Помоги проекту - поделись книгой:
Татьяна Вешкина
Книжные тюрьмы
Во внутреннем оформлении использованы иллюстрации: © Sabelskaya, ArtMari, alyaBigJoy, Mila Basenko / Shutterstock.com
Используется по лицензии от Shutterstock.com
© Вешкина Т., 2024
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024
Глава 1
Денис
Я давно заметил, что если наблюдать за происходящим со стороны, то становится спокойнее. Это не ты, а кто-то другой сидит в зале суда на жесткой холодной скамейке. У него твои каштановые волосы, слегка пухлые веснушчатые щеки и легкая небритость вперемешку с усталостью. Ветер гуляет за окном, безжалостно занося внутрь помещения осеннюю промозглость сквозь щели в окнах, заставляя кого-то другого скрестить руки на груди и дрожать от озноба. Запах безвкусно дорогого парфюма с нотками холодной земли и мертвых цветов больше не раздражает твои рецепторы. Все присутствующие расфокусируются и превращаются в синие размазанные тени, присыпанные сверху розово-желтой пылью от солнечных лучей. Голоса словно раздаются со дна бассейна, от тебя их отделяет толща воды и равнодушия. Бестолковый, овечий, вечно оправдывающийся голос твоего адвоката еле слышен, и ты отвлекаешься от пугающих мыслей о том, что этот представитель закона, скорее всего, в доле с твоим обвинителем. Раскатистый баритон судьи не нарушает твой покой, никаких переживаний больше нет. Но в голове звучит ряд вопросов, поставленных на повтор твоей памятью, играющей в бессердечного диджея: «Как я до этого докатился? Почему я? Меня покормят перед заключением?»
А то, что впереди ожидает тюремный срок, уже не может быть подвергнуто сомнению. В мою защиту звучат слишком слабые тезисы, и, если верить словам адвоката, пахнущего бальзамирующей жидкостью, я по своей инициативе решил взломать чужие банковские счета. Даже какие-то подтверждающие улики предоставили. «Вам должны смягчить приговор», – зашептал защитник и подмигнул мне.
Все началось два месяца назад, когда на электронную почту пришло приглашение на собеседование по поводу новой должности. Текущая работа была бесперспективной и малооплачиваемой, поэтому я с радостью откликнулся на более интересную и денежную вакансию. Сбывались мои мечты: иногда можно работать из дома, офис компания снимала в самом центре города, в помощь выделяли улыбчивую секретаршу, а в кафе на первом этаже варили просто божественный кофе. Меня нанял «ДеБилд». Странная фирма со странным названием. И не менее странным слоганом: «Потому что мы любим своих клиентов!» Казалось бы, стоило насторожиться, но я был слишком воодушевлен вкусным кофе с первого этажа. «ДеБилд» разрабатывал софт для банковских систем. В компанию я устроился на финальной стадии создания очередного продукта, и через месяц моей деятельности рабочая версия программы под моим руководством была готова. Я писал лишь фрагмент кода и не имел никакого понятия, во что вмешался. Похоже, какая-то группа хакеров использовала меня и обставила все так, что я оказался единственным виновным в планирующемся ограблении. А произошло именно ограбление. Дописанная мною программа стала ключом доступа к счетам клиентов банков и даже некоторых крупных организаций.
И вот я сижу в зале суда, осознавая неизбежность грядущего наказания, так нелепо свалившегося на мою голову. Наступает роковой момент: судья выносит приговор. Сейчас он объявит, что меня ждет. А ждет меня, разумеется, ничего хорошего.
– Денис Левинский, вы приговариваетесь к заключению в книге сроком на двадцать лет без права на досрочное освобождение. Поскольку у вас не было криминального прошлого и в вашей биографии отсутствуют какие-либо проступки, книгу мы выберем на русском языке. Мы вернем вас обратно из переплета в 2060 году, если, конечно, будет кого возвращать.
Да, это была суровая правда. Очень мало кто из заключенных доживал до момента освобождения со страниц вымышленных миров. Многих уничтожало жестокое повествование суровых рыцарских романов, норвежских саг и исторических трактатов о греко-римских войнах. Однако рекордсменом по количеству погибших по праву считалась не менее суровая русская классика. Одно дело – читать о каком-то знаменательном сражении, магическом мире или северном мифе, а совсем другое – оказаться его действующим лицом. Даже если тебя не убьют местные бактерии или вирусы, даже если ты окажешься достаточно смышленым, быстро разберешься, что к чему, и сможешь встроиться в структуру общества, остается еще слишком много «но». Никто не отменял голод, жестокие нравы, тяжелые погодные условия, непрекращающиеся войны – а ведь именно по этим критериям суд подбирал рекомендованные для заключения тома. И уж я бы точно не позавидовал тем, кого отправляли в книгу на иностранном языке. Провинившиеся попадали не просто в жестокий и враждебный мир со своими альтернативными законами, они еще и лишались возможности хоть как-то вникнуть в разворачивающиеся вокруг них события – если, конечно, не были знакомы с языком.
Я как-то наткнулся на исследования ученых, которые опрашивали одноглазых, одноногих или поседевших от ужаса людей, сумевших дожить до своего освобождения. Бывшие заключенные в один голос заявляли, что по каким-то неведомым законам бытия сама натура книжного мира противится вторжению чужаков и уж тем более не терпит влияния на свой сюжет. За вмешательство в повествование ветераны литературной ссылки расплатились, как нетрудно догадаться, глазом, ногой или рассудком. Да, а ведь когда-то словосочетание «литературная ссылка» имело совсем другой смысл. Пушкин, Лермонтов и прочие ребята, пока вокруг суетился рой слуг, смотрели из окон богатых поместий, наблюдали смену времен года и сокрушались, какие они несчастные, от скуки строча повести и стихи. Мои мысли перескакивали с одного мрачного сценария на другой, отчего меня слегка замутило. Даже, я бы сказал, укачало, как после американских горок из парка аттракционов. Но гадкое чувство в конце концов стало отступать, и я понял, что в реальном времени, на суде, прошло не больше нескольких секунд.
– Вы будете отбывать свое наказание в «Ветрах Востока» – романе Джерри С. С. Мортира.
Услышав название, я лишь чуть заметно вздрогнул, пытаясь не выдать облегчения, которое подхватило меня в свои объятия пушистого белого пледа из рекламы кондиционера для белья. «Ветра Востока», это надо же! Любимая книга родом из моего детства.
А потом облегчение уступило место глубокой, тоскливой печали. Здесь, на Земле, останутся мои родители, и я не увижу их целых двадцать лет. За это время они сильно состарятся, а мир изменится до неузнаваемости.
Меня погрузили в старый «уазик» – зомби-привет от канувшего в лету СССР. Как ни странно, эти болотного цвета автомобили с выпученными от изумления фарами все еще были на ходу, в отличие от отживших свое машин марки «Люда» прошлого поколения. Доподлинно известно, что многие переплавленные «люды малины» доживали свой век в новом качестве и исправно служили в роли железных тазов. Казалось, «уазик» искренне удивлялся, почему он жив и ездит, а потому кряхтел и выдыхал из выхлопной трубы облака вонючих газов. Неумирающий стальной дед натужно пукнул, и мы поехали: я, закованный в наручники и хмуро косящийся в скованное решеткой микроокошечко, и сотрудник полиции – за рулем. Рядом, на соседнем сиденье, замер конвоир, сопровождающий меня до места исполнения приговора. Это был коротко стриженный мужчина с самыми обычными серыми волосами, среднего роста, среднего телосложения. Я размышлял о том, что неприметного господина не получится запомнить при всем желании – слишком распространенный и усредненный у него типаж. Рядом с таким человеком можно каждое утро ехать на работу в одном вагоне метро, но запомнить его все равно не выйдет. Специально, что ли, таких на службу берут? Пока я раздумывал на эту тему, мы уже подъехали, миновав контрольно-пропускной пункт. «Уазик» замер на территории старого, построенного еще в XIX веке комплекса из красного кирпича. Не оставалось никакого сомнения, что дома со смотровыми башенками образовывали правильные по форме кресты.
Место осуществления приговора представляло собой старую тюрьму с пустыми, распахнутыми дверями камер. Сюда привозили и для устрашения, и в качестве напоминания. Решетка с черно-ржавыми прутьями скрипнула своими петлями, и я непроизвольно дернулся. Конвоир, стоящий справа, не принял эту неловкую реакцию за попытку побега, а лишь немного надменно хмыкнул. Постоянный спутник подобных мест – холодок по коже – набросился на меня, точно кот на игрушку, набитую мятой, и крепко схватил острыми когтями позвоночник. Это место оживляло в воспоминаниях городские легенды, появившиеся с изобретением технологии перемещения в книжные переплеты. Родители пугали своих едва подросших детей: «Будешь плохо учиться, попадешь в книжку из школьной программы!» А подростки по вечерам в парке, на даче, или засидевшись в гостях у друзей, обменивались страшилками о том, что книги с узниками хранятся в склепах под городом и старых бомбоубежищах. И только что освободившимся узникам приходится еще долго прокапывать себе дорогу наверх руками, разгребая комья земли под пристальным взглядом мертвецов. Мне вспомнилась самая жуткая городская легенда, гулявшая скорее вдоль стен зданий институтов и университетов. Якобы никто на самом деле не возвращается из ссылки в книгу, а все те люди, которые появляются на телевидении и радио, – нанятые актеры. И тот том, в который отправляют заключенного, тут же сжигается.
Я попытался сосредоточиться на радостных воспоминаниях из детства, но так и не смог. Не потому, что у меня не было радостных воспоминаний из детства, а потому, что при текущем раскладе вещей это казалось почти невыполнимой задачей. Мозг снова и снова возвращал меня к событиям, предваряющим весь этот фарс.
Я только закончил писать свой фрагмент кода, окрыленный и готовый к решению новых задач, и вышел из офиса, одетого в элегантное фигурно вырезанное стекло. Первое задание на моей первой работе выполнено, я отлично справился и уложился в дедлайн. Позади – рабочая неделя, впереди – выходные, и комик-кон не за горами, маячит уже, размахивая своим световым мечом. Я спустился на первый этаж по лестнице, и путь как-то сам собой логично закончился в кафе. Не знаю, собирали ли кофейные зерна рабы в Гватемале или местные жители, которым, по меркам их деревни, платили очень хорошо, но кофе все равно оказался чертовски хорошим, как всегда. Никакого кислого привкуса страдания не обнаружилось, только легкое карамельное послевкусие. Повинуясь внезапному порыву, я купил у улыбчивой барышни за стойкой еще и коробку шоколадных печений по слегка завышенной цене. На упаковку, как бы оправдывая свой поступок, производители наклеили стикер: «Без глютена, ГМО, красителей и консервантов. Ручная работа». Да, в любой непонятной ситуации просто клей на все подобную этикетку. Не дают повышение? Этикетка с фразой «Ручная работа» отлично будет смотреться на годовом отчете. Сделал кривую вазу и пытаешься продать ее в интернете? Аккуратно сними с годового отчета вышеуказанную наклейку. А табличка «Без ГМО и вредных добавок» отлично будет смотреться на любой части тела, особенно во время свидания. Заметив, что я замер, разглядывая печенье, кассир слегка смущенно поправила свой темно-синий передник и произнесла:
– C зеленым чаем будет вкуснее.
Мне так и не удалось понять, мешал ли я ей работать или эта фраза предназначалась в качестве зачина к дружеской беседе. Я улыбнулся, почувствовав себя неловко, поблагодарил девушку за совет и поехал домой.
На следующий день я пригласил к себе домой Ника, который был «именно Ником, а не Николаем», и Леньку, который был менее притязателен в отношении зова по имени. С ребятами я дружил еще со школы, а потому они застали мою трансформацию из хиленького худенького мальчика, сломавшего зрение о чтение книг под одеялом по ночам, в довольно подтянутого юношу, увлекающегося Средневековьем. Мое хобби отнюдь не ограничилось восторженным наблюдением за построением войск и ведением военных действий по другую сторону текста. После прочтения «Ветров Востока» я уже не мог спокойно стоять в стороне и просто бить палкой крапиву. Я решил, что гораздо интереснее бить кого-нибудь другого, и не палкой, а мечом. Да, в общем-то, не бить, а скорее участвовать в сражении или настоящем поединке. «Ветра Востока» были даже больше про магию, чем про Средневековье, но так как школы чародейства и волшебства в шаговой доступности не обнаружилось, я уговорил маму и папу записать меня в секцию фехтования. Фехтование со временем переросло в более основательные занятия в сообществе реконструкторов, и чуть позднее я даже научился не только владеть мечом и шпагой, но и стрелять из лука. А потом пришла учеба в университете на программиста, и времени на продолжение занятий по фехтованию и стрельбе стало катастрофически не хватать. Остались редкие упражнения, призванные поддерживать форму, и соревнования, проводившиеся на излете июля в соседнем Выборге. Ник и Ленька, с которыми я всегда находил возможность увидеться, в конце концов все-таки переманили меня в свою секту косплееров. Косплей был по-своему удобен: он не требовал крупных преподношений в виде человеко-часов, если, конечно, ты не шил себе костюм сам; также косплей стал еще одним звеном, связавшим меня и ребят. В общем, я втянулся. Ник, ходивший прямо, словно по струночке, выглядел, как пай-мальчик со скрипочкой из приличной семьи. По какой-то неведомой причине Николай отчаянно пытался развеять образ интеллигента и выбирал для перевоплощения образы самых отъявленных злодеев. Ленька, напротив, был полноватым и к своим двадцати двум окончательно смирился с тем фактом, что в борьбе между нерегулярными занятиями спортом и весом вес победил со значительным перевесом. Каждый год на комик-кон Ленька выбирал именно тот костюм, который бы выгодно представлял его и при этом притягивал женское внимание.
Пицца не заставила себя ждать, она позвонила в дверь при помощи человека-посредника с квадратной заплечной термосумкой и вскоре поспешила оказаться на моем столе в кухне. Вообще-то, квартира была родительской, освобожденной после того, как мама и папа переехали в частный дом на окраине Петербурга «поближе к зелени». Наверно, на дом они копили все двадцать лет, может, конечно, чуть меньше. Я знал, что не могу подарить что-то настолько же значимое, а потому на новоселье преподнес посудомоечную машину (спасибо деньгам, выигранным во время последнего турнира на мечах).
– Хорошая пицца, – с удовольствием причмокивая, заметил Ленька, – и удивительно горячая.
– С тех пор как филиал «Кусь-кусь пиццы» открылся на нашей улице, она и не бывает другой. Времена холодной, как покойник, еды из доставки остались в прошлом, – торжественно возвестил я, приподнимая кусочек аппетитной пиццы с грибами.
– За это и чашку сока поднять не жалко, – подвел итог Ник, обводя взглядом небольшую, но уютную кухню.
Цвета для ремонта выбирала мама, а потому в комнате преобладали пастельно-зефирные оттенки. Я так и не понял, почему женщины любят приглушенно-нежные цвета, хотя и не мог отрицать, что определенный расслабляющий настрой выбранная гамма создавала. По старой доброй традиции после перекуса мы отправились хвастаться костюмами и советовать друг другу дополнять их разными декоративными элементами. Дольше всех, как всегда, переодевался Ленька. Наверно, отвлекся на рассматривание себя в зеркале. Не дождавшись приятеля, мы с Ником принялись придирчиво вглядываться в детали персонажей.
– Ну почему ты легионер? И зачем тебе этот короткий меч? Как его там… вот, гладий! Что за легионер без копья? – приговаривал Ник, осматривая меня со всех сторон.
– Потому что римляне чаще всего сражались в тесном строю гладиусом – коротким мечом и прикрывались от ударов щитом. Копье действительно было одним из самых распространенных орудий в мире, но только не среди римлян, – я перевел дух, – да, знаю, что в этом году вы ожидали от меня, как обычно, чего-то средневекового, но мне захотелось разнообразия. И потом, помните ту историю, когда мы в прошлом году прогуливались после комик-кона вдоль канала у Летнего сада? Вы мне говорили: «Девушки мечтают о рыцаре», «Доспехи – это романтично»… А я, между прочим, уронил не только себя в эту Лебяжью канавку, но и чувство собственного достоинства.
– Ну кто ж тебя просил на ходу в латах оборачиваться вслед той барышне? Повезло еще, что в канавке было неглубоко…
– Вообще-то, это была моя однокурсница, и я хотел по поводу домашнего задания уточнить.
– У рыбок зато смог уточнить.
Ленька зашел на кухню в желтом и пушистом костюме Пикачу. Как я недавно узнал, такой наряд назывался «кигуруми» и представлял из себя помесь гигантского полотенца и халата с капюшоном.
– Да не смотрите вы на меня так свысока! – фыркнул Пикачу.
– А по небу прокатите нас, облака? – закончил фразу за друга Ник. – Я вот тебе по-хорошему завидую! Мы с Дениской каждый год бьемся над деталями и достоверностью костюмов, прорабатываем образы… А фотографироваться бегут сначала к тебе! Хотя ты покупаешь самые незатейливые вещи из массмаркета.
Ник поправил свой плащ Дарта Вейдера, пошитый на заказ, и натянул на голову фирменный шлем завоевателя галактики.
– Потому что я свой образ отыгрываю! Важен не костюм, а харизма, понимаешь? Я улыбаюсь девушкам, говорю им комплименты, а вы по углам жметесь, как первоклассники. На вас красавицы смотрят, а вы в ответ отворачиваетесь, смущенные. Так чего вы хотите? Они стесняются к вам сами подойти, думают, вы надменные или замкнутые. Похвалите женские наряды, завяжите непринужденную беседу. Да на худой конец, сделайте вид, что ждете знакомую в таком же костюме, но издалека плохо видите и ошиблись барышней.
– Я Темный владыка, а не обманщик!
– Ну так и веди себя соответственно! – легко согласился Ленька, поправляя слегка натянувшийся на пузе костюм.
– Подумать только, я ведь сейчас слушаю советы какого-то напыщенного лимона! Прям кисло и тошно от твоих замечаний, – в шутку возмутился Дарт Вейдер.
Я засмеялся и подумал, что ужасно счастлив. Однако уже в следующий миг от «ужасно счастлив» осталось только «ужасно».
Вы когда-нибудь видели, как вооруженный отряд выводит скованных наручниками Пикачу, Дарта Вейдера и римского легионера? А вот наши соседи видели. Звучит как начало хорошего анекдота: «Как-то Дарт Вейдер, Пикачу и римский легионер собрались в пабе…» Вот только на анекдот все происходящее со мной точно не было похоже. Из окна первого этажа высунулась соседка, не пропускающая мимо себя ни одной местной новости. Мне всегда казалось, что эта пожилая дама с высокой прической-гнездом втайне глумится над теми, кто не имеет возможности внести квартплату или поскальзывается зимой на кривых обледеневших ступеньках у парадной. Уж слишком строгий взгляд сквозь морщины у нее получался, какой-то осуждающе-разочарованный. Однако мир не переставал меня удивлять.
– Мальчик хороший, я его с детства помню. Он и мухи не обидит. Должно быть, произошла ошибка и вы взяли не того.
Да, эта леди выглядела как гриф, который носит на голове свое же гнездо, но она вступилась за меня! Ребята в форме лишь хмыкнули и бесцеремонно затолкали меня в автомобиль. Ленька и Ник плюхнулись рядом, дезориентированные и странно озирающиеся. Машина поехала, добавив происходящему сюрреалистичности.
– Денис, признавайся, это какой-то очень хорошо организованный розыгрыш? Ты оплатил нам жутко дорогой квест? Сейчас нам нужно будет найти ключ на полу машины и сбежать, а на ключе будет выгравирована подсказка, ведущая к следующей локации? – пришел в себя Ленька.
– Вот вам хорошо – у вас костюмы теплые… У Ника плотные штаны с пластиковыми и тканевыми вставками… ты, Ленька, вообще какой-то шерстяной… А у меня туника хоть и достаточно длинная, но в ней холодно… так и знал, что нужно было одеваться как римлянин, который идет захватывать Англию, а не как римлянин, воюющий на Италийском побережье!
– А в чем разница? – уточнил Ленька.
– Обмотки бы на ногах были теплые и носки шерстяные!
Ник сел поудобнее, поморщился:
– Ленька, больше похоже, что ты решил остепениться и замыслил утащить зазевавшуюся барышню под венец, пока она не очнулась и не разочаровалась в тебе. Если это приглашение на мальчишник, то ты явно переборщил с драмой.
Мне в голову тем временем закрадывались подозрения… Не требовалось большого ума, чтобы догадаться, какие обвинения я вскоре услышу в участке. Хорошо хоть Леньку и Ника быстро отпустили, после того как половина полицейского наряда перефотографировалась с ними для своих социальных сетей.
События недавнего прошлого отступили назад, только ощущение холодных колец из металла на запястьях никуда не делось. Сейчас на мне была фирменная тюремная форма – достаточно теплые штаны и рубашка, пахнущие хлоркой и кипячением. Наверно, ее до меня носил какой-нибудь нерадивый бизнесмен, сосланный в книгу на пару месяцев за несвоевременную уплату налогов. Лестница уводила все ниже и ниже уровня земли, с каждым шагом сокращая мое время пребывания в реальности. Ступеньки утекали из-под ног, словно песок в старых часах, отсчитывая последние минуты. Топот ног, прокатывающийся эхом по туннелю, вырезанному в скале, был похож на бой курантов.
Неожиданно поворот подземелья вывел меня и конвой в огромный зал, уходящий в бесконечную даль. Переоборудованный не то из старого погреба, не то из отделения для преступников, совершивших особо тяжкие преступления, зал будоражил воображение и заставлял задирать голову вверх, чтобы охватить взглядом все пространство. После полутьмы, окутавшей коридоры, я долго щурился, как крот, которого хищники погнали из норы. Я почувствовал себя прохожим в центре бурлящего мегаполиса, только роль небоскребов играли книжные шкафы, возносящие себя на десять метров вверх. Их полки, ярко и богато освещенные софитами, напоминали окна фасадов. Шкафы были разделены по секциям «Преступления». Мне на глаза попались ряды «Вооруженное ограбление» и «Воровство». На второй и третий этаж вела винтовая лестница, выкованная из ажурного железа. На самом деле, это место напоминало хранилище редких книг эксцентричного миллиардера: все книжные шкафы были герметично закрыты экранами из закаленного стекла, и добраться до книг можно было, только если у тебя имелся код доступа. По крайней мере, так я решил, когда заметил панели из двенадцати кнопок с символами.
– Выглядит потрясающе, не так ли? – обратился ко мне конвоир, который шел позади. – В тюрьмах почти не осталось охранников и обслуживающего персонала… нет врачей, поваров, организаторов досуга… вместо них теперь два библиотекаря и один архивариус.
– Гуманизм, – удовлетворенно протянул другой полицейский. – И ни одного побега. Наконец-то правительство сумело построить тюрьму, из которой невозможно выбраться.
Я почувствовал, как им хотелось похвастаться и рассказать об этом месте: «Смотрите, где мы работаем! Мы причастны к масштабному и очень важному делу! Причастны-причастны! Причастнее и деепричастнее не бывает!» Голоса конвоиров звучали так, будто именно они изобрели технологию телепортации на страницы книг, лично ее внедрили, а теперь работают над чем-то не менее значимым и интересным.
Постепенно дыхание выровнялось, и волнение стало уходить: по крайней мере, каждая книга с преступником действительно хранится под замком, а не подлежит уничтожению. Если бы я был одиннадцатилетним юнцом, то наверняка бы пришел в дикий восторг: меня отправят в любимую книгу! Я там все и всех знаю! Можно подружиться с теми героями, на которых всегда равнялся. Помню, когда только начал ходить в секцию по фехтованию и научился азам, то возомнил себя непобедимым воином, порхающим, как бабочка, и жалящим, как пчела. Однако первые же соревнования выбили эту дурь и дали понять, что мне есть чему поучиться. В те времена я бы многое отдал, чтобы оказаться в Средневековье, тем более магическом: пожертвовал бы всеми своими сбережениями, разбив свинку-копилку, отдал бы коллекцию фигурок из мира фэнтези, не задумываясь, расстался бы с личной библиотекой… В средней школе я начал изучать любимую эпоху и историю в принципе, и тогда я понял, как далеки причесанные, накрашенные и расшитые блестками голливудские фильмы от реалий дремучего прошлого. Когда зимой произошла авария в котельной и наш дом на несколько дней лишился отопления, пришло внезапное осознание – так же мерзли по своим замкам все те господа, лорды и бароны, которыми я хотел стать. Разум говорил, что водопровод и канализация в Средние века тоже отсутствовали, и даже благородным особам нагретую в бадьях воду приносили в несколько десятков заходов, и вода эта имела свойство очень быстро остывать, особенно если в помещении было так же холодно, как в квартире в те дни без отопления. Мои родители не владели дачей, а вот семья Леньки такой роскошью располагала, так что приглашение в деревню оказалось всего лишь вопросом времени. Первый (он же последний) опыт посещения деревенского туалета оставил, во всей полноте иронии, глубокую детскую травму в моей неокрепшей психике: кошмары, в которых меня поглощает «черная дыра», как я окрестил эту модель уборной, до сих пор иногда вторгались в безмятежные сновидения. Таким образом, Средневековье и его романтика сами себе подписали приговор. И это еще молчу про отсутствие врачей и лекарств. Так что уже к шестнадцати годам я бы отдал свою значительно увеличившуюся коллекцию фигурок героев из фэнтези, подросшую библиотеку и карманные деньги, только чтобы в это самое Средневековье меня ни за что не отправили.
Как и всякий почти взрослый мужчина в свои двадцать три, я стремился к интересной работе по специальности, хотел посмотреть мир, что-то кроме курортных Турции и Египта, где отдыхал с родителями; найти девушку, в конце концов. Неужели я теперь не смогу осуществить ничего из того, что планировал?
Тем временем конвоиры остановились, очевидно доставив меня к конечному пункту. В помещении находился механизм, похожий на гигантский старый граммофон со страниц учебника по истории быта людей XX века. Возле граммофона крутился не то научный сотрудник, не то библиотекарь – я не успел рассмотреть работника, поскольку двигался он слишком быстро, проверяя состояние оборудования.
– Хм-м, а вот и «Ветра Востока» Джерри С. С. Мортира пожаловали, верно? – Наконец, мой взгляд остановился на замершем мужчине в аккуратной, но безвкусной рубашке с острым воротом, надетой поверх майки. – Выходит, вы попали в переплет? Кстати, спасибо, что не задержались – я теперь вовремя успею на обеденный перерыв. Давайте поторопимся, сегодня подают венские вафли в столовой через дорогу, хочу застать их еще горячими.
Некоторая циничность и отстраненность на подобной работе, конечно, требовались для сохранения здравого рассудка, однако мне не понравилось, что свое равнодушие, пренебрежение и легкую насмешку этот человек даже не попытался скрыть.
– У меня, вообще-то, есть имя и чувства, – не выдержал я, раздражаясь. – Я же вот не берусь судить вас, как книгу, по обложке. Хотя держу пари, что рубашку вам подыскивала мама, потому что ни один мужчина в здравом уме не решится такую одежду добровольно выбрать. А у жен обычно есть какой-никакой вкус. И фразу вы свою коронную про «попали в переплет» каждому заключенному говорите, она у вас дежурная. Думаете, что вы смешной и остроумный?
Сотрудники службы безопасности не сдержали улыбок, но попытались подавить смешки. Мужчина, выслушавший мою тираду, поджал губы, набрал в рот воздух, пытаясь парировать замечания, открыл рот, но не нашел, что ответить. Потом снова глубоко вдохнул, собираясь высказать свое негодование, и опять растерялся.
– Валерий, зачитай права нашему шутнику. И запускай уже свою машину.
– Машину? Вообще-то, это трансформатор… переместитель, чтобы вам было понятнее. Это изобретение превращает частицы, из которых состоит человеческое тело, в волновое излучение, а затем обратно, и тогда переносимый объект оказывается уже непосредственно в книге. Одежда, она тоже из органики, поэтому телепортируется вместе с владельцем… Так или иначе, – Валерий взял себя в руки, собрал остатки инициативы и продолжил: – Денис Левинский, ваша книга будет храниться в отделе «Мошенничество в особо крупных масштабах», запечатанная в течение двадцати лет. Если по истечении этого срока вы останетесь в живых, то вас вернут со страниц книги. Вы можете написать прощальное письмо или высказать ваши мысли, которые мы запишем на видео. Копии видеозаписи будут разосланы по указанным вами адресам. Я лично прослежу за доставкой ваших сообщений родным и близким. Такая у меня работа.
Я устало кивнул, запоздало осознавая, что моя вспышка негодования могла мне дорого обойтись. Все-таки не стоило злить человека, от которого напрямую зависело мое благополучие.
– Пожалуй, давайте запишем мои слова на камеру, – я немного сник, снова отстраняясь от происходящего. Задумавшись, я не заметил, как ко мне тихо подошел один из конвоиров и утешительно произнес:
– Ничего он с твоей книгой не сделает, можешь не переживать. Здесь повсюду камеры. За такой проступок Валерий только недели две будет писать объяснительные. Бумажная волокита – его страшный сон наяву, вот такие они, эти выпускники с инженерного. Ты даже не представляешь, как нас достала эта глупая фразочка про переплет, так что спасибо. Думаю, больше мы ее не услышим.
Никогда бы не подумал, что бюрократия однажды спасет мне жизнь, но теперь к оформлению отчетов о проделанной работе и объяснительным я решил относиться с большим уважением и теплом. Мне не хотелось терзать родителей и друзей длинными прощаниями, и обвинять мир в несправедливости у меня тоже не было желания, так что я ограничился небольшим сообщением:
– Вы меня хорошо знаете и понимаете, что я невиновен. Просто оказался, как бы это банально ни звучало, не в то время и не в том месте. Следовало бы настороженнее отнестись к новой работе, ну не знаю… Не откликайтесь на вакансии через интернет-приложение «Трудоголик», потому что я не хочу встретить вас, разгребающих конюшни на страницах русской классики. Такой удар ни один школьник не переживет. Берегите себя и помните, что ученикам и без вас хватает страданий из-за постоянного додумывания на тему: «Что же хотел сказать автор о характере героини, когда изображал невозделанное русское поле». Я вами очень дорожу. Люблю вас, папа и мама. Ник, Ленька, как говорится, не дождетесь. Вот вернусь и опробую все Ленькины советы по знакомству с барышнями.
– Вообще-то, – голосом школьницы-отличницы заметил технический специалист, – после попадания в книгу человека меняется только тот том, в котором оказался заключенный. Остальной тираж остается неизменным.
– Валерий у нас обделен юмором, – печально пояснил конвоир и покачал головой. – Он бедный во всех смыслах.
Техник что-то зашипел в ответ, как растворяющаяся витаминка в стакане, но я уже не услышал перебранку. Глаза защипало, и я отвернулся. Сотрудник выключил камеру и подсоединил к ней шнур для перекидывания видео. Сопровождающие стояли чуть поодаль, внимательно за мной следя. Валентин открыл небольшой ящичек у «граммофона» и положил внутрь книгу, предварительно вчитавшись в надпись на ее форзаце и бегло пролистав страницы. Знакомая с детства яркая обложка с золотистым драконом и воином-всадником в китайских доспехах легко узнавалась. Я внимательно проследил за тем, как мужчина в последний раз сверился с выставленными на телепортаторе настройками.
Интересно, догадались ли продавать переписанные книги на аукционах? Это была бы золотая жила: одному Богу и распорядителю аукциона известно, какие бешеные суммы согласны выложить фанаты любимых произведений за новую версию романа. Валентин направил на меня огромный ретранслятор «граммофона», похожий на распускающийся бутон цветка. Конвоиры синхронно попятились, словно участвовали в танцевальном флешмобе, и мне на секунду показалось, что я просто оказался героем реалити-шоу о розыгрышах. Однако моя фамилия была не Труман, и кошмар не прекратился. Трансформатор заискрил. Из ретранслятора вырвались прозрачные волны, по краям которых переливались радужные разводы – совсем как у мыльных пузырей. Волны настигли меня, и я почувствовал, что они похожи на прикосновение брызг моря и дуновение соленого морского бриза. Почти сразу излучение стало каким-то тягучим, словно патока, и я начал увязать в нем. Лаборатория, равно как и ее сотрудники, медленно выключилась точно так же, как гасли когда-то старые ламповые телевизоры, о которых я смотрел научно-популярную программу на «Дискавери». Перед глазами выросли плоские белые бумажные города за крепостной стеной, на которых были вытатуированы черные буквы. Между городами образовались леса и поля, потекли реки из шрифта. От китайских пагод с загнутыми вверх крышами потянулись тени, добавляющие архитектуре объем. Поля превратились в холмы, приобретая трехмерность, а у рек появились берега. Мир вокруг меня вращался, точно карусель в парке аттракционов; на черно-белой реальности стали распускаться робкие акварельные бутоны цвета. Прежде чем передо мной явился мир «Ветров Востока», я увидел вспышки выдыхаемого огня, бой-танец монахов, одетых в лазурные одежды, горные пики, занесенные снегом, вдоль которых кто-то оставил одинокую цепочку следов. Передо мной засияла огромная желтая луна, бросающая тени на серебристую реку, в которой тонули звезды. Мираж исчез, когда я случайно моргнул.
Трансформатор выбросил меня посреди распаханной чайной плантации, прямо в колючий зеленый куст, да еще и вверх ногами. Словно колобок, я выкатился на протоптанную дорожку и перевел дыхание. Лицо, наверно, покрылось мелкими ссадинами, поскольку жутко чесалось; тюремная мягкая рубашка слегка задралась, и я поспешил ее поправить. Я не ожидал, что после перемещения в роман окажусь одетым по местной моде, но все равно занервничал. Книга Джерри С. С. Мортира была довольно жестока даже к тем, кто родился, вырос и прошел успешную социализацию в местном обществе. Что же можно было сказать о чужаке, разряженном под огородное пугало? У меня почему-то не оставалось сомнений: если я в таком виде покажусь перед местными жителями, меня быстренько без всякого суда предадут казни как шпиона из соседнего государства. И неважно при этом, похож ли мой наряд на тот, что носят чужаки, или нет. Я огляделся. Зеленые кусты чая перемежались с фиолетовыми, ярко цветущими кустами лотоса вайолет и исчезали за горизонтом, спускаясь витиеватыми полосами с холма в долину. Лотос, выдуманный автором, был создан скорее для описательной красоты, нежели для выполнения какой-либо функции, однако обладал легким успокаивающим эффектом. Вместе с расползающимся солнечным светом по земле заскользили завихрения тумана. Я вспомнил первые строки «Ветров Востока»: «Это было необычайно хрустальное утро, окутанное еще не проснувшимся волшебством. Белая пугливая дымка стелились по зелено-фиолетовым полям».
Я хмыкнул. Тишина, как и приказано фантазией Джерри С. С. Мортира, зазвенела еле слышными колокольчиками и затихла в молчаливом предвкушении. У меня вырвались следующие строчки книги: «Этот мир ждал». Тьфу ты! Нашел время цитировать любимое произведение! Какой у меня вообще план? Прятаться от всех мест, помеченных цивилизацией? Следить из-за кустов за развитием сюжета, боясь, что меня обнаружат? А еду как добывать? И как не замерзнуть зимой? Я не выживу, прячась по лесам и полям, ночуя без палатки, спальника, нормальной пищи. Даже если в местных лесах достаточно съедобной, немагической дичи, то где мне раздобыть лук и стрелы? Осознание пришло быстро, как будто давно было готово всплыть и открыть мне правду: мне нужно стать главным героем. Отнять у простодушного, наивного юнца его единственный шанс выбиться в люди и стать воином-волшебником. Забрать, присвоить себе чужую судьбу, варварски вырвать из рук простого крестьянина надежду и безжалостно растоптать ее. Мне никогда не хотелось быть кем-то; в то время как мои одноклассники мечтали стать Джоном Ленноном или Вином Дизелем, я всегда хотел был просто собой. А сейчас именно мне придется притвориться другим человеком, чтобы выжить. Чтобы вернуться домой хоть и постаревшим, помятым, но все-таки живым. Теплым, дышащим. Эту книгу придумали не под меня, поэтому нужно сильно постараться, чтобы вписаться. Вспоминая, что произойдет дальше, я помчался вниз, вдоль педантично высаженного ряда кустов чая и лотоса. Впереди показалась река, лениво ворочающая свои воды по камням. Я понял, что повествование книги отнюдь не собирается меня ждать, когда наконец догнал крестьянина, снимающего с плеч плетенную из бамбука корзинку. Как и положено порядочному главному герою, юноша по имени Минж отвлекся от своего тяжелого труда, и, увлеченный созерцанием восходящего солнца, стал зачитывать вслух только что сочиненные строки:
Если переводить весь этот текст с языка метафор, то Минж заявлял, что окрылен творческим вдохновением и хочет принести своей стране процветание. Протагонист, вопреки моим ожиданиям, оказался совсем уж невысоким парнем, едва достающим мне до плеча, а еще он слишком простодушно расплывался в прямо-таки умственно отсталой улыбке. Такой умиротворенный, настроенный на нежное единение с природой, Минж вдруг словно взбесился, стоило мне обогнать его и оставить позади. Я услышал боевой клич за своей спиной и поднажал. Позади раздались почти нечеловеческие завывания. И вот это уже было не по сценарию. В этом месте «Ветров Востока» простой сборщик чая должен был почувствовать зов непреодолимой силы и спуститься к реке, не забывая восхищаться бабочками и птичками, как последняя Белоснежка.
– С дороги! Не смей! Ты идешь туда, куда… нужно именно мне! Только мне… – Маленький крестьянин с короткими ножками с каждой фразой все с большим трудом переводил дыхание, задыхаясь от бега. С плетеной корзиной, трепыхающейся за спиной и шуршащей собранным чаем, Минж напомнил мне разъяренную черепаху.
Книга Джерри С. С. Мортира была интересна тем, что повествование начиналось с истории, в которой самый обычный человек, на месте которого так легко себя представить, постепенно становится воином без страха и упрека, силой своей воли подчиняет себе волшебство и всему учится вместе с читателем. Духовный рост и путь, полный приключений, я с героем проходил в детстве вместе – а не наблюдал за очередным становлением и без того крутого всемогущего колдуна, списанного с фантазий о себе какого-нибудь недалекого автора. Кроме таланта поэта, который, к сожалению, никак не мог усилить выносливость, Минж в данный момент ничем особо выдающимся не располагал. Я сейчас ненавидел сам себя. За то, что существенно превосходил крестьянина-чаесборца по физическим показателям, навыкам ведения боя и уровню владения оружием. Обойти очевидно более слабого соперника, не способного оказать сопротивление, – это было слишком низко, даже постыдно. Ничуть не запыхавшийся, я стоял у подножия холма и пытался понять, в каком направлении мне теперь двигаться. К сожалению, автор не так подробно описал путь до реки, и я не был уверен, стоит идти направо или налево, вдоль берега. Да и, в отличие от Минжа, меня не примагничивало сюжетом к месту разворачивающихся событий. Мои задумчивость и нерешительность дорого мне обошлись. Отчаянно подавляемые грудные хрипы и сопение я услышал слишком поздно, когда отважный крестьянин в прыжке бросился на меня из-за чайного куста, пытаясь повалить и выиграть время. Это было похоже на прыжок домашнего кота, который играл в охоту. У моих родителей был сиамец по кличке Брюс Ли, выскакивающий из-за угла на всех гостей и членов семьи с одной-единственной целью – застать врасплох. Брюсик, как его ласково звала мама, поймав «добычу», принимался колотить задними лапами по тапку человека, а передними крепко вцеплялся в ногу, словно хотел вскарабкаться на дерево. Нетрудно догадаться, что мама просто обожала, когда на Восьмое марта ей дарили несколько пар колготок нелоскутной кондиции.
Сейчас родительского кота мне очень напомнил Минж, пытающийся лягаться, царапаться и кусаться одновременно. Воинственный крестьянин, с трудом переводя дыхание, оттолкнул меня. Однако без дополнительной опоры потерял равновесие и нелепо завалился на бок. Красное от перенапряжения лицо с ненавистью уставилось широкими миндалевидными глазами, Минж прорычал:
– Я не сдамся! Я буду сражаться! До последнего вздоха.
Даже в сочетании со смешно болтающейся на одной тесемке плетенной из бамбука шапочкой его заявление не показалось хоть чуть-чуть забавным. Отряхнувшись от пыли, я покачал головой:
– Эх, а ведь я всю жизнь пытался стать на тебя похожим… Я всегда хотел такой сильный, несгибаемый характер…
Крестьянин ничего не понял и продолжил прожигать меня взглядом. Не представляю, что делал бы Минж, окажись он на моем месте. Но я знал, что буду вынужден сделать сейчас. Мне нужна была его одежда (и без мотоцикла!).
Пока я раздумывал, как лучше провести удушающий прием, после которого Минж быстро придет в себя, главный герой снова попытался броситься мне под ноги. Машинально я шагнул в сторону, освобождая дорогу юному и бравому чаесборцу. Вот только я не учел, что покатый холм за моей спиной переходил в овраг. Минж покатился кубарем – да так бодро, как будто участвовал в английских соревнованиях по бегу с горы за головкой сыра. Приз в виде сыра у подножия чайной плантации, конечно же, не ждал беднягу Минжа. Литературный персонаж крякнул и поднял последнее облако пыли. Что-то предательски и неприятно хрустнуло. По моей спине прошел холодный озноб, и ужасная мысль закралась вдруг в мое подсознание: «Неужели мои действия повлекли за собой летальный исход? Я сломал ему спину?!»
В кустах, на обломках бывшей плетеной корзины, без чувств и слегка помятый, лежал Минж. Все руки и ноги, вопреки моим опасениям, торчали из правильных мест и под нужным углом. Убедившись в наличии пульса и ровного дыхания у героя, я принялся критически осматривал себя.
Одежда протагониста «Ветров Востока» хоть и налезла на меня, но выглядела жутко, как будто я ограбил детский магазин карнавальных костюмов. Полукафтан с запа́хом сел впритык только потому, что предполагал обмотку вокруг тела в два слоя и обвязывался вокруг пояса веревкой. Правда, вместо того чтобы доставать до колен, кафтан предательски топорщился складками чуть пониже спины. Штаны вообще превратились в бриджи и налезли на меня лишь благодаря подвязкам на поясе. Соломенную шляпу я привязал к шее, чтобы она аутентично болталась за спиной, так как она категорически отказалась держаться на голове и постоянно спадала. В этом добытом в бою наряде я чувствовал себя китайским разбушевавшимся Иваном-дураком. Только лаптей не хватает… Но у меня есть неплохой аналог: пока сидел за решеткой, ожидая приговора, успел обзавестись простыми мокасинами из искусственной кожи, которые были положены всем заключенным… К счастью, мокасины были похожи на обувь, которую носили местные книжные жители. Плетеные «туфельки» Минжа, наверно, не подошли бы ни Золушке, ни даже Дюймовочке. Да чего я, собственно, злюсь-то? Нормальный 35-й размер среднестатистического жителя Востока – что вымышленного, что реального.
Кстати, сам гордый владелец 35-го размера ноги, укрытый моей тюремной формой, чуть шевельнул кустом чая, а значит, скоро должен был очнуться. Я поспешил к реке, чтобы побыстрее встать на нужную сюжетную канву, и принялся тщательно исследовать песчаную отмель. «Минж, тонко ощущающий природу, скорее почувствовал, чем понял: что-то не так. Хрупкая грань мира треснула, и произошел еще один сильный перекос в сторону дисгармонии и хаоса. Юношу осенило – он должен спасти того, кто попал в беду!» – в моей голове всплыла фраза писателя.
– Ну неужели нельзя как-то подсветить нужный мне участок реки? Где я должен искать ее?! Мортир, ну почему ты не мог добавить какую-нибудь фразу про волшебные всполохи? – закричал я в пустоту, скорее из-за злости на самого себя, чем на автора книги.
Я развернулся и зашагал в противоположную сторону. Та, кого требовалось отыскать, сейчас трепыхалась в рыболовных сетях, а я все никак не мог обнаружить тонкие длинные лодочки и аккуратную пристань за густо проросшими кустами. Я бежал вдоль песчаной косы, не сбавляя быстрого темпа. Только бы она не захлебнулась, так и не дождавшись моей помощи! Поиски невольницы и исследование окрестностей на предмет попавших в беду героев по-прежнему ничего не давали. Я начинал паниковать. Подобно сказке о золотой рыбке, в китайском фольклоре проскальзывала идея благодарности спасенных человеком от верной смерти животных, которые внезапно оказывались говорящими или волшебными. Используя этот повествовательный прием, Джерри С. С. Мортир имел возможность ввести протагониста в мир приключений и магии. Река сделала очередной змееподобный изгиб, за которым и обнаружилась долгожданная бухта. На фоне пастельно-голубого неба, пастельно-голубой реки синяя рыболовная сеть как-то зрительно терялась. Возможно, я бы и не заметил ее, если бы в ней не запуталась маленькая рыженькая лисичка. Если честно, момент с застрявшей в сети лисой, с моей точки зрения, был самым слабым и недостоверно прописанным во всей книге. «Совсем еще лисенок, она спустилась к реке, чтобы утолить жажду, и не заметила растянутую под водой сеть. Испугавшись, лиса задергалась и увязла в мелкой сетке. Каждая попытка освободиться еще больше сковывала испуганное животное…» Бежевые лодочки, как им и положено, тихо покачивались у пристани, лиса, как ей было приказано, фыркала и отплевывалась от брызг, насквозь промокшая и отчаявшаяся. На меня сквозь вязаный узор сети посмотрели золотистые глаза.
Поделиться книгой: