Тайный враг (СИ)

— Так ты дядьку Перла не хотел обидеть? — коснулся плеча Федора медведь и как-то по-детски посмотрел ему в глаза, и выглядело это так, словно ребенок задал вопрос мудрому отцу, пытаясь узнать: «За что его наказали?».

— Тьфу. Дурак. — Сплюнул шишок. — В чувства он его привел…

— Заткнись. Не хватало тут еще твои шутки выслушивать. Нашел время. — Оборвал начинающийся, нескончаемый монолог Федогран. — Рассказывай Перл, все, что знаешь, мы ждем.

Кузнец окончательно успокоился, сел, опустив голову и тихо заговорил, подбирая слова.

— Нашел я Любавушку свою. Ящер, с татями своими, ее в полон взял. Сейчас они, убивцы, стоят лагерем у сухого ручья, костры жгут. Они и не скрываются вовсе. Да и что им бояться, коли его даже княжеская дружина старается стороной обходить. Ватага они отчаянная. Воины все как на подбор, лихие. Такие, что смерти в лицо плюнут и не побояться. Каждый муху двумя пальцами поймает, каждый быка на плечах унесет. Попробуй с такими ратиться. Себе дороже выйдет.

Женка моя у Ящера, в шатре, связанная. Ее вроде не обижают, но и мне не отдали. — Он горько вздохнул и замолчал.

— Говори толком. Что это за зверь такой — этот Ящер? Что сказал? Почему тебя отпустил? Что хочет? Не томи кузнец. Время идет. — Федор сел рядом.

— Изверг он (выгнанный за преступление, из деревни или города человек). Давно по лесам разбоем промышляет. Кровушки на нем столько, что озеро налить можно. Поединщик непревзойдённый, говорят равных ему нет. Новому богу какому-то поклоняется, а старых не чтит. Ватагу свою сколотил, из лучших воинов, которых на поединок вызывал, но не убивал сразу, а нож к горлу приставлял, и предлагал выбор: ему служить или умереть, те, что соглашались, с ним теперь лютуют, а те, что отказали, давно в земле сгнили.

— Так он, что — человек…? — Перебил монолог кузнеца парень.

— Конечно человек. Кто-ж еще-то? — Тот недоуменно посмотрел в удивленные глаза Федограна.

— Я-то думал это зверь такой. — Присвистнул тот. — Ну дела. Так что же эта ящерица от тебя хочет? Ведь не просто так она Любаву выкрала?

— Не знаю я как тебе такое сказать. — Отвел кузнец глаза. — Легче с кулаками кинуться сразу на всю его ватагу и помереть, чем просить такое. Только вот Любаву свою этим не спасу. Сгинет моя голубка. Лютой смертью казнят, за мое упрямство и несговорчивость.

— Да что-же ты за человек такой, Перл. — Не выдержал, молчавший до этого оборотень. — Все из тебя клещами вытягивать надо, говори не томи.

— Они ему утехи непотребные предложили вот он и стесняется. — Засмеялся ехидный шишок, но подавился своей улыбкой и закашлялся, получив неожиданно подзатыльник от медведя.

— Угомонись, скоморох. Не время зубы скалить. Шутки у тебя глупые. Говори дядька, Перл. Не томи.

— Если бы не Любава… — Вздохнул тот, и дальше все выпалил скороговоркой, словно стараясь быстрее очистить рот от гадости. — На поединок он Федограна кличет. С условием, что если победит он, то после смерти Ящера Любава свободу обретет, и ватага распустится, а если наоборот, то парень ему до смерти служить будет. Если же ты откажется приехать, то моя жена умрет. Не верю я ему, но и другого выхода нет. — Он замолчал, опустив голову, не смея ее поднять. — Прости друг. — Вновь зазвучал его тихий голос. — Я не смею тебя просить о таком, но и по-другому мне голубку мою не освободить. Можно, конечно, княжескую дружину кликнуть. Сослав, не откажет. Но этот тать времени дал только до сегодняшнего вечера. Не успеть мне никак.

— Так это что же? Только Федограну можно с ним в поединке сойтись, или я тоже сгожусь? — Почесал затылок медведь, и с обидой посмотрел на Перла, словно тот был виновником свалившегося несчастья.

— Только с ним. — Вздохнул кузнец.

— Нечего мне тут замену искать. — Огрызнулся наш герой. — Поехали, посмотрим на эту рептилию. В любом случае, как бы драка с ним не закончилась, Любава свободна станет. Я такие условия поставлю, что не откажется он. Ведь не просто так именно меня вызвали на поединок. Это Чернобога работа, тот во мне угрозу чувствует. Да и помирать я просто так не собираюсь, поживу еще, бог даст. — Он трижды сплюнул через левое плечо. — Поехали.

Лагерь Ящера стоял в лесу, на поляне, рядом с оврагом, оставшемся от пробегавшего тут когда-то ручья. Их никто не остановил, и это несмотря на замеченные опытным взглядом воина, дозоры, тщательно, со знанием дела, замаскированные на подходах. Никто даже не окликнул. Сама стоянка ватаги не выглядела, как место сборища бандитов-разгильдяев. Все было на своих местах. Стреноженные лошади отдельно. По центру костер с огромным котлом, в котором булькало какое-то варево на завтрак, чуть дальше пирамида с копьями и разложенные щиты. Все чисто и аккуратно.

Друзья доехали почти до середины стоянки татей, когда им дорогу перегородил высокий, широкоплечий, худой воин, с перетянутыми бечевой, «в хвост», русыми волосами. Выставив вперед ладони, явный знак остановиться, он велел ждать, и вновь отошел к котлу, где занялся отрешенно той работой, от которой его оторвал приезд гостей: продолжил мешать пищу здоровенным черпаком.

Единственный на поляне шатер, из темной ткани, очень похожей на шелк, с эмблемой черепа, на развивающимся на вершине, флаге, дрогнул, открывающимся пологом, и вышел сам хозяин.

Он действительно был похож на ящерицу.

Первое, что сразу бросилось в глаза, неестественно вытянутое, приплюснутое лицо, изъеденное следами оспы, словно покрытое чешуей, с длинным рваным шрамом от правой мохнатой брови до середины подбородка, и разорванной верхней губой, обнажающей белоснежные, крупные зубы.

Гибкое тело хищного зверя, с широкими плечами, узким бедрами, длинными руками и короткими, кривыми «колесом» ногами, признаком бывалого, опытного наездника. Движения быстрые, но плавные, и даже поднятая в приветствии рука, выдавала в нем великолепного воина.

— Федогранова четверка! — Рассмеялся он грудным приятным баритоном. — Все сюда приехали. Молодец, кузнец, сделал даже больше, чем я просил.

— Ничего я не делал… — Попытался было возразить угрюмый Перл, но бал остановлен грубым окриком:

— Молчи червяк. Твое место в угольной яме. Здесь воины судьбу решать будут. Не влезай, ничтожество, в разговор мужей.

— Как-то это неправильно все. — Пробубнил Бер.

— Все правильно медведь. — Перевел на парня взгляд голубых глаз Ящер. — Люди, они или волки, или корм. — Правильно я говорю, оборотень? — Его глаза ткнулись в побледневшего Вула. — Как ты думаешь?

— Нет. — Еле сдерживая ярость ответил тот. — Взбесившегося зверя убивает стая. Ему не место в мире Яви.

— Может у тебя другое мнение? — Главарь ватаги посмотрел пристально в глаза Федограна. — Ты ведь не из этого мира? Я прав? — Подмигнул он. — У тебя не может быть местных заблуждений в интерпретации истины. Подумай. Я предложу только один раз. Переходи под знамя Чернобога, и у тебя будет все: слава, богатство, лучшие девушки согреют твою постель. Откажись от светлых богов, и до конца жизни не пожалеешь об этом.

— Ты очень много знаешь, для простого бандита. — Федогран ответил таким же пристальным взглядом. — Может быть там, в другой жизни, я бы и принял твое предложение, но тут у меня будет только один ответ, и ты его знаешь.

— Дурак. — Засмеялся атаман. — Ты умрешь, и я буду убивать тебя медленно, потом вызову на поединок твоих друзей и так же их убью, потом дойдет очередь до кузнеца, он будет молить о смерти своих убогих богов, а потом и до его жены, с которой для начала позабавятся мои воины. Это ничего, что она старая, у них давно не было женщины, и они будут довольны. Но все это ты можешь предотвратить одним только словом.

Он словно не замечал забившегося в руках медведя, брызжущего яростью, кузнеца, бросившегося на него в драку, так же схватившегося за меч Вула, скрежетавшего зубами.

— Решайся. И пойдем в шатер как друзья, пить хмельной мед, и закусывать белорыбицей. Я угощаю. — Он вновь рассмеялся, но глаза оставались жесткими, словно стальные клинки, упирающиеся в самую душу, и что-то в них было не так, что-то неестественное.

«А ведь он боится меня» — Догадался в чем тут дело, и усмехнулся по себя Федор. «Вот откуда эта напускная бравада. Он пытается вывести меня из себя. Нет дружок. Не на того напал».

— Много слов, ящерица. Это недостойно воина. Так много говорят только женщины споря у колодца: «Кто из них краше».

— Я услышал твой ответ. — Усмехнулся атаман в ответ.

— Нет. Ты еще не все услышал. Твои условия поединка меня не устраивают. Ты в любом случае, при любом исходе нашего боя, отпустишь всех, невредимыми. Или я не буду драться.

— Откажешься драться? — Он удивленно посмотрел на богатыря. — Тогда я просто перережу вас как баранов. — И захохотал, но в голосе прозвучала неуверенность, и Федор ее почувствовал.

— И нарушишь собственное слово. Как же это похоже на такое ничтожество как ты.

— Я не давал никаких слов. — Нервно оглянулся Ящер, словно ища поддержки у внимательно слушающих воинов своей банды, собравшейся рядом.

— Как же. А кто вызвал меня на честный поединок? Я повторяю: «Честный». При твоем отказе от моих условий, я не достану меч из ножен, и тебе придется убить безоружного. Вот и не состоится, то, что ты обещал.

— Хитер. Будь, по-твоему. Я отпущу после твоей смерти всех, кто у меня в плену и гостях.

— Вот это другое дело. А то слюной брызжешь, а драться боишься. — Рассмеялся Федогран.

— Я боюсь. — Ящер вытер губы и посмотрел на сухую ладонь, проверив слова парня на счет слюны. — Я убью тебя. Щенок! — Он выхватил из ножен полыхнувший мраком меч.

— Оружие с силой бога. — Выдохнул завороженно сзади Бер. — Это не честно. Так не проводят поединки. — Но его уже никто не слушал.

Соперники, выставив вперед клинки, медленно пошли по кругу, напротив друг друга, как два кота, мягко переступая полусогнутыми ногами, готовые в любой момент бросится в атаку, или отразить удар противника. Глаза в глаза. Схватка нервов. Кто сделает ошибку, тот и останется на этой поляне навсегда.

Первый звон металла, резанул по натянутым нервам. Мрак, сорвавшийся с меча Ящера, окутал на мгновение клинок Федора. Он быстро впитался в сталь, оставив после себя, быстро распространяющиеся пятна ржавчины. На губах соперника появилась торжествующая улыбка и тут же сменилась довольной и ехидной.

Меч быстро начал менять цвет на буро-рыжий, и медленно посыпался на землю, темной, впитывающийся в почву струей пыли. Пройдет совсем немного времени, и богатырь останется безоружным. Тогда конец. Решение, как всегда, пришло мгновенно.

Мощный широкий замах, сверху нацеленный в голову врага. Торжествующие глаза противника напротив, решившего, что его соперник совершил наконец ошибку, открыв для удара грудь, резкое падение на одно колено, с одновременно сильным толчком ногами вперед.

Рука с обескураженным, вытянутом в изумлении лицом и занесенным для последнего удара мечем Ящера проплывает, как в замедленной съемке, сверху, едва не касаясь лезвием волос, раскрытый рот атамана, что-то орет, а Федогран, уже прыгает, с разворотом, оказываясь за спиной, и всаживает почти осыпавшийся клинок, в незащищённого врага.

Непобедимый до этого никем соперник падает на колени, посмотрев на вылезшее из груди окровавленное жало. Медленно поднимает удивленные глаза: «Как же так», и падает с противным чавканьем, навзничь, в лужу собственной крови.

Полная, неоспоримая победа. Тишина, выпученные глаза и открытые в удивлении рты, выстроившийся невдалеке ватаги убитого атамана. Меч в груди поверженного противника окончательно рассыпается, и на спину трупа падает одинокая рукоять.

— Условия поединка выполнены. — Торжественно произнес Федор и сложив руки на груди, гордо поднял подбородок. — Или еще кто-то хочет оспорить его результаты? — Он мрачным, суровым взглядом обвел застывших воинов.

Глава 5 Меч с силой бога

Воины медленно, со зловещим лязгом, вынули мечи из ножен и сделали шаг вперед. Их угрюмые, суровые лица, сжатые в нитку губы, и гуляющие желваки скул, выражали полную решимость идти вперед и убивать, наплевав на последствия. В глазах застыла сама смерть.

«Это конец», — промелькнуло в голове у Федора. Выстоять против этих тридцати трех головорезов, даже с оружием невозможно, а без оружия это вообще становится не реально. Но не сдаваться же без боя. Как-то это неправильно. Он попытался поднять валяющиеся у ног, меч поверженного Ящера. Но тот внезапно ударил, протянувшуюся руку приступом нестерпимой, пробившей разрядом тока от пальцев до плеча, обжегшей холодом, боли. Сила чужого бога не желала подчиняться своему врагу. Она не признавала чуждую ей силу богатыря.

— Плечом к плечу. — Справа встал угрюмый, осознающий приближающийся конец жизни, Вул, небрежно отбрасывая в сторону ножны и поднимая клинок на уровень груди.

— Плечом к плечу. — Слева улыбнулся довольный предстоящей очередной дракой медведь. Он подмигнул вставшим напротив воинам, тряхнул густой шевелюрой, размяв плечи, и поманил тех указательным пальцем. — Не стесняйтесь. Я буду убивать не больно.

— Плечом к плечу. — Пискнул взволнованно, взлетевший по руке на плечо шишок, и закрутил головой, словно выискивая кого-то конкретного из противников. Внезапно его взгляд остановился на самом здоровом из них, и сощурился, а рука вытянулась в направлении выбранного воина. — Этот мой!!! — Зловещий хохот Ильки прокатился по поляне.

— Плечом к плечу. — Кивнул друзьям Федогран и сжал кулаки.

Но стоящие напротив воины внезапно воткнули в землю мечи и встали на одно колено, сняв шлемы и опустив головы.

— Вы великие воины. — Хрипло заговорил один из них, не поднимая глаз. — Никто из нас не посмеет сойтись с вами в смертельной схватке. Но это не потому, что мы боимся. Нет. Причина совсем в другом. Мы ценим доблесть, и уважаем вашу четверку богатырей, никогда не посрамившей ни чести, ни славы.

Прими клятву «падших» в верности тебе, Федогран. Может быть, тогда светлые боги простят нас за совершенные грехи. Если мы будем служить тебе, их богатырю, может тогда снизойдет на нас их милость. Наши головы покрыты позором предательства, но наши души стремиться очистится. Помоги нам искупить недостойные поступки прошлого.

Такой поворот развития событий обескуражил нашего героя, и он не знал, что ответить. Он смотрел на склоненные головы банды Ящера, и мысли не складывались в одно целое. Это было слишком неожиданно. Только что он был готов умереть под мечами этих людей, и вот они уже просят стать его их вождем. Он не готов к этому. Да и не стремился никогда к лидерству, ни в той, ни в этой жизни.

В чем их вина? В том, что всего один раз в жизни струсили, и выбрали вместо легкой смерти — жизнь? Но бояться все. И жизнь хотят сохранить все. Это нормально для любого человека. Нет, их вина не в этом. Их вина в предательстве. Они предали не только своих богов, но они предали и своих предков, свой род. Продали свою честь за жизнь, которая стала с того самого момента невыносимой. Жизнь в добровольно надетых кандалах воли подлого хозяина, человека у которого нет совести — Ящера. Федогран не готов был принять их клятву, но вот дать им шанс вернуть себе честь, он мог.

— Я не могу принять вашу службу.

Глубокий вздох разочарования, скорбной лавиной прокатился по поляне. Слова Федора, горькой плетью хлестнули по вздрогнувшим плечам, но никто из них не встал и не поднял головы. Совесть опускала безжалостной рукой глаза этих людей в землю, вдавливала в траву, не давая подняться. Горечью осознания собственной, бесчестно прожитой жизни, жгла огнем души.

— Но я знаю, как вы можете поступить. — Вновь вздрогнувшие, но уже надеждой плечи. — Там! — Федогран вытянул руку, словно указав путь к спасению. Такие же, как вы, предавшие своих богов и память предков, ведомые жаждой поживы, глушащие свою совесть в крови ни в чем не повинных стариков, баб и детей, идут грабить и убивать. И ведет их, вот такой же вот подонок. — Палец парня ткнул в труп Ящера, и плечи стоящих на коленях воинов еще раз вздрогнули. — Лживостью, подлостью и страхом, поставивший под свое черное знамя целое полчище озверевших от безнаказанности нелюдей. Их много — очень много. И у них на пути стоит только один князь Сослав.

Вот идите, и ему падайте в ноги, приносите клятву, и помогите разгромить орду, тогда боги возможно и вернут вам свое расположение. Победить, или с честью умереть, и у вас нет другого пути к прощению. Я же простой воин, и не имею права распоряжаться вашими судьбами. Одно знаю точно: «Любой свой поступок можно исправить». Идите, и докажите, что в вас еще остались честь и совесть.

Молча, не поднимая склоненных голов, не смея смотреть в глаза. Тридцать три воина, поднялись, и спустя пару минут скрылись в лесу, угрюмой вереницей, от которой веяло надеждой, ведя под уздцы коней.

— Мы кровью искупим свой грех. — Обернулся последний из них, подняв бледное лицо, и сверкнув решительностью во взгляде. Резко поклонился и растворился вслед за другими в чаще.

Федогран оглянулся. Рядом стояли молчаливые друзья. Невдалеке, у костра, кузнец обнимал, рыдающую у него на груди жену, и гладил ее по голове, что-то тихо шепча на ухо. Под ногами лежал черный меч чужого бога, и вздрагивал в бессильной злобе, черным, мечущимся по лезвию мраком.

— Его нельзя здесь оставлять. — Присел на корточки возле оружия Вул. — От него пахнет предательством и смертью. — Он поморщился и встал, отойдя в сторону.

Федор кивнул в ответ, соглашаясь.

— Уничтожим его! — Воскликнул Бер и схватился за рукоять, но тут же отдернул руку. — Он меня ударил. — Пробасил он обиженно, потирая ладонь и морщась от боли. — Как теперь быть? — Федор пожал плечами. — Но должен же быть способ? — Медведь посмотрел с вопросом отчаяния в глазах.

— Должен. — Согласился наш герой. — Но это оружие с мощью бога внутри, и только высшим силам под силу решить его судьбу. — Он поднял голову.

— Вы же слышите меня Перун и Морена! — Крикнул он в небо. — И ты, Ярило! Это оружие вашего врага. Мы простые смертные не имеем над ним власти. Решать вам. — Он опустил голову. — Мы слишком слабы для этого.

— Теперь этот меч твой. Ты в силах взять его, ты можешь это сделать, богатырь. — Зазвучал громовой голос, словно заговорила сама вселенная, и небо начало медленно затягиваться грозовыми тучами. — Ты сможешь подчинить себе его черную душу! В тебе есть огромная воля! Мы поможем в этом. Все светлые боги сейчас смотрят на тебя, и готовы влить частички своей силы в твою стойкость и помочь. Возьми его в руку и терпи, что бы ни случилось не выпускай из рук. Это будет твоя первая, настоящая победа. Овладев этим мечом у тебя, появится шанс. Ты сможешь бить «подобное-подобным». Сделать то, что недоступно простым смертным. Мы верим в тебя. — Голос зловеще рассмеялся. — Боги верят в смертного! Это войдет в легенды! Давай богатырь. Не подведи. Все жители Прави смотрят на тебя.

Задул сильный, пронизывающий ледяным холодом, до костей, ветер:

— Я тут! — Просвистел Стрибог (бог ветра). Взлетевшими в воздух сухими прошлогодними листьями.

Пошел мелкий как пыль дождь и сверкнула громом кривая молния.

— Я готов! — Прозвучал набатом Перун и выпустил в почерневшее небо еще одну вспышку.

Желтый диск солнца показался прямо сквозь монолитные тучи:

— Я жду. Улыбнулся Ярило лучом теплого света в лицо.

Зашевелилась под ногами трава, и покрылась мелкими цветами:

— Мокошь, богиня плодородия, поддержит тебя, воин! — Прошелестел ветвями посветлевший на мгновение нежностью лес.

Сухой ручей покрылся клубами черного ворочающегося внутри неизвестностью тумана:

— Я помогу! — Прозвучал могильный голос оттуда голос смерти, голос самой Морены.

Тепло пробежало по телу, и взъерошило волосы ловкой, невидимой рукой:

— Прорвемся! — Зазвучал в пространстве веселый смех бога Авось. — Надейся на меня, но и сам не плошай.

И тут же, в след за разудалым хохотом бога удачи, улыбкой поцелуя на губах, проворковал другой, нежный голос:

— Богиня любви Лада верит в тебя. Мальчик! Моя нежность согреет твою душу. Все будет хорошо.

— Сварог (бог неба), поможет одолеть боль! — Полыхнуло заревом по небосклону. Я покажу путь в мгле. Ты главное верь.

Наступила полная тишина. Ветер стих, дождь застыл в воздухе туманом, солнечный луч подсветил оружие лживого бога. Федогран нагнулся и взял в руку, словно гадюку за шею, меч.

Тьма и боль одновременно сковали тело, черной стрелой пронзили сердце, и растеклись мраком холода по душе. Жуткая как пропасть безнадежность заполнила в один миг затуманенный страхом разум.

— Терпи. — Пробился еле слышно, глухим шепотом, сквозь пелену контузии, голос Перуна.

— Мы совсем рядом, только не бросай меч. — Прошелестел голос Морены могильным холодом.