужно тебе.

— Встретим их на этой полянке. Они пойдут по следу, гуськом, в звериной форме. Мы засядем на деревьях.

Спутники подобрались, слушают внимательно.

— Марыська, ты первая. Оборачивайся в демоническую форму, сразу после оборота ты запаха оставлять не будешь, они не почуют твой след. Сначала прыгаешь как можно дальше в сторону, потом идешь сбоку от тропы, чтобы они не заметили следы твоих когтей. Забираешься вон на тот дуб, на высоту в два человеческих роста, — Данила показал на дерево, мимо которого они прошли, когда из леса вышли на полянку. — Сидишь там. Ты разведчик. Как придут волки — предупредишь нас мысленной речью, будешь подсказывать, где они и сколько их. Как закрутится бой, начнешь кидать на них «растерянность». Сама с дерева не спускайся.

Марыська кивнула собачьей головой, потом перетекла в демоническую форму.

Она в ней была похожа на птицу, вроде высокого павлина с короткой шеей и крупной головой. Но только пока стояла ровно, высоко подняв голову. Когда ее тело приняло горизонтальное положение, и она метнулась сквозь высокую траву, сразу стало видно — хищник, причем хищник, родственный рептилиям, это заметно по тому, как извивается тело с длинным хвостом.

Данила постоял спокойно, понаблюдал, как демоница карабкается по стволу дерева. Она обхватывает его руками-крыльями, цеплялась когтями на трех хватательных пальцах. Четвертый был очень длинным, оперенным, это кончик крыла, сейчас сложенный к локтю. Схватившись руками, демоница без спешки вгоняла в кору большой серповидный коготь ноги. Остальные пальцы лапы, беговые, она в это время поджимала и опиралась только на этот специальный коготь, предназначенный для лазания по деревьям или по туше крупной добычи. Закрепив одну ногу, подтягивала вверх вторую. Потом переносила выше руки. Так, неторопливо, но уверенно, она поднялась по дубу до нужной ей развилки и там засела, оставаясь в демонической форме. Волки не привыкли смотреть вверх, потому вряд ли заметят ее в темноте.

— Так, теперь остальные, — Данила повернулся к спутникам. — Сейчас идем по тропе до деревьев. Там Арслан обращается. Ты сможешь запрыгнуть в форме леопарда вон на ту ветку? — показал на дерево чуть в стороне от тропы, с толстой веткой на высоте в два человеческих роста.

— Смогу, — кивнул парень. — А не смогу — по стволу влезу.

— На ветке обратишься. У меня есть веревка. Перышко тебе ее туда закинет, ты поднимешь ее на ветку. Потом спустишься, залезешь на другое дерево, — Данила показал на какое именно. — И поднимешь на развилку меня. Потом привяжешь свою одежду и оружие к веревке, возьмешь конец в зубы и вскарабкаешься на третье дерево. Так мы сможем стрелять по поляне сверху, с разных сторон. А до нас волки в звериной форме добраться не смогут. Переговариваться будем мысленной речью, через Марыську.

— А вдруг они нас перехитрят?

— Перехитрят — будем думать, чем ответить. А пока — не стоит городить сложности. Все хорошие планы просты.

Данила задумался, вспоминая, о чем он забыл сказать. Вспомнил:

— Да, теперь стрелять надо в головы. Сохранять их жизни нам больше ни к чему. Наоборот — меньше врагов выживет, меньше мстителей останется.

Подъем на деревья занял минут десять. На две ветки леопард просто сиганул с земли, зацепился передними лапами и быстро вскарабкался, перебирая задними по стволу. На третье дерево ему пришлось лезть по стволу, цепляясь когтями, это чуть дольше.

Арслана сильно смутило, что ему пришлось голым в человеческой форме поднимать наверх Перышко. Обычно оборотни спокойно относятся к наготе, но парень воспитывался у Мышкиных, в почти человеческом обществе. Ему обнаженность казалась неприличной. Впрочем, сама китаянка отнеслась к его виду совершенно спокойно. Для нее голый парень, сидящий на ветке дерева, — это всего лишь парень без одежды.

Когда леопард занял свое место на развилке дуба и обернулся в человека, он принялся замысловато ругаться на туркменском — одеться, сидя на ветке, не сверзиться при этом вниз, да еще и не уронить при этом оружие и вещи, оказалось непросто. Каждое движение стало отдельной сложной процедурой.

Когда солнце закатилось, всё было готово к приему гостей.

6. Ночью в лесу

Это была очень долгая ночь.

Это только кажется, что сидеть на дереве в прохладную летнюю ночь — легко и приятно. А на самом деле… уже через час приходится постоянно ерзать, чтобы найти положение, в котором ветка давит туда, где еще не больно. А еще — всем пришлось привязаться к стволам, чтобы не бояться упасть. И привязать оружие и поклажу. Не потому, что есть реальная опасность упасть, а чтобы тратить меньше усилий на удержание равновесия. Как ни странно, сложнее всего пришлось Марыське. Ее лапы не умеют так цепко, как птичьи, хватать ветки. Ей пришлось обхватить ствол дерева своим хвостом, чтобы зафиксировать тело устойчиво, а не балансировать.

«Вот будет смешно, если волки не придут!» — думал Арслан.

«Скорей бы уж, надоело — сил нет», — печалилась Перышко, которой сидеть на дереве в платье было совершенно неудобно.

«Как я их ненавижу!» — злилась на задержку Марыська, у которой ныл от долгого напряжения хвост.

А Данила по очереди перебрал все эти варианты мыслей и еще несколько.

* * *

Волки пришли после полуночи. До предрассветных сумерек ждать не стали. Наверное, просто не ожидали, что пришельцы нагло устроятся на ночлег почти у самого хутора, думали — им придется бежать дальше и к утру как раз выйдут на лагерь.

Тревогу подняла Марыська. «Идут!» — сообщила она всем мысленно. Этот мысленный крик вырвал Перышко и Арслана из дремоты, а Данила и так не спал.

На тропе появились серые тени, неслышно скользящие в свете луны. Одна, вторая, третья… восемь. Восемь волков вышли на поляну. Все взрослые с хутора, если Данила не ошибся с подсчетами.

«Что ж они творят? — возмутился Мышкин. — А кто с детьми остался?».

Последней в цепочке, судя по небольшому размеру тела, двигалась молодая волчица.

— Марыська, передай всем, чтобы последней волчице в голову старались не попасть. Ну или хоть какой-нибудь волчице, кроме альфа-матери, — мысленно обратился к демонице Данила.

Волки обнаружили место посреди поляны, где группа Мышкина перевязывала раны. Покружили, вынюхивая. Ведущего в обратную сторону следа Марыськи, оставленного в демонической форме, не заметили.

Вожак коротко рыкнул, и стая опять выстроилась гуськом, пошла по тропе дальше. Впереди — разведчик, за ним на небольшом расстоянии — седой вожак и цепочка остальных волков. Альфа-мать — в середине стаи, между самцами и самками.