Помоги проекту - поделись книгой:
— Я спросил, что со мной будет? — дерзким тоном повторил я, вызвав у Логана снисходительную улыбку.
— Ничего ужасного, Джером. Тебе повезло. Сейчас ты этого не осознаешь, но со временем поймешь, что я прав. Временные незапланированные каникулы для тебя закончились. Ты вернешься к учебе. Разумеется, не в свою школу, а в частную. Ты будешь учиться с детьми из привилегированных семей. Потом поступишь в университет Сент-Луиса, получишь бизнес образование. Я бы мог отправить тебя в Йель или Гарвард, но мне будет спокойнее, если ты будешь поблизости. Не уверен, что могу тебе доверять. У тебя будет совершенно иная, качественная жизнь. Дорогая, роскошная. Ты получишь все, о чем даже не мечтал в том домишке, в котором рос со Спенсерами. Люксовые автомобили, бредовые вещи, современные гаджеты, лучшее образование, ну, и самые горячие и красивые девушки.
— Мне это не нужно, — тряхнул головой я.
Логан рассмеялся. Грубо, резко. Цинично. Он мне не верил, думал, что во мне говорит упрямство, гордыня. Но это не так. Человек, у которого есть любовь, счастье, дом, в котором звучит смех, никогда не задумывается о материальных благах. И никогда не променяет то, что имеет, на перечисленные в списке Логана пункты. У меня было все необходимое. Я был счастливым парнем. Я ни в чем не нуждался. У меня была классная девчонка, мотоцикл и лучшая семья в мире. Я планировал стать полицейским, как мой отец и защищать улицы Сент-Луиса от наркоторговцев и сутенеров. Я никогда не мечтал о люксовой жизни. Сейчас у меня нет ничего, но меня не устраивает предложенная Логаном Морганом альтернатива.
— ЭТО, мой мальчик, нужно всем. Нищие супергерои часто бравируют своей гордостью и принципами. Что дала принципиальность Кеннету Гранту? Тебя же ждет совершенно другое будущее. Ты просто еще не знаешь, как власть, богатство и роскошь меняют людей. Это самая приятная из зависимостей. Знаешь поговорку «деньги не пахнут»? Так вот она сработала даже с твоим кристально честным папашей. Пять миллионов исчезли во время задержания Кертиса семнадцать лет назад. И ни разу нигде не вспыли. Это говорит о том, что Кеннет чертовски умен.
— Отец никогда бы не взял чужое. И он бы не подставил нас всех под удар ради денег, — резко возразил я.
— А кто говорит, что Кеннет приберёг эти деньги для себя? Уверен, что он подумал о вашем будущем. И появление Кертиса стало для него неприятной неожиданностью. Он не думал, что кто-то узнает его. Моему брату дали двадцать пять лет, и Кеннет списал его со счетов. По большому счету у семьи не было бы к нему претензий, Джером. Он полицейский и выполнял свою работу. Мы не преследуем людей за то, что они выполняют свои обязанности. Если бы не одно, но… Два «но». Сговор с Дайной и воровство. Пять миллионов — крупная сумма. Спустя семнадцать лет она не стала менее весомой, чем тогда. Я уверен, что Кеннет знает, где находятся исчезнувшие пять миллионов. И Дайана знала. Только у Кеннета был мотив убрать ее. Если я ошибаюсь, то почему он вернулся за тобой в Россию? Чувство вины? Это в его духе, Джером. Просто подумай логически, отключи эмоции. Как Кеннет, вообще, нашел тебя? Ты не видишь очевидной связи? Если он знал, где искать тебя, значит, знал, где находится Дайана, — Логан сделал паузу и глубоко затянулся сигаретой. Выстрелил в меня острым взглядом, выпустил в мою сторону струю серого дыма.
— Это Кеннет убил ее, Джером, — уверенно заявил он. — Не лично, конечно, но по его наводке. Возможно, она хотела вернуться домой, в Штаты или потребовала свою долю на воспитание ребёнка. Ответы знает только Кеннет Грант, и где бы он ни прятался, мы найдем его и зададим столько вопросов, сколько будет необходимо, чтобы узнать правду и вернуть то, что принадлежит нам.
— Я в это не верю, — сквозь зубы процедил я. — Отец был настоящим героем.
— Все отцы герои для своих сыновей. Мой тоже был, хотя… — Логан ухмыльнулся, оскалив зубы в циничной улыбке. — Нет, не был. Я просто никогда не питал иллюзий в отношении людей. Купить можно каждого. Использовать, заставить играть по своим правилам. Это тонкая, иногда ювелирная работа, Джером. Ты научишься, я уверен.
— Я ненавижу вас. Всех вас. Как вы можете заставить меня принять ваши правила? — с вызовом спросил я. Если бы в моих руках оказалось оружие, я бы без сомнения выстрелил в самоуверенное лицо Моргана.
— Я говорю с тобой, как со взрослым, Джером, — на лице Логана промелькнуло разочарование. — А ты реагируешь, как обиженный мальчик. Мое детство закончилось в десять лет, когда у меня на глазах расстреляли целую семью в одном из криминальных районов Чикаго. Отец взял меня с собой на встречу со своими «деловыми партнёрами». Он хотел, чтобы я знал о существовании другой жизни, о гетто и тех диких условиях, в которых существуют люди.
— Эти гетто создали такие, как вы! — воскликнул я, чувствуя, как от ярости горит в груди.
— Мой мальчик, общество всегда делилось на сильных и угнетённых. Наша цель — организовывать правила сосуществования разных слоев общества. Даже неуправляемых чернокожих гангстеров можно заставить соблюдать правила. Миром правят сила, власть, деньги и транснациональные компании. Миром правят такие, как мы. Я подвожу тебя к очевидному выбору. Хочешь ты быть внизу социальной цепочки, или встанешь рядом с нами?
— Я хочу вернуться к той семье, которая у меня осталась, — твердо чеканя каждое слово, произнес я. Глаза Моргана вспыхнули, он затушил сигарету в чашку, которая стояла на столе.
— Мы, Джером. Мы! У тебя остались, — потеряв терпение, рявкнул Логан. — Забудь о Спенсерах. Их больше нет в твоей жизни и не будет до тех пор, пока я не найду Кеннета и не призову к ответу.
— Тогда я надеюсь, что этого никогда не произойдёт, — не отводя взгляд, сказал я. Ленивая улыбка появилась на губах Логана.
— Упрямый, — хмыкнул Логан. — Кертис был таким же. Спор наш бессмысленнен сейчас, Джером. У тебя впереди годы обучения. Потом престижная работа в крупной дочерней компании, принадлежащей многоотраслевой корпорации «Медея». Кертис несколько лет занимал пост президента корпорации, пока не совершил роковую ошибку, стоившую ему свободы. Мы занимаемся бизнесом, Джером. Мы не преступники. Я говорил уже об этом. Но, чтобы бизнес процветал, иногда приходится переходить черту. Я дам тебе время до завтра. Подумать, прийти в себя и принять ситуацию. Вечером я хочу видеть тебя на семейном ужине.
У меня был наготове резкий ответ, но я удержал ядовитые грубые слова, прикусив язык. Дразнить тигра на его территории — глупая затея. Отец всегда говорил, что бросать вызов тому, кто превосходит тебя физически неблагоразумно и опасно. Если не можешь победить врага силой, значит, нужно использовать разум и хитрость.
Вечером, в обычное время ко мне заявилась Лиен, и я привычно повернулся на кровати лицом вниз. Лекарство в вену она вводила только первые два дня, а потом мне все же пришлось показать свой зад. Сначала я немного смущался, но очень быстро привык к процедурам, воспринимая девушку, как профессиональную медсестру. Кем она была на самом деле, выяснить так и не удалось. На мои вопросы Лиен не отвечала или делала вид, что не понимает, о чем я ее спрашиваю, объясняя это плохим знанием английского. Конечно, она лукавила. В этом доме, вообще, не любили отвечать на вопросы. На любые, даже самые банальные и безобидные.
— Нет, повернись, — неожиданно попросила Лиен, когда я уже начал спускать джинсы. Надо заметить, что английский у нее отменный, хотя легкий акцент и присутствует. Я без всякой задней мысли, выполнил просьбу приставленной ко мне «медсестры». Подтянул штаны обратно, сел и начал застегивать ремень, отмечая, что Лиен выглядит как-то иначе. Во-первых, она распустила волосы, во-вторых, ярко накрасила глаза, а в-третьих вместо строгой юбки блузы с глухим воротом, на ней красовалось короткое свободное алое платье на бретельках. Я недоуменно нахмурился, скользнув взглядом по стройным ногам девушки. Лиен приблизилась ко мне с кошачьей грацией, которую я раньше в ней не замечал, и улыбнулась, демонстрируя ровные красивые зубы. А она очень даже ничего, промелькнула шальная мысль. Миниатюрная, смазливая и на вид не больше двадцати лет, хотя хрен их разберешь этих женщин.
— Не застёгивай, — произнесла девушка чувственным голосом, и накрыла мои руки своими ладонями, разводя их в стороны. Лиен поставила колено между моих ног, и наклонилась. Ее грудь, натягивающая красный шелк оказалась практически на уровне моего носа. Она напилась, что ли? Или приняла что-то запрещенное? Сердце пустилось вскачь, разгоняя кровь по венам и концентрируясь в районе паха, по которому «медсестра» как бы невзначай провела своей точеной ножкой.
Меня бросило в жар, когда Лиен расслабила ремень на моих джинсах и потянула вниз собачку молнии на ширинке.
— Что ты делаешь? — растерянно спросил я, не совсем понимая, как стоит реагировать на манипуляции девушки.
— Тебе отменили уколы, — ответила она, но на самом деле это никак не объясняло ее странных действий. Сопротивляться было глупо, да и не хотелось вовсе. Облизав пересохшие губы, я позволил женским рукам стянуть с меня джинсы вместе с боксерами до колен. Проделав это, Лиен выпрямилась и удовлетворенно остановив взгляд на моем красноречивом свидетельстве заинтересованности в ее присутствии, медленно спустила бретельки с хрупких плеч, позволив платью упасть к нашим ногам, представ перед мной в абсолютной наготе. Я издал сдавленный стон, жадно созерцая голую красавицу с шелковистой кожей, тонкой талией, округлыми бёдрами и высокой точёной грудью. В одежде она казалась худышкой, но сейчас обманчивое впечатление рассеялось. Черт возьми, моим одноклассницам было бы трудно конкурировать с потрясающими чувственными формами Лиен.
— Я надеюсь, новая терапия придется тебе по вкусу, — улыбнулась девушка. — Тебе нравится? — ее голос прозвучал хрипло. Она опустилась на колени, положив теплые ладошки на мои бедра, скользнула руками вверх, поднимая мою футболку и прикасаясь горячими влажными губами к моему прессу.
— Еще как нравится, — выдохнул я, чувствуя, как напряжение в паху становится невыносимым. Мне и в голову не могло прийти подобное. Мысли в последние дни были заняты чем угодно, но не сексом или эротическими фантазиями. Однако у тела свои законы. Глаза видели красивую обнаженную девушку, искусно ласкающую меня, гормоны кипели. — А тебе? — задыхаясь, спросил я, когда я ее губы замерли в миллиметре от моего члена. Ладонь девушки сжала основание эрекции, мягко прошлась по всей длине. Она посмотрела на меня вишневыми блестящими глазами. Я резким движением стянул с себя футболку, откидываясь назад, и позволяя тонким умелым пальчикам вытворять все, что угодно их прелестной обладательнице. Тяжелое дыхание вырвалось из груди, и я непроизвольно подавался бедрами на каждое движение ее ладони.
— У тебя красивое тело, Джером. Ты очень симпатичный парень. Уверена, что тебе не раз об этом говорили. Это же не первый раз, нет? — вопрос застыл в распахнутых глазах Лиен, и я хрипло застонал, когда ее язык скользнул по моей головке. Отрицательно качнул головой.
— Я не девственник, если ты об этом, — пробормотал я, толкаясь в теплые губы девушки. Она лукаво улыбнулась, чуть отстранившись, и плотнее обхватывая эрекцию.
— Это хорошо, что мне не придется бороться с ненужной скоромностью, — прошептала девушка, резко вбирая меня практически полностью. Я задохнулся от мощных острых ощущений. Девчонки, с которыми я занимался сексом, так не умели. Их ласки были смущенными, неловкими, или же они просто пассивно позволяли трахать их, не проявляя никакой активности. Только одной удалось стать исключением из правил. Сейчас я не имел права думать о ней, но не мог не думать. Я знал, что она потеряна для меня точно так же, как и мои близкие. Ее лицо так ярко и внезапно всплыло в моей памяти, причиняя резкую боль, что на мгновение мне стало трудно дышать. Должен ли я испытывать чувство вины за то, что позволяю Лиен удовлетворять меня своими умелыми губами? Имею ли я право на удовольствие, в то время как моя жизнь превратилась один сплошной кромешный кошмар?
Пошло все к черту. Я отключаю мысли, память и все, что не имеет отношения к происходящему сейчас. Запускаю ладонь в темные волосы, закрывая глаза и отдаваясь нирване. Я даже и предположить не мог, что женский рот способен принять так много. Я чувствовал бархатистое горло Лиен, ее язык, скользящий по каждой напряженной вене, проваливаясь в чувственный экстаз. Грязное, но такое сильное удовольствие. Пир во время чумы, наверное, выглядит именно так. Черт, а ведь я оказался прав, когда, увидев Лиен впервые, сделал предположение об ее истинном положении в доме. Я старался не думать, кому еще девушка оказывает подобного рода услуги, и мне было плевать, если честно. Я получил нечто большее, чем рассчитывал. Новое лекарство оказалось в разы лучше, чем ее волшебные уколы. Я обрел новый для себя способ избавления от тяжелых мыслей, от боли, чувства вины и острого одиночества, которое преследовало меня ежеминутно. Секс подарил кратковременное, но такое желанное забвение и удовлетворение; отсутствие каких-либо мыслей в голове, кроме сосредоточенного и острого желания продлить чувственную игру с вылощенной фантазией о покорной и готовой на все безропотной рабыне. Разумеется, я не собирался причинять ей боль или делать что-то против ее воли. Жестокость никогда не входила в черты моего характера… До определенного момента.
— Я хочу вставить. Ты позволишь? — тяжело дыша после мощной разрядки в нежное горло Лиен, прохрипел я. Девушка вытерла с губы бумажной салфеткой остатки спермы, которую глотала, не морщась, чем поразила меня еще больше. Ни она бы из моих ровесниц не позволила подобного.
— Тебе не нужно спрашивать. Делай все, что тебе хочется. — Ласковым шепотом произнесла Лиен слова, о которых мечтает не только каждый парень семнадцати лет, но и любой взрослый мужчина. Ее взгляд с легким удивлением замер на моей не опавшей и с каждой секундой набирающей силу эрекции. Я и сам был удивлен не меньше. Стресс, в котором я пребывал последние дни, подействовал на мои физические реакции — другого объяснения своему неудовлетворённому, голодному состоянию даже после того, как кончил, я не видел.
Лиен легла на кровать, не сводя с моего лица кошачьего томного взгляда и развела свои стройные ноги в стороны, заставляя одним своим призывным взглядом кипеть от нетерпения. Ее промежность была гладко-выбритой, нежно-розовой и блестящей от влаги, которая подтверждала вибрации сексуального желания, которые исходили от тела девушки.
— Я хочу, чтобы и тебе тоже хотелось, — признался я без тени смущения, опускаясь коленями на кровать и притягивая ее бедра к своим.
— Я хочу, Джером. Даже не сомневайся, — щеки девушки порозовели, губы приоткрылись, она шумно задышала, когда я вошел нее и начал резко и мощно двигаться. Я не мог, и не хотел останавливаться, и хриплые стоны девушки только подстёгивали мое неистовое желание брать ее бесконечно долго, медленно, размеренно, грубо, нежно, пока обессиленные, потные, задыхающиеся мы, наконец, не отлипли друг от друга.
Когда я очнулся, за окном уже стояла глубокая ночь. Глаза Лиен в полумраке моей темницы казались огромными, в них плескалось странное нечитаемое выражение. Она ласково провела пальцами по моей щеке и явно что-то хотела сказать, но так и не решилась. С запоздалым смущением я вспомнил слова Логана о камерах в комнате.
К черту стареющего извращенца. Надеюсь, он оценил представление.
— Ты придешь еще? — спросил я, расслабленно развалившись на кровати, когда, одевшись, Лиен двинулась к двери.
— Если ты этого хочешь, — ответила девушка, не оборачиваясь. Ее силуэт в сумрачном свете казался таинственным и невероятно-сексуальным.
— Завтра? — я наделялся, что в моем голосе не прозвучала надежда.
Лиен обернулась, и я скорее почувствовал, чем увидел ее улыбку.
— Как насчет утренних процедур? — с чувственным обещанием в голосе поинтересовалась она.
— Жду с нетерпением, Лиен, — хрипло прошептал я, снова задаваясь вопросом, а правильно ли испытывать подобные похотливые мысли, находясь в доме врага? Не должны ли меня волновать вынашивания планов мести?
Однако тогда я даже не задумывался о том, что подарок Логана в образе соблазнительной медсестры, готовый выполнить все мои пожелания, является ничем иным, как способом манипулирования, одним из способов, которые он постепенно использовал на мне.
— Я тоже, Джером. Это было неожиданно и приятно.
— Ты всем так говоришь, — нахмурившись, бросил я.
— Да, — кивнула она. — Но тебе я говорю правду.
Однако моим планам на утренние процедуры с Лиен не суждено было осуществиться. Хотя утро начиналось неплохо. Я проснулся энергичным и полным сил, почти час занимался спортивной разминкой. Потом принял душ, побрился и даже впервые за последние дни взял новую одежду из той, что оставили для меня в гардеробном встроенном шкафу — простую голубую футболку без надписей и спортивные удобные брюки. Нижнее белье я не надел, предвкушая встречу с хорошенькой азиаткой. Чем меньше снимать шмотья, тем лучше.
Но вместо смазливого личика и стройной фигурки, в дверях появился Логан Морган собственной персоной. Сегодня он был в стильном костюме стального, почти серебристого цвета, молодящего его на пару лет. Нет, на стареющего извращенца он был абсолютно не похож. И глядя на его широкоплечую статную фигуру, я невольно подумал о том, пользуется ли он Лиен или, может быть, Зак, который старше меня лет на шесть-семь. Или оба? Ответ скорее положительный, но я не собираюсь думать об этом сейчас.
— Я вижу, ты сегодня в лучшем расположении духа, Джером, — вместо приветствия заявил Логан. Он неторопливо и уверенно прошел к окну и достал пачку сигарет, предусмотрительно поставив на подоконник пепельницу, которой еще вчера в комнате не было. Повернувшись ко мне лицом, Логан закурил, наблюдая за мной внимательным цепким взглядом.
— Я рад, что Лиен удалось поднять тебе настроение. Она обладает массой талантов, не правда ли? — иронично улыбнулся Морган.
Я сцепил зубы, но ничего не ответил. Меня внезапно прошибла мощная испепеляющая волна ярости, и я сжал ладони в кулаки, пряча их в просторных карманах спортивных брюк. Ублюдок ждет от меня благодарности? Выкуси, урод. Я буду трахать твоих шлюх, буду пользоваться твоими деньгами, вещами и прочим, но никогда ты не получишь от меня ни капли благодарности. И придет день, когда ты будешь подыхать у моих ног, умоляя о прощении и пощаде. И я буду точно так же смотреть на тебя, как ты на меня сейчас. С чувством удовлетворения, уверенности и презрения. Дай мне время, Морган. И вы все заплатите за то, что сделали.
— Ты прав. Не будем о шлюхах. Я пришел уточнить, готов ли ты к ужину в кругу твоей новой семьи, который состоится сегодня в восемь вечера в гостиной этого прекрасного гостеприимного дома, — его пристальный взгляд впился в мое лицо. Я с трудом сохранил самообладание. «Твоей новой семьи». Как бы не так, сукин ты сын.
Я сделал вид, что раздумываю над его вопросом, и Логан снова предложил мне сигарету. На это раз я не отказал. Первая затяжка оказалась провальной. Я задохнулся дымом, закашлялся, вызвав у Моргана приступ снисходительного веселья. Вторая затяжка далась уже лучше, а с третьей я полностью понял принцип вредного навыка. Плохие привычки на удивление быстро осваиваются даже безнадежными дилетантами.
— Ты быстро учишься, Джером, — хмыкнул Логан, рассматривая меня снисходительным взглядом. — И как я успел заметить у тебя тоже немало талантов. Отличные успехи в школе, нехилая спортивная подготовка, положительные характеристики от преподавателей, множество наград за участие в соревнованиях и олимпиадах. У тебя аналитический и быстрый ум, ты стрессоустойчив, обаятелен. Лиен просто сражена твоими особыми способностями и рвется работать только с тобой. Кстати, я выполнил ее пожелание. Так что забудь о брезгливости.
— К чему эта долгая презентация моих талантов? — холодно осведомился я, уверенно приближаясь к своему врагу почти вплотную. Он ниже меня. Это наполняет ощущением обманчивой власти и превосходства. Однако взгляд Логана, которым он смотрит мне в глаза, ясно дает понять, что этот противник мне не по зубам. Пока не по зубам.
Протягивая руку за его спину, я скидываю пепел в хрустальную пепельницу. Логан абсолютно невозмутимо реагирует на вторжение в его личную зону комфорта. Я отстраняюсь на два шага, и снова затягиваюсь сигаретой. Не так уж плохо, кстати. Расслабляет, успокаивает, отвлекает…
— К тому, что ты неглупый парень, Джером, — продолжает Логан. — И если будешь вести себя разумно, то перечисленные достоинства помогут тебе преуспеть и занять весомое место в обществе.
— Твое место? — спрашиваю я, нагло улыбаясь.
— Все зависит от тебя, мальчик, — пожав плечами, неопределённо отвечает Логан. — Так, что насчет семейного ужина?
— Я согласен, — быстро киваю я. Черты лица главного из Морганов расслабляются. Он удовлетворённо улыбается. И протянув руку, хлопает меня по плечу.
— Ты намного смышленее, чем мой старший сын. Ты его видел. Он привез тебя сюда, Джером, — покровительственным тоном говорит Логан. — Не подведи меня.
Я снова игнорирую слова Моргана, считая кощунственным сказанное им вслух сравнение. У этих людей что-то не так с семейными ценностями.
— Тебе придется надеть костюм для вечернего мероприятия. Одно из правил, Джером, — сообщает Логан. — Есть еще несколько, которые тебе необходимо знать.
Затушив сигарету, я сажусь на стул, откинувшись на спинку, и выжидающе смотрю на Логана. Я понимаю, что он не уйдет, пока не скажет все, что запланировал.
— Первое и самое главное правило, — деловитым тоном начинает Логан. — Ты никогда и ни с кем, кроме меня, не говоришь о своей биологической матери и приемных родителях. Никакой личной информации. Никому. Никогда. Даже в постели. Особенно в постели. Ты Морган и этого достаточно. Твои новые документы уже готовы. Телефон получишь вечером. Все звонки отслеживаются, поэтому даже не пытайся связаться с полицией, там у нас все схвачено. Забудь о школьных приятелях и подружках. Их с этого дня тебя не существует. Встретишь на улице, пройдешь мимо, окликнут, скажешь, что обознались. Далее. Относительно перемещения… До новой школы и обратно будешь ездить с сопровождением. Это временная мера. Так надо. Никаких личных поездок. Особенно ностальгического характера. Твой дом теперь здесь, и другого не существует. Коттедж Спенсеров полностью уничтожен пожаром. Сейчас на его месте уже строится другой дом. Поэтому нет никакого смысла пытаться обойти мой запрет и навестить родные места. Еще один важный момент, но к этому правилу мы еще не раз вернемся. Все дела семьи остаются в стенах дома. Ты не можешь обсуждать их с третьими лицами. Список доверенных людей тебе будет предоставлен. Я хочу, чтобы ты уяснил, Джером, на будущее — мои правила не обсуждаются, не оспариваются, а беспрекословно исполняются. Это для твоего же блага. Я говорю — ты делаешь. Все понятно?
— Да, — киваю я, подавляя внутренне стремление проявить характер и начать спорить прямо сейчас.
— Очень хорошо. Я знал, что ты не дурак. Есть еще несколько запретов, которые касаются тебя лично. Никаких наркотиков, алкоголя и посторонних шлюх в моем доме. Если надоест Лиен, я пришлю другую. Выбор у меня большой, ты не будешь разочарован. Есть вопросы? — поправив петлю галстука с геометрически рисунком, спрашивает Логан.
— Как мне обращаться к тебе? — прищурив глаза, спрашиваю я.
— Логан. Не надо лишних церемоний. Мы же семья, — Морган оскалил зубы в хищной улыбке, которая противоречила его словам. — Что-то еще?
— Да. Ты сказал, что не был в курсе того, что Кертис задумал личную месть.
— Все верно, — утвердительно качает головой Логан.
— Зак привез меня в этот дом сразу после случившегося, сказав, что он принадлежит новому главе семьи. Не слишком ли оперативно, ты тут появился? — озвучиваю свои давние сомнения в отношении правдивости версий Логана, глядя в его непроницаемые стеклянные бледно-голубые глаза.
— Информация о планах Кертиса нам поступила утром, — спокойным уверенным тоном произносит Морган. — Я вылетел сразу, как только смог. Мы опоздали, Джером. В случившемся есть доля моей вины, но мой брат хорошо прятал свои секреты и редко следовал правилам, которые устанавливал для других. Ответственность за его непродуманные действия, которые привели к трагедии, легла на мои плечи. И поэтому я здесь.
— А как насчет Дайаны? Моей биологической матери? — требовательно спрашиваю я.
— Ты помнишь ее? — взгляд Логана меняется, становится настороженно-острым.
— Нет, — ложь.
— Совсем ничего? — вопросительно прищурив глаза, настаивает он.
— Абсолютно.
— Это очень хорошо. А теперь забудь даже ее имя. Это в твоих же интересах.
— Кто такой Квентин Моро? — задаю я финальный вопрос, понимая, что не добьюсь от Логана большей информации. Ни один мускул не дрогнул на лице мужчины, когда он услышал названное мной имя.
— Действующий президент корпорации «Медея», избранный правлением после отстранения моего брата, — коротко отвечает он.
— Почему Кертис сказал, что я должен его остерегаться?
— Кертис и Квентин очень часто не сходились во взглядах на ведение бизнеса. У них имелись и территориальные разногласия, и споры. Я уже говорил, что твой отец не всегда умел договариваться. Если это все, что ты хотел у меня спросить, то я вернусь к своим делам, и после обеда пришлю Лиен. Она поможет тебе расслабиться и собраться к ужину. За тобой придут без двух минут восемь. Опоздания в моем доме тоже недопустимы. Если все пройдет хорошо, и ты поведешь себя правильно, то сюда больше не вернешься. Если нет, будем продолжать воспитательные меры. Прояви благоразумие, Джером, и цени мое хорошее расположение. Я могу быть очень добр и щедр, но есть и абсолютно противоположная альтернатива.
Логан выходит в коридор, и дверь за ним со скрежетом закрывается, срабатывает механический замок, и я снова ощущаю давление стен своей тюрьмы. Не верил ничему, что поведал Морган, прикрываясь какими-то благородными целями и оправданиями. Однажды я выясню все правду и найду способ наказать каждого, кто превратил мою жизнь в кошмар. Надо только немного подождать. Один я не справлюсь. Я знаю, кто поможет мне призвать к ответу виновных. Он придет за мной. Придет.
Глава 4
2008–2014 года. Сент-Луис.
Кеннета Гранта для меня не существовало. Это был мифический персонаж, о котором мне рассказывал Логан, пытаясь украсть у меня самое главное — веру в то, что моя прошлая жизнь была настоящей. Точно также для меня не существовало Кертиса Моргана с его кровной местью.
Я думал обо всем, что произошло, думал часами, анализируя каждый кадр из событий той ночи, и все, что случилось после. Я искал оправдания и причины, по которым отец не может вытащить меня из этого чертова семейного гадюшника Морганов. Меньше всего я хотел, чтобы отец подвергал риску себя и близнецов. И, если нет способа вернуться за мной, я… приму это, смирюсь. Ради отца, ради Эби и Гектора. Они заслужили лучшую жизнь, спокойную, свободную от преследования Морганов. Да, я заставлял себя так думать, но в глубине души продолжал ждать. В глубине души мне хотелось кричать и бросаться на стены от отчаянья, ярости и боли. В глубине души я знал, что тоже заслужил лучшую, тихую и спокойную жизнь. Я не сделал никому ничего плохого. Я любил своих родителей, сестру и брата. А они любили меня. И в одно мгновение у меня отобрали их, убили мою мать. Женщину, которая принесла свет и солнце в мою жизнь. То, что Эмма Спенсер сделала для меня, не измерить словами. Я видел собственными глазами, как она умирала. Вместе с ней умерла часть меня. Возможно, я потерял их всех. Маму, отца, Гектора и Эби… Больше никаких чудес. Я знаю… все закончилось.
Я ненавижу Морганов, в целом и каждого поодиночке. Ненавижу их каждую минуту, каждую секунду своего существования. Это разъедающее темное чувство пропитывает меня насквозь, оставляя внутри черные дыры, в которых исчезает все лучшее, что было во мне когда-то. Мечты, надежды, планы, иллюзии, которыми живут простые люди, не ведающие, что творится за кулисами этого мира.
Последний год я оканчивал уже в другой школе, которая находилась в элитном районе Ladue. Школа для избранных: избалованные манерные сучки, высокомерные мажоры. Я был там изгоем, и на меня смотрели отчасти со страхом, отчасти с пренебрежением, считая больным социапатом, после того, как я избил одного из популярных красавчиков Троя Маркулиса. Сейчас я даже не вспомню, что послужило причиной. Он просто сказал то, что мне не понравилось, и я отреагировал. Больше ко мне никто не пытался подходить. Я ни с кем не общался. Я ненавидел и своих одноклассников тоже, хотя они не были виноваты в том, что их родители, наделенные властью и богатством, сукины твари. Однако ужасная репутация действовала на дочерей судей, банкиров, прокуроров, политиков, адвокатов и бизнесменов, как особый вид афродизиака. Их притягивало мое темное обаяние, и вызов, который я всем своим видом бросал окружающему меня обществу. Все эти пафосные куклы знали, кто я, и, устраивая короткие свидания в раздевалке или туалете, конечно же, понимали, в какую опасную игру играют. Но чем неадекватнее я вел себя, тем сильнее эти идиотки меня хотели. Я не был против. Несмотря на испытываемое мной отвращение к пустоголовым куколкам, отказывал я только единицам — самым страшненьким. С физиологией не поспоришь. Мне только исполнилось восемнадцать, и я испытывал те же потребности, что и мои одногодки. Скажу больше, я искал некое утешение в своем распутстве. Мной владели гнев и ярость, и я выливал их на наивных идиоток особым образом, который устраивал обе стороны. Ни одна не осталась неудовлетворённой. Это не хвастовство, так и было. Для своего возраста я имел довольно внушительный опыт, против которого у глупышек не было ни одного шанса. Лиен многому меня научила, но в силу возраста я стремился к разнообразию. В доме время от времени появлялись и другие девушки. Блондинки, шатенки, рыжие. Разных национальностей и уровней образованности, но их основной навык, который меня интересовал, был на высоте. В некоторых вопросах Логан был верен своему слову, и если он пообещал лучших, то только лучшие меня и удовлетворяли. Девушки исчезали так же внезапно, как и появлялись, а Лиен оставалась. Я не задавал вопросов, не думал о моральной стороне вопроса. Мне не было никого жаль, потому что меня тоже никто не пожалел. Ни меня, ни мою семью.
За пределами школы и огромного особняка Морганов на «Central West End», у меня практически не было никакой самостоятельной жизни. До школы и обратно меня доставляли в сопровождении телохранителя и шофера в глянцево-черном Мерседесе. Как я узнал во время одного из пафосных неуютных и напряжённых до скрежета зубов семейных ужинов, дом был приобретен Кертисом Морганом в тот момент, когда он вышел на след моего отца. Сфера его интересов располагалась в Чикаго, сюда же он приехал с одной целью… Или, скорее, с двумя целями. Занимал ли я первое место в его шкале ценностей, или все же второе? Ответа на этот вопрос я никогда не узнаю наверняка. Предположения и догадки — это все, что мне осталось. Глупо надеяться, что кто-то из Морганов скажет мне правду.
Кертис расстроил планы семьи своей вендеттой и внес сумятицу в имеющую схему. И, разумеется, они не были ему благодарны. Ни Логан, ни другие члены семьи не говорили вслух, но срочный переезд в Сент-Луис и вынужденная задержка здесь для Логана и его супруги стала не самым приятным сюрпризом, не говоря уже о свалившейся на голову обузе — то есть обо мне. Они исполняли волю Кертиса, так было нужно. Правила, которых я никогда не понимал, или не принимал. Биологический отец распланировал мое будущее, и его наследники следовали завещанию главы семьи. После окончания университета меня ждала руководящая должность в огромном офисном небоскребе в Даунтауне с видом на знаменитую арку, возвышающуюся над городом и являющуюся его визитной карточкой, на помпезный Капитолий на береге Миссисипи и многочисленные парки. Но эта идеалистичная красивая картинка моего будущего была лишь внешней стороной дела, яркой оберткой, внутри которой пряталась гнилая начинка. Радужные перспективы, которые обещал мне Логан, не были тем, чего я хотел на самом деле.
Но меня никто не спрашивал. Я был марионеткой, игрушкой для нового диктатора, наслаждающегося своей властью. Не только надо мной. Но и над другими членами семьи. Я неоднократно наблюдал, как Логан бил по лицу Зака, своего взрослого сына, за то, что тот осмеливался в чем-то возразить ему. Зак Морган присутствовал на семейных ужинах не так часто, большую часть времени парень работал в Чикаго. Но напряжение между сыном и отцом было осязаемым. Доставалось и Эрике — жене Логана, которая постоянно ныла, что хочет вернуться домой. И его малолетним дочерям Клариссе и Марии, за то, что не умели вести себя за столом. Со временем Эрика смирилась, перестала жаловаться и разговаривать вообще. Я подозревал, что супруга Логана нашла утешение в наркотических грезах, но это были исключительно мои предположения. Особенное место за столом во время идиотских семейных сборищ занимала еще одна гротескная персона. Самый возрастной и безумный член семьи. Меридит Морган являлась матерью братьям Морганам, а мне приходилась бабушкой. Безумная, вечно бубнящая себе под нос суеверный бред старуха с обвисшей кожей и рыбьим пустым взглядом, в бархате и кружевах; каждый день меняющая парики. Периодически бабулю помещали в клинику для душевно больных, но через пару месяцев она снова занимала свое место за столом, угрожая всем судным днем и проклятием. До меня дошли слухи, что Меридит тронулась умом, когда прямо на улице на ее глазах в упор расстреляли Даниэла Моргана — ее мужа. Когда случилась трагедия, сыновья уже были достаточно взрослыми, чтобы позаботиться о себе и матери. Кто стрелял в деда и почему — меня интересовало мало. У меня была своя трагедия и боль, и свои виновные, которых я жаждал наказать.
Куда больше, чем убийство Даниэла Моргана и свихнувшаяся бабуля, меня потрясло знакомство со старшим братом по биологическому отцу и мачехой. Джош и Аннабель. Высокомерная жертва пластических хирургов Аннабель возненавидела меня точно так же, как я ненавидел их всех… за исключением Джоша. Старшего брата я ненавидеть не мог и на то была веская причина. Джош Морган родился с серьезными отклонениями и нарушением центральной нервной системы, вследствие чего он сильно отставал в развитии, и не мог самостоятельно ходить. Каждый вечер сиделка привозила Джоша к столу на инвалидном кресле, но ни разу никто из членов семьи не бросил ни одного взгляда в его сторону, не попытался заговорить. Даже мать. О нем заботились, кормили с ложечки, хотя он вполне мог есть самостоятельно, возили на прогулку, в больницу, но все это делали посторонние, постоянно меняющиеся люди. Джош не был идиотом. Он все понимал и мог говорить, но его развитие остановилось на уровне двенадцати-тринадцати лет, хотя на момент моего появления в доме Джошу уже исполнилось восемнадцать. Это немного странно, но он был старше меня всего на пять месяцев. По всей видимости, мой биологический папаша не терял времени даром, усилено пытаясь оставить свой генетический след в истории человечества. Когда Кертиса Моргана посадили, новорожденному Джошу было всего несколько недель. Больной слабый мальчик, которого отец так ни разу и не подержал на руках, потому что ребенок находился в реанимации первые три месяца своей жизни. Интересно, испытывал ли он чувство вины за то, что первенец родился с огромным количеством патологий? Или свалил всю ответственность на супругу, и поэтому она так ненавидит собственного сына? Когда за столом разворачивалась нешуточная дискуссия, Джош начинал мычать, пытаясь внести в свою лепту, за что частенько получал по губам от Аннабель и полное презрения «заткнись, дебил». В эти моменты мне хотелось встать и задушить ее собственными руками. Однако у меня прав было еще меньше, чем у Джоша. И чтобы я ни сделал и ни сказал — ничего бы не изменилось.
Я пытался, но никак не мог понять поведение Аннабель. Джош был ее сыном. Единственным. Не его вина, что он родился таким. Я неоднократно представлял, как однажды смогу встать и впечатать лицо этой холеной суки в стол, но сейчас… Сейчас я оставался сидеть на месте, с тяжелым сердцем наблюдая, как Джош по-детски обиженно хнычет. Сиделка, как правило, сразу увозила его, когда случались подобные эпизоды, а я приходил в его комнату позже, после ужина и проводил с ним какое-то время, читал книжки, разговаривал, рассказывал, как прошел мой день. Точно также я делал в далеком прошлом, в котором были Эби и Гек, мама и папа….
Поделиться книгой: