Поцелуй

Кира Полянская

Поцелуй

Глава 1

Аглае захотелось его поцеловать. Неизвестно почему. Хотя нет, известно. Он был некрасив, несуразен и походил на мягкую игрушку, которую сшили из оставшихся лоскутков, которые друг с другом не сочетаются, и поэтому его никто не покупает. А она «купила» и как будто спасла.

Он засмущался, опустив глаза, но не мог скрыть довольную улыбку, тронувшую его тонкие губы. В тот момент он вдруг показался Аглае привлекательным. Милым. Солнце коснулось его светло-рыжих волос, и это как будто было знаком. Словно кто-то сверху указал на него своим всемогущим перстом, разворачивая ковровой дорожкой правильный путь.

Так они и подружились.

В то лето температура не поднималась выше 20 градусов. Обычное питерское лето. Аглая и Арс ходили гулять после школы почти каждый день, вдоль набережных или по переулкам, где народа поменьше, и ни разу после того поцелуя даже не обнялись. Как будто поцелуй стал некой клятвой в дружбе, которой они скрепили внезапное соглашение.

Он рассказывал о своих планах, она ему о своих. С ним было легко, он ничего не требовал и принимал Аглаю такой, какая она есть, со всеми тараканами в голове. Она тоже ни разу не высказывала претензий, да их и не возникало.

Они общались, как подружки, могли говорить друг другу всякий бред, и никто из них не думал, что другой сошел с ума. На каких-то уроках сидели вместе, но в основном нет. Аглае не хотелось выглядеть навязчивой, поэтому она пыталась дозировать свое присутствие в жизни Арса.

После школы они поступили в один институт, но на разные факультеты, и продолжили делиться друг с другом успехами.

Однажды, в очередную встречу, он вдруг сказал:

— Я вчера познакомился с девушкой, которая мне впервые по-настоящему понравилась. После твоего поцелуя я понял, что могу подойти к любому человеку, когда захочу, сказать «привет», и мне не будет стыдно. Легко знакомился, заводил отношения. Я особо не рассказывал об этом, но сейчас решил поделиться, потому что чувствую, что это знакомство важнее прошлых. Спасибо тебе.

— Всегда пожалуйста, — бросила Аглая, хотя сердце кольнула ревность.

Она знала, что он симпатизировал паре одноклассниц, но никогда ничего серьезного у него не было. Они делились легкомысленными историями, смеялись, и рассказы казались больше приключенческими соревновательными элементами и не угрожали их отношениям.

Аглая не хотела быть с ним, но с тем поцелуем закрепила за собой право на него, а тут какая-то девушка посягнула на ее собственность. Аглая не ожидала от себя подобного эгоизма и промолчала, но отныне каждый день ничего не могла с собой поделать и узнавала, как у Арса дела с подружкой. Он загадочно улыбался и говорил, что все хорошо.

— Вчера ели мороженое. Так вкусно, оказывается, есть его с кем-то, кто тебе не безразличен. Я и не знал. Мое вообще не вовремя потекло, я попытался съесть мороженое с руки, чтобы она ничего не заметила, и так наклонился, что все шлепнулось на землю. Она засмеялась и предложила доесть ее мороженое вдвоем.

Улыбка с каждым разом давалась Аглае все труднее. Казалось, после истории с мороженым, — вроде безобидная зарисовка, — улыбка представлялась со стороны злобным оскалом. Так и хотелось собрать все случайные кадры прохожих, которые щелкали в этот момент город и зацепили ее лицо, и убедиться в своей догадке.

Аглая решила отвлечься и переключиться, чтобы раздражающие сцены перестали возникать в голове. В качестве отвлекающего фактора она выбрала парня, который не пропускал ни одной пары по философии. Остальное он мог прогулять, на некоторые предметы вообще никогда не приходил, но периодически хорошо писал эссе и с лёту отвечал на аналитические вопросы. Он отличался неразговорчивостью, угрюмостью и пофигизмом, как будто жизнь давно ему понятна. Его цепкий взгляд ловил то, что не замечали другие, и в голове Аглаи он играл роль детектива, который видит больше остальных. Другие парни общались с ним буднично, нисколько не ущемляя, но он ни во что не играл, почти не пил, не ходил на шумные вечеринки, хотя нельзя было назвать его ботаником. Иногда девушка видела его курящим в гордом одиночестве. Он стоял слегка ссутулившись, надев на себя капюшон толстовки, и в очередную затяжку смотрел задумчиво вперед или в небо. Возможно, в своем воображении он рисовал грандиозные планы, а потом шел домой, чтобы их реализовать. В его молчаливой мрачности было что-то притягательное, поэтому Аглая решила, что он не будет грузить ее романтичными глупостями и даже станет родственной душой, поскольку и ей говорить особо не хотелось.

Он без лишних разговоров принял правила игры, как будто уже знал их и только ждал, когда она подойдет.

— Философ разрешит составить ему компанию? — спросила Аглая, когда подсела к нему между парами.

Он медленно поднял глаза от скетчбука, в котором активно рисовал синей ручкой, и утвердительно повел бровью.

— Не хочешь сходить сегодня погулять? — продолжила она.

Философ прожег ее взглядом, из-за чего на секунду стало не по себе, после чего он коротко ответил:

— Хорошо.

И продолжил рисовать. Аглая заглянула в скетчбук — он старательно штриховал экспрессивный портрет ничего не подозревающей Арины, сидящей впереди.

«Точно родственная душа», — подумала она и поймала себя на мысли, что у Философа приятный тембр голоса.

Глава 2

— Тебе нравится Арина? — спросила Аглая, решив, что на третьем свидании уже можно задавать личные вопросы. Они с Философом шли по тому же маршруту, по которому раньше она ходила с Арсом.

— С чего ты взяла?

— Я видела, как ты рисовал ее портрет.

Философ достал из плоской черной сумки через плечо скетчбук и отдал Аглае. Им пришлось остановиться. Ветер приятно обдувал, донося запах цветов и водной свежести.

Она открыла потрепанный блокнот для набросков, который был почти заполнен. На каждом развороте Философ рисовал узнаваемый монохромный портрет. Технично, живо и характерно меланхолично, с настроением. У него был свой неповторимый стиль. Преподаватели, сокурсники, попутчики в метро, и, пока Аглая листала, становился очевидным единственный вопрос:

— Почему ты не поступил в художку?

— Я не считаю себя великим художником.

— А великим рекламщиком считаешь?

— Это намек на мою бездарность?

— Нет, — пожала Аглая плечом. — Я не считаю тебя бездарностью. Да и не думаю, что чье-то подобное мнение тебя может как-то тронуть. Ты сам прекрасно знаешь, что не бездарность.

Философ по обыкновению задержался пронизывающим взглядом на Аглае. Солнце светило прямо на него, и он щурился, от чего его внутренний рентген казался еще мощнее.

Аглая каждый раз чувствовала себя неуютно, когда он так делал, и почувствовав пристальное изучение, посмотрела на него открыто.

— Перестань, ты знаешь, что я так не люблю.

Он вдруг подался вперед и поцеловал ее. Он сделал это так буднично и смело, словно ему не нужно разрешения, и они с Аглаей давно вместе. Она не ожидала, и на секунду закружилась голова. Теперь уже Аглая уставилась на Философа, пока он закуривал.

— Я ведь тебе даже не нравлюсь, — сказала она.

Он удивленно вскинул брови, зажигая сигарету.

— Откуда такая информация?

— Мне кажется, тебе нравится другой типаж.

— Я так часто узнаю о себе что-то новое, когда с тобой разговариваю…

Глава 3

С Арсом общения стало заметно меньше. С одной стороны, Аглаю это тяготило, а с другой, она понимала, что не скучает по нему. Философ все больше захватывал ее мысли. Он рассказывал о поэзии, рассуждал о жизни, отпускал ироничные шутки в нужный момент, и Аглая вынуждена была согласиться, что ее случайный избранник намного интереснее и харизматичнее простодушного Арса. Арсений тоже был интересным собеседником, с ним никогда не бывало скучно, но совместное времяпрепровождение напоминало романтичные уютные посиделки в стиле Мураками, тогда как с Философом время летело с позитивной циничностью Бернарда Шоу.

Узнавать Философа было увлекательно. Он умел рассказывать и делал это, как свои наброски: ёмко, стильно и с толикой депрессняка. Простая ремарка могла превратиться в душещипательную драму.

— Холодает… — заметил Философ, затягиваясь сигаретой.

— Да… — согласилась Аглая, думая о своем.

— Тоже заметила?

— Конечно.

— Меня это радует.

— Ты любишь холод?

— По отношению ко мне нет. Я про Арса.

В такие моменты Аглая испытывала противоречивые чувства. С одной стороны, хотелось придушить Философа за манипуляторство и игру, а с другой, его внезапные финты в диалоге ей нравились.

— Тебе неприятна эта тема? — спросил Философ после минуты тишины.

— Не знаю. Наверное, я могу быть с тобой честной. Наши с ним отношения… да не было у нас с ним никаких отношений. Один нелепый поцелуй, который почему-то перерос в дружбу. Потом он нашел себе кого-то, я заревновала, ну и… дальше ты знаешь.

— У нас с тобой тоже пока один нелепый поцелуй.

— Он не нелепый, — поспешно заявила Аглая. Ее кольнула оценка Философа, как будто ему не понравилось.

Он промолчал, а спустя несколько секунд произнес:

— Ее зовут Ника. Сокращенно от Вероники.

— Ты ее знаешь?

— Более чем.

Аглая опешила.

— Вы встречались?

— Да. Год.

— Почему расстались?

— Я слишком угрюм для ее эмоциональности и фантазерства. А вот Арс в самый раз.

— Ты поэтому согласился на свидание со мной?

— Отчасти. Но в основном потому, что ты привлекательна. Хотя показалось забавным, что мы поменялись парами.

— Мы не были парой.

— Да, я понял, но со стороны казалось иначе. Вы выглядели так, будто что-то намечается и никак не случится. Никому не хотелось вмешиваться в вашу интимность, потому что в какой-то степени она была.

— Может и была, но лишь с моей стороны.

— Это не так, и ты это знаешь.

Аглая замолчала. Они с Философом лежали на траве и смотрели в приветливое небо, по которому плыли облака. Впервые их встреча напомнила встречи с Арсом, затягивая в романтичную патоку влюбленности.

— Рома?

— Любопытно — ты впервые назвала меня по имени.

— Оно тебе не нравится?

— Да нет, не в этом дело. Просто не привык.

Аглая приподнялась на локте и повернулась к Философу. На его лице калейдоскопом мерцали солнечные пятна, прорывающиеся сквозь листву деревьев. Теплый ветер трепал темные волосы, наконец-то не скрывающиеся под капюшоном толстовки. Он смотрел в ожидании.

Аглая придвинулась и коснулась губами губ Философа. Он охотно ответил и не спешил, как в первый раз. Теперь никто никого не застал врасплох, момент зрел и наконец влился в реальность сладостью приятного мандража.

Глава 4

— Привет! Как ты?

— Хорошо. А ты?

— Нормально. Видел тебя с Философом, ты выглядела счастливой.

— Правда?

— Такое искреннее удивление, — засмеялся Арсений.

— Да н-нет, — смутилась Аглая и отвела глаза. Она и сама не поняла, почему удивилась. — Как твоя?

— Да никак. Мы расстались.

Аглая всё бы отдала за эту фразу пару месяцев назад, а теперь ничего не испытала, кроме грусти за друга. Как в дежурном разговоре.

— Почему?

— Да понимаешь, — начал Арс, пытаясь скрыть за улыбкой неловкость и собственную неуверенность. — Я не мог избавиться от ощущения, что нас как будто бы трое. Когда она о чем-то просила, я вспоминал, как просила ты, и сравнивал. Когда она о чем-то забывала, я вспоминал, что ты об этом всегда помнила. А когда она меня целовала, я неизменно вспоминал твой поцелуй. И сравнивал. Не хотел, а все равно сравнивал. И сейчас вспоминаю. Ты подмешала мне любовное зелье? Признавайся. Иначе я сам проверю, и ты уже не отвертишься.

Арс специально затянул паузу, красноречиво намекая и давая Аглае возможность понять, ответить взаимностью, сказать нужные слова, а лучше сделать.

— Но… я теперь с Ромой…

— Да, — усмехнулся Арс. — И это не здорово.

Спустя несколько секунд он добавил:

— Может, к черту этого Рому? К черту всех! Он же Философ — поймет. Есть только мы. Давно.

Аглая не знала, что ответить, но любое возражение разобьет сердце Арсу, а взаимных, тех самых чувств, к которым он взывал, уже не было. Только тепло дружбы.

Девушка растерянно посмотрела на Арса, потом в сторону, на проезжающую мимо машину, на небо, траву под ногами. Скверик, который они выбрали для встречи, напоминал о той интимности, о которой говорил Философ, но это единственное, что от нее осталось. Что-то было безвозвратно утеряно.