40k способов подохнуть. Том 3

Застрекотали тяжёлые болтеры, начали разрывать бомбы, мины и снаряды, поднялся жуткий ветер, который беспорядочно гонял наши и чужие дымовые завесы. Дрожала земля и напевала свой смертельный мотив канонада, с которой сливались крики агоний и вспышки лазганов, образуя всё в уродливую симфонию войны, где смерть любому могла показаться искуплением и освобождением от мирского ада.

Одним за другим падали подкошенный пулемётами бойцы, захлёбываясь в своей крови. Самые везучие могли рассчитывать максимум на то, что не упадут лицом в грязь, а остальные продолжали бежать и вести огонь на ходу, подавляя врага, который до сих пор пытался наступать на нас и из-за этого не успел подготовить линию полноценной обороны. Многие враги вели по нам огонь из личных окопов, зато танки, гады, успели закопать.

— ВПЕРЁД!!! ЗА МНОЙ!!! — как и полагается наш командир бежал в первых рядах, готовясь положить и свою жизнь ради того, чтобы пять ключевых кадетов добрались до своей цели.

Командир тоже был кадетом, такой молодой, не познавший даже девичьего тепла, он был выше любого из людей в этот момент. Он встал даже выше самой смерти, без страха гордо возвышаясь над полем боя и привлекая к себе невероятно много внимания. Прямо на моих глаза выстрел тяжелого болтера буквально взорвал его голову, разорвав даже шлем.

— ВПЕРЁД!!! — тут же в крик сорвался и другой кадет, поняв замысел павшего командира: крик молчаливых криговцев привлекал внимание лучшего всего, делая целью кричащего.

Закричал захотел и я, но в этот момент тот кадет, что закричал первым после командира, вырвался вперёд меня, видимо открывший в себе второе дыхание. Он рванул словно молния, а затем один из снарядов разорвался прямо под его ногами, отбросив ударной волной и меня на спину. С хрипом я попытался встать, почувствовав как что-то теплое растекается по мне. Бронежилет выдержал осколки, но встать сразу не получилось. Меня знатно оглушило и вероятно переломало, хотя боли я пока что не чувствовал от слова совсем.

В этот момент я понял, что я тот ещё везунчик. Ведь упал я на спину, а не лицом в грязь. Жаль, что неба не было видно. Криг был как в целом мёртвым миром, так ещё и промышленность работала постоянно и разумеется всё лишнее выбрасывалось на поверхность. Плюс активные боевые действия тоже делали небо ещё более чёрным. Однако в некоторых местах можно было увидеть странные проблески.

Нечто странное я почувствовал, лёжа на спине и смотря в небо, пытаясь разглядеть за тьмой бесчисленные звёзды. Как вдруг нечто зашевелилось в моей душе, заверещало и встревожилось. Это была Птичка, которая вдруг начала активизироваться. Это была хорошая новость, ведь к ней я уже привык, однако с другой стороны… Криг ненавидел всё что связано с варпом. Как только узнают о моей психической активности, то меня будет ждать мгновенная утилизация. Никаких боевых псайкеров здесь не было и не будет, договориться о подобном тоже невозможно, никто на Криге даже слушать подобного не станет, что уж говорить про обсуждения.

— Чего ты так встревожилась?

— Это кошмар! Кошмар! — раздался её голос внутри меня, а затем она тут же постаралась спрятаться и закрыться, словно боялась что её обнаружат.

Неужели она испугалась этого мира? Хотя и сам я фибрами своей души чувствовал нечто странное. Происходило нечто… грандиозное и масштабное, что сейчас ощущал каждый обитатель галактики. Это был действительно кошмар, а чего-то подобного не происходило более десяти тысяч лет. Отголосок этого чувствовался даже мной, здесь, в десятках тысячах световых лет от места происходящего, от того, что в миг поставило весь Империум на колени, приблизив его к окончательному падению даже ближе, чем это было во времена Ереси Хоруса.

Случился истинный кошмар и мрак сгустился даже в вечной тьме далёкого будущего, где не осталось ничего кроме бесконечной войны.

Глава 69

Я слышал надорвавшийся крик и жуткое молчание, что поглотило в этот момент даже грохот орудий и пулемёт. Так больно было слышать его, вопившего в казалось бы нескончаемой агонии. В тот момент он уже был мёртв и сознание затухло, лишь кровавая пелена окутала его разум и нескончаемый холод проникал всё глубже в его душу. Пробудившиеся лишь в последний момент инстинкты заставляли его бросать этот клич без слов, ему нужна была помощь, это был единственный шанс выжить и сделать всё то, ради чего его создала природа.

И от того было ещё страшнее, когда этот крик надорвался и затих, ведь ничто уже не могло помочь ему. Он умер за чужие цели и надежды на проклятой земле своего мира, в этой ненавистной скотобойне. Почему мы были здесь? Я даже на мгновение забыл это, продолжая лежать в грязи, оглушённый ударной волной, пока в небе что-то сияло за чёрными тучами. Но постепенно возвращалось понимание и звон в ушах стихал. Криг делал то, ради чего его создали, делая из нас тех, кем мы должны были стать.

Я заставил повернуть голову набок, начав оглядывать местность. И сразу же увидел торчащие наружу рёбра, кадет лежал в пяти метрах от меня, прочно сжимая связку из гранат. Этот образ будет ещё долго преследовать меня во снах, не давая забыть весь этот ужас. Но даже он померкнет в грядущем будущем, ведь всё это было лишь прелюдией перед истинным кошмаром, к которому нас готовили.

Перевернувшись на живот я начал ползти, пользуясь изуродованным ландшафтом, полным неровностей и укрытий из груд тел, воронок и разбитой техники. Я пол вперёд и затем начал лопаткой рубить кисть кадета. Он не хотел отпускать рукоять даже после смерти.

Но несмотря на то, что эта атака захлебнулась, в бой уже шла новая волна и вместе с ними выжившие встали снова. Поняв, что прорваться просто невозможно, затаившись среди тел, вколов себе убойные дозы обезболивающего мы ждали лишь ошибки от тех, кто посмел счесть нас уже мёртвыми. И вот раздался клич и выждав лучший момент я вскачил и со всех ног рванул к цели до которой оставалось каких-то пятьдесят метров, цена которых была высока, но могла быть ещё выше в десятки раз.

В этот момент где-то раздобывший гранатомёт Криворукий сумел попасть прямо в траншею, что прикрывала фланги окопавшегося танка. Пулемётный расчёт во всю строчил по скоплению пехоты, слишком поздно замечая меня. Ещё один вражеский кадет высунулся из траншеи с другого фланга, но через мгновение не снаряд, а целая мать его авиационная бомба взорвалась в его траншеи и ударная волна буквально подбросила его тело в небо метров на двадцать.

Он буквально летел переломанным мешком через поле боя словно какая-то кукла. Расскажи мне кто нечто подобное, я бы в это не поверил, но война… на ней порой доводилось видеть и нечто более невозможное, такое о чём никогда не покажут в фильмах или не напишут в художественной литературе, ведь такое нужно было увидеть, чтобы начать в это верить. И Бог-Император свидетель, отправляющиеся в полёт тела из-за многотонных авиационных бомб были малой частью того грядущего безумия.

Сердце моё бешено колотилось, весь мир был против меня, даже ландшафт пытался сломать мне ноги или хотя бы вывихнуть лодыжку. Но тела передо мной разминировали путь, храбрость и отчаянность союзников защитила меня от шального выстрела. Никакой удачи, лишь выносливость и скорость, град артиллерии и жертвы других позволили мне добраться до танка на расстоянии пять метров и совершить бросок.

Под адреналином я превзошёл самого себя. Связка была крайне тяжёлой, пять гранат, более трёх килограмм веса, далеко не все гвардейцы могли позволить себе бросить себе такую бандурину на десять метров, а уж точно бросить в гуще боя… тут даже криговцам с их тренировками требовалось отличаться среди всех других, либо сокращать дистанцию.

Но себя я недооценил и поэтому бросок выдался куда более мощным и эффективным. Пять кумулятивных струй поразили двигатель и вызвали пожар внутри, но даже в аду экипаж успел выстрелить ещё два раза осколочнофугасными, прежде чем случилась детонация боекомплекта и ударная волна с жутким взрывом вырвала башню, попутно сбив и меня с ног.

И только я упал, как тут же вскачил на ноги и шатаясь побежал к единственной возможности выжить. Надо было пробиться до траншеи и отбить её у врага, ведь нахождение на фактически открытой местности ничем хорошим не закончится. Прямо там сейчас тоже царил хаос, то и дело прилетали мины и снаряды, уравнивая всех кадетов вне зависимости от их личных качеств. В фарш превращались все и никакой справедливости в этом искать не стоило, лишь случай определял то проживёшь ты дольше других или нет.

Всё оружие я успешно просрал, ведь не верил в то, что даже добегу до танка. Поэтому чужой и полуразряженный лазган так и валялся где-то в грязи, а я снова взялся за пехотную лопатку. Кроме неё у меня ничего не осталось, впрочем, это уже куда больше, чем порой можно было надеяться.

Взгляд мой лёг на трупы, разорванные осколками. Разорванные шеи, изуродованные головы, хлыщущие из тазобедренных артерий потоки крови… некоторые кадеты уже были мертвы, но ещё не понимали этого. Их тела причудливо сгибались в жутких судорогах, будто бы они возвращались в сознание пытались встать и в ту же секунду теряли сознание снова. Они даже не кричали и лишь один из кадетов хрипел. Его тоже знатно порешетило, но он стянул жгутом свою ногу и опёршись плечом на край траншеи уже начинал целиться, направляя дуло своего лазгана на меня.

В этот момент и решалось чего стоит солдат, а также становилась видна вся важность суровой подготовки Крига. Страх чувство крайне сильное и невозможно предугадать своего поведения, если ты не сталкивался с ним раньше. Как правило люди делятся на три типа. Первые впадают в ступор, это не дефект, наоборот, эволюционный механизм прошедший через сотни тысяч лет. Замереть, не двигаться, стать незаметным и даже не дышать, чтобы хищник прошёл мимо.

Вторые сразу начинают бежать от угрозы, что тоже весьма эффективно и таких людей как правило куда больше первых, что опять же даёт право делать некоторые выводы. Однако меньше всего третьих людей, которые начинают атаковать угрозу. Именно по этой причине в армии нужны мужчины, ведь зачастую к третьему типу относятся именно они, ведь их биологическая роль — умереть за своё потомство.

И благодаря строгому отбору, а также тренировкам среди кадетов были люди только третьего типа. При виде угрозы ярость и гнев заставляли уничтожать всё на своём пути, подавляя инстинкт самосохранения. Идеальный солдат, который думает лишь об уничтожении врага и не мечтает вернуться домой.

В этот же момент я вдруг почувствовал нечто, что было мне несвойственно. Палитра эмоций и чувств была крайне странной, что ещё сильнее укрепило мои худшие подозрения. Странные добавки в пище, странно ведущие себя кадеты из этого корпуса, невероятно высокая рождаемость и сам факт того, что приходилось выживать на планете, прозванной мёртвым миром — всё это говорило о том, что генетическое вмешательство являлось необходимостью и условием выживания.

Страшно было даже представить через что проходили женщины этого мира, чтобы удовлетворить запрос государства в юношах, которые ещё до своего совершеннолетия отправятся погибать на другие миры за чужие идеалы и веру в лучшее будущее.

Серия вспышек озарила траншею, но руки кадета тряслись из-за тремора, он нетвёрдо стоял и шатался из-за ран, кроме того я двигался вперёд и в последний момент постарался согнуться в три погибели. Раскалилась докрасна моя лопатка, принявшая одно из попаданий, ещё одно опалило шлем, но убить меня враг не смог.

Собравшись с последними силами он громко захрипел и нанёс удар штыком, но я легко отбил его своей лопаткой, а затем переведя инерцию удара обрушил её раскалённое лезвие на его бедро, где не было никакой защиты. Разорвался его жгут, с ещё большей скоростью захлестала кровь, но даже несмотря на столь болезненный удар кадет не потерял сознания.

Последней его попыткой было сорвать с моего лица противогаз, но без особого труда я повалил его на землю, а затем ударом ноги начал мясить его рожу. Хрустело стекло, плескалась кровь, всё больше ударов приходило на шею, а в какой-то момент даже хрип затих, сменившись звуком дождя.

Одна за другой капли летели к земле, их становилось всё больше, начинался жуткий ливень. Грязь смешивалась с кровью, траншеи начало затапливать и размывать. Квартирмейстерам предстоит много сложной работы, чтобы спасти хоть что-то в этом аду. Но были и те, кому приходилось даже хуже чем нам.

Переведя взгляд в конец траншеи я увидел там кадетов из своего корпуса. По знакам отличия сразу удалось понять, что это штурмовая бригада. Их бросили в самый ад, связав боем лучшие подразделения врага. Не считая потерь они просто прогрызли брешь и затем начали продвигаться всё глубже и дальше. Их задачей было посеять хаос везде и умереть в процессе. Именно среди них было больше всего гренадёров, всадников смерти и боевых инженеров. Шлейф химического оружия следовал за ними, а полевая артиллерия была представлена только в виде самоходок.

В этом бою они лишились восьмидесяти процентов личного состава, но благодаря этому операция прошла успешно и потери оказались меньше ожидаемых. Хотя стоило также понимать и то, что многие наши враги были… странными и сломанными. Впрочем, в скором времени бой был завершён и наш корпус встретился с ещё одним, который оказывается атаковал с другого фланга.

В общей сложности два наших корпуса могли насчитывать до ста тысяч кадетов. Довольно грозная сила, но в процессе занятия вражеских позиций мы выяснили то, что врага было раза в два больше. Добраться до оставшихся выживших мне не удалось, ведь далеко вперёд ушли штурмовые бригады, а сама битва превратилась в бойню. Организация была разрушена, подразделения врага были изолированы друг от друга, сопротивление враг пытался оказывать, но штурмовые бригады просто пёрли вперёд, развивая своё наступление и не давая даже шанса на перегруппировку.

Остальная пехота едва успевала за ними, проводя точечные зачистки укрытий и добивая выживших. Порой мы даже не вступали в прямой бой, давая технике разобрать очередной блиндаж. Стало предельно понятно почему командование решило провести подобное. Эти кадеты, наши враги, действительно не могли стать криговцами. А из двух корпусов, что провели эту операцию, собрали один, качество и эффективность которого сильно возросла.

Но не было радости победы, как и в целом понимание и радость того, что мы справились с задачей, продлилась едва ли несколько минут. Все силы были брошены на восстановление линии фронта, рытьё укреплений и помощь квартирмейстерам, ведь трупов было очень много и всё снаряжение требовалось пустить на очередной круг использования.

— Твои новые сапоги, Ущерб, — без эмоций произнёс Тихий, после чего протянул мне пару сапог. — Меня повысили до квартирмейстера за хладнокровие и высшую психическую устойчивость.

После этого он развернулся на пятках и ушёл выполнять следующую задачу. Наверное большинству подобное показалось бы крайне невежливым или даже грубым, однако за столько месяцев на Криге я уже понимал, что эти слова были невероятным проявлением внимания и товарищества. Особенно для Тихого, который несмотря на свою немногословность всё решил уведомить нас о том, что его повысили. Что же, я был за него рад, квартирмейстер из него выйдет хороший, да и раздел с молитвами в Памятке был его любимым. Он действительно сможет провести павших в последний путь и при этом не сойдёт с ума.

Я же начал менять свои сапоги. Они были весьма надёжными и даже до сих пор справлялись со своей задачей. Однако всё же у меня начался зуд на ступнях, а значит каким-то образом кислотный дождь достигал кожи. Сразу же в глаза бросился странный шов на пятке. Такой был только на тех парах, которые сняли с трупа и починили. Любой другой гвардеец за такое плюнул бы в рожу командира, но я лишь молча одел то, что дали. Подобное отношение для Крига было нормой.

— Хорошая битва, я многому научился, — вдруг этой информацией со мной решил поделиться Криворукий, которому заменили противогаз, шлем и броню: ему нехило досталось, но он вернулся в строй, хоть и находился сейчас под действием обезболивающего, не очень мощного, чтобы не убить нервную систему.

— Нормально себя чувствуешь? — спросил я, слыша изменения в хрипящем противогазе.

— Да, отлично, — соврал Криворукий, ведь боялся, что кто-то подумает о том, что он не может справляться с поставленной задачей: его бы не убили, нет, просто отправили на некоторое время в тыл, ведь раз он стоит на своих ногах, то раны не такие уж и серьёзные, да и боевые действия прекращены. — Как думаешь, я смогу стать гренадёром?

— Если проживёшь достаточно долго.

Криворукий кивнул, после чего продолжил смотреть куда-то вдаль, где в скором времени появится новый враг. Пока что командование приказа не отдало, но он точно появится, пусть даже в качестве макетов. Хотя Криворукий предпочёл бы ещё раз посражаться с другими кадетами, ведь после пережитого теперь искренне считал, что это лучший способ обучения, ведь он стал куда лучше.

Что же касается его желания статья гренадёром… от него мне стало не по себе. Для справки: потери среди гренадёров всегда более восьмидесяти процентов, им даже шлема особые выдают, с черепом, этакий знак признания своей смерти. Но для Крига это почётная привилегия и лучшая возможность искупить вину. Кроме того, гренадёры хоть и являются в одном статусе с обычной пехотой, но уважаются другими солдатами и в теории те двадцать процентов выживших когда-нибудь смогут стать смотрителем, а смотритель это и есть сержант, просто в Криге их так называют. Сержанты командуют всем, что меньше роты, ротой — капитан, а из рот уже состоят полки, которые управляются высшим офицерским составом.

Также важно было понимать, что под ротой подразумевалось отделение размер которого был более семи сотен человек. Как и то, что даже такой размер порой не мешал многим полкам расти вширь и дальше. В целом, любые полки при формировании могли быть любого размера, по началу несколько тысяч человек. Дальше же они начинали расти, в том числе и во время военных действий, соединяясь с теми полками, что было решено расформировать. И какого-то предела не было, а некоторые полки, в том числе полки Корпуса Смерти, вообще стремились иметь как можно больше солдат в каждом подразделении и если была возможность, то роту могли сделать даже куда больше.

Однако всё ещё мне не давало покоя небо, а именно волнения в варпе. Многие другие тоже чувствовали как в одно мгновение изменилось чуть ли не всё. Не было сомнений, в этот момент Хаос праздновал свою победу и как знать, может быть происходящее было связано с тем, что Тзинч из-за своей очередной паранойи потерял хватку в самый неудобный момент, допустив создание тех событий, которые не должны были случаться.

Так или иначе мы прошли боевое крещение, а значит в скором времени должны были стать гвардейцами. Это был лучший момент, хотя кажется о том, что скоро приедет Крайзер и выдаст нам полковое знамя, мечтал только я. Остальные продолжали заниматься своими делами и готовы были копать траншеи Крига до самой смерти. Мне наверное тоже следовало меньше думать.

И всё же именно размышления в конечном итоге позволили мне начать понимать масштаб происходящей катастрофы. Именно лишь начать понимать, ведь всё случившееся, начиная со странных кадетов и заканчивая творящимся в безумии варпом, были лишь отголосками беды, в круговорот которой нас уже затянуло по шею.

Глава 70

Время шло, а ситуация становилась всё более странной. Пока варп сходил с ума, наш фронт остановился, укрепился и… продолжал стоять. Мы продолжали рыть траншеи, укрепляли позиции ещё лучше, но вот уже прошла неделя и никакого учебного боя, никакого приказа занимать новые позиции. Казалось, что учения действительно остановились, по крайней мере у нас уж точно.

Одним за другим капитаны рот отправлялись к Крайзеру, запрашивая новый приказ, но получали один и тот же ответ, который передавали уже сержантам:

— Удерживайте позицию, — повторил сержант нашего отделения в очередной раз.

И мы её удерживали только вот… заняться было совершенно нечем, а волнения в варпе, странные слухи и собственные мысли деть было теперь некуда. А всем известно, что безделье — суть ереси. Как только ты ничем не занят, то сразу же свой ход делают силы Хаоса. И вот уже наши сержанты просили провести практическое разминирование или минирование, начать рыть следующие эшелоны обороны, ведь в конце-концов кадеты обязаны тренироваться. Но приказ был повторён.

— Удерживайте позицию, — через ещё неделю повторил сержант.

После этого донимать Крайзера никто не смел. И в свою очередь на мне безделье начало сказывать в самом начале. Я делал то, что не должен был и думал-думал-думал. Понимали ли командиры, что думать начнут и другие кадеты? Пусть даже чуть-чуть. Да, понимали. Заняли ли они чем-то нас? Нет. Почему? Некомпетентность? Исключено. Рациональная причина? Да. Какая? Какая может причина не давать кадетам тренироваться, когда они должны это делать? Они должны быть полны сил и находится в полной боеготовности. Для чего?

И вот тут уже начинался простор фантазии.

— Что прикажете делать? — спросил Криворукий у сержанта, который сам находился в некотором смятении, ведь жизнь без приказа казалась… смертью. — Нет, я могу стоять и смотреть на горизонт хоть вечность, но… это разве искупит вину нашего мира?

— Не твоего ума дела, что искупит нашу вину, а что нет, — тут же сержант жёстко оборвал Криворукого. — Я сам знаю не больше вашего, сказано удерживать позиции, значит удерживаем.

— Готовьтесь к новой битве, в которой никто не выживет, — буркнул я, но достаточно громко, чтобы быть услышанным ближайшими кадетами. — Скоро нас бросят в пекло.

— Слишком много инициативы для даже не гвардейца, — рыкнул сержант, подойдя ко мне.

Как иронично, ведь он тоже не был гвардейцем. Однако я всё же заткнулся, ведь требовалось уделить время своим мыслям, что лились неостановимым потоком. Снова начала просыпаться паранойя, в каждом действии казалось сверкало радужное оперение демонов Тзинча.

Криг являлся стратегически важным миром, который стоил сотни других миров. Его полки были вечной костью в горле Хаоса, ксеносов и предателей. В варпе что-то началось, что уже начало влиять на всю галактику, в этом сомнений у меня уже не было. А что мешало врагу попробовать нанести удар по Кригу? Да, звучит как сущее безумие, нападать на подобный мир. Но… врагов у Империума много и многие из этих врагов не станут нападать в лобовую. И оставалось надеяться, что Криг был столь же несокрушим для врага внутри, как и для врага извне.

В этот же момент действовать начал сам Крайзер, который знал немного больше, но в целом также был в смятении. Его чутьё вопило без остановки, а те сведения, что уже доносились с других миров… Это было началом конца, а внезапные проблемы внутри Крига смогли даже испугать матёрого полковника.

Крайзер даже покинул штаб и лично начал проходить по траншеям, устраивал неожиданные встречи с личным составом, внимательно изучал каждого кадета. Он знал наизусть личные дела каждого, кто выделялся больше нужного. И вот уже своей тихой походкой, в сопровождении пяти телохранителей и комиссара, он начал идти по нашей траншеи. Подобное не было особой редкостью, ведь любой криговец был когда-то рядовым и поэтому пропасть между командованием и рядовыми отсутствовала.

Стоит также заметить, что этот комиссар, как и любой, не входил в иерархию Имперской Гвардии и подчинялся напрямую Комиссариату Департаменто Муниторум. То есть комиссар не был криговцем и его присутствие здесь уже могло многое значить. Очень многое, как и его невероятно напряжённое лицо.

— Кадет Юртен, — рявкнул Крайзер, остановившись рядом со мной и обращаясь ко мне по имени.

— Я!

— За что ты сражаешься⁈

— За Императора! За Человечество! За право встать подле Трона Его! За возможность смертью заслужить прощение! За почётный долг сложить голову во имя тех, кому ещё есть на что надеяться!

Я прямо чувствовал взгляд Крайзера, полковник будто бы смотрел прямо в мою душу. Наверняка он сейчас анализировал каждое слово, а также в каком порядке были сказаны эти слова. Ему не нравилось абсолютно всё и всё же спустя паузу он повернулся на комиссара.

Тот в свою очередь никак не отреагировал, ему нечего было сказать. И недовольно захрипел Крайзер снова повернулся ко мне и задал крайне неожиданный вопрос:

— Почему вы здесь, кадет Юртен⁈

— Потому что нам приказано удерживать позиции!

— Не помню, чтобы в нашей учебной программе был уход от ответа, Юртен! Почему, вы, здесь⁈

Крайзер едва ли видел даже мои глаза через свой и мой противогазы, однако он будто бы чувствовал каждую мою эмоцию. Или же это был просто блеф, попытка вывести очередного кадета из себя, но так или иначе Крайзер обладал слишком мощной аурой и его приказу было невозможно не подчиниться. Поэтому уже в следующую секунду я выложил все своё предположение, успокоив себя тем, что это же так или иначе прямой приказ высшего командования:

— Потому что на нашей планете проблема для устранения которой может понадобится наш корпус! Мы не тратим силы на рытьё траншей, значит нас перебросят на другой участок, где уже подготовлена оборона или же нам будет приказано нападать!

В этот момент я уже готов был поклясться, что Крайзер задаст следующий вопрос, к которому мой ответ идеально подходил. Однако подумав две секунды, Крайзер развернулся и пошёл дальше по траншее, прервав допрос столь же неожиданно, как и его начал.

— Даже кадеты уже всё понимают, комиссар Рант, — недовольно говорил Крайзер, двигаясь к следующей цели.

— Само ваше подразумеваемое предположение может стать причиной казни на месте, полковник, — отвечал Рант, но скорее не споря, а подсказывая Крайзеру, удерживая его мысли от опасного пути. — Неужели вы думаете найти ответ здесь, среди ваших кадетов?

— Нет, комиссар Рант, я всем сердцем желаю его не найти. Однако если существует хоть малейшая вероятность… я лично проверю всех, кто так или иначе попал под мой взор. Каждого.

— И чем же привлёк ваше внимание этот кадет? Если не секрет, не подумайте, я не пытаюсь совать нос в дела Крига. Просто… любопытство, — произнёс Рант, который должен был просто проверить очередной идеальный полк Корпуса Смерти и оказать содействие его командованию в дальнейших битвах, но вдруг тут началось всё это безумие, где высшие эшелоны хранили мрачное молчание.

— Юртен? — Крайзер издал странный хрип, будто бы хмыкнул под своим противогазом, заменившим ему лицо ещё сорок пять лет назад. — Этот мальчик был той ещё занозой с первого дня своего обучения. Так слёзно умоляла его мать, пытаясь достучаться до тех, кто отказался от своих сердец. Однако всё же что-то заставило взять мальчика в кадеты, чтобы он получить право заслужить сражаться за Императора и умереть до двадцатилетия. Она хотела всего лучшего для своего ребёнка, как и любая мать.

От таких слов Ранту стало слегка не по себе. Криг всегда был мрачным местом, но многие даже не представляли насколько. Даже среди матёрых комиссар, что одним своим видом могли заставить встать бегущих юнцов в глухую оборону, ходили такие слухи, которые пугали их самих. Воистину тёмные времена наступили, раз Империум стал нуждаться в подобной силе.

С дисциплиной у Крига не было никаких проблем, они никогда не бежали и от того приставленные к ним комиссары с ужасом понимали, что им приходится выполнять совсем иную роль. Им приходилось сдерживать детей этих мёртвого мира, ведь в своей ярости и ненависти к врагу, в стремлении победить и заслужить право вернуть имя, они отказывались отступать даже когда этого требовала стратегия. Пока комиссары других полков вставали за спины гвардейцев и не давали тем бежать, комиссарам определённым в Корпус Смерти приходилось вставать перед гвардейцами Крига, чтобы те не пошли в штыковую на легион титанов.

Из-за этой причины в высшем командовании всей Имперской Гвардии практически не было выходцев с Крига. Мало того что даже высшие офицеры Корпусов Смерти порой могли идти в атаку с рядовыми из-за чего смертность зашкаливала даже среди них, так ещё и в случае выживание, при огромном стаже, этот офицер оставался попросту непригодным для командования силами Имперской Гвардии в галактическом масштабе.

Ему можно было доверить полк, может быть целый корпус, но давать ему командование объединённых сил или делать советником при очередном крестовом походе для покорения зазнавшегося вольного торговца… нет, даже высшее командование Крига как правило попадало в распоряжение более сдержанных командиров. Впрочем, самих криговцев это вообще не волновало. Более того, некоторых это даже радовало, ведь даже командир целого корпуса мечтал однажды умереть в бою с доблестью и честью, а не стать какой-то штабной крысой или, Боже Император упаси, членом совета лордов Терры, если уж заглядывать так далеко.

Всё дело в фанатизме. И поэтому Ранта откровенно пугали наводящие предположения Крайзера. Его намёки можно было подтянуть под обвинение части высших офицеров в предательстве. Предательство на Криге! Даже думать о таком было нельзя, а уж говорить вслух… подобные слова могут и Императора заставить упасть с Золотого Трона. Однако некоторые факты оставались неизменными, как и Крайзер не был сумасшедшим. Рант уже хорошо узнал его и лично сделал запрос, чтобы именно полковник Крайзер возглавил новый полк и отправился к исчезнувшим звёздам. В конце-концов он это заслужил.

И всё же, сколь бы Крайзер не был близок к правде, его руки были связаны высшим командованием и всё что он мог — обезопасить то, что находилось в его власти. Так собирался поступить и Рант, который хоть и не был криговцем, но в преданности Человечеству и Императору он тоже не знал границ.

Хоть и границы эти были совсем другие, как и у всех кто служил на благо Империума.

* * *

Криг, одна из секретных лабораторий под одним из подземных городов.

Пока на поверхности гремели непрекращающиеся учения, а по подземным туннелям бегали кадеты, ловя крыс-мутантов для тренировки своей ловкости и желудков, где-то на засекреченном объекте ситуация вышла из-под контроля. Никто так и не смог понять как именно случилось ужасное, однако едва об этом стало известно высшим чинам, то они тут же бросили лучшие силы на изоляцию объекта, а также начали подготовку к тотальной зачистке.

В это же время расположенные гарнизоны в числе пятнадцати тысяч гвардейцев выигрывали время, но с каждой секундой всё лучше понимали, что не могут даже в теории справиться с задачей. Время ценой своих жизней было — единственное, что они могли дать Кригу.

Криговцев не выращивали в пробирках, как и никакого клонирования на Криге не практиковали. Всё это лишь грязная ложь еретиков и предателей. А также глупцов и дилетантов, которые неумышленно вредят распространением подобных теорий. Как вообще можно предполагать подобное? Этого высшее командование Крига никогда не понимало, ведь были куда лучшие способы увеличить количество людского ресурса.

О масштабности генных исследований Крига говорить можно было невообразимо много и долго. Суровый мёртвый мир, кругом отравленная вода, ужасного качества воздух… нормальный человек не выжил бы даже в этих подземных городах. Его иммунитет бы сдался, он бы болел без остановки, испытывал дефицит чистого воздуха и просто существовать для него было бы невообразимо сложно.