Особое мнение

– Мы сразу поняли, кто это, – хрипло сказал он. – Сразу же, как только он появился на свет. Видели точно такого же у соседей, чуть дальше по шоссе. Одного из первых. Боб Дуглас нас специально зазвал поглядеть. У них с Джулией родился… еще до того, как они начали туда, в нашу лощину, сползаться.

– Расскажи, что случилось дальше, – велела миссис Хиггинс.

– Дуглас… размозжил ему голову камнем. А потом облил бензином и сжег. А на прошлой неделе они с Джули собрали вещи и уехали.

– И многих вот так… истребили на месте? – с трудом взяв себя в руки, спросил Гретри.

– Не одного, это точно. Понимаете, многие, увидев такую тварь, вроде как с цепи срываются, и упрекнуть их не в чем. Я ведь и сам… – Молодой человек обреченно потупился. – Я и сам чуть так же не сделал.

– Может, и надо было, – пробормотала его жена. – Может быть, зря я тебя удержала.

Гретри подхватил со стола коробку и шагнул к двери.

– Мы постараемся управиться как можно скорее. Грузовики уже в пути. Еще сутки, и все это кончится.

– И слава богу, – отрывисто, без капли радости в голосе воскликнула миссис Хиггинс.

С этим она распахнула дверь, и Гретри, миновав затхлые, полутемные комнаты и изрядно прогнившее, скрипучее крыльцо, вынес коробку с выползком под жаркое предвечернее солнце.

Миссис Хиггинс, остановившись возле алых гераней, подняла с земли лейку.

– Будете забирать, забирайте всех. Всех до единого. Ясно?

– Разумеется, – пробормотал Гретри.

– А часть людей с грузовиками оставьте здесь. Пусть глядят в оба. Чтоб здесь, у нас на виду, не осталось ни одного.

– После того как мы эвакуируем всех живущих поблизости от радиационной лаборатории, таких существ больше не…

Но тут он осекся: миссис Хиггинс, отвернувшись от него, продолжила поливать герани. Над ее головой, жужжа, вились пчелы, цветы монотонно, мерно покачивались на жарком ветру. Вскоре старуха, склонившись с лейкой над цветником, согнувшись едва ли не вдвое, скрылась за углом дома, и Гретри остался с добычей наедине.

Смущенный, пристыженный, он, прижимая коробку к груди, спустился с холма, пересек поле и вернулся к лощине. Таксист, стоя возле автомобиля, курил, терпеливо ждал его, а колония выползков как ни в чем не бывало трудилась, строила город. Улицы, переулки… На некоторых из холмиков, венчавших входы в туннели, виднелись затейливые каракули – вполне возможно, надписи. Часть выползков, разбившись на группы, возводила среди курганчиков какие-то довольно сложные конструкции непонятного назначения.

– Едем, – устало вздохнув, сказал Гретри водителю.

Таксист, подмигнув ему, рывком распахнул заднюю дверцу.

– Я счетчик оставил включенным, – хитро улыбнувшись, оскалив крысиные зубы, предупредил он. – Вам ведь казна расходы оплачивает. Вам разницы никакой.

Он строил – и чем больше строил, тем больше радости приносило ему строительство. Город углубился в недра земли на восемьдесят с лишним миль, а в диаметре достигал пяти. Весь остров превратился в титаническое хитросплетение подземных ходов, в громадное поселение, растущее день ото дня. Со временем длина туннелей превзойдет глубину океана, и вот там-то, под океанским дном, работа начнется всерьез.

Справа товарищи, числом около тысячи, старательно, молча трудились над несущей конструкцией, укрепляли свод подземелья, предназначенного для выведения потомства. Как только опоры встанут на место, все до единого вздохнут с облегчением: ведь матери уже готовы произвести на свет первое поколение молодняка.

Потомство… оно-то его и тревожило, мешая в полной мере наслаждаться строительством. Одного из рожденных первыми он уже видел и нисколько не удивился тому, что новорожденного поспешили спрятать, а дело – замять. Громадная шишкообразная голова, укороченное тельце, небывало жесткие, негнущиеся конечности… а как он визжал, как вопил, побагровев лицом! Как булькал, пускал пузыри, бесцельно хватался за все вокруг, суча – страшно подумать – ногами!

В конце концов кто-то, не совладав с ужасом, пришиб живой атавизм камнем. Оставалось только надеяться, что больше подобное не повторится.

Рекламный ход

Попутные корабли грохотали, ревели со всех сторон. Донельзя уставший к концу долгого, нелегкого дня на службе, Эд Моррис летел домой. Поток утомленных, мрачных коммерсантов и служащих закупорил трассу «Ганимед – Терра» наглухо: Юпитер пребывал в оппозиции к Земле, а потому перелет занимал добрых два с лишним часа. Вдобавок каждые два-три миллиона миль громадный поток натужно, мучительно замедлял ход до полной остановки: зеленый на светофорах сменялся красным, чтобы в главные транспортные артерии без помех влились потоки кораблей с Сатурна и Марса.

– О Господи, – пробормотал Моррис себе под нос, – есть ли предел усталости?..

Переключившись на автопилот, он отвернулся от пульта управления и закурил. Курить хотелось отчаянно. Руки дрожали, перед глазами все расплылось. Времени – седьмой час. Салли наверняка кипит от злости, а значит, и ужин будет испорчен… Все как всегда. Изматывающая нервотрепка, гудки клаксонов, осатаневшие от долгой езды водители, со свистом пролетающие мимо его кораблика, яростные жесты, крики, ругань…

А главное, реклама. Последняя капля, переполнившая чашу терпения. Все остальное он выдержать еще мог – все, но не рекламу, неотвязно сопровождающую его каждый вечер от Ганимеда до самой Земли. Тем более что всю Землю тоже заполонили полчища рекламных роботов. Реклама повсюду, на каждом углу… нет, как хотите, а это уже слишком!

Перед затором на месте столкновения полусотни кораблей пришлось снова замедлить ход. Ремонтные суда деловито сновали из стороны в сторону, растаскивая с трассы обломки. В динамике громкоговорителя взвыли сирены промчавшихся мимо полицейских ракет. Умело направив корабль вверх, Моррис проскочил между двух медлительных коммерческих транспортов, промчался по свободной левой полосе, обогнул затор и прибавил скорость. Вслед ему яростно загудели, но Моррис даже не оглянулся.

– «Транс-Солар Продактс» приветствует вас! – оглушительно загремело над самым ухом.

Моррис со стоном втянул голову в плечи. Чем ближе к Терре, тем гуще, плотнее рекламное заграждение…

– Рабочий день был полон обычных, рутинных разочарований? Коэффициент нервного напряжения зашкаливает далеко за порог допустимого? Тогда «Личный Подкожный Генератор Покоя» вам просто необходим! Миниатюрный, компактный, легко поместится за ухом, вблизи от лобных долей…

Уф… слава богу, вот этому и конец!

Быстроходный корабль несся, несся вперед, и вскоре рекламный голос заглох далеко за кормой… но впереди уже поджидало следующее объявление:

– Водитель! На межпланетных трассах каждый год безвременно гибнут тысячи человек! Гарантия безопасности – «Гипномоторный Блок Управления» от лучших специалистов своего дела! Доверь ему тело, сохрани жизнь!

Голос рекламы с каждым словом ревел громче и громче.

– Промышленные эксперты свидетельствуют…

По счастью, обе рекламы оказались звуковыми, такие игнорировать проще всего… но вот впереди замерцали контуры визуальной рекламы. Едва заметив ее, Моррис снова втянул голову в плечи, зажмурился что было сил, но все напрасно.

– Друзья мои! – до приторности елейно загремело со всех сторон. – Избавьтесь от скверного запаха изо рта навеки! Как? Проще простого! Современнейшими, абсолютно безболезненными методами удаляем желудочно-кишечный тракт, заменяем его искусственной системой пищеварения, и самая злободневная из причин социального неприятия навсегда канет для вас в прошлое!

К этому времени изображение обрело резкость, и перед Моррисом предстала во всей красе обнаженная девица огромной величины – светлые волосы растрепаны, голубые глаза томно прикрыты, губы зовуще раздвинуты, голова экстатически запрокинута назад. Стремительно приближаясь, лицо девицы заслонило собой все вокруг, губы потянулись к губам Морриса… и неодолимое оргиастическое влечение разом исчезло с ее лица, сменившись гримасой брезгливого отвращения, и визуальный образ угас.

– Знакомо, не правда ли? – грохотала реклама. – Вижу, и вам во время чувственных сексуальных забав доводилось внушать партнерше отвращение, и все из-за свойственных организму каждого человека гастрических процессов, от которых не…

Голос стих. Реклама осталась позади, оставив разум Морриса в покое. Опомнившись, он яростно вдавил в пол педаль газа. Корабль, вздрогнув, помчался вперед быстрее прежнего. Еще секунда, и от сигнала, нацеленного прямиком на аудиовизуальные области мозга, не осталось ни проблеска. Моррис со стоном помотал головой. Туманные, смутные отголоски реклам мерцали, тараторили повсюду вокруг, будто призраки далеких видеостанций. Рекламы караулили, поджидали его со всех сторон. Конечно, вел он с осторожностью, с ловкостью, порожденной животным отчаянием, но, как ни старался, как ни петлял, обогнуть их все до единой не удавалось. Моргнув, Моррис обреченно откинулся на спинку кресла: прямо по курсу уже маячили контуры новой аудиовизуальной рекламы.

– Эй, мистер глава семьи, отец-кормилец на жалованье! – заорала реклама в лицо, в глаза и уши, в ноздри и горла тысяч усталых водителей. – Что, надоело небось попусту ждать повышения? Так вот: «Уондер Серкуитс Инкорпорейтед» только на днях довела до ума новое чудо техники – дистанционный детектор мысленных волн! Узнай, что думают, что говорят окружающие, и мигом обскачешь коллег! Вся подноготная, все факты и цифры о личной жизни начальства – как на ладони! Долой сомнения! Долой неуверенность в завтрашнем дне!

Не помня себя от отчаяния, Моррис врубил двигатель на полную мощь. Крохотный юркий кораблик вскинулся на дыбы, накренился, сворачивая с полосы в мертвую зону, с визгом рассек крылом барьер заграждения… и реклама утихла, угасла далеко за кормой.

Дрожа от усталости и обиды, Моррис замедлил ход. Впереди показалась Земля. Вскоре он будет дома. Возможно, даже сможет как следует выспаться за ночь. Направив нос корабля вниз, он принялся нащупывать посадочный луч внутрисистемного космодрома Чикаго.

– Лучший корректор метаболизма на рынке! – пронзительно заверещал робокоммивояжер. – Гарантия результата! Идеальный эндокринный баланс или полный возврат всей уплаченной суммы!

Обогнув перегородившего тротуар робота, Моррис устало направился к кварталу, где находилась его жилая ячейка. Робокоммивояжер двинулся было следом, но, сделав пару шагов, забыл о Моррисе и поспешил к другому усталому, мрачному служащему, возвращавшемуся с работы.

– Все новости, пока горячи! – задребезжал жестью над самым ухом еще один голос. – Выбери глаз, которым меньше пользуешься, замени сетчатку ретинальным видеоэкраном и ни на секунду не отстанешь от жизни! К чему дожидаться мигом устаревающих ежечасных сводок?..

– Прочь с дороги, – буркнул Моррис.

Робот учтиво отступил в сторону, и Моррис, влившись в поток таких же ссутулившихся, неулыбчивых пешеходов, как он сам, пересек улицу.

Робокоммивояжеры кишели повсюду – жестикулировали, умоляли, визжали, тараторили на разные голоса. Один двинулся следом, и Моррис ускорил шаг. Робот нагнал его, покатил рядом, воспевая хвалы своему товару, изо всех сил стараясь привлечь внимание, проводил жертву до самого гребня холма, до порога жилой ячейки – словом, никак не желал отвязаться. Взбешенный, Моррис подхватил с земли камень, швырнул им в сторону робота, но даже это не слишком помогло. Шмыгнув в дом, Моррис с лязгом захлопнул входную дверь и запер ее на замок. Робот, минутку поколебавшись, развернулся и ринулся навстречу женщине с охапкой пакетов, устало бредущей к вершине холма. Заметив его, женщина свернула в сторону, но избежать встречи с роботом, увы, не смогла.

Из кухни, необычайно оживленная, с блеском в глазах, вытирая руки о пластик шорт, выбежала Салли.

– Дорогой! Ох, бедный, устал-то как!

Моррис, сдернув с головы шляпу и сбросив пальто, чмокнул жену в обнаженное плечико.

– Что сегодня на ужин?

Салли сунула его шляпу с пальто в стенной шкаф.

– А на ужин у нас сегодня, представь себе, дичь! Твоя любимая, фазан из лесов Урана.

Рот Морриса наполнился слюной, усталые мускулы налились толикой силы.

– Серьезно? Это по какому же поводу, черт побери?

Жена сочувственно ахнула, в уголках ее карих глаз блеснули слезинки.

– Дорогой, сегодня же твой день рождения! Сегодня тебе исполняется тридцать семь… ты что же, забыл?

– И правда, – с легкой улыбкой откликнулся Моррис. – Действительно, совсем забыл…

Переступив порог кухни, он обвел взглядом накрытый стол. Дымящийся кофе в чашках, масло, пшеничный хлеб, картофельное пюре, зеленый горошек…

– Ну и ну! Настоящий праздник!

Салли защелкала кнопками кухонной плиты, и на стол выскользнул поднос с исходящей ароматным паром, аккуратно нарезанной на ломти тушкой фазана.

– Вот. Все готово. Иди мыть руки и поспеши, пока не остыло.

Подержав ладони в прорези умывальника, Моррис с радостью и облегчением уселся за стол. Салли разложила нежные, пряные ломти фазаньей тушки по тарелкам, и оба принялись за еду.

– Салли, – заговорил Моррис, отодвинув опустевшую тарелку, устроившись поудобнее и отхлебнув кофе, – знаешь, я больше так не могу. Так ли, иначе, а с этим безобразием пора кончать.

– Ты о дороге? Да, вот бы тебе удалось подыскать место на Марсе, как Бобу Янгу! А что, если обратиться в Комиссию по трудоустройству, объяснить, как трудно…

– Дело не только в дороге. Они же прямо под носом. Везде и всюду. Ждут. Ни днем ни ночью от них спасения нет.

– От кого, дорогой?

– От роботов-коммивояжеров. Стоит корабль посадить, они тут как тут. Роботы… а по пути – аудиовизуальные рекламы. Впиваются прямо в мозг! Преследуют каждого с рождения и до смерти!

Салли сочувственно накрыла руку мужа ладошкой.

– Да, понимаю. Стоит отправиться по магазинам, эти роботы вокруг толпами собираются, галдят наперебой… жуть просто. Из того, что болтают, даже половины не разберешь.

– Бежать нам отсюда пора, вот что я думаю.

– Бежать? – в растерянности пролепетала Салли. – В каком смысле? Куда?

– Подальше от всего этого. Нас губят, губят день ото дня!

Порывшись в кармане, Моррис бережно развернул, разгладил и выложил на стол крохотный листик тонкой фольги.

– Вот, погляди. Ребята на службе передавали из рук в руки, а я взял и сберег.

– Что это?

Салли сощурилась, наморщила лоб, вчитываясь в мелкий шрифт.

– Дорогой, по-моему, ты тут чего-то не понял. Вряд ли все так уж просто.

– Новый мир, – негромко, мечтательно проговорил Моррис. – Мир, куда еще не добралась реклама. Далеко за пределами Солнечной системы. Там, среди звезд…

– Проксима?..

– Двадцать планет. Половина вполне пригодна для жизни, а населения – пара-другая тысяч человек. Рабочие и ученые с семьями, несколько геологоразведочных станций. Участок земли выделят даром, только попроси.

– Но это же так… – Салли сморщила носик. – Дорогой, это ведь совершенно неразвитые колонии. Я слышала, там живут, будто в далеком прошлом, в двадцатом веке! Туалеты с водяным смывом, ванны, машины, работающие на бензине…

– Это верно.

Моррис задумчиво, без тени улыбки свернул смятый листочек фольги.

– Действительно, от времени там отстают на добрую сотню лет, – продолжал он, широким жестом указав на плиту и обстановку гостиной. – Ничего подобного у них нет, и нам придется как-нибудь обойтись. Жить проще. Как жили наши давние предки.

Попытка улыбнуться не удалась: казалось, губы одеревенели.

– Как думаешь, тебе понравится? Ни реклам, ни робокоммивояжеров, езда со скоростью шестьдесят миль – не шестьдесят миллионов – в час… Билеты на один из больших транссистемных лайнеров нам вполне по карману. Мой корабль продадим, и…

За столом воцарилось робкое, исполненное сомнений молчание.

– Эд, – нарушив паузу, заговорила Салли, – по-моему, тут нужно серьезно подумать. Как, например, с работой? Что ты там будешь делать?

– Подыщу что-нибудь.

– Но что именно?! Вижу, об этом ты еще не задумывался? – В голосе жены зазвучали резкие, визгливые нотки раздражения. – А вот мне кажется, об этом нужно подумать в первую очередь, прежде чем бросить все и очертя голову лететь… неизвестно куда!

– Останемся здесь – все это нас доконает, – неторопливо, старательно сдерживая дрожь в голосе, ответил Моррис. – Конец не так уж далек. Сам не могу сказать, долго ли еще продержусь.

– Брось, Эд! По-моему, ты делаешь из мухи слона. Если тебе так уж плохо, почему бы не взять отпуск и не пройти полную проверку нервной уравновешенности? На днях в одной видеопрограмме показывали человека с психосоматической системой куда хуже твоей, намного старше тебя, до и после лечения… А знаешь, давай сходим сегодня куда-нибудь? Устроим себе настоящий праздник, о’кей?