Помоги проекту - поделись книгой:
Криво усмехнувшись, Бертран открыл ящик стола.
— И верно, не так уж мало осталось. Гораздо больше, чем я думал. Что же, дамы, думаю, вы можете располагать этими деньгами по своему усмотрению.
— Благодарим вас, инспектор. Просто удивительно, как полупустой ящик вдруг оказался наполовину полон.
— Действительно. Что же, теперь, когда мы разобрались с этим вопросом, пора перейти к делу. Но сначала проверьте, не подслушивает ли мой любезный сержант за дверью.
Гитта поднялась, подошла к двери и выглянула в коридор.
— Никого, — она плотно закрыла дверь, обернулась. — Так зачем же вы нас позвали?
Бертран откашлялся. Казалось, он был в некотором замешательстве.
— Дело, прямо скажем, странное. На днях мне позвонил профессор Ален Ру, возглавляющий кафедру математики в Сорбонне. Он попросил встретиться с ним в «Артистическом кафе», сказал, что вопрос чрезвычайно щекотливый, и настаивал, чтобы я пришёл в штатском. Когда я зашёл в кафе, профессор проводил меня к дальнему столику, где мы сели в полном уединении.
«То, что я сейчас расскажу вам, господин инспектор, — это большой секрет. И он должен таковым и остаться», — сказал он.
«Я умею слушать и хранить секреты», — сказал я.
Ален Ру сделал глоток коньяка, а потом начал рассказывать:
«На нашем факультете числится один весьма необычный профессор. Он приехал из Эльзас-Лотарингии».
«Мне доводилось встречать немало странных людей, что были родом из Эльзас-Лотарингии», — заметил я.
«Знаете, он странный в несколько ином смысле. Не в том, что подразумевают обычно».
«Ну ладно…» — сказал я, а про себя подумал, что ни черта не понял из его слов.
«Время от времени каждый из профессоров нашего факультета должен предоставить доклад о своей работе».
«И что же?»
«Работы профессора Друлингена весьма неординарны, и при этом ни одна из них не похожа на другую».
«Должно быть, он выдающийся ученый и заслуживает похвалы».
«В том-то и дело. Насколько я могу заключить, в действительности Друлинген — посредственный математик, не обладающий никакими особыми талантами».
«Наверное, вы заблуждаетесь на его счёт».
«Ни в коей мере. Я прав, совершенно прав».
«Даже если и так, что я могу с этим поделать?»
«Вы должны провести расследование, чтобы выяснить подлинное происхождение работ Друлингена. Я должен знать правду».
«Профессор, при всём уважении к вам я не могу проводить подобные расследования», — заявил я категорическим тоном.
«Но это же дело государственной важности, — сказал Ален Ру. — Затронута честь Франции».
«Разве?»
«Если работы действительно принадлежат Друлингену — прекрасно, они послужат вящей славе Франции. Но если эти идеи были похищены у другого учёного, скажем, русского или немца, и имя подлинного автора впоследствии откроется — то пятно позора ляжет не только на математический факультет и университет Сорбонна, но и на всю Францию».
«Это всё исключительно ваши домыслы, профессор. Я не возьмусь за это дело».
«Вы не можете отказаться, инспектор. Если потребуется, я добьюсь, чтобы сам президент Франции приказал вам».
«Ладно, ладно. Назовите мне имя вашего коллеги, в котором вы усомнились».
«Его зовут Ганс Друлинген».
«По крайней мере, имя его не столь необычно для выходца из Эльзас-Лотарингии. Как я понимаю, расследование должно быть проведено негласно. Это значит, что мне придётся привлечь так называемых нештатных сотрудников. Их услуги недёшевы».
«Можете не беспокоиться на этот счёт. Вот, возьмите этот чемодан с деньгами. Я предоставлю вам всё необходимое для того, чтобы вы смогли раскрыть этого подонка. Здесь домашний адрес Друлингена и расписание его лекций в университете».
«Как любезно с вашей стороны».
«Что же, господин инспектор, я предоставил вам всю необходимую информацию и деньги. Если вам понадобится ещё что-то — свяжитесь со мной. А теперь берите чемодан и ступайте».
— Ну вот, дамы, — сказал Бертран, — теперь вам известно ровно столько, сколько и мне. Не слишком много, должен признать. Я знаю о вашем необыкновенном опыте и умениях, поэтому именно вам поручаю провести это расследование. Ваши услуги будут оплачены, разумеется, — спешно прибавил он, упреждая вопрос.
— А сопутствующие расходы? — спросила Фрида.
— Да, конечно, — сказал Бертран. — Расходы тоже.
— В этом деле могут возникнуть всякие непредвиденные траты, — заметила Гитта.
Намёк был совершенно прозрачный. Бертран снова открыл ящик стола.
— Ну разумеется. Вот, возьмите. Этого должно хватить на первое время. А теперь ступайте, дамы. Я надеюсь получить от вас соответствующий результат.
Покинув душный инспекторский кабинет, Фрида и Гитта вышли на набережную. Был вечер, в реке отражались уличные огни. Подруги сели в автобус и проехали несколько остановок. По пути домой Гитта предложила зайти в ресторанчик «Монтень».
— Нам нужно всё как следует обдумать, — сказала она.
— Хорошо, — согласилась Фрида.
В «Монтене» их приветствовал всегдашний гарсон, задал всегдашний вопрос:
— Что, дамы, как обычно в это время?
— Нет, на этот раз никакого коньяка, — сказала Гитта, садясь за столик. — Сейчас нам нужны ясные головы. Принесите нам кофе — чёрный и покрепче.
Им помешал весьма жизнерадостный молодой человек. Был он высокого роста, румяный и уже изрядно навеселе.
— Знаете, дамы, я — подлинный Гаргантюа, — сообщил краснощёкий юноша, бесцеремонно усаживаясь между Фридой и Гиттой. — Уверен, мы сможем прекрасно провести время вместе.
— Мужлан! — рявкнула Фрида. — С чего ты взял, что нашему прекрасному дуэту нужен третий? — И она с размаху звезданула парня своей сумочкой, в которой, судя по весу, лежал кирпич.
Гаргантюа с грохотом повалился на пол.
— Нокаут, — удовлетворённо сказала Фрида. — Не зря я тратила время на тренировки по рукопашному бою.
Незадачливому ухажёру определённо требовалась медицинская помощь. Гарсон вызвал скорую. После того как побитого парня увезли в больницу, Фрида и Гитта вернулись к прерванному разговору.
— Так, на чём я остановилась? — сказала Фрида. — Ах да, странный профессор математики.
— Да, — согласно кивнула Гитта. — Хотя лично я никак не пойму, в чём заключается его странность.
— Порой чутьё — это лучшее, что есть, — весомо сказала Фрида. — Гарсон!
Тот был тут как тут.
— Слушаю вас.
Фрида протянула ему купюру.
— Вот, возьми.
Гарсон был удивлён излишне большой сумме.
— Наверное, вы ошиблись. Здесь слишком много…
— Возьми, — настояла Фрида. — В качестве компенсации за причинённые неудобства.
Вернувшись домой, Фрида и Гитта принялись листать телефонный справочник.
— Здесь нет никакого Ганса Друлингена, — заключила Фрида. — Впрочем, это неважно. Вряд ли мы стали бы звонить ему и напрашиваться в гости.
Гитта устало вздохнула:
— Может, хватит дел на сегодня? Утро вечера мудренее.
Они разделись, погасили свет, поцеловались и отправились в постель.
Наутро поднялись рано, позавтракали круассанами и выпили чаю. Оделись в свои тренчи, туго затянули пояса. Поправили береты друг дружке так, чтобы каждый из них залихватски прикрывал один глаз. Потом взяли велосипеды и вышли на холодный утренний воздух.
Через несколько минут Фрида и Гитта оказались в одном из самых занюханных баров в квартале Марэ. Несмотря на то что день только начался, у стойки в углу сидел ранний клиент. Луи по прозвищу Хорёк, местный завсегдатай. Именно он и был сейчас нужен Фриде и Гитте.
— Привет, куколки, — сказал Луи. — Зачем пожаловали?
— Взгляни-ка на это имя, — сказала Фрида.
— Хм, профессор математики Ганс Друлинген, — скривился Луи. — Немец?
— Эльзасец.
— Ничуть не лучше.
— Вот его домашний адрес и расписание лекций в университете, — сказала Гитта.
— Нужно выяснить о нём всё, что только можно, — сказала Фрида. — Особенно всякие пикантные подробности.
— Да без проблем, — отозвался Луи. — Только не бесплатно.
— Держи. — Гитта сунула ему несколько свёрнутых в трубочку купюр. — Хватит, чтобы не просыхать неделю.
Луи пересчитал деньги, покачал головой.
— Маловато будет.
Гитта с явной неохотой доплатила.
— Хорошо, — осклабился Хорёк Луи. — Теперь оставьте меня наедине с моей рюмкой.
На другой день, уже без велосипедов, прекрасная парочка прогулялась до «Артистического кафе». Посетителей было много. Судя по интеллектуальным разговорам, складывалось впечатление, что за каждым столиком сидит по профессору, а то и не по одному.
— Не припомню, чтобы ваш дражайший Кант в своей «Критике чистого разума» счёл нужным упомянуть Юма.
— Это потому что вы не читали Канта на немецком.
— А вы, должно быть, читали Юма на английском?..
И дальнейшее в том же духе.
Фрида и Гитта заняли столик неподалёку от мужчины, который курил толстую сигару и читал солидный том по математике.
— Вы тоже преподаёте в университете? — поинтересовалась Фрида.
— Я не числюсь в штате, — ответил мужчина с едва заметным американским акцентом. — Меня пригласили прочитать курс лекций.
— О, это интересно, — оживилась Гитта. — Можете ответить на несколько наших вопросов? Мы репортёры из газеты.
— А по вам не скажешь, — заметил американец. — Впрочем, почему бы и нет. Спрашивайте.
— Как вас зовут? Откуда вы?
— Гарольд Ливайн, к вашим услугам. Профессор факультета математики, Стэнфорд.
— Что именно вы преподаёте?
Поделиться книгой: